Свет надежды

– А кто твоя повелительница? – скучающим тоном осведомился блондин.

– Афродита Индиготис, – с вызовом ответил Стан и, подняв руку, показал камень.

– И моя, – с улыбкой сообщила Слава, выставляя напоказ знак морян.

– Моя и моей жены – тоже, – коротко бросил Конс.

– Само собой – и моя, – изящным жестом подняла руку Тина, в этот раз младшенький откровенно играл девушку.

– А ты прелестна, – улыбнулся лесник своей коронной улыбкой.

– Тарос… – рассматривая его с нескрываемым интересом, задумчиво хмыкнула Тина, – а тебе не кажется, что твой прадедушка решил меня соблазнить своими древними костями?!

– Да нет, напарник, – встав рядом, скептически смерил повелителя насмешливым взглядом бывший квартерон, – это просто проверка.

– Ты меня успокоил, – картинно вздохнул Тин, – а то я уже испугаться хотела… только раритетов мне и не хватало.

– А вы дерзкие, – внезапно развеселился лесник, – и не боитесь за свою жизнь?

– Знаешь, – внезапно сел перед ним прямо на траву Стан, – когда мангуры показывали мне ваших предков, ушедших в дальний мир, я проникся к ним уважением. И тот старик, который давал отряду вертов последние указания, и посланец, принёсший унсов… они были не так картинно красивы, и местность вокруг них была мало похожа на рай, но они думали не о том, чтобы произвести впечатление, а о своём деле… похоже, у них там жарковато. И после знакомства с Вастом и Зайлом я считал всех анлезийцев похожими на них.

– Разумеется, мы похожи, – серьёзно кивнул лесник и вдруг устало улыбнулся. – Ливастаэр, я рад тебя видеть и безмерно счастлив, что ты нашёл свою половинку души. И ещё больше рад, что она тебя достойна. Садитесь… сейчас принесут завтрак.

Он как-то по-особому посмотрел на траву и из-под неё полезли золотистые корни, выплетаясь в кресла, расставленные вокруг стола.

– Почему нас принесли именно сюда? – хмуро спросил Васт, усаживаясь рядом с Ярославой.

– Первую причину я назову сам, – добродушно усмехнулся хозяин леса, – просто здесь мне нравится. Всё: и вид, и фонтан, и особенно тишина. Сородичи, не достигшие третьего цикла, никогда не ходят сюда с мелкими просьбами…

– А куда они должны ходить? – живо заинтересовалась Тина, поглядывая на подносы, которые расставляли по столу ловкие светловолосые парнишки.

– В каждом посёлке есть старшие… и они ничуть не меньше меня знают и умеют, – улыбнулся Тину лесник, и на этот раз в его улыбке был настоящий интерес, – у тебя странная аура. Сквозь слабую женскую ярко светит мужская… поэтому тебя выбрал в напарники мой правнук?

– Что? Яргелли и в самом деле была твоей внучкой? – прониклась Линел. – И как же ты решился её отпустить?

– А как можно не отпустить ветер, который колышет верхушки клёнов? Как можно удержать водопад, падающий со скалы? Даже вот этот маленький фонтанчик удержать невозможно… его можно попытаться придавить ладонью, но тогда он вмиг перестанет быть сверкающим чудом… и станет всего лишь жалкой струйкой.

Лесник тихо вздохнул и отвернулся в сторону, рассматривая дальние рощи на противоположном склоне.

– Послушай… – Тин пересел к нему поближе и осторожно коснулся рукой обтянутого рубахой плеча, – мне отдали её лук… забери, он хранит её тепло. А я… всё равно найду когда-нибудь способ вернуть себе мужское тело… и… ну, в общем, тебе он нужнее, точно.

– Ты не прав, – грустно улыбнулся лесник, – он нужнее тебе. А когда станешь мужчиной, отдашь следующему, кому будет нужнее. Так правильно, хорошие вещи должны служить хорошим людям. Вы завтракайте и понемногу рассказывайте, зачем сюда добирались. Про девочек из посёлка можете не говорить, одновременно с посланным за вами помощником я отправил на побережье несколько отрядов. Они приведут сюда ваших спутниц и поймают негодяев. Мне нельзя было вмешиваться раньше, лет сто назад жители прибрежных посёлков вытребовали у моего предшественника право на независимость. Он посчитал их требования справедливыми. Управлявший ими в то время квартерон следовал законам материка и был неподкупен и честен. Но теперь там правят другие люди… и они больше думают о деньгах, чем о чести и справедливости.

– А у вас нет денег? – оторвавшись от дегустации крепеньких солёных грибочков, поданных к отварной картошке, заинтересовалась Слава.

– Всё у нас есть, – хмыкнул лесник, – только не в том виде, как у людей, но это тебе расскажет твоя половинка… а вот ты лучше объясни мне, кто просверлил фермы знаний и повесил их на верёвку? Они от этого сбиваются… да и не хватает там около десятка.

– Какие фермы? – не сразу сообразила Ярослава. – Ты о чем?

– Подожди, ма, – попросил Костик, пришедший наконец в себя, – нафик деньги и игрушки… давайте о них потом, а? Я хочу спросить… вы мне можете помочь снова стать парнем?

– Мы могли бы погрузить тебя в сон и настроить организм на изменения, – кивнул анлезиец. – Кстати, это и твоя мать с братом могут, если я объясню им тонкости процесса. Но тут есть одна сложность. Нужно время и постоянный присмотр. Много времени, около сорока дней. Изменение идёт на всех самых глубинных уровнях, и торопить его не стоит. Ещё важно не прервать процесс ни на минуту, тогда придётся начинать сначала. Но ещё значительнее выбор сиделки. Изменяющийся в этот момент защищён от внешнего мира лишь собственной энергией, ну или аурой. Поэтому помощник должен быть один, из тех, кому ты полностью доверяешь, но у кого нет ни мельчайших причин или желания что-то изменить в твоём сознании… на пользу делу, себе или, как некоторые говорят, ради тебя же самого. Ты же не захочешь очнуться с чужими принципами или привычками?

– Знаешь… прости, конечно, что я так легкомысленно рассуждаю… но очнуться со своими… но в чужом теле не менее страшно. Поэтому я готов, а сиделку найду…

– Подожди, я не договорил… есть ещё метод, более простой, быстрый и надёжный. Пойти в крепость мастеров и сообщить про ошибку.

– Но они же… – выдохнула Линел, – никого не пускают… или у вас есть связь?

– У меня есть предмет, с которым они пустят любого… но поговорим мы об этом немного позднее. Я получил знак, сейчас прибудут ваши спутницы. Встречайте. И учтите, пяти минут созерцания этого фонтана хватает, чтобы начали заживать душевные раны. А десять снимают любое магическое вмешательство…

Глава 7

Девушки возникли возле фонтанчика как-то вдруг, резко проступили из сгустившегося тумана настороженно застывшие силуэты, наряженные в платья Юны и Майки. Было в этом что-то немного жутковатое, неестественное, и Конс мгновенно вскочил со скамьи, бросился к жене.

– Майка!

– Остальных пока не трогай, – строго предупредил хозяин леса, и Стан одобрил в душе этот приказ.

По мере того как командир присматривался к леснику, он испытывал к правителю всё большее доверие и симпатию. Словно узнавал в случайно встреченном среди толпы человеке черты давно знакомого и уважаемого друга. Да и понимать причины его поведения после того, как узнал про особые свойства фонтанчика, тоже начал лучше и даже вполне с ними согласился. Человек, застывший на несколько минут над серебряной струйкой, просто не замечает прошедшего времени, не испытывает унизительной процедуры объяснения мотивов своего поведения чужому человеку, лекарю, психологу или магу. Да и вообще не думает ни о лекарях, ни о своих болячках или несчастьях.

А очнувшись, даже не понимает, что прошёл курс лечения. Просто исчезает душевная боль и появляется желание жить и радоваться этой жизни.

Бывшие пленницы, квартеронки и смески, пришли в себя, как ни странно, раньше других, потом, задумчиво улыбаясь, отошла от фонтанчика Юнхиола, и только Адистанна стояла, завороженно глядя на чудесную воду.

Четыре пары глаз неотступно следили за ней, и если двое владельцев этих глаз абсолютно не скрывали своего интереса, то двое других поглядывали исподтишка со всё растущей настороженностью.

– Славочка… – успокаивающе шепнул Ливастаэр, склонившись к самому уху жены, – не волнуйся, всё будет хорошо. Мы же здесь.

– Ох, Листик, в такие моменты человек всегда остаётся с жизнью наедине, – глубокомысленно вздохнула женщина и глотнула необычайно приятного и свежего на вкус сока. – А ты не знаешь, чем она питается?

– Кто? – заинтересованно оглянулся на мать сидевший рядом Конс.

– Ну Клякса же, про остальных я и сама знаю.

– Ну, ты даёшь, ма, – желчно фыркнул мрачный Тин, сильно подозревавший, что в случае освобождения принцессы от зачарованной влюблённости лично ему всё равно ничего не светит, – с чего бы такой наив? А то сама не видела, чем она питается! Твоей кровью!

– Не нужно так шутить, – притворно оскорбилась за Кляксу мать, – а то она может обидеться.

– Как и обычные растения, она питается водой и солнечным светом, – улыбнулся хозяин леса, исподволь наблюдавший за гостями и составивший уже о них своё мнение, – поэтому достаточно просто пускать её погулять, она сама всё найдёт. А вот на тех, на кого уже однажды напускалась и кого ей приказали отпустить, ловушки второй раз не нападают. Такая своеобразная память амнистии.

– Это здорово, – порадовался Конс, – а то мало ли… придёт кому-нибудь в голову…

Лекарь смолк, обнаружив, что клоны на него больше не поглядывают и даже как будто им вовсе и не интересуются, а уставились с напряжённым вниманием в сторону фонтана, от которого по направлению к ним медленно бредёт принцесса.

Перевёл настороженный взгляд на неё и обнаружил, что, в отличие от всех остальных девушек, очнувшихся от зачарованного забытья в хорошем и светлом настроении, Адистанна ничуть не повеселела и не успокоилась. Лишь исчезла с её лица чуть детская, стеснительная и наивная улыбка провинциалки, а из взгляда открытое обожание, с каким она обычно следила за Таросом. Зато появилась чуть горьковатая складка возле губ и тёмная насторожённость во взгляде.

– Йох, – ёмко выдохнул Стан, почувствовавший все эти изменения сердцем, и залпом проглотил свой сок. – Тин, а пойдём, погуляем, цветочки понюхаем…

– Вам приготовлены дома, – ровно сообщил лесник, – можете отдохнуть. Напавших на вас уже выследили и скоро поймают. Вечером будем судить их на общей поляне, Ливастаэр знает, где это. Идите и не волнуйтесь, после созерцания фонтана очарование анлезийцев первого цикла на вас не подействует. Энтарос, а ты останься… к тебе уже идёт гость.

Некоторое время он следил за уходящими гостями и неосознанно жмурился от удовольствия, как объевшийся рыбы кот. Да он и взаправду объелся, просто не мог не прикоснуться к теплу живого источника, хотя и не нуждался в этом ни капли. Но это как свежие ягоды, сорванные поутру с капельками росы на сочных алых боках, как хрустальная вода ледяного источника, даже если не хочется, всё равно трудно удержаться, чтобы не бросить в рот ягодку или не сорвать, как поцелуй, глоток воды. Из-за таких вот чудесных мгновений и стоит жить… и делать однообразную, утомительную и незаметную для других работу, управлять страной так, чтобы все чувствовали себя защищёнными и нужными.

Этот день порадовал его просто ослепительным букетом хороших новостей, удачно завершившихся событий и приятным знакомством. Они оказались очень непростыми, но вместе с тем лёгкими и славными, эти пришельцы из чужого мира, и это невыразимо радовало. За многие последние века оттуда не пришло никого похожего, скорее наоборот. Все иномиряне начинали разговор с попыток шантажировать, подкупать или запугивать и просили одного: немыслимой красоты, эльфийского очарования и нескончаемой жизни. Ну, иногда ещё денег, те, кто был пожаднее и нетерпеливее других. Некоторым он объяснял, почему ничего этого не будет делать, но чаще просто молча уходил куда-нибудь в самое глухое и затерянное ущелье, чтобы в одиночку справиться с гневом и презрением, чувствами, недостойными его статуса и уровня.

А сегодня и сам предложил помощь, но они не ухватились, как другие, только переглянулись и пообещали посоветоваться. А самое приятное, совета они собирались спрашивать у Ливастаэра. Значит, лучника по-настоящему уважают и любят, и это безмерно радовало и одновременно печалило. Можно не надеяться, сородич не останется на Анлезии, не возьмёт на свои плечи часть забот, а уйдёт с ними дальше, так как тоже любит их и ценит. И больше прочих, кроме жены, эту полудевочку, вернее, парня, неудачно застрявшего в женском облике.

Конечно… есть и третий способ ему помочь, но он самый опасный, и прежде чем на него решиться, нужно спросить разрешения ушедших вперёд. А они не очень любят отвлекаться на мелкие проблемы сородичей и тем более на проблемы чужих людей. Не от вредности или лени, наоборот. У них постоянная нехватка сил, резервов и времени… нет, пока он не станет с ними связываться.

– Ну и где мой гость? – не выдержал Тарос, с тоской оглядывая чудесный пейзаж и не в силах скрыть раздражения.

Чуда, на которое он надеялся, не случилось, наоборот. Этот прадедушка мог бы сказать Тине, что намного проще очистить дух, чем менять тело, а он радостно поведал ей о способах смены этого самого тела на так желанное ею мужское. Зарубив тем самым на корню все самые золотые мечты правнука.

Да ещё и Адистанна не избавилась от своего приворота и, по-видимому, уже никогда не избавится, раз даже сама это осознала. Ну вот куда ни посмотри, сплошное невезение. Да ещё вместо того, чтобы последние деньки любоваться любимой девушкой, которая была его фиктивной женой, но так никогда и не станет настоящей, он должен сидеть тут в ожидании сюсюкающих родичей, которых никогда не знал.

– Не гость, а гостья. Твоя бабушка, моя дочь Инделирри уже идёт зелёной тропой… встречай её, а мне нужно сделать несколько дел.

Хозяин леса встал под дерево переноса и почти мгновенно растаял в зеленоватом тумане, оставив правнука со скептической ухмылкой на губах. Насколько он знает жизнь, от любимых дочерей отцы так спешно не убегают.

* * *

Слава оставляла полянку с чудесным фонтанчиком с некоторым сожалением: ей казалось, второго такого светлого и мирного уголка в этом лесу больше не будет. Однако она ошиблась.

Пройдя вниз по склону по ровной, чистенькой, как в лучшем парке, травке, они обнаружили за поворотом долинку, где между могучих деревьев и пышно цветущих кустов с кажущейся бесцельностью бродили анлезийцы в светлых, но неярких одеждах. Вся эта толпа беззаботно улыбающихся и нарядных жителей вызывала у землян какое-то приподнятое настроение.

– У них сегодня праздник? – осведомилась Ярослава, рассматривая лёгкие женские платья и изобилие цветущих растений.

Впрочем, на полянках между деревьями росли не только цветы, кустиков с ягодами и плодами было ничуть не меньше. Однако не понаслышке знакомой с огородными делами Ярославе всё это казалось неправильным и смешным.

Ну вот где грядки, где чёткая стройность рядков, где хоть какой-то порядок?

Вон рядом с кустом белой смородины багровеют в траве листья свёклы, а под сиренью ярко пламенеет спелыми плодами куст помидоров, нагло зацепившийся раскидистыми побегами за соседа, а в другом месте несколько словно произвольно выросших стеблей кукурузы окружены хороводом ромашек.

«Интересно, как им удаётся ничего не потоптать и не забыть, где что растёт?» – возмущённо сопела Слава, внимательно глядя под ноги. Никаких тропок в этой растительной анархии она не обнаружила и оттого сердилась всё сильнее – ну вот почему они такие безалаберные, эти анлезийские крестьяне?! Может, поэтому и застряли в первом цикле или, наоборот, делают всё как попало из-за затянувшегося детства?!

– Нет, сегодня не праздник, здесь так всегда. А вот и наш дом, – потянул супругу в сторону Васт, – и не сердись на нас так, Славочка. Мы не спорим с природой и не командуем ею, а сотрудничаем. Каждое зёрнышко, прежде чем посадить, замачивают в специальном настое, а когда оно проклюнется, ходят с ним по окрестностям и ищут место, где понравится самому растению. Тогда оно и растёт очень быстро, и урожай даёт в несколько раз больше. Вот видишь эту кукурузу? С неё уже сняли по несколько початков, а растение всё ещё зелёное и всё закладывает новые. На других материках оно давно бы засохло. Проходите, выбирайте домики, каждый рассчитан на двоих или троих.

– А как… – Ярослава оглянулась и озадаченно нахмурилась, рядом с ними остались только члены отряда.

Спасённые ими девушки куда-то исчезли.

– Их отправили к родителям, – сразу понял лучник её невысказанный вопрос, – сама понимаешь, те сильно беспокоились. Ну и чтобы девочки рассказали правду… про своё похищение. Им полукровки поверят без всякого сомнения, в сёлах есть чувствующие. А вечером, на суд, они придут со своими родичами.

Желтоватые домики сидели на толстых ветвях гигантского дерева, как огромные капли густого мёда, но привычных верёвочных лестниц Тин не обнаружил. Вокруг ствола вёл наверх удобный трап из густо растущих упругих веточек, которые сначала тянулись от ствола горизонтально, а примерно в полутора метрах плавно изгибались вверх, образуя пышные зелёные перила.

– Занимайте самые нижние домики, – анлезиец мгновенно пресёк мечту Конса взобраться на самый верх, – потом объясню почему. Этот дом наш со Славочкой.

И шагнул на первую же ветку, ведущую к домику. Она тоже была обрамлена по сторонам живыми перилами, как трап, и привела прямо ко входу в странное жилище.

– А Тина говорила, их плетут из лозы, – с сомнением потрогала Ярослава чуть шершавую стенку возле овального входного отверстия, затянутого странной плёнкой, раздвинувшейся при их приближении, как автоматические двери.

– Это на Сузерде плетут, а у нас сами такие растут, – мягко усмехнулся анлезиец, подхватил жену на руки и шепнул: – Стан сказал… у вас принято первый раз вносить любимых в свой дом на руках.

– От самой земли тащить нужно было, – счастливо засмеялась Ярослава и ахнула, обнаружив, что муж почти бегом несёт её назад.

– Вы уже эвакуируетесь?! Не понравилось жильё или соседи? – едко поинтересовался Тин, с хмурым видом топавший позади всех.

Его мучил закономерный вопрос, с кем поселиться. Сам он, разумеется, примкнул бы к Юнхиоле и Адистанне, как девушка по виду. Но ведь со Станом такая уловка не пройдёт? Да и Тарос скоро прибежит и начнёт качать права. Значит, снова придётся селиться с ними… или всё же потребовать себе отдельный домик? Не слишком ли это большая наглость? А с другой стороны, они же не навсегда тут поселиться собираются, потерпят белобрысые пару дней.

– Васт, ну хватит, отпусти! – слабо пыталась вырваться Слава. – Я пошутила.

– А я обожаю твои шутки, – лукаво шепнул ей на ушко муж, и не думая останавливаться, – особенно хороша была та… с сапогами.

Несколько юных анлезийцев, с откровенным любопытством следившие со скамеек и балкончиков за приходом толпы необычных гостей, озадаченно и изумлённо взирали на странное поведение незнакомого старшего брата, нёсшего от домика, в который даже не успел войти, простую человечку. Нет, они удивлялись не странной прихоти этой женщины, как известно анлезийцам, человечьи девушки обожают, чтобы их таскали на руках, кормили с ложечки и вообще обращались как с неразумными младенцами, одевали, раздевали, купали, водили за ручку. И ужасно обижаются, если их избранник случайно забывает поднять специально обронённый платочек или подать любимой стакан, который стоит почти перед её носом. И именно это обычно сильнее всего отвращает анлезийцев от человеческих красавиц, их смешная и надоедливая жеманность, кажущаяся особенно дикой после многих лет общения с совершенно свободными и уверенными в себе соплеменницами.

А вот этот старший брат просто светился счастьем, таская на руках свою женщину, и как раз она пыталась вырваться из сильных рук. Но он, легко сбежав на траву, остановился, развернулся и снова величественно пошагал наверх, словно нёс в руках нечто необычайно драгоценное и важное.

– Ты только погляди, как на тебя смотрят сородичи, – задыхаясь от счастливого смеха, пыталась увещевать мужа Слава. – Они же думают, это я такая бессердечная… отпускай уже, а то Кляксу позову!

– Она на водопой пошла, твоя Клякса, – невозмутимо сообщил Васт, – тут есть источник, где вода для растений самая подходящая… а сородичи меня поймут. Ну а кто не поймёт – тот, значит, ещё не дорос. – И легко коснувшись рукой закрывавшей вход плёнки, попросил: – Откройся.

Пелена раздвинулась, словно домик открыл глаз, и они оказались в очень уютном помещении, мягко освещённом проникающим сквозь полупрозрачные стенки солнечным светом. Посредине дом был разделён такой же тонкой сплошной перегородкой, и в ней было всего одно прикрытое пеленой отверстие на другую половину. В спальню, как пояснил Васт. Передняя часть служила всеми остальными комнатами, столовой, холлом и гостиной – судя по широким скамьям, огибающим её по периметру и низкому, удобному столу.

– А где ванная, кухня? – оглядев помещение, разочарованно осведомилась Слава, начиная сомневаться в комфортности такого жилья, но Ливастаэр только загадочно улыбнулся и повёл любимую в спальню.

Это помещение было полностью занято низкой лежанкой, оставался лишь крохотный клочок пола, куда открывалась последняя дверь.

– Ванная там. Дерево подаёт такую воду, какую ты пожелаешь, просто скажи ему. Оно живое и очень быстро приспосабливается к своим жильцам, так как получает от нас тепло и энергию. А ты источник… тебе оно сделает всё, чего ни пожелаешь. Потому я и взял нижний домик, все, кто слабее, селятся выше. Ну изучай тут всё сама и не бойся, у тебя получится. А я пойду, объясню сыновьям.

– Тин, ты со мной, – предсказуемо скомандовал Стан, пропустив принцессу и Юну во второй домик, но за клона вдруг вступилась Сая, безмолвной тенью следовавшая позади всех.

– Тиночка поселится со мной, мы уже жили вместе. А ты лучше Тароса возьми, всем спокойнее будет.

Моряны, занявшие следующий дом, весело ухмыльнулись, отметив недоуменный взгляд командира, которым тот смерил послушно промолчавшего клона. Похоже, старший ещё не знал, что Сая единственный человек, кому Тин позволяет называть себя именно так.

Конс с Майкой заняли дом после Тины с моряной, и Стан, оставшийся последним, тихо поплёлся по нескончаемому балкону, гигантской спиралью огибающему дерево.

Ему оставалось всего два-три шага до перехода на очередную ветвь, на конце которой приветливо светился жёлтым пасхальным яичком купол домика, как из-за поворота показалась толпа аборигенов, вприпрыжку бегущая вниз с весёлым смехом и криками. Сообразив, что они сейчас столкнутся, командир невольно заторопился, в два прыжка добрался до ветви и уже спокойно направился в сторону домика. Его не волновали аборигены, Станар уже довольно пообщался с отчимом и Зайлом, чтобы понимать: эти парни и девушки всего лишь дети. Выросшие, научившиеся стрелять и сажать огороды, заводить романы и веселиться, но пока так и оставшиеся в душе любознательными и легкомысленными бесшабашными детьми со своими понятиями и установками.

И, как оказалось, тягой к выяснению отношений.

– Эй, человек, ты не туда идёшь! Тебе на самый верх!

Стан приоткрыл щиты, почувствовал в эмоциях нахального аборигена покровительственную самоуверенность и понимающе усмехнулся. Всё ясно, это вожак компании. Таких он и в родном мире повидал немало, в каждом дворе многоэтажки был свой, как и в каждом переулке, и в каждом классе, и возле каждой недорогой кафешки. И с ними не стоит спорить или бороться, они всегда к этому готовы, даже больше – просто жаждут показать своему окружению собственную силу и крутизну. Если нет надежды на победу, то лучше или избегать их, или постараться подружиться. Лично он сначала бил, а потом, как правило, ходил в приятелях, хотя и сам об этом узнавал иногда лишь от одноклассников.

Но теперь всё изменилось, Стан даже сам не понял, в какой момент стал старше и подобные разборки перестали его волновать совершенно, теперь в голове командира была куча действительно серьёзных проблем, и детские амбиции этих сильных и ловких красавцев казались просто смешными.

– Мне именно сюда, – не оборачиваясь, ответил командир, продолжая спокойно идти к своему домику.

Втайне надеясь на благоразумие великовозрастных деток. Ну или по крайней мере на вежливость. Но, как выяснилось через мгновение, ошибся. Вожак метнулся следом, надеясь на природную скорость и не догадываясь, что о его намерениях нахальный человек знал ещё в тот миг, когда анлезиец только сделал первое движение.

Стану всего-то и понадобилось в нужный момент отпрянуть в сторону и чуть назад да поставить подножку. Постоянные тренировки с Вастом и Зайлом сыграли свою роль, а тело само подсказало нужный вариант.

Анлезиец предсказуемо пролетел мимо, запнулся о выставленную ногу, которую заметил слишком поздно, но сумел избежать позорного падения, ухватившись за переплетения живых перил. И в следующий момент уже твёрдо стоял на ногах, но теперь выражение его лица больше не было снисходительно высокомерным, на нём явно проступила ожесточённая обида. Он коротко размахнулся, чтобы наказать обидчика, однако Стан уже ждал этого удара и успел сообразить, что просто так теперь схватку не остановить. Нужно или победить, или ошеломить аборигенов какой-то невероятной выходкой, иначе парень не успокоится, пока не докажет глазевшим с трапа друзьям, а главное, хорошеньким соплеменницам свою непревзойдённую крутизну.