Графиня по вызову

Проведя пару часов за разбором бумаг, я отправилась к портнихе. С фасонами платьев и цветом ткани мы определились быстро. Я неплохо представляла себе, чего хочу, она же была настоящим профессионалом. Мои пожелания в сочетании с ее советами – и все решения были приняты без проволочек. Работать моя портниха и ее помощницы умели быстро, и платья были готовы в срок. Они не только соответствовали последнему слову моды, но и обладали некоторыми дополнительными свойствами – такими, например, как многочисленные потайные карманы.

Ну что ж. Жаль, конечно, оставлять дом, не имея стопроцентной уверенности в том, что я смогу сюда вернуться. Но такова цена, которую приходится платить за мой приятный во многих отношениях образ жизни. Порой перемена мест оказывается необходима. Да и вообще, пора расширять горизонты. А значит, здравствуй, Эрталия!

Глава 2

Эрталия встретила нас теплой солнечной погодой и легким забавным ветерком, подхватывающим плащ и заигрывающим с волосами. Дворцовый фасад впечатлял своей горделивой торжественностью. Внушительных размеров здание было стилизовано под замок. Стены увенчивались многочисленными квадратными зубцами, между которыми, на равном расстоянии друг от друга, возвышались узкие декоративные башни. Наша карета остановилась возле высокого белоснежного фонтана, также украшенного несколькими башенками. Вода сначала падала в верхнюю чашу, затем переливалась через край и с мягким журчанием стекала в нижний бассейн, более объемный.

Нас не вышел поприветствовать ни герцог Кальво, ни его любимая и тщательно оберегаемая дочка. Оно и неудивительно: не будет же хозяин дворца, один из первых людей государства, лично встречать всякого завалящего графа. Тем не менее на пороге нас ожидала целая делегация дворцовых обитателей, включая придворного, который представился как помощник герцога Кальво, дворецкого, а также одетого как аристократ мужчину, который не представился и вообще все время держался в стороне. Мне он сразу не понравился. Слава богу, опыт у меня богатый, так что ищеек я чувствую за версту. Вопрос заключался в том, с какой стати они столь неприкрыто наблюдают за прибывающими гостями. Стандартная практика? Ох, сомневаюсь. Мне, во всяком случае, видеть подобное ни разу не доводилось.

Проходя коридорами дворца, когда нас провожали в отведенные покои, я утвердилась в своих подозрениях. Стражи здесь было определенно больше, чем нужно.

Чрезмерное количество стражей порядка следовало учитывать, однако не могу сказать, чтобы я очень сильно встревожилась. По мою душу все эти люди здесь находиться не могли: не такая уж я большая птица, да и нет на мне ничего достаточно серьезного, чтобы вызвать столь лестное внимание властей (обыгранный в карты барон не в счет). Вопрос заключался в том, не имеет ли ко всему этому отношения мой мнимый муж. Не мог ли граф Ортэго оказаться замешанным в какую-то чрезвычайно опасную игру и не мог ли он теперь впутать в эту игру меня?

Пока слуги распаковывали вещи, мы отправились осматривать покои, предоставленные в наше распоряжение на ближайший месяц. Здесь было три комнаты: гостиная, куда нас первым делом и привели, а также две спальни. Отдавая дань предпочтениям многих современных аристократов, отдельная комната была предоставлена мужу и отдельная – жене. Учитывая обстоятельства, это вполне меня устраивало, хотя я бы не стала рыдать, вздумай хозяева распорядиться иначе.

Я сосредоточилась на осмотре собственной спальни. Гардины приятного оттенка: желтый цвет плавно переходит в темно-красный. Те же цвета преобладают на ковре. Кровать с балдахином, трюмо. С противоположной стороны – бюро, совсем иное, чем в моем доме. Это было пониже и с меньшим количеством отделений, зато сделано из благородного красного дерева. Я наугад выдвинула пару ящичков. Не заперты и пусты.

Решетчатая каминная заслонка тоже навевала на мысль о замке: прутья, увенчанные острыми наконечниками, подозрительно напоминали копья. На каминной полке стояла музыкальная шкатулка. Я взяла ее в руки, чтобы рассмотреть. Хрупкая фарфоровая балерина, такая бледная, будто страдает от чахотки, застыла в прервавшемся на середине танце, подняв руки вверх. Я завела шкатулку и вернула ее на место. Хм, любопытно. Обычно все эти безделушки играют одну и ту же популярную мелодию, «Серенаду под луной». Но данный экземпляр исполнял совсем другую песенку, хоть и тоже известную. Поинтересовавшись у горничной, я выяснила, что леди Лидия, дочь герцога, коллекционирует музыкальные шкатулки. Она успела собрать полторы сотни экземпляров, в том числе редких и неординарных, и именно ей принадлежала идея расставить такие шкатулки в комнатах для развлечения гостей.

Приняв ванну, я вышла в гостиную в благодушном расположении духа. Арман как раз отпустил камердинера; горничную я отпустила раньше. Прихватив из вазы на столе аппетитное яблоко, я вольготно устроилась на диване.

– Ну, как тебе здесь нравится? – поинтересовался Арман, подсаживаясь ко мне.

В голосе «мужа» звучала гордость: дескать, смотри, как хорошо мы устроились моими стараниями. Я сочла нужным слегка его осадить.

– Жить можно. Ну, я не сомневаюсь, что в собственном замке ты занимаешь более роскошные покои.

Я мило улыбнулась. Он фыркнул, разгадав мои мотивы.

– Во всяком случае, нам выделили отдельные спальни, что весьма удобно, – добавила я на позитивной ноте.

– А если бы не выделили? – хитро прищурился Арман. Разделявшее нас расстояние немного уменьшилось. – Что бы ты стала делать тогда?

Я бесстрастно пожала плечами.

– То же самое, что собираюсь делать и так. – Я, глядя ему прямо в глаза, уточнила: – Спать.

Мои слова Армана не смутили.

– И ты не боишься? – полюбопытствовал он. – Все-таки для всех мы здесь – муж и жена. Что ты станешь делать, если я вздумаю воспользоваться ситуацией?

– Боюсь? – переспросила я. – Вот уж точно нет. А если бы ты надумал воспользоваться ситуацией… – Я всерьез задумалась и наконец честно сказала: – Не знаю. Возможно, тоже воспользовалась ситуацией и получила удовольствие. А возможно, наглядно бы тебе продемонстрировала, что лучше меня не злить. Все зависело бы от того, нравишься ты мне или нет.

– А ты что, до сих пор с этим не определилась? – Похоже, мой ответ Армана позабавил.

Я пожала плечами.

– Вообще-то ты в моем вкусе. – Я склонила голову набок, беззастенчиво разглядывая собеседника. – Мне нравится такой тип мужчин. Темноволосые, высокие, с хорошей фигурой и в меру наглые. Правда, не в меру наглые мне нравятся больше. Но ты, конечно, не мой принц на белом коне. В крайнем случае на вороном.

Я улыбнулась и хлопнула ладонью по подлокотнику, давая понять, что вердикт вынесен.

– Коня, если нужно, можно и перекрасить, – проникновенно взглянул на меня Арман.

– Оттенок будет не тот, – поморщилась я. – Лучше, знаешь ли, не принц и на вороном, чем принц на белом – но какой-то обшарпанный. Да и потом, можно-то можно, но вот надо ли?

– Может, и не надо, – неожиданно легко согласился он.

И в подтверждение своих слов даже пересел в кресло напротив. Я не преминула этим воспользоваться и вытянула ноги на диване.

– Если романтическая часть вечера окончена, расскажи-ка мне, что ты думаешь об обилии стражи во дворце.

Я сочла, что время для этого вопроса уже настало.

– Считаю, что тому есть какая-то причина, – разом посерьезнел Арман. – Обстановка здесь тревожная. Конечно, приезд короля – всегда непростой период для службы охраны. Но на этот раз, кажется, есть что-то еще.

– И это что-то имеет к тебе отношение?

Я сверлила Армана пронзительным взглядом и отводить глаза не собиралась.

– Нет, – ответил он. Довольно уверенно.

– Точно? – попыталась надавить я. – Видишь ли, Арман, скрывать что-то от меня сейчас бессмысленно. Я уже представилась здесь как твоя жена, следовательно, мы в одной лодке. Если тебя уличат в каком-либо преступлении, в мою невиновность все равно не поверят. Так что топить тебя мне бессмысленно. А вот знать, что именно происходит, будет очень полезно, поскольку это позволит мне помочь тебе – а заодно и себе – выкарабкаться из передряги.

А кроме того, если ты втемную втравил меня в излишне рискованную игру, я могу и рассердиться, в каковом случае тебе не поздоровится. Но этого я вслух не сказала.

– Нет, Аделина. – Он смотрел мне прямо в глаза. То ли был искренен, то ли хорошо играл. – Я так же, как и ты, понятия не имею, что здесь стряслось. Не исключено, что завтра мы с легкостью это выясним. Наверняка мы не единственные, кто заметил эти странности, стало быть, дворец полнится слухами. Но одно могу сказать абсолютно твердо: к цели моего приезда усиленная охрана отношения не имеет.

Говорил он действительно твердо, хоть и понизив голос: шанс, что кто-нибудь, проходя мимо нашей гостиной, по чистой случайности надумает приложить ухо к скважине, все-таки существовал.

Ну что ж, пока поверим на слово. А дальше поглядим.

На следующий же день после нашего приезда во дворце давался бал в честь его величества короля Боливера Третьего Эрталийского. Мы с «супругом», разумеется, были в числе приглашенных. Именно здесь мы рассчитывали начать обзаводиться знакомствами, а также по мере возможности выяснить, что же происходит во дворце. В течение дня мы успели лишь шапочно познакомиться кое с кем из гостей.

Именно на балу мы были впервые представлены хозяину дома. Герцог Кальво оказался крупным мужчиной лет пятидесяти, с широким подбородком и выдающимися скулами, почти совсем седым. Судя по внешнему виду и манере держать себя, человеком он был решительным, мало оглядывающимся на мнение окружающих и не слишком общительным. Однако сейчас обстоятельства вынуждали его отойти от некоторых своих привычек, и это явно вызывало в нем раздражение.

Тем не менее вымещать оное на гостях герцог не спешил. После того как нас с Арманом представил церемониймейстер, Кальво легонько склонил голову – как того требовал этикет, учитывая его высокий статус.

– А, граф! – Голос звучал ворчливо, но это была скорее манера говорить, нежели проявление неуважения к гостям. – Рад вас видеть. Надеюсь, вы хорошо устроились?

– О да! Благодарю вас, ваше сиятельство, все просто прекрасно! – заверил Арман.

– А вы, графиня? Надеюсь, вам у нас нравится?

Жесткие серые глаза, обрамленные глубокими морщинами, впились в мое лицо. Я скромно улыбнулась.

– О да, ваше сиятельство, все просто восхитительно! У вас удивительный дворец, и мне так понравилась музыкальная шкатулка! У вашей дочери изумительный вкус.

– Да, она у меня увлекается всякой ерундой, – не без удовольствия подтвердил герцог.

Несмотря на сомнительное содержание такого отзыва, дочерью он явно гордился. Даже его лицо стало на время менее суровым.

– Ой! – вдруг недопустимо громко воскликнула я, схватившись рукой за сердце. Герцог нахмурился, а «супруг» был, кажется, готов меня придушить. – Не может быть! Ваше сиятельство, умоляю, развейте мои сомнения: неужели это – Фраско Кинтана?

Я указала на возвышавшуюся по правую руку от нас скульптуру девушки, держащей кувшин.

– Да, это его работа, – не без удивления подтвердил Кальво. – Хотя она не значится в большинстве каталогов. Вы что же, так хорошо разбираетесь в скульптуре?

Ну, в большинстве каталогов она, может быть, и не значится. Зато в любом досье на герцога Кальво непременно будет упомянуто, что его сиятельство обожает скульптуру, в особенности творения рук Фраско Кинтаны, каковых в его дворце насчитывается двенадцать штук. Отыскать их описание совсем не сложно.

– Да, ваше сиятельство, это моя слабость. – Я улыбнулась, скромно опуская глаза, будто смущаясь от такого признания. – А уж работы Кинтаны! Воистину этого человека наградила талантом сама богиня творчества!

– Несомненно, – подтвердил герцог, теперь приглядывавшийся ко мне куда более доброжелательно.

– Вы только подумайте, какая точная работа, какое уважение к деталям! – продолжала ворковать я. – Несмотря на то что эта лента, казалось бы, присутствует в композиции с исключительно орнаментальной целью, она прекрасно дополняет образ, работая на выражение индивидуальности!

Герцог покивал, продолжая присматриваться ко мне с возрастающим интересом.

– О, а вон то панно? – Я повернулась к огромному полотну, на котором был чрезвычайно натурально изображен сад с увитой виноградом беседкой. – Полагаю, это работа Пабло Эскатто?

– Вы совершенно правы, – кивнул Кальво. – Я к этим рисункам скорее равнодушен. Но их очень любит моя дочь. Полагаю, ей будет приятно с вами познакомиться. У вас хороший вкус, а в наши дни это редкость. – Герцог обвел зал с собирающимися постепенно гостями крайне неодобрительным взглядом. – Приходите завтра на женскую половину. Там регулярно собирается компания достойных и благородных дам.

– Благодарю вас, ваше сиятельство. – Я присела в реверансе. – Непременно приду.

– Что за чушь ты несла про орнаментальные цели? – тихо осведомился Арман, когда, покинув герцога, мы прошествовали в глубь зала.

Собственно бал еще не начался. Как и обычно на подобных торжествах, танцы начинались лишь к концу первого часа. Пока же гости неспешно собирались, здоровались и знакомились. Музыканты наигрывали модные мотивы, создавая легкий приятный фон. Лакеи разносили подносы с вином и угощениями. Дамы медленно прохаживались по залу, демонстрируя свои наряды и разглядывая чужие.

– Понятия не имею, – честно ответила я, тоже понизив голос. – Вычитала в какой-то книжке и заучила. Зато теперь герцог наш. Ты ведь хотел завести полезные связи, муженек? Не находишь, что твоя жена заслужила поцелуй в щеку?

– Заслужила, и бесспорно!

Недолго думая, Арман подкрепил свои слова делом. Число устремленных на нас любопытствующих взглядов на время увеличилось. Мы вообще привлекали внимание. Во-первых, для многих присутствующих мы были совершенно новыми людьми. Если у Армана здесь были знакомые и даже несколько приятелей, то меня все видели впервые. К тому же и парой мы были красивой. Арман отлично выглядел в темно-сером камзоле, интенсивно расшитом серебром, из-под рукавов которого выглядывали манжеты белоснежной рубашки. Вообще-то я не слишком люблю серый цвет, но данный оттенок действительно смотрелся весьма благородно. Штаны были того же цвета, что и камзол. Картину весьма удачно дополняли высокие сапоги и белый шейный платок.

На мне было платье моего любимого цвета – насыщенного зеленого, изумрудного оттенка. Открытый корсаж, широкая юбка благодаря контрасту подчеркивает тонкую талию, золотое шитье, оплетающее платье ненавязчивым узором, хорошо сочетается с основным цветом. Узкие рукава плотно облегают руки от плеча до локтя, а затем резко расширяются, что позволяет, приподняв руку, продемонстрировать нежную кожу на предплечье.

Изумрудное колье и такие же серьги якобы подарены любящим мужем. Белый веер висит на специальном обвивающем запястье шнурке, что оставляет свободными обе руки. Серые глаза томно взирают из-под объемных черных ресниц.

– Ну что ж, рассказывай, кто здесь есть, – предложила я, когда мы остановились возле того самого панно работы Пабло Эскатты. – На кого стоит обратить внимание?

Я принялась плавно обмахиваться веером, заинтересованно оглядывая зал. Взгляд сам собой остановился на седовласом мужчине среднего роста, на вид ровеснике герцога, одетом в длинную темно-бордовую сутану.

– Это, как ты понимаешь, кардинал Эрталии, его высокопреосвященство Леандр Монтерей. – То ли Арман проследил за моим взглядом, то ли самостоятельно счел, что этот человек заслуживает первенства. – Правая рука короля, хотя и себе на уме, человек весьма проницательный, властный и жесткий. С ним, как ни с кем другим, следует держать ухо востро.

Я кивнула. В принципе, комментариев Армана не требовалось: все было понятно и так, по одному только взгляду на кардинала. Не обманывал и тот факт, что его высокопреосвященство держался ненавязчиво, даже скромно, и по большей части стоял в стороне, не распоряжаясь, не вмешиваясь в разговоры и регулярно улыбаясь приветствующим его придворным.

– А это, – Арман коснулся моей руки и тихонько развернул мои пальцы, указывая направление, в котором смотреть, – наследный принц Эрталии, Рикардо Дельтаго. Единственный сын Боливера Третьего.

Я с интересом присмотрелась к высокому и, на мой вкус, излишне худому мужчине с узким лицом, облаченному в темные панталоны и бордовый камзол, немного напоминавший своим оттенком сутану кардинала. Взгляд задержался на длинных пальцах и крупном рубине на одном из перстней. Для дани моде все же слишком броско; должно быть, это семейная реликвия.

– У принца слава любителя развлечений. Они с друзьями – завсегдатаи увеселительных заведений, репутация пары из которых основательно хромает, – продолжал просвещать меня Арман. – Рикардо любит попойки с приятелями, охоту, тесное общение с прекрасным полом.

– Что-то не похоже, – проговорила я, с сомнением глядя на принца.

Бледный цвет лица, напряженность во взгляде, скорбный изгиб губ. Рикардо Дельтаго не производил впечатления любителя поразвлечься. Казалось, что присутствие на балу его тяготит или, по меньшей мере, не приносит радости.

Будто в подтверждение слов Армана, принц и его спутник громко рассмеялись, едва последний закончил рассказывать его высочеству какую-то историю. Судя по выражению их лиц, наверняка это было что-то непристойное. Смеялись эти двое громче, чем допускает дворцовый этикет, но ведь для принцев любые ограничения условны. Однако и тут я лишний раз убедилась в собственной правоте. Принц хоть и смеялся, но без огонька, и смех его оборвался очень быстро. После этого на лице не осталось даже тени улыбки, словно он вовсе не веселился секунду назад. Скорее смеялся по инерции, осознавая, что в подобных ситуациях люди смеются.

– Возможно, он успел остепениться, – пожал плечами Арман. – Я, как-никак, видел его мало, особенно за последний год. Большую часть времени меня не было в Эрталии.

– Любопытно, – тихо, обращаясь скорее сама к себе, проговорила я.

Не верю в то, что люди меняются. Во всяком случае, без очень веской причины.

– Рядом с ним – Ринольд Этьен Монтерей, – возобновил представление присутствующих Арман.

Теперь он говорил о высоком, широкоплечем молодом мужчине, только что рассказавшем принцу шутку и по-прежнему весело ухмылявшемся. Черные волосы, широкие скулы, более смуглая, чем у его высочества, кожа. Белизна небрежно повязанного шейного платка контрастирует с темным тоном камзола. Привлекателен, отлично эту привлекательность осознает и последнего не скрывает.

– Постой-ка… Монтерей? – переспросила я. Вроде бы я эту фамилию только что слышала. – Он, часом, не родственник ли кардинала?

– Племянник, – подтвердил Арман. – Насколько мне известно, они состоят в неплохих отношениях. Кроме того, он лучший друг принца.

– Хорошо устроился: протекция со всех сторон, – заметила я.

– Да уж, у этого бы сложностей с попаданием в альтинг не возникло, – со вздохом признал мой «муж». – Но он туда и не рвется. Вот так несправедлива жизнь.

Я с ухмылкой покосилась на Армана. Ни особо несчастным, ни снедаемым зеленой завистью он не казался.

– Приятелей у принца много, – продолжал граф, – но этот – самый близкий. Еще со времен эркландской военной кампании, когда они с Рэмом сражались бок о бок.

– С кем? – не поняла я.

– С Монтереем, – пояснил Арман. – Друзья называют его Рэм.

– Почему Рэм, если он Ринольд?

– Ринольд. Этьен. Монтерей, – с показной терпеливостью произнес Арман.

– А-а-а, – протянула я и пренебрежительно закатила глаза. – Боже, как изысканно.

– Насчет изысканности не знаю. Но насмехаться над ним мало кто рискнет. Миньон – один из лучших фехтовальщиков Эрталии. Пожалуй, с ним может поспорить только маркиз Рагийский, сын герцога Монварода. Герцог – дальний родственник короля, но его здесь нет. У этого семейства не слишком теплые отношения с Боливером. Впрочем, как я слышал, они еще приедут во дворец, чтобы выразить королю свое почтение. Но не сегодня.

– А это кто? – поинтересовалась я, когда к принцу с Ринольдом подошел еще один молодой человек.

Этот был блондином. Светлые волосы то и дело падали на лицо, и он зачесывал их назад пятерней. Золотистый камзол с коричневым узором надет поверх коричневого жилета.

– Велэско Диас, – откликнулся Арман. – Тоже приятель принца. Не такой близкий друг, как Рэм, но вместе покутить – самое оно. Унаследовал от отца виконтство. Мы с ним немного знакомы. Человек он неплохой, но легкомысленный. Карты, вино, красивые женщины. Не столько даже красивые, сколько, я бы сказал, с изюминкой. Ну а когда много выпьет, то и без изюминки сойдет.

Я спрятала усмешку за раскрывшимся веером. И встретила взгляд светло-голубых глаз Диаса. Тот что-то коротко сказал принцу и обрадованно поспешил к нам с «супругом».

– Арман, дружище! – воскликнул он, пробираясь к нам через толпу осматривающих зал гостей. – Вот так сюрприз! А я думал, ты все еще в Ристонии!

Шагнув к нему навстречу, Арман ответил на энергичное рукопожатие.

– Я вернулся совсем недавно, – объяснил он.

– А что это с тобой за фея? – поинтересовался Диас, приветственно мне улыбаясь.

У него была очень открытая улыбка, да и вообще он производил впечатление человека жизнерадостного, бодрого и не слишком обремененного размышлениями о несовершенстве жизни. То есть данная Арманом характеристика снова себя оправдывала.

– Ну же, Арман, познакомь нас скорее! – воскликнул Диас. – Представь меня своей восхитительной спутнице.

Я вознаградила комплимент кокетливой улыбкой.

– Графиня Аделина Ортэго, моя жена, – представил меня Арман. – Дорогая, прошу любить и жаловать, это мой хороший друг виконт Велэско Диас.

Я усмехнулась про себя, мысленно отметив, как человек, с которым Арман «немного знаком», превратился в «хорошего друга».

– Очень рада, виконт.

Я протянула руку для поцелуя, и молодой человек с удовольствием припал к ней губами.

– Для вас просто Велэско, – сказал он затем. – Однако, Арман, ну ты и хитрец! Когда ты успел жениться? Ничего никому не сказал! Впрочем, тут ты прав: такую красавицу могли бы и отбить.

Он послал мне очередную озорную улыбку.

– Мы познакомились в Ристонии, там же и поженились, – рассмеявшись, ответил Арман. – Поскольку мне было пора возвращаться в Эрталию, я не хотел затягивать со свадьбой, отсюда такая поспешность.

– И ты был совершенно прав, впрочем, кажется, я это уже говорил. – Велэско наградил меня еще одним восхищенным взглядом. Стремления соблазнить чужую жену тут не было, скорее просто дань уважения эффектной женщине. – Пойдемте, я познакомлю вас со своими друзьями.

Последние слова были произнесены не без гордости. Еще бы, ведь в друзьях ходил сам принц.

Следуя за Велэско, мы приблизились к Рикардо Дельтаго и его спутнику.

– Ваше высочество, позвольте представить вам моего старинного друга…

«Ого! Уже и старинные друзья», – мысленно усмехнулась я.

– …графа Армана Ортэго с супругой.

Представлять принца не было нужды, да и по правилам не полагалось. Арман поклонился, я присела в низком реверансе, отлично чувствуя, как мужские взгляды скрестились на моем декольте.

– Это большая честь для нас, ваше высочество, – заверил, оторвавшись от зрелища, Арман.

– Рад знакомству, господа.

Принц галантно поцеловал мне руку, хоть и не обязан был этого делать в силу своего статуса.

– А это граф Ринольд Монтерей, – представил Велэско.

– Рад знакомству, – склонил голову Арман.

– Взаимно.

Теперь я приседать в реверансе не стала: представленный и без того в прошлый раз заглядывал в пикантную зону с более откровенным интересом, чем остальные. Просто протянула руку для поцелуя, и Рэм прикоснулся к ней губами.

– Граф и графиня совсем недавно поженились в Ристонии, – «наябедничал» Велэско.

– Примите мои поздравления, – вежливо произнес принц.

– Благодарю вас, ваше высочество, – ответил за двоих Арман.

– Отчего именно в Ристонии? – полюбопытствовал Рэм.

Я посмотрела на его лицо и сразу же встретила испытующий взгляд зеленых глаз. Надо же, какой редкий цвет. Как раз под мое платье.

– Я родом из Ристонии, – пояснила я. – А мой супруг – дипломат. Он приезжал ко мне на родину с дипломатической миссией. Сказать по правде, я ничего в этом не смыслю, – доверительно улыбнулась Велэско я. – Но, кажется, это называется именно так. Все сослуживцы Армана в один голос утверждают, что он отличный дипломат.

– И, видимо, они правы, – заметил принц. – Вам, граф, следует выдать медаль за заслуги перед отечеством. Ведь вы похитили из Ристонии и перевезли в Эрталию такую жемчужину. И при этом не нарушили ни одного закона. Именно так и должен поступать дипломат.

Велэско рассмеялся шутке, я с ложной скромностью опустила глаза.