Путь наверх

Поселок продолжал просыпаться, а в сторону рабочих Лифтов уже уходили ранние многоместные самокаты. Скоро они доставят в цеха первые партии механиков, через какое-то время вернувшись за второй сменой, в которую входил и Петр Петрович. То здесь, то там лучи Светоча бликовали на хромированных шахтах многочисленных Лифтов, похожих на сотни труб, исчезающих в облаках, чтобы подпереть светло-голубой лист крыши над поляной. Из соседнего дома лилась приятная музыка, где-то через улицу женщина кричала собиравшимся в школу детям, чтобы не забыли тетради.

Весело болтая друг с другом, Петр Петрович и его дети вошли в дом. А здесь, к радости и удивлению всех, их уже ждала мама, возвратившаяся с работы. Настя первой кинулась в ее объятия, заботливо интересуясь, не устала, не заболела ли она. Петр Петрович обнял и ласково поцеловал жену, а сыновья, пусть и с легким недовольством, также получили по одному материнскому поцелую в щеку. Беззлобно кривляясь, Витя и Дима переглянулись, но ничего не сказали – если поцелуй мамы при сверстниках из школы уже становился для них ненужной обузой, то дома они не могли отказать ей в таком проявлении нежности.

– Уф, как же я устала, – объявила Юлия Николаевна, опускаясь на удобный пуф у входных дверей и расстегивая сандалии. – Сейчас лишь бы перекусить, и на боковую… Какие пожелания на ужин?

Сколько бы ни навалилось работы, как бы сложно ни прошла ночь, мама всегда выглядела жизнерадостной и полной сил. Одной-единственной улыбкой она разгоняла любые тучи. Вот и сейчас, одетая в легкое желтое платье и белую накидку в горошек, женщина казалась едва ли не живым воплощением частички Светоча, пришедшей в их дом.

Настя начала о чем-то увлеченно рассказывать, Петр Петрович поинтересовался возможностью приготовления картофельного рагу, а мальчики хором затребовали грибной пирог. Юлия Николаевна рассмеялась и сказала, что постарается что-нибудь придумать. Такие беседы по утрам в будни являлись частью семейного ритуала и по-своему дарили уверенность в будущем.

Вероятно, вы удивлены, что Юлия Николаевна пришла с работы именно рано утром, когда ее дети и муж только просыпались, чтобы позавтракать? Но дело в том, что она работала в ночную смену, а это позволяло получать неплохую прибавку к жалованью. Однако на самом деле причина крылась вовсе не в жаловании – просто предприятие, на котором трудилась мама Насти, Димы и Вити, работало только в ночном режиме, когда энергия Светоча была уже не нужна людям и распределялась на других обитателей Спасгорода. Предприятие это было довольно секретным, опасным и хорошо охраняемым, а доступ на его поляну осуществлялся всего несколькими Специальными Лифтами.

Изолированность фабрики, сложный доступ сотрудника на свое рабочее место, многократная обработка одежды и кожи различными химическими составами – все это было жизненно необходимо, потому что Юлия Николаевна работала на животноводческой ферме, способной как прокормить целую часть города, так и уничтожить ее… И как бы ни отговаривал муж, ни волновались дети и ни нашептывали «советы» соседки, Юлия Николаевна не боялась работать с потенциально опасными животными.

– Лифты уберегут, – не уставала повторять она раз за разом любимую поговорку и улыбалась, как будто на свете вообще не могло произойти ничего страшного. – А если Лифт не выдаст, то и Птица не унесет!

А потому ночь за ночью она бесстрашно уходила работать в коровники на нижних полянах, откуда такие же бесстрашные специалисты поставляли в магазины города молоко, мясо, творог или сыр. Возвращалась утром, оставляя усталость за ярко-белым палисадом, потом спала до обеда, после чего хлопотала по дому, готовя ужин или прибираясь…

– Садитесь завтракать! – Довольно скоро этот клич звонко разлетелся по комнатам дома, и вся семья дружно собралась за столом на кухне.

На этот раз домочадцы успели переодеться – братья и сестра были одеты в одинаковые черно-желтые рубашки и просторные штаны, а их отец натянул видавший виды, но еще добротный рабочий комбинезон.

Дети толкались, обмениваясь шутками. Петр Петрович был, как обычно, сосредоточен и погружен в себя – водрузив на кончик носа крохотные круглые очки, он читал утренний газетный листок, ночью вложенный в их почтовый ящик. И только мама – светлая и улыбчивая, порхала над всеми, расставляя тарелки с кашей, накладывая румяные оладьи и наливая в кружки дымящийся чай.

– А нашей смене на работе премию дают, говядины три килограмма, – продолжала хлопотать она, с улыбкой наблюдая, с каким аппетитом едят дети. – На выходных приготовим жаркое, да еще на суп и холодец останется. Кушай, Витенька, возьми еще оладушку…

– Спасибо, ма, я уже наелся…

Но тут их застольный разговор прервал Петр Петрович, обернувшийся к радиоприемнику на тумбе.

– А ну-ка, семейство, потише…

Привстал со стула. Провел пальцем по засаленной сенсорной панели, с усилием делая громче, и старенький крохотный передатчик забормотал чуть разборчивее. Радио в Спасгороде было одно, зато хорошее – каждый час по нему передавали новости, крутили современные и старинные песни, а по вечерам транслировали интересные интервью с самыми разными жителями города – от строителей до профессиональных электриков.

– К остальным новостям… – Чуть искаженный помехами, голос диктора был приятен и глубок. – Минувшей ночью в районе Нижнего Шлюза была перехвачена стая крыс, пытавшаяся пробраться на поверхность поляны Черемухин. На безопасном расстоянии вредители были уничтожены специальной группой быстрого реагирования Лифтов Скоростного Назначения, место контакта оцеплено и продезинфицировано. Как сообщили нашей редакции в пресс-центре Гильдии Смотрителей, операция была проведена быстро, эффективно и не оставила крысам ни единого шанса на успех…

– А почему нужно де-зин-фи-цировать место столкновения с крысами?

Настя внимательно выговорила громоздкое слово по слогам, обернувшись к отцу. Но вместо Петра Петровича ей ответил Витя.

– Потому что крысы, как и живущие за стенами города пернатые, переносят заразу, часто смертельно опасную для человека, – поучительно сказал он, прихлебывая чай. – Особенно, если крысы идут со Свалки, что под Нижними Шлюзами.

– Совершенно верно, – папа кивнул, подтверждая произнесенные мальчиком слова, но Насте этого показалось мало.

– А нам на уроках до сих пор изображение крысы не показывали… – Теперь она говорила с обидой, будто ей на самом деле не терпелось изучить этих страшных созданий. – Дескать, только через два класса можно будет…

– И правильно! – вмешалась в разговор мама, убирая со стола пустые тарелки. – Нечего на всякие ужасы смотреть. Вот подрастете, тогда вам в школе про крыс и червей больше расскажут…

И она многозначительно посмотрела на мужа, ответившего ей тем же. Ну, вы, вероятно, знаете такой тип взгляда, которым взрослые обычно обмениваются в присутствии детей. Ничего плохого в нем нет, если не считать плохим тот оттенок легкого высокомерия, которым старшие пытаются в очередной раз доказать себе, что понимают многим больше подрастающего поколения.

Витя и Настя, заметившие эту переглядку, украдкой улыбнулись друг другу. А Димка и вовсе ничего не понял, увлеченно дожевывая оладью.

– Ну все, дорогие мои, пожелайте маме спокойного сна. – И Юлия Николаевна, несмотря на мученические гримасы сыновей, еще раз поцеловала всех своих детей в щеку. – В школе не шалите! Как вернетесь, найдете перекусить в холодильном отсеке, там бутерброды с шоколадным маслом. Настя, проследи, пожалуйста, чтобы братья поели и умылись.

– Конечно, мама. Хорошего отдыха – алмазы в сон, Птицы вон!

– Спасибо, любимые.

И она легкой походкой отправилась наверх, чтобы запереться в спальне и позволить усталости наконец-то победить себя, укрыв одеялом сна.

Не отрываясь от новостного листка, Петр Петрович составил грязную посуду в моечное отделение, на ощупь вынув из шкафчика синюю овальную капсулу. Вложив ее в окно пневматического передатчика, он закрыл заслонку, и медная труба с легким хлопком всосала депешу, по скрытым каналам неся ее в Ратушу поселка. Именно оттуда, после рассмотрения запроса, семье Петра Петровича будет выписано разрешение получить новую порцию технической воды для бытовых нужд.

Дети в это время разошлись по своим комнатам, собирая школьные сумки.

– Четыре предмета, неудачники, не забыли? – С улыбкой победителя Настя появилась на пороге мальчишеской комнаты, держа в руках стопку учебников. – Кто понесет?

– Давай пополам, что уж…

Димка, не скрывая разочарования, шмыгнул носом и забрал книги у сестры. Отдал два учебника (что потоньше и полегче) брату, остальные засунул в свой ранец. Это ежеутреннее состязание было предельно честным – встававший позже всех и опаздывающий в детскую ванную комнату тащил учебники победителя. В этот раз проигравшим (как чаще всего и бывало) оказался Витя, но Димка никогда не позволял брату самостоятельно нести бремя проигрыша.

– Введение в гидропонику. Начальный курс, – прочитал он на одной из обложек. – Ну и ерунду преподают девчонкам…

– И вовсе не ерунда, – вдруг обиделась Настя, упирая руки в бока, – это очень полезная и жизненно необходимая Спасгороду наука. Софья Павловна говорит, что, если в городе не останется специалистов по гидропонике, может начаться голод!

– Ой, можно подумать, – с дерзкой усмешкой фыркнул Димка, но учебник в сумку убрал. – А вот у нас сегодня токарное искусство, это Спасгороду куда нужнее…

– Тсс, – вдруг произнес Витя, прикладывая указательный палец к губам.

Спорщики разом замолчали. Потому что если их брат, слывший тихоней и умником, внезапно говорил «тсс», это означало что-то исключительно важное. А если повезет, то и жутко интересное – идеи Вити еще никогда не обманывали ожиданий остальных. Вот и сейчас он застыл у окна, даже не зашнуровав ранец, и будто бы к чему-то прислушивался.

– Что такое? – невольно заговорив шепотом, спросил Дима, которого мгновенно начало распирать от азарта и нетерпения.

– Слышали? – Витя повернулся к сестре. – Самокат к дому подъехал.

Отложив учебники на стул, он встал сбоку от окна, выглядывая из-за занавески.

– Точно самокат, – он кивнул со знанием дела. – Легковой, одноместный! Красивый какой, смотрите!

Но ни Димку, ни Настю не нужно было принуждать посмотреть на самодвижущийся аппарат, припарковавшийся возле ограды их дома. Подскочив к брату, они жадно уставились в окно, невольно задерживая дыхание.

В этот момент (полагаю, меня многие поймут) в трех детских сердцах разгоралось что-то, с трудом поддающееся описанию. Что-то безусловно жгучее, кипучее, стремящееся на волю. С волнением разглядывая темно-синюю машину у калитки, они в очередной раз ощутили ту невидимую, но очень прочную связь, что сковывает всех близнецов на свете. Не в силах объяснить словами, отчего так участилось их дыхание, они не совсем понимали, что происходит. Но уже точно знали, что стали свидетелями чего-то очень необычного.

Да, именно так в детских сердцах и рождается приключение, способное навсегда изменять жизни. И хвала всем добрым силам в мире, если это приключение завершается лишь разбитыми коленками, родительским выговором или замечаниями от учителей…

Но сейчас, замерев у окна и прильнув друг к другу, ребята не думали о неприятностях. Они вообще ни о чем не думали в ту минуту, кроме как о компактном трехколесном самокате у калитки. Вправду красивого темно-синего цвета (как и сказал Витька), поблескивающий лаком, вытянутый и обтекаемый, он был само совершенство.

– Ух ты, – только и вымолвил Димка, едва не выдавив стекло лбом.

– Вот это самокат… Больших денег стоит, – важно прошептала Настя, нависая над братом и тоже касаясь лицом прохладного окна. – Может, это и не к нам вовсе? Столько чести…

– Да, ты права, важный человек пожаловал, – согласился Витя, кивая. – Из Ратуши, не иначе.

Словно в ответ на его слова, единственная дверца самоката открылась, выпуская водителя, и дети разом охнули, зачарованные плавными движениями приехавшего. Но больше всего их впечатлило то, что его высокая фигура была полностью скрыта темно-серой хламидой из мягкой струящейся ткани. Из-под необычной одежды не виднелись ни руки, ни носки ботинок, ни голова, спрятанная под широким капюшоном.

Аккуратно прикрыв дверцу самоката, долговязая фигура в плаще направилась к калитке.

– Нет, это точно к нам, – прошептал Витька.

И все трое, не сговариваясь, ринулись к выходу из комнаты.

На цыпочках, чтобы не скрипнули предательские половицы, они прокрались по коридору, достигнув лестницы чуть ли не ползком. Первым шел Димка, самый быстрый и юркий из всех. За ним кралась сестра, и замыкал шествие Виктор.

Распластавшись у перил лестницы так, чтобы не было видно снизу, дети замерли, боясь шелохнуться или вздохнуть. Ведь известно почти любому, сколь захватывающим, хоть и некрасивым делом является подслушивание разговоров, которые ведут взрослые…

Конечно, все трое знали, что им крепко попадет от отца, если тот заметит. Но победа над жгучим любопытством казалась невыполнимой задачей. А потому они разрывались на части от страха и волнения, ожидая увидеть того, кто сейчас войдет через парадный вход. Каково же было удивление близнецов, когда они услышали, как не громко, но отчетливо стукнула задняя дверь. Да-да, та самая, через которую они каждое утро выходили в сад на зарядку. Но самым любопытным стало то, что вслед за этим стуком в доме наступила полная тишина, не нарушаемая ни звуком шагов, ни разговорами. А это в свою очередь означало, что не гость вошел к ним в дом, а Петр Петрович лично вышел, чтобы встретить того во внутреннем дворике.

Переглянувшись, Димка и Настя уставились на Виктора, словно ожидая от него принятия ответственного решения.

– Идите за мной, только тихо! – сурово прошептал Витя, уже это решение принявший.

Теперь, когда утренний визит важного чиновника стал еще более интригующим, они никак не имели права отказать себе в любопытстве. Даже если для этого придется опоздать на специальный многоместный самокат и потом добираться до школы пешком через весь поселок.

Осторожно переступая по ступенькам босыми ногами, дети спустились в холл первого этажа. Пригибаясь, чтобы их случайно не заприметили снаружи через окно кухни, прокрались к задней двери, выглядывая из-за шкафа. Зеленые полупрозрачные занавески частично мешали обзору, но сквозь них все равно было видно Петра Петровича и странного гостя в сером плаще.

Отец сидел на лавке возле стола, на котором семья иногда обедала по выходным, а его необычный гость стоял рядом. Было видно, что ведется беседа – человек в плаще кивал головой, а Петр Петрович время от времени что-то отвечал ему.

– Эх, приоткрыть бы дверь, – возмущенно прошептал Димка, глядя на беззвучно шевелящиеся губы отца.

– Из родительской спальни будет слышно, если окно распахнуть, – сокрушенно покачал головой Виктор, – но тогда мама проснется…

– Я, дело ясное, ничего такого не хочу сказать… – Настя вдруг потащила мальчиков за шкаф, разворачивая обоих к себе лицом. – Но если мы застрянем тут еще хоть ненадолго, точно опоздаем на уроки.

– Ой, Настюха, – Димка скривился, будто проглотил что-то кислое, – ну сколько можно твоих поучений?..

– Тсс, – вдруг повторил Витя второй раз за утро, и начавшийся спор был мгновенно прекращен. Забыв о школе, Настя и Дима вновь прильнули к занавеске. – Смотрите, они куда-то собрались…

И правда, Петр Петрович неспешно вставал, отряхивая штанину и поднимая с лавки ярко-красную куртку механика. Незнакомец в плаще, словно решив не дожидаться его, направился к калитке.

– Куда это они? – Настя, казалось, теперь была взволнована не на шутку. – И маме ничего не сказали…

– Спорить готов, что не в цеха механиков, – азартно выпалил Димка. – Не стал бы начальник к папке приезжать, если бы потом ему все равно на работу! Эх, жалко, сейчас в самокат сядут, и не узнаем, куда поехали…

– Не сядут, – спокойно покачал головой Виктор, отодвигаясь от окна и наблюдая, как отец неторопливо направляется к выходу со двора. – Самокат одноместный, частный. Если куда-то вместе пойдут, то только пешком…

Все трое загадочно переглянулись, думая об одном и том же. Словно заговорщики, они стояли за шкафом на своей небольшой, но удобной кухне, а в воздухе между ними зрело что-то интересное, хотя и не совсем соответствующее правилам хорошего поведения.

– В школу точно опоздаем, – наконец озвучила общие мысли сестра. – Влетит. Все знают, что это против устава – прогулять можно только по болезни или если записка от родителей есть.

– А мы соврем, – беспечно ответил ей Димка, продолжающий мельком поглядывать в окно. – Давайте быстрее что-то решать! А то уйдут, и все зря…

– Давайте, – совершенно серьезно кивнул Виктор, потирая переносицу. – Идем за ними, если никто не против. Узнаем, что за шишка пожаловала, вдруг увидим что-то интересное…

– Или секретное! – не удержался Дима, чуть не подпрыгнув на месте.

– Может быть, – спокойно согласился его брат, – но потом сразу в школу. Там придумаем что-нибудь, беру на себя…

– Витька, ну ты-то куда? – Демонстративно нахмурившись, Настя попробовала спорить, хотя глаза ее горели предвкушением, выдавая истинные чувства. – Ну ладно, Димка – он шалопай. Но ты-то как можешь о прогулах думать? Правила поселка, да и все законы Спасгорода предписывают…

– Я сильно сомневаюсь, что папа отправился на работу. – Расцветая своей мягкой, обезоруживающей, но в то же время победоносной улыбкой, Витька посмотрел на сестру. – А это значит, что правила хоть иногда, но можно нарушать, разве нет?

– А вдруг поймают? – не унималась сестра.

– Сошлемся на папку, он не выдаст, – радостно подхватил Димка, теперь понимая, куда клонит брат. – Здорово придумал, Витька! Бежим!

Второй раз просить не пришлось никого.

Толкаясь и хихикая, все трое рванулись в коридор, торопливо застегивая липучие замки высоких удобных ботинок, входивших в состав школьной формы.

Наспех обувшись и похватав с вешалки черно-желтые куртки, выскочили в дверь. Да-да, выскочили, даже не заперев ее на замок, потому что в Спасгороде это было не принято. Жуликов в добропорядочных районах не водилось, проспекты патрулировала служба урядников, правила этикета и поведения соблюдались горожанами неукоснительно, а потому задвижки, защелки и замки в городе использовались крайне редко.

Итак, они выскочили из своего милого двухэтажного дома, обнесенного невысоким белоснежным заборчиком. Витя, как обычно, медлил, прыгая на одной ноге и пытаясь заправить в ботинок непослушную липучку, и Димке пришлось сбавить скорость, придерживая брата за локоть. Именно поэтому первой у калитки оказалась сестра, недовольно зашипевшая на отставших:

– Быстрее, копуши! Они уже добрались до поворота!

И девочка выскочила на улицу, зачарованно глядя на блестящий обтекаемый самокат, стоявший в двух шагах от забора.

– Красота какая! – Димка лихо присвистнул, чем вызвал у брата очередной приступ белой зависти – сколько Виктор не пытался, он никак не мог научиться так здорово свистеть. – Вот это тачка! Мне бы такую!

– Шикарный самокат. – Витя робко, словно боялся удара током, провел пальцем по лакированному темно-синему боку. – Как у Смотрителей.

– С чего это ты взял? – недоверчиво осведомилась Настя.

Она была слегка раздосадована заминкой. А еще тем, что мальчики знают о самодвижущейся технике чуть больше ее.

– А ты на номер посмотри, – рассудительно предложил Дмитрий, обходя самокат сзади.

Блестящий номерной знак на самом деле оказался необычным: «ГС-0002». Коротким, легко запоминающимся. Таких в поселковой Ратуше и впрямь не водилось, даже у самых-самых главных чиновников.

– И что Смотрителю делать у нас дома? – Интуитивно ощущая, что братья оказались правы, спорщица все равно недоверчиво хмыкнула, не спеша так вот сразу с этим мириться. – Сами-то верите в такое?

– Как знать, как знать… – пробормотал Витька, с восхищением изучая изгибы транспортного средства. – Папка-то в поселке не последний человек…

– Ну вы идете, или мне одной? – Теперь Настя почти сердилась, уперев руки в бока. – Так мы и школу прогуляем, и за дядькой этим не проследим!

С явным сожалением отвернувшись от новенькой самодвижущейся машины, на которой прикатил таинственный гость, мальчишки со всех ног припустили по улице, наконец-то хоть в чем-то обогнав сестру.

Упругие подошвы ботинок сочно шлепали по резино-асфальтовому покрытию, каким на жилых полянах Спасгорода застилали тротуары и проезжую часть. Редкие посельчане по одному или небольшими группами шли к пассажирским Лифтам, доставлявшим людей на рабочие поляны. Домохозяйки вывешивали сушиться белье. На троих детей, бегущих по улице поселка, никто не обращал внимания – по виду они всего лишь опаздывали на школьный транспорт.

Отец и его гость действительно почти добрались до поворота на центральную улицу. Именно оттуда дорога вела к пассажирской станции, нескольким шахтам грузовых Лифтов, а также красивому искусственному водоему, вокруг которого по вечерам любили гулять молодые мамы с колясками. Рассказывали, что там, в зеленоватой и чуть мутной воде, если долго всматриваться в нее с мостика, можно было заметить последних механизированных карпов, скрывающихся в глубине.

Стараясь держаться чуть поодаль, но не выпускать отца и незнакомца из поля зрения, дети сбавили шаг. Теперь они укрывались в тени домов на правой стороне улицы. И тут произошло странное. Вместо того чтобы направиться в центр поселка, где располагалась Ратуша или, в конце концов, Лифты Высокого класса, Петр Петрович и его спутник свернули влево. В совершенно противоположную сторону.

Ребята застыли на месте, тревожно переглядываясь.

– Если взрослые поймают нас на окраине, – Настя насупилась, – уже не сможем соврать, что спешили на остановку…

– Ничего, я тропки знаю, – с видом покровителя слабых улыбнулся Димка. – Там есть целый квартал домов. Пустующих, незаселенных. Их для новых специалистов резервируют. Между этими домами можно до самого Пустыря добраться!

– Не знаю… – протянула сестра, но тут в разговор вмешался Виктор, совершенно серьезно глядя на девочку.

– Настюха, ну посуди сама. Мы сбежали из дома, чтобы проследить за папой и его товарищем. Уже опоздали в школу, ничего не сказали маме. Разве можно в такой ситуации останавливаться на полдороге? – Он улыбнулся сестре. – Все равно же влетит…

На самом деле, если бы Настя в этот момент решила вернуться, братья послушались бы ее. Когда они делились идеями или предложениями, каждый имел право равноценного голоса. Но если сестра вдруг решала прекратить игру или какую-то шалость, споров не возникало почти никогда.

На этот раз Настя ничего не возразила.

– Ладно, идем! – улыбнулась она в ответ. – Веди, Димка!

И они свернули следом за отцом. Почти сразу же свернули еще раз, пригибаясь и ныряя между заборами компактных домиков механизаторского поселка, и принялись пробираться меж палисадами.

Время от времени один из троих поднимал голову, чтобы убедиться, что отец и его спутник никуда не подевались из виду, и продолжали движение. Здесь, между домами, как и на тротуаре, дорожки были покрыты вспененным асфальтом, что так приятно шуршит под колесами велосипеда, но кое-где встречались лужайки, засыпанные черными искусственными камнями. Камни эти привозили на поляну из Плавильни, где таких отходов производства образовывались настоящие горы.

– Смотрите, они вправду идут на Пустырь… – охнул Димка, вытягивая вперед руку, а другой вцепляясь в край ближайшего забора.

Остальные, задержав дыхание, проследили за его пальцем, одновременно и совсем не радостно вздохнув. По большому счету, Пустырь не представлял из себя ничего страшного – обыкновенный пустырь, заставленный только на слом годными ящиками или бочками да отработанными металлоконструкциями, до которых не доходили руки уборочной службы. Да, тут не было красивых антрацитовых камешков, устилавших лужайки, веселеньких искусственных цветов или ровного покрытия дороги, а из-под растрескавшегося асфальта виднелся ржавый железный пол поляны. Но в остальном это был всего лишь пустырь, хотя все дети поселка предпочитали именовать его только с большой буквы – Пустырь. Он своеобразным кольцом опоясывал Заботинск, по слухам оставаясь неизменным почти на каждом ярусе Спасгорода – селиться или возводить рабочие постройки вплотную к внешним стенам города по старинной традиции не решался никто.

Этому, конечно, существовало объяснение, ведь в них располагались масса технических и грузовых Лифтов, противокатастрофные системы, генераторы облаков, призмы Светоча и куча других полезных штук. И даже дети понимали, что тебе нечего делать у стен, если ты не специалист… Или не Смотритель, что подтверждало мальчишечью версию с номером самоката.

От произведенного открытия Димка разволновался так сильно, что схватил брата и сестру за руки. Промычал что-то торжественное, словно напевал гимн. И потащил Витьку и Настю за собой, пригибаясь и прячась за прогнившими коробками.