Сибантийский транзит

– А я не хочу умирать голодным! Мои предки этого не одобрят!

Анджей сел. Сел и таншайв, сунул руку в припасы, достал лепешку, разломил пополам, половину протянул человеку. Анджей принял, некоторое время жевали молча, по очереди отщипывая кусочки ормигасу. Сильвер радостно выхватывал крошки то у одного, то у второго и мгновенно съедал.

Над пустошью посвистывал ветер, но в зоне звездолета, не шелохнулся ни один сухой лист.

Справа за пустошью продолжалась роща, а между стволами деревьев  виднелось подобие стены. Возможно, тот самый дом, что появлялся в мираже. Издали сложно было рассмотреть.

– Будем бросать камни! – дожевывая лепешку, сказал Анджей.

– Где ты напасешься столько?! – возразил Эшик. – Для того чтобы набрать их, надо отойти в сторону, а там может оказаться ловушка.

Долански долгим взглядом посмотрел на пищевые припасы.

– И не думай! – испугался Эшик. – Лучше медикаменты!

Ормигас обошел спорщиков, сел на дорожку, изогнул брюшко и принялся со вкусом чесаться правой лапой из третьей пары. Почесался, шумно встряхнул шерстью, встал и не спеша затрусил по дорожке, неодобрительно поглядывая в сторону скелетов.

– Посмотри на шестиногого! – вскрикнул Эшик. – Он нашел тропинку!

Анджей обернулся и увидел удаляющегося ормигаса.

– Сильвер, ты куда?!

Ормигас остановился, заметно было, как желание прогуляться борется в нем с привязанностью к своей компании. Всю дорогу он ехал то в сумке у Анджея на плечах, то на ноге Эшика. Лапы затекли, теперь хотелось их размять.

– Вернись немедленно!

Ормигас лег на брюшко, вытянул конечности. Рядом оказалась сухая травинка, которую он принялся самозабвенно грызть.

– Похоже, некоторые животные здесь ходят! Идем за ним! – Анджей  торопливо отвязал от сумки ремень.

– А как же я? – с тревогой спросил Эшик. – Ты же меня не бросишь?

– Волокушу тянуть опасно! Я возьму сумку, а ты становись на четвереньки. У тебя берцовая кость поломана, но колено-то цело! Поползешь на четвереньках!

– Тебя бы на мое место! – печально произнес Эшик.

– Я почти что был на твоем месте! Думаешь, с переломанным ребрами тоже сплошной мед?!

– Нечуткий ты человек! Таншайву всегда труднее! – вздохнул Эшик.

– Я пойду впереди! Если влипну, у тебя будет шанс спастись!

– Если ты влипнешь, мне придется умирать, глядя на твой разлагающийся труп! Знаешь, как это тяжело?! – завопил Эшик.

Анджей обхватил голову руками и мысленно досчитал до десяти.

– Умеешь ты утешить человека! – наконец сказал он вслух. – Как тебя только Идальго терпит?!

– Идальго без меня не может обойтись! Наверняка он уже послал сюда спасателей! А что ты за голову держишься, иди давай, а то эта шестиногая скотина просто улизнет, и мы останемся здесь до ночи!

Долански засунул руки в сумочные лямки, сделал вдох-выдох и двинулся к ормигасу. Эшик встал на четвереньки, и, стараясь не касаться земли переломанной ногой, пополз за ним.

При виде человека ормигас вскочил, чтобы радостно помчаться по хорошо различимой для его чуткого носа тропинке, протоптанной избежавшими гравитационной ловушки животными.

45

Искать костыль для Эшика Анджей не стал, как и разворачивать волокушу. Дальше они снова передвигались в обнимку, но ормигас теперь бежал впереди, как собака, оглядываясь, следуют ли за ним хозяева.

С протоптанной кем-то тропинки не сворачивали. Сквозь деревья все явственнее проглядывала стена дома и чадящий у ее основания костер. Чем ближе они подходили, тем сумрачнее становилось у Анджея на душе. Как-то очень слабо верилось в то, что кто-то спокойно живет рядом с гравитационной ловушкой. Но костер все еще горел, запах дыма щекотал ноздри.

 Наконец рощица закончилась, хотя тропинка продолжала виться, то и дело ныряя в траву. Слева от нее, среди заросшего кустарником и сорняками поля, валялись горы песка и щебня, торчали полуобрушенные грибки вентиляционных  каналов, в одном месте среди нагромождения бетонных плит зиял уходящий вниз шахтный провал.

Справа, в каких-нибудь пяти метрах от тропинки, находился виденный в мираже дом, правда, домом это теперь можно было назвать лишь условно.

Рядом с костром, по-прежнему чадящим сизым дымом, возвышалась стена дома с прорубленными в ней маленькими окошками. Каким-то чудом над ней удерживался кусок крыши. Чудом, потому что от второй стены сохранилась половина, от третьей столько же, а четвертой не было вообще. Четвертая ушла в огромную яму глубиной не менее двухсот метров. Остатки дома зависли на краю обрыва, почему-то не падая, но устремляясь туда обрушенными лестничными пролетами, вывернутыми из внутренних перекрытий, обломками трубам, повисшими на кабелях светильниками, изогнутыми прутьями арматуры. А там, внизу, в центре ямы, вздулся гигантский земляной гриб, опутанный арматурой и бетоном, утыканный листами железа, залитый потеками расплавленного когда-то, а потом застывшего алюминия.

– Что это? – спросил Анджей, не в силах отвести взгляд от этого жуткого, но удивительного зрелища.

Эшик сморщил нос, и ответил не сразу.

– Это гравитоид! Там внизу были баллистические ракеты. Люди собирались воевать между собой с применением ядерного оружия. Но на Сибанте все еще действуют защитные сооружения астреллов. Они подавили огневые точки обоих противников при помощи своего гравитационного оружия. Можешь мне не верить, но там внизу закапсулирован ядерный взрыв от всех, находившихся здесь ракет!

– О, господи! – только и смог сказать Анджей! – Пойдем отсюда скорее!

– Думаешь, он вырвется?

– Я ничего не думаю! Я просто хочу убраться!

– А как же костер? Давай хотя бы посидим, передохнем! Если эта дрянь торчит здесь столько времени, не думаю, что она взорвется от нашего появления!

46 Эшик

Честно сказать, я зверски устал! Лекарство еще действовало, и боли я не чувствовал, но от самого лекарства в голове стоял какой-то звон, и соображение было на нулях.

Мне почему-то стало казаться, что край обрыва сейчас осядет, и мы вместе со старыми развалинами полетим вниз в самую гущу этой грибообразной мерзости! И будем там умирать долго и мучительно!

Что за гадость лезет в голову, когда питание становится нерегулярным! В норме я уже перекусил бы поплотнее раза два. А сейчас, верите, даже думать о еде стало противно! Вот так приходит смерть. Вначале пропадает аппетит, потом не хочется смотреть на женщин, а потом хвост начинает линять. И жизнь становится совершенно бессмысленной! Какая может быть жизнь, если хвост лысеет?!

Пока я думал о бренности сущего, Анджей обследовал окрестности. Он так ползал вокруг этого костра, что даже стал немного похож на таншайва. Само собой, таншайвы гораздо лучше разбираются в следах, чем люди, и нюх у нас острее. Я сам  вмиг нашел бы следы, но моя поломанная нога как-то не способствовала особой активности! Поэтому я решил дать возможность  поупражняться  в поисках следов бесхвостому. Ведь должен же он как-то адаптироваться к нашему миру?!

Анджей пытался приспособить к этому делу Сильвера, но ормигасу это было неинтересно. Побродив по краю обрыва, он вернулся ко мне и стал моститься  рядом больной ногой. Возможно, я недооценивал этих животных, они вовсе не такие гнусные, как я про них думал, разве что немного прожорливые. Когда вернусь на виллу Идальго, пожалуй, даже прощу Чарлику съеденных смикриков! Кстати, здесь пока что не встретил ни одного, а я-то думал, смикрики водятся повсеместно.

– Странные какие-то следы! – пожаловался наконец-то Анджей. – Человеческих вроде бы и не видно! Больше на звериные похожи!

Я посмотрел на собственные ноги. Не уверен, что бесхвостый отличил бы мои следы от звериных. Если кто-то не носит обувь, зато имеет шерстяной покров на ступнях – это еще не значит, что он зверь! Но спорить не хотелось. Я просто лег поудобнее, пристроил голову на локоть и собрался немного подремать.

Анджей между тем развернул карту, увеличил ее, и принялся задирать голову вверх, чтобы прикинуть расстояние до деревни.  Теперь-то мы уже точно знали, что выбросились с капсулой на краю Мертвой земли, добрели до развалин военной базы, а теперь надо идти в деревню Скада или на ферму Ралес. Но до деревни все-таки ближе!

47

О том, что устал, Анджей старался не думать. Эшик растянулся отдыхать прямо на траве, Сильвер тут же пристроился рядом с таншайвом, а Долански все еще не мог отойти от костра. Костер не столько горел, сколько тлел. Там вперемешку были навалены сучья кустарника, листья, куски резины и пластика. Все вместе взятое источало невероятную вонь. К счастью, ветер сейчас дул в сторону котловины, унося большую часть дыма прочь.

Кто разжег костер? Где эти люди? Почему не видно следов стоянки?

Наконец Анджей не выдержал и тоже улегся на землю.

Спину ломило от постоянного сгибания к таншайву. Если дальше нет гравитационных ловушек, придется опять сделать из сумки волокушу. А еще лучше было бы найти какой-нибудь сук под костыль!

Но если бы их кто-нибудь вдруг подобрал, то дальше поехали бы на транспорте! Мечты-мечты.

А впрочем, помечать полезно! А еще полезнее подумать, что же теперь делать. Переправа на «Глорию» сорвалась. Отношения с оккупантами как-то не сложились, а с представителями местной власти в лице дона Альбареса страдают от туманности перспектив. Насколько мог предположить Анджей, для Идальго он теперь является нежеланной персоной, потому что Шаннуир тянет на подвиги в Сопротивлении, отец само собой, ее прикрывает, и свидетели противозаконных поступков могут оказаться абсолютно лишними!

Единственный перспективный вариант – это найти Бака Остина, представителя отцовской фирмы в Алвэре. Во-первых, у него должны быть налаженные каналы связи с «Фуэлом», а во-вторых, он что-нибудь посоветует! Остин давно уже находится здесь, должен знать все ходы-выходы.

Вероятно, Долански задремал, потому что разбудил  его вопль таншайва:

– Стреляй!

Анджей вообразил, что заснул за виртуалкой, потянулся за сенсорами и… проснулся окончательно.

В двух шагах от них рядом с костром стояло нечто, напоминающее огромного паука, но с более плоским брюшком. Цвет твари был буро-зеленый, а размах лап составлял метра два с половиной.

48 Эшик

Вообще-то, я пацифист, стою за мир и дружбу между народами Сибанта, а также между разумными, околоразумными и неразумными. Но мне очень не нравится, когда на меня смотрят, как на обед! Если я хотя бы бегал, мы бы еще сразились за звание чемпиона  Мертвой земли, а так я выбывал из соревнований по объективным причинам.

А тут еще бесхвостый решил поспать. Нашел время! Надо было излучатель забрать себе! Не подумал я сразу, что в старых  ракетных шахтах могут жить такие твари, которые даже в кошмарах не привидятся!

В общем, я посоветовал Долански проснуться и обратить внимание на то, что нас сейчас будут кушать. Видимо, на его родине такие существа встречаются редко, потому что сразу стрелять он не стал. Анджей так вытаращился на эту тварь, как будто присматривал ее себе для домашнего зоопарка! А паук между тем тоже разглядывал нас, определенно выбирая, кто ему более приятен на вкус.

Я уже решил, что «гляделки» будут продолжаться до вечера, но тут бесхвостый начал медленно подниматься. Одной рукой он вытаскивал из-под головы сумку, второй тянулся за торчащим за поясом излучателем. Пауку не понравилось то, что жертва вдруг стала выше ростом, и он совершил молниеносный прыжок от костра к нам.

Естественно, он хотел схватить Анджея своими жвалами, чтобы впрыснуть яд. Но человек под челюсти успел подставить сумку, а излучатель разрядил прямо в глаз хищника. Плазменный луч выжег туннель в теле паука, испарил его мозг и аккуратно перерезал висящую в воздухе водопроводную трубу из разрушенного дома. Труба и паук рухнули вниз одновременно. Но труба еще долго летела до дна ямы, а паук, чудом не задев Анджея, распростерся у его ног сразу же, раскинув в стороны огромные лапы.

Никогда бы не подумал, что человек способен на такие прыжки! Он перескочил через нас с Сильвером и оказался метра на два по ту сторону дорожки! И уже оттуда выстрелил еще раз. В этот раз заряд чуть не опалил мне ухо, разрезал паучье брюхо на две половинки, и проделал дыру в стене дома, испарив из нее несколько кирпичей. Никогда не доверяйте знакомым дорогие для вас строения! Желая всего лишь убить насекомое, они разнесут ваше жилище в пыль и скажут, что так и было! Если у меня когда-нибудь будет свой дом, я уж позабочусь, чтобы вокруг него не бродили бы орды вооруженных излучателями людей! И уж тем более не стреляли бы в мои стены! В общем, эти кирпичи для старого дома были очень важными, потому что без них обвалился  целый этаж.

Несколько секунд в старом доме что-то ломалось, гремело и падало. Остатки стен уцелели, но вот внутренних помещений стало поменьше.

Паук же просто поскреб землю лапами и затих, надежно привалив собой мою сумку. Отличная была сумка, крепкая, вместительная. Сто лет бы ее еще носить, и горя не знать!

А Долански постоял пару минут, не опуская ствола, подождал опасных шевелений, не дождался, и опустил излучатель. Тогда я выдохнул. Оказывается, я все это время не дышал. Сам не заметил! Должно быть, у меня хороший объем легких, раз можно столько времени удерживать выдох. А Сильвер шерсть поднял так, что стал похож на меховой шар. Но ему-то что, он маленький! Большого интереса в качестве объекта питания не представляет. Другое дело я, полновесно упитанный и хорошо воспитанный – мечта любого хищника! Смешно говорить, но я рад, что вытащил этого бесхвостого из машины Рудольфо. Еще немного обтешется в нашей реальности, переймет у меня полезные привычки, и станет приличным сибантийцем. Опять он, правда, приобрел  цвета призрака, нечто среднее между белым и серым, но выстрелил же! А главное, попал, не промахнулся! Надо будет его научить смикриков ловить!

49

Только теперь Долански понял, что значили слова старого Юнь Ло: «Считай себя уже мертвым, тогда тебе нечего будет терять!» Анджей когда-то видел, как охотится паук-птицеед: выжидает, присматривается, потом делает бросок, вцепляется в жертву и больше не отпускает. Глядя на замершего перед прыжком гигантского хищника, Анджей внезапно ощутил ледяное спокойствие. Как будто кто-то другой, а не он сам прикидывал разделяющее их расстояние. Кто-то другой думал о том, что у Эшика оружия нет вообще. Кто-то другой помнил, что паук обычно реагирует на движение. Кто-то другой выбрасывал вперед сумку, чтобы отвлечь зверя, и именно этот кто-то нажал на спусковой крючок излучателя.

А теперь этот кто-то ушел, поэтому ноги внезапно сделались ватными, в висках зашумело, а излучатель резко потяжелел.

Вдох-выдох. Надо медленно втянуть воздух, подняв плечи, пропустив движение по всей грудной клетке, а на выдохе с силой подтянуть диафрагму и вытолкнуть воздух мышцами живота, но тоже долго, до тех пор, пока последняя молекула воздуха не покинет легкие. Потом еще раз. И еще.

Звон в ушах прекратился. Анджей еще раз осмотрел окрестности, удостоверился, что здесь нет другого паука, и только после этого затолкал излучатель обратно за пояс.

– Надо уходить!

– Сумку забери! – сказал Эшик.

Анджей поморщился. Он вовсе не был уверен в правильности такого поступка.

– Там теперь яда полно! Паук со всей дури хватанул челюстями! Если не повредил пищевую упаковку, так ядом залил. Хочешь рискнуть?!

– А без воды дойдем?

– А кто из нас абориген? Будешь указывать, какие растения можно жевать вместо воды!

Эшик задумался, потом сказал:

– Я-то, конечно, абориген. Но без обезболивателя и без воды  очень скоро стану обычным дохлым таншайвом! Давай-ка разберем этот костер. Вон та головешка вполне годится, чтобы потыкать сумку!

Анджей вытянул из костра самую длинную  горящую палку, загасил, засыпав песком и щебнем, потом подошел поближе к неподвижной туше, подцепил сумку за лямки и потянул. Однако сумка прочно нанизалась на хелицеры. Даже  мертвый паук не желал выпускать добычу.

Эшик нервно дернул носом:

– Я сам попробую! У меня на хвосте шерсть, а твои руки голые.

Уже привычно он встал на четвереньки, подполз поближе,  бесцеремонно повернулся к врагу задом, запустил в сумку длинный хвост,  захватил пакет с медикаментами и, не без некоторых усилий, вытянул на дорожку.

– Одну баклажку пробил! А вторая, кажется, цела! – сообщил таншайв, продолжая шарить в сумке. После того, как уцелевшая емкость с водой была извлечена наружу, Эшик сообщил: – С едой – невезуха! Эта скотина воткнулась аккурат в пакет, поэтому придется ему оставить все, кроме энзэ. Энзэ с капсулы в металлических банках. Обжарь их в костре!

Анджей все той же длинной палкой оттащил к костру две металлических банки и зарыл среди углей. Туда же отправилась и керамическая баклажка. Костер почти погас, но в углях еще сохранялся жар. Анджей начал обрывать окрестную сухую траву и бросать на пепелище, надеясь раскочегарить пламя.

– Слушай, но кто все-таки разжег костер? – спросил он, когда Эшик, морщась и обтирая то и дело хвост об траву, вытащил из пакета обезболиватель.

– Вгони-ка мне укол, а то нога уже дергает! – сказал в ответ таншайв, а когда Долански выполнил просьбу, сообщил: – Не хотелось бы тебя разочаровывать, но думаю, это сделал наш покойный паук! – Глядя на вытянувшуюся физиономию человека, добавил: – Это он так барышню приглашал! К костру частенько сбегаются разумные, а значит, вот и закуска к свадьбе.

– О, господи! – только и смог выговорить Анджей. – Почему же ты молчал? Надо быстрее убираться отсюда!

– Я был не уверен! – объяснил Эшик. – Но люди бы уже появились, а брачный сезон у этих пауков еще не закончился. Так что, давай на самом деле двигать отсюда!

Пока уцелевшие припасы распихивались по карманам, Анджей метался в поисках приличного сука, из которого можно было сделать костыль  для таншайва, а Сильвер на полусогнутых лапах обходил паучью тушу, в небо никто не смотрел.

А между тем в небе разворачивалась интереснейшая сцена битвы с гигантским пауком, участниками которой были вышеназванные лица. И мираж этот транслировался на всю округу, включая трассу номер двадцать семь, по которой сейчас  в сторону деревни Скада мчался грузовой мобиль. Сидящие в кузове рыбаки так заинтересовались событием, что попросили водителя свернуть в сторону развалин, чтобы там подобрать доселе неизвестных героев.

50

О том, что у Эшика плохое настроение, Анджей догадался сразу. Таншайв через каждые пять минут тяжело вздыхал, ворочался с боку на бок, а через пятнадцать издавал горестный стон. Анджей выдерживал это долго – целый час. После чего ему захотелось взять подушку и сократить количество лемуров-переростков на Сибанте ровно на одну штуку. Вместо этого он свесился со своего второго яруса и спросил:

– Нога болит?

– Душа у меня болит! – горестно произнес Эшик. – Ты говорил, что мы от Идальго?

– Да, конечно, я сразу же сказал, что мы от дона Альбареса! Старейшина ответил, что на время путины медицинский пункт закрыт, гостиницы в деревне нет, а рабочих рук не хватает. Поэтому жить мы будем в казарме холостяков, я после завтрака пойду помогать на рыбозаготовке, а ты поможешь женщинам  с чисткой рыбы.

– Я с чисткой?! – Эшик подкатил глаза под лоб. – Чтоб благородный таншайв так унижался?! Да никогда!

– Кто говорит об унижении?! – произнес чей-то спокойный голос.

Анджей перевел взгляд на дверь и увидел высокого, полностью седого мужчину с желтоватым, как у отца Горга, но загорелым лицом. Полудлинные волосы сзади были собраны в перевязанный бечевкой хвост. Одет был вновь прибывший в рубаху и штаны из грубого домотканого холста, а на ногах имел высокие рыбацкие сапоги.

– Так кого тут унизили?! – переспросил вошедший.

Анджей спрыгнул с верхней койки, а Эшик просто присел в постели. Кроме них в казарме никого не было, потому что десять разновозрастных парней умчались куда-то еще на рассвете.

– Я – Санчо, наставник здешней молодежи!

– А я – Эшик-Таш – секретарь дона Альбареса и со мной сеньор Долански – наш инопланетный гость! – сообщил Эшик.

Наставник прошел два шага и сел на один из стоящих вдоль стены стульев. В руках Санчо держал пару костылей.

– Вообще-то, я в курсе, сколь высокие гости удостоили своим посещением нашу деревню. Но, как мне также известно, медицинскую помощь вам оказали еще вчера!

– Но у вас здесь нет регенератора! – возмутился Эшик. – Меня просто накачали лекарствами и наложили фиксатор!

– Но этот фиксатор срастил перелом еще часа три назад! А остается он на ноге только для того, чтобы не тревожить свежую костную мозоль! – сообщил Санчо. – Вы прекрасно можете сегодня уже посидеть с женщинами на чистке рыбы!

– Таншайвы не чистят рыбу! – гневно воскликнул Эшик.

– Это у вас в городе они не чистят! А у нас в деревне Скада рыбу чистят все, у кого есть руки! Или вы не обещали отцу Горгу ухаживать за лошадьми?!

– За лошадьми, а не за рыбой! – подчеркнул Эшик, но потом осекся: – А вы-то, откуда знаете?! – присмотрелся к наставнику повнимательнее: –  Ах да, вы, верно, десар?!

– Вы очень наблюдательны! – не стал спорить  Санчо. – А кроме того, я местный настоятель, и потому в курсе последних грехов паствы. Отец Горг просил меня заняться спасением вашей души, о, благородный таншайв!

– Премного ему благодарен! – с кислой миной сказал Эшик. – Но мы вроде бы договаривались о пожертвовании храму! Я бы и на ваш пожертвовал, отец Санчо! Со следующего жалования.

– Зачем ждать, если вы можете принести пользу обществу уже сегодня?! Безусловно, значительные нагрузки вам пока противопоказаны, но вы будете работать и потрошить рыбу – сидя. Дон Альбарес обещал лично приехать завтра к вечеру, а до этого момента он посоветовал мне использовать вас и господина Долански на несложных работах! Вы согласны, господин Долански? – повернулся он к Анджею.

Анджей с большим удовольствием послал бы и дона Альбареса, и внезапно обнаружившегося наставника туда, куда не летают звездолеты, но старый Юнь Ло, скорее всего, такого бы не одобрил.

– Конечно же, я согласен! – произнес он вслух и подумал: «Все равно ведь не отвяжетесь!»

– Зачем же делать скрепя сердце?! – сухо сказал Санчо. – Разве господин Юнь Ло учил вас лицемерить? Подумайте, а после завтрака объявите свое решение!

Он аккуратно прислонил костыли к стенке и вышел, а Долански остался стоять с раскрытым ртом и круглыми от удивления глазами.

– Кто такой Юнь Ло? – спросил Эшик, спуская ноги с постели и прикидывая расстояние до костылей. – Ты о нем не говорил. Это твой босс? – Анджей попятился и сел на кровать, чуть не зацепив больную ногу таншайва. Эшик нервно отшатнулся: – Осторожнее!

Анджей обернулся, сгреб несчастного таншайва за жилет, подтянул к себе и спросил свистящим полушепотом:

– Что у вас тут происходит, черт всех побери?! Вы что здесь, мысли подслушиваете?! О Юнь Ло не знает даже мой отец!

Эшик внезапно сделал полуповорот корпусом, поднимая правую руку и сшибая своим предплечьем локоть Анджея:

– Не порти мне одежду! Это был десар. Не пытайся им врать!

Несколько секунд оба молчали. Долански морщился, держась за ушибленный локоть. В голове царила омерзительная пустота. Что за планета, на которой любой встречный может в прямом смысле слова залезть тебе в душу?! Мысли – это порою единственный оплот свободы в мире, где все уже размечено до нас!

– Мы два года кучковались в его подвале! – сказал наконец Анджей. – Это он учил нашу команду быть трейсерами! Сам уже не мог по возрасту, да и места на нем целого не было от травм. Обучение было незаконным, потому что он не имел лицензии…

– Эй, сонфильо! Глаза уже продрали?! – в комнату ворвались разгоряченные долгим бегом аборигены, на ходу сбрасывая мокрую одежду, хватали полотенца и вновь исчезали.

Один, самый рослый, остановился напротив гостей. Эшик на всякий случай вздыбил шерсть на холке, а Долански просто чуть заметно напрягся. Однако абориген повел себя вполне мирно.

– Вчера было не до знакомств, а сегодня самое то. Я – Рико! – первым он протянул руку Анджею, который тут же вскочил и подал свою. – Я здесь главный!

Анджей назвал себя, потом нехотя поднялся на одной ноге Эшик, чтобы тоже скрепить знакомство рукопожатием.

– Санчо сказал, вы сегодня будете работать с нами!

У таншайва хватило благоразумия не демонстрировать свое по этому случаю недовольство. Анджей просто молча кивнул.

– С костылями только одна дорога – на потрошение рыбы, а ты что можешь?

– А что нужно? – ответил вопросом Анджей.

Рико повеселел.

– Слыхали, крабы, кого нам великий Ги послал? Всемогущего!

– О Всемогущий, уболтай Санчо, чтоб отпустил меня в город! –  в притворном почтении хлопнулся перед Анджеем на колени рыжий толстячок. – Мне очень надо!