Любовь. Пустыня. Ренуар

Дмитрий потёр глаза, нет, не пригрезилось – на мачте реет красный флаг. От неожиданности вздрогнул, по громкоговорителю зазвучали бравурные песни времён Союза.

– Переутомился, – решил он, – бессонная ночь перелёта из Москвы в Нукус на самолёте, давно заслужившим пенсию. Плюс эта гремящая котлета, с воткнутой сверху ромашкой, называемая вертолётом. В нём чувствуешь себя частичкой пережаренного фарша. Точнее звучит английское жаргонное словечко «egg-beater» – взбиватель яиц.

Виктор, согласно командировочным бумагам, босс телевизионной группы, встал, как вкопанный. Обозначенная корреспондентом Ляля – двадцатидвухлетняя сексапильная блондинка, не зная о Советском прошлом, вообще не поняла происходящего. Она крутилась то влево, то вправо на высоких каблуках, утопающих в песке. Даже Эдик – угрюмый тридцатилетний телохранитель босса, с кейсом, пристёгнутым наручниками к левой руке, вышел из состояния медитации. Привычно сунул правую руку за пазуху пиджака, но, не обнаружив пистолета, растерялся.

Только что Светлана уверяла их, будто лагерь долгие годы пуст, как и школы, и рыбацкие посёлки, оказавшиеся в сотнях километрах от отступившего моря. Но кто же тогда устроил этот перфоманс? Или всё увиденное – любимая игра пустыни в миражи? А песни – галлюцинации? Не слишком ли много сюрпризов на нескольких сотках песка?

– В конце концов, успокаивал себя Дмитрий, реальны только рождение ребёнка и прощание с умершим. Нельзя младенца засунуть назад в живот матери и невозможно вдохнуть жизнь в покойника. А всё недолгое существование между рождением и смертью: политика, экономика, нравственность, вера…, – всё миражи, уносимые ветром времени.

Беззвучно открылась дверь клуба, где когда-то смотрели кино и обнимали девчонок на элитном последнем ряду… На площадь выпрыгнул низенький лохматый человечек неопределённого возраста в выцветшей телогрейке и в белой рубахе с чёрным галстуком под ней. Подойдя к прибывшей группе, он запел частушки, усиливая чувство нереальности происходящего:

– Сырдарья, Амударья – быстрые течения, парень девушку е, – он осёкся, увидев Светлану и молодую незнакомку, и продолжил уже без прежней удали, – цалует за кило печения! А Сырдарья, Амударья – всю водицу выпили и послушный наш народ во все дыры выдрали!

– Извините, – сказал Темирхан, – я не ожидал такого экспромта на увиденные им русские лица. В Каракалпакстане многие считают, что в гибели Аральского моря повинны русские, спускавшие нам невыполнимые планы добычи хлопка. Поля расширялись, требуя всё больше воды и пестицидов. Реки обмелели, перестали достигать моря. Природа на глазах гибла.

– Так говорите, стало быть, судьбой Арала интересуетесь? И кину про нас сымите, и даже бабла подкинете? Ну-ну. – С сомнением в голосе сказал он. – Так возьмём же мы по лейке и пустыню превратим в цветущий сад! Если доживём, увидим.

Темирхан улыбнулся: – При всех его странностях Яша надёжный человек и лучший знаток пустыни. Он спас десятки туристов, геологов, заблудившихся водителей, потерявшихся детей. У нас тут развелось много диких собак. Есть волки, шакалы. И они Яшу слушаются, будто признают за своего. Когда начнёте съёмки фильма, лучшего проводника вам не найти. – С этими словами Темирхан повёл их группу к стоявшему в тени ограды армейскому джипу, со скучавшим в нём офицером.

– Отвези гостей на корабельное кладбище…, – начал было Темирхан, но тут быстро хлопнула дверка машины. Странный человечек уже сидел на переднем сиденье и выталкивал водителя.

– Яша сам отвезёт, – кричал он, – Яша знает пустыню, и пустыня знает Яшу.

– Езжайте, не волнуйтесь, – махнул рукой Темирхан, – если Яша говорит, что его Бог – пески, то сам он – пророк их.

Вёл машину Яша уверенно, но по дороге давал бесплатное представление. Кричал, будто едет на красный свет. Потом уходил от полицейской погони, предлагал инспектору взятку… И весь этот «театр» он разыгрывал среди бескрайних песков, в отсутствие людей и дорог на десятки километров вокруг.

Москвичи молчали. Дмитрий не знал, кто о чём думал, но ему было ясно по тону разговора, по осуждающим взглядам, что Яша раскусил их. Словно ребёнок с первого взгляда определивший, кто из взрослых плохой, а кто хороший.

Наконец, приехали к катерам и баржам, похороненным в песках.

– Как же это случилось, – недоумевал Виктор, – потерять целую флотилию? – Как бизнесмен он уже прикинул стоимость потерь.

– Как, как? Сядь, да покак. Море резко ушло, значица, километрами ниже, и песок закрыл путь к отступлению.

Общую гнетущую картину усугублял сухой климат: некоторые судёнышки были внешне в рабочем состоянии. Видны надписи на дверях. Новиков представил будто вот-вот выйдут поддатые матросы, а капитаны начнут кричать на них в старые металлические матюгальники. Под дно подкатит морская волна и всё это недоразумение уплывёт.

Яша продолжал всматриваться в «телевизионную» группу: – Вы вот что, господа московские, вы, значица, текайте отсюдава, пока не поздно, а то сами останетесь здесь, как эти корабли, Пустыня всё знает и не любит прощать. К тому же войнушка здесь намечается за газ, за нефть.

Виктор напрягся, внимательно посмотрел на Яшу. А Дмитрий, не раздумывая, сунул ему в карман телогрейки сто долларов (по местным понятиям немалые деньги):

– Если пустыня что-то узнает, пусть сообщит вначале мне, а не кому-то другому.

Новиков понял, что Яша не прост. Он специально коверкает слова и ведёт себя странно, чтобы чиновники смотрели на него, как на «чудика».

Дмитрий вспомнил, как в детстве шёл с отцом через знакомый кишлак купаться на Амударью. В центре, у торговой палатки стоял в потрёпанной национальной одежде человек и, будто кривляясь, громко выкрикивал слова. А местные слушали его, прячась в своих домах. Он кого-то ругал, куда-то звал. Когда они, замедляя шаги, подошли ближе, вдруг прошептал: – Проходите, не бойтесь, это к вам не относится.

Позже отец объяснил ему, что это запрещённый бродячий мулла произносил свою проповедь. И добавил: – Понимаешь, если бы он говорил нормальным языком, его бы забрали. У жителей кишлака могли быть неприятности, почему слушали и не пресекли проповедь сразу? Почему по начальству не доложили? А так получается, прокричал убогий что-то, а местные, то ли слышали, то ли нет. «Кто слушал дурака? Лес, да река».

* * *

…Они появились внезапно, будто вынырнули из песка, выросли из собственных теней, и замаячили за большой, лежащей на боку, баржей. Коренастый рыжий пёс со шрамами на морде и его стая, потрёпанная в схватках за добычу и территорию. Таким бойцам не страшны ни волки, ни шакалы. Если первых они обойдут, то вторых порвут сами.

В мозгу молнией блеснула мысль: именно эту стаю он видел в кошмарном сне накануне полёта из Москвы в Нукус. Стало страшно, когда за винтом катера, как и во сне, ему померещилась сильная, крупная собака с двумя головами.

Эдик опять привычным движением сунул руку под пиджак, и опять, не обнаружив пистолета, обматерил авиакомпании и схватил валявшуюся палку.

Яша остановил его: – Не надо пужать их, покусают, а то и сожрать могут. Здесь ужо не человечья власть, а волков, шакалов да диких собак. А дальше, стало быть, пойдёт власть необитаемой пустыни, она сильнее всех.

– Скажи, пожалуйста, Яша, нет ли в пустыне ствола на случай встречи с собаками или волками, про которых ты говоришь? – Шепнул Новиков ему на ухо.

Получив не за что сто баксов, Яша проникся уважением к нему и серьёзно, не коверкая слов, ответил: – Да как не быть, если война рядом. СПС устроит?

– Вполне, если бы ещё с двумя магазинами.

– Деньги сунь в карман, а я тебе перед отлётом вроде как пакет с лечебными травами передам. Там и пистолет с магазинами будет. Только ты не тех боишься, тебе теперь не собак бояться надо…

– Кого же мне здесь бояться, Яша, подскажи.

– Зыбучих песков, – тихо, будто вслушиваясь во что-то, доступное только ему, произнёс Яша.

– В прямом смысле слова или, или…, – Дмитрий подыскивал выражение, соответствующее словарному запасу Яши.

– В прямом или переносном смысле слова, ты хотел спросить? – Помог Дмитрию Яша. – Ты уж за дурака-то меня не держи. Пустынник и дебил, это не равнозначные понятия, – и добавил, – предсказание – не горшок с дерьмом, оно не имеет ни точного содержания, ни запаха. Как там на английском, ты лучше меня знаешь: «Этэншэн, плиз» – вот, что такое предсказание. Предупреждён, значит вооружён.

– А зыбучие пески, конечно есть. – Кивнул он. – Сам рассуди, река уходит в песок. Вода же не исчезает сразу, а вымывает его. Вот, стало быть, и провалы. Мне так учёный один иностранный объяснял. На Мёртвом море тоже можно идти по песку и вдруг провалиться под землю. Там, говорил, даже таблички специальные стоят, «дэнжероус» написано, это значит «опасно». Он всё сравнивал Мёртвое море с нашим и много общего находил. Но они там в Израиле научились пустыни осваивать, а мы нет. Много интересного знал. Жаль погиб.

– В песках?

– Да кино без Яши ушёл снимать и пропал. Яша пошёл его искать, а нашёл только кости одни обгрызены. Вроде как четвероногие виноваты. Но Яша пошёл по следу, а там у костра плохие люди сидят и делят его вещи. Вот и досравнивался. Сравнивать-то надо не только природу, но и людей, живущих в ней. Так что его уже мёртвого сожрали. Шакалы и волки, те уважают человека, а собаки – нет. Они говорят: «Знаем мы вас, людишек. Жили вместе с вами. Не за что вас уважать-то». (Для остальных Яша опять заговорил на своём просторечье, отметил про себя Дмитрий).

– Ну и что было с убийцами учёного? – спросил Виктор.

– Яша наказал их. На всю оставшуюся жизнь. Только оставшуюся жизнь забыл им оставить, – пробурчал он себе под нос. И сменил тему. – Ночью буря будет. Надо кишлаки оповестить.

Когда вертолёт взлетел, Виктор с любопытством спросил, кто такой Яша?

Темирхан рассказал, что Яша работал в спортивном лагере сторожем. При нём жила внучка, оставленная ему на попечение дочерью, сбежавшей из этих мест. Лагерь закрылся и, чем дальше уходило море, тем в большей изоляции они жили. Случилась беда – девочку укусила гюрза. Пока он достал противоядие, она умерла.

От горя Яша вроде как умом тронулся. Живёт один, как пустынник, говорит, если переедет, и без него вернётся дочь, то не сможет его найти. Документов у него нет. Ходят слухи, будто сидел за убийство, сбежал и теперь замаливает грехи и многим в беде помогает. В день рождения внучки покупает много свечей, зажигает их вокруг лагеря, объясняя: – Она с неба увидит огоньки и вспомнит о нём.

– Я нашёл его дочь в Рязани, – продолжил Темирхан, – просил её вернуться назад к нему. Пришёл по адресу. Сидит она на коленях мужика в пьяной компании. Голая грудь из халата торчит, подол задран выше пупка. Ей там весело, среди кобелей, зачем ей стареющий отец. Яше я об этом не рассказал, не стал расстраивать.

Виктор не унимался, выясняя, на что же он живёт?

Темирхан терпеливо объяснял: – В Москве на Красной площади стоит храм Покрова, который все называют храм Василия Блаженного, а Яков – наш каракалпакский блаженный. Он говорит, что думает, не взирая на должности, пользуется авторитетом как предсказатель судьбы. Ездят к нему со всего Каракалпакстана. Оставляя деньги, продукты, сколько не жалко.

Его не раз хотели упрятать в психушку за его предвиденья. Но, пользуясь моим прежним и нынешним влиянием, я его выручал. – Сказал Темирхан. – Печка-буржуйка, винтовка и армейский джип советских времён, – вот и всё, что ему нужно.

Третья часть

Внезапное нападение. Заказчик утраивает цену. Теория «Стакана воды»

На пути в гостиницу, после продолжительного общения с вертолётом, и апокалиптическими картинами настоящего и будущего, все впали в заторможенное состояние. Откинув назад сиденье в салоне нового фордовского микроавтобуса, Дмитрий вытянул ноги и задремал.

Его разбудил напряжённый голос Темирхана: – Похоже, господа, нас «пасут». Водитель заметил сменяющие друг друга две ауди с хорезмскими номерами. Говорит, видел их перед приземлением вашего самолёта в аэропорту Нукуса. За мной следить некому. Я стар для ревности жены и уже не влияю на финансы республики. Так что это по ваши души.

– Ясно, информацию кто-то слил из Москвы, ещё до вылета. Могли бы с цветами встретить, – мрачно пошутил Дмитрий. Вскоре стало не до шуток. На трассу вышли двое в форме дорожной полиции и дали знак остановиться.

– Странно, машины с номерами УД Парламента у нас не тормозят, – Темирхан был насторожен. И взяв мобильный телефон, стал звонить их начальству. Но со звонком он опоздал. Двое толстозадых полицейских встали перед их фордом. А из ауди, затормозившей метрах в десяти сзади, вышли четыре типа с рылами для фото «разыскиваются особо опасные преступники».

– Я без ствола, как жеребец без хрена. – Злобно сказал Эдик. Новиков достал пистолет и торопливо вставил обойму: – Кто стрелять будет я или ты? Эдик с уважением посмотрел не него: – Лучше доверьтесь профессионалу, – и снял пистолет с предохранителя.

Когда пассажиры ауди подошли совсем близко, Он приоткрыл стекло и без предупреждения открыл огонь по ногам. Двое с матом повалились на землю, двое других успели отскочить в сторону и сунули правые руки под пиджаки.

Темирхан что-то крикнул водителю на родном языке, и тот, специально не глушивший мотор, рванул «с места в карьер». Отбросил в сторону одного полицейского и проехал по второму. Вслед открыли огонь, но преследовать убегающий микроавтобус не стали, получив неожиданный отпор.

Страсти понемногу улеглись. Только Ляля требовала с Виктора увеличенной оплаты за её пребывание в «этой песочной заднице». Виктор начал выговаривать Эдику, за то, что не стрелял на поражение и нас могли самих пострелять.

Эдик с удивлением взглянул на него: – Это же работа. Я не убийца. В следующий раз, если я окажусь на их месте, они не застрелят меня.

– Вы не о том, господа, – серьёзно сказал Дмитрий, – те, от которых мы убежали, обязательно вернутся. Но подготовятся лучше, чем сегодня. – Он перевёл взгляд на Темирхана, ища его авторитетной поддержки.

– Не хочу вас пугать, но подозревают людей опасного человека Усмана Ходжаева, по прозвищу Чёрный Эмир. Больше так нагло здесь никто не работает. Утренние байкеры, конечно на допросе ничего не сказали, но по оперативным данным прокуратуры, это люди Ходжаева. Сам он бизнесмен, босс крупной ОПГ. Очень жесток. Играть будут без правил. Ваш альтруизм, Эдик, они не вспомнят и при случае превратят ваше тело в дуршлаг.

– Темирхан-ака, я слышал у вас назревает местный конфликт из-за нефти, газа? – Спросил Дмитрий, пытаясь перенести часть ответственности за нападение на региональный конфликт.

Темирхан внимательно посмотрел на Дмитрия: – Как вы мне сейчас напомнили вашего отца. С его умением всегда быть в курсе происходящего и за частными событиями видеть общие проблемы.

В Каракалпакстане обнаружены запасы нефти, газа, золота. Наши соседи Хорезмский вилоят (по-русски – губерния, область) претендует на их разработку, пользуясь особой симпатией к ним в Ташкенте. Каракалпаков среди населения всё меньше. Ходят сплетни о лишении нас статуса республики и снижении прав до обычного вилоята. Чтобы вам наглядно объяснить, это всё равно, что в России снизить статус Татарстана до Воронежской области.

Поздно вечером, в номере «люкс» небольшой правительственной гостиницы, чаще называемой «домом приёма почётных гостей», беседовали Дмитрий с Виктором «с глазу на глаз». Ни икорница с чёрной икрой, в количестве равном солидному московскому банкету, ни пахнущая нежнее элитного парфюма дыня «Гурбек», ни шампуры с мясом молодого барашка, проложенные кусочками курдючного жира, ни бутылка французского коньяка, ни даже исполнительница танца живота, заказанная для снятия стресса, – ни что не способствовало душевному покою. Перед ними стоял тяжёлый выбор: выполнить намеченную задачу, с учётом наезда бандитов Усмана Ходжаева, или вернуть иностранному заказчику аванс, сложить чемоданчики и улететь обратно в Москву, не солоно хлебавши.

Час назад Темирхан рассказал Новикову о приватной беседе с начальником полиции и прокурором Нукуса. Первый сообщил, что день в целом прошёл в штатном режиме, но одного дорожного полицейского помяла машиной. Он в больнице, в сознанье, но описывает машину нарушителя смутно.

– У Ходжаева большие связи, – заметил Темирхан, – полицейские были реальные, не ряженые. Прокурор подтвердил активное появлении в городе членов хорезмской ОПГ. Максимум, на что были способны местные правоохранители, это – постоянный полицейский пост у гостиницы и платная машина сопровождения по заказу. На борьбу с людьми Чёрного Эмира, силовики не настроены. Москва – заграница, а Хорезмский вилоят (область) – вот он, рядом.

Дмитрий вновь предложил привлечь для безопасности братьев Адашевых Рената и Рустама. Он знал их с детства. Учил читать на русском и отвечал на наивные вопросы «если ты живёшь в Москве в шестнадцатиэтажном доме, то видна ли с крыши Америка»? То, что земля плоская, они в детстве не подвергали сомнению. Эти два каракалпака охраняли Новикова во время командировок его отца по республикам. Вместе с ними он дрался с местной шпаной.

Шли годы, они менялись, и отец Дмитрия не раз спасал их потребность самоутверждения от уголовной статьи. Бескорыстная помощь на Востоке не забывается. Сейчас оба жили то в Самарканде, то в Бухаре, в местах, где крутились деньги, в том числе и валюта. Занимались по привычке чем-то подсудным.

– Вы извините, Виктор, но Эдик слаб как телохранитель, он не для этой страны, – говорил Дмитрий.

Виктор сообщал иностранцу по телефону об утечке информации то ли в Москве, то ли в окружении самого заказчика, и о возникших в связи с этим бандитах из соседней Хорезмской области, о борьбе за добычу нефти и газа между властными группировками, жаловался на тяжёлый климат и прочие неудобства, дабы выбить ещё «детишкам на молочишко».

Закончив разговор, Виктор загадочно посмотрел на Дмитрия: – Вы поняли о чём мы договорились?

– Ни совсем, – признался Дмитрий.

Почти не пьющий, сторонник здорового образа жизни Виктор налил себе стакан коньяка и залпом выпил его: – Три цены, – он сунул дольку лимона в рот, – заказчик утраивает наш гонорар.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.