Ее Высочество

– Глерд?

– Руперт, – сказал я, – вы, как мне показалось, преданный королеве человек. И не болтливый.

Он сказал настороженно:

– К чему вы, глерд?

– К тому, – ответил я, – что о некоторых вещах чем меньше знают, тем лучше. Сейчас у королевы все еще заседание Тайного Совета, но мне нужно повидаться с нею… когда все уйдут.

– Заседание у ее величества, – поправил он строго. – А повидаться вы хотите тоже у ее величества! То есть испросить аудиенции. Глерд, должен заметить, что ваш тон бывает недостаточно уважительным. И слова посоветовал бы подбирать тщательнее.

– Руперт, – повторил я, – дело важное, потому спорить не стану. В интересах королевы… ее величества важно, чтобы вы провели меня к ней тайком. Можете постоять за дверью, чтобы нас не тревожили. Или даже в кабинете, но у самой двери, чтобы нас не слышали, и повернувшись к нам местом, что ниже спины… Хотя нет, даже спиной к королевским особям поворачиваться неприлично… Так что лучше за дверью. Но ухом можете к ней прильнуть, как к новой любовнице.

Он потемнел лицом, сказал так, словно размалывал зубами камни:

– Глерд, а не могли бы вы говорить серьезнее?

– Не могу, – признался я. – То ли жизнь такая несерьезная, в смысле – страшная, то ли у меня дефект в генах, но не могу серьезно, даже когда все очень серьезно. Быть серьезным – это как бы быть неумным, а когда постоянно прикалываешься, то вроде бы умнее… хотя, конечно, это не так, но это защитная броня моей тонкой и чувствительной натуры трусливого гуманиста.

Он прервал:

– Глерд! Оставьте плести кружева из слов, не имеющих смысла. Если это нужно ее величеству, я вас проведу. Но если ее величество выразит неудовольствие, я вас убью на месте.

– Какие люди, – сказал я со вздохом, – какой мир мы потеряли… Глерд, я вас просто люблю! Можно, я вас поцелую?

Он так отшатнулся, что почти отпрыгнул в омерзении.

– Это еще что?.. Стойте здесь, я пошлю узнать насчет совещания у ее величества!

Вскоре он сам отлучился, я терпеливо ждал, со мной некоторые из придворных пробовали робко заговаривать, женщины вообще становятся все настойчивее, королевский двор – их поле боя, наконец появился Руперт.

– Глердессы, – сказал он учтиво, – прошу меня простить, но забираю глерда Юджина для консультаций по воинскому делу. Глерд Юджин…

– Иду, – сказал я с подчеркнутым сожалением, – я так был счастлив в обществе глердесс, а вы все обломали так грубо…

И, провожаемый женскими улыбками, двинулся за ним, а он по дороге время от времени останавливал, уходил вперед, я слышал, как отдает кому-то приказы, там звякает металл, слышатся удаляющиеся шаги, вскоре Руперт возвращался и кивком приглашал двигаться дальше уже по пустому коридору.

Я двигался послушно следом, извилистый лабиринт, о котором я не подозревал, наконец привел к небольшой двери. Руперт постучал, толкнул, как мне показалось, не дожидаясь ответа.

Я шагнул в небольшую комнату, приглушенный свет, королева одна в комнате, а за мной Руперт прикрыл дверь. Оглянувшись, я увидел, что кроме нас с королевой в комнате в самом деле никого.

Она сказала ровным голосом, привычно ровным и холодным, но я все-таки ощутил в нем сильнейшую усталость:

– Сядьте, глерд. Я очень устала… Очень.

Я приблизился к столу, но сел на достаточном расстоянии, чтобы не обвинили в подхалимстве, пусть даже никто не видит.

– Мои соболезнования, ваше величество.

– Спасибо, – ответила она сухо. – Что думаете?

Я добросовестно подумал, точнее, сделал надлежащую паузу, проговорил значительно:

– Думаю, это не вы организовали похищение своей сестры.

Она дернулась, глаза стали огромными.

– Что-о‑о?.. Можно подумать и такое?

– Конечно, – заверил я. – Не волнуйтесь, ваше величество, но так подумало наверняка большинство. Это я так вот смягчаю, чтобы не сказать «все».

– Вы с ума сошли!

Я развел руками.

– Ваше величество, люди есть люди, а еще и человеки, что вообще отвратительно, как только эволюция допустила… Все королевство знает, что сестра ваша претендует на трон… ну и что, если не претендует?.. А страна знает, что претендует. И что ее поддерживают и знать, и простой народ, и даже овеянный флером романтики лесной разбойник Роммельс!.. А разбойник – это глас народа. Народ обожает разбойников, если те враждуют с королями. Так что не надо про вашу святость. Никто не поверит. Я вас уверяю, все в королевстве знают, что вы – Королева Змей. И хоть в зайчика превратитесь, но раз власть в ваших руках – все равно вы зло!.. Еще не Мировое, но уже всекоролевское. Хотя сейчас это не важно, давайте думать, можно ли спасти вашу сестренку.

Она оглядела меня исподлобья взбешенно:

– Но если верите, что я заинтересована ей навредить…

– Я так не говорил!

– А как?

Я сказал с жаром:

– Я сказал о настроениях в народе.

– При чем здесь народ?

– Глерды, – напомнил я, – тоже народ. И даже самые вельможные. Многие уверены, что вы не прочь убрать соперницу, а сестра все-таки соперница на трон… Но я вижу, вы настолько уверены в своей силе и влиянии, что даже мысли такой не допускаете, будто слабая сестренка может вас сместить.

Она ожгла меня злым взглядом.

– Да, не допускаю!

– Несмотря на то, – сказал я коварно, – что некоторые высшие глерды, главы племен и могущественных кланов, хотели бы посадить ее на трон.

– Чтобы править от ее имени? – спросила она. – Знаю. И что? Я трон не уступлю. И я верю, он в моих руках.

– И под вашей… – сказал я, чуть запнулся, подбирая слово, – спиной. Сидите вы на нем, согласен, крепко. Потому и я верю, что вы достаточно искренне хотите вернуть сестру. Угрозы от нее, пока она рядом, нет.

Она насторожилась.

– Хотите сказать, есть угроза, когда она вдали?

– Разумеется, – сказал я. – А вы как думаете? Вы же королева!

– Почему угроза?

– Вы королева, – повторил я. – Наверняка умеете мыслить по-королевски. Хоть и не во все дни.

Она поморщилась.

– Хотите сказать, Антриас, держа ее при себе, будет пытаться посадить на трон королевства?

– Уламрии? – спросил я коварно.

– Нижних Долин! – сказала она резко. – А потом, заключив с нею брак, объединить оба королевства в одно под его рукой.

– Хороший вариант, – согласился я. – Вообще-то в чьих бы руках принцесса ни оказалась, это удачная платформа, с которой можно начинать политический торг. Ваше величество, вы же королева, вы не должны сердиться на мою откровенность!

– Я не на откровенность сержусь, – процедила она сквозь зубы, – а на вас. И не сержусь…

– Слава богу!

– …а гневаюсь! Королевы никогда не сердятся, глерд Юджин. Еще они приходят в ярость. Вам стоит следить за своими словами. Да, я понимаю, к чему вы ведете. Отвечу так же прямо: я готова сделать все, чтобы вернуть сестру. И не потому, что боюсь ее как претендентку на мой трон… мой трон!.. а потому, что она моя младшая сестра, я всегда о ней заботилась, и я ее люблю. Вам такое непонятно?

Я изумился.

– Ваше величество! Я же не король, мне как раз такое понятно, как и другие чувства, незнакомые королям.

– Что-о?

– Я говорю о доброте, – пояснил я кротко, – милосердии, щедрости, любви, признательности… Я же понимаю, если короли будут руководствоваться такими понятиями, их королевства пойдут вдрызг.

Она наблюдала за мной чуть прищуренными глазами, в которых ни тепла, ни понимания, а только холодный взгляд змеи перед броском на жертву.

Я подумал, что я вообще-то та мышь, которой может подавиться даже крокодил, а не только Королева Змей, но смолчал, только смотрел на нее с кротким, насколько удается, ожиданием.

– Все средства в вашем распоряжении, – подчеркнула она. – Как я говорила, план по обузданию короля Уламрии был слишком хорош…

Я сказал с неохотой:

– Да, мы так все хорошо распланировали… И как радовались, что Антриас сам, дескать, прет в ловушку.

Она покачала головой.

– Мы как чувствовали, что все получается слишком хорошо. Слишком. Где-то должны быть сбои.

– Не сбои, – возразил я, – настоящий провал! Либо Антриас все предусмотрел, либо перестраховался, но одним ударом смешал все карты. Да что там ударом, не так было бы обидно. Булавочным уколом!.. Однако же, если удастся вырвать принцессу раньше, чем Антриас предъявит новые требования, можно все вернуть взад. Мы будем над этим работать.

Она сказала с нажимом:

– Сделайте все, чтобы вернуть сестру. И тогда буду у вас в долгу. Настоящем долгу.

Я сказал понимающе:

– Значит, мне на другой же день перережут глотку?

– С чего такая дикая мысль?

– Короли не остаются в долгу даже у других королей, – пояснил я. – Ваше величество, ничего личного, как говорят короли.

Она передернула плечами.

– Какой же вы мерзавец! Неужели…

– Угадал? – спросил я. – Вы же королева, а короли делают только то, что нужно. Точно и расчетливо. Как богомолы. Это такие хищные насекомые, никогда не промахиваются. Кстати, будьте готовы к тому, что возжелают выкуп за вашу сестру. Тоже неприятно…

Она воскликнула:

– Только неприятно? Да я на все готова…

Я поморщился.

– Ваше величество!.. Простите, но слышу не королевские речи! Их только враги ваши услышали бы с радостью. Держитесь так же стойко и холодно, будто вы и есть Королева Змей, как вас именуют подданные с восторгом и любовью.

– Глерд!

– Но не отдадите же за сестру, – сказал я, – независимость королевства? Территории? Трон?.. Это от меня могли бы потребовать кошелек с золотом! Но не от вас. В общем, продумайте, как и что будете отвечать. Главное, тяните время, а я пошел готовиться к рейду. Догнать похитителей вряд ли получится, так что будем придумывать на ходу.

– Что потребуется в дорогу?

– Не знаю, – ответил я честно. – Нужно посоветоваться с Рундельштоттом, вдруг старый мастер что-то подскажет?.. А вообще-то плана у меня нет.

– Рундельштотта вы спасли!

– Нам просто повезло, – сказал я скромно. – Похитителей догнали по дороге. Если бы Рундельштотта увезли в столицу Уламрии… боюсь, ничего сделать не удалось бы. А сейчас, думаю, и силы на похищение принцессы брошены покрупнее. И охрана. Главное же, время потеряно.

– О пропаже принцессы сообщили, – напомнила она, – как только смогли!

– Кстати, – сказал я, – раз уж вы списали Рундельштотта, то можно задействовать более практичного Страуда.

Она приподняла бровь.

– Как?

Я сказал сквозь зубы, но стараясь, чтобы выглядело достаточно смиренно:

– Ваше величество… наши возможности ограничены, вы видите. Если вы в самом деле желаете спасти сестру, то нужно, как бы мягче сказать…

Я остановился, а она сказала резко:

– Глерд, мне неприятны ваши намеки. Не хотела бы я спасти Адрианну, вообще никому бы ничего не сказала.

– Тогда нужно хвататься за все, – сказал я. – Утопающий и за гадюку схватится, а кто не хочет умереть от жажды, должен научиться пить из всех стаканов.

Она подумала, наклонила голову.

– Хорошо. После вас вызову Страуда. Что-то еще?.. Брандштеттер все-таки полагает, что нужно как-то принудить к поискам и вас. Говорит, что готов дать вам в сопровождение хоть всю армию. Он груб, но не дурак. И не верит, что вы вот прямо сейчас уедете к теплому морю.

Я поморщился.

– Ваше величество… Брандштеттер в самом деле такое брякнул? И вы его считаете умным?

– А что не так?

– Ваше величество, – сказал я зло, – полагаете, я не хотел бы, чтобы меня сопровождала армия?.. Но искать придется в чужой стране! Армия для поиска не совсем… заточена. К тому же армию, как догадываетесь, заметят. Я не герой и не хочу им быть, это дурость какая-то, но даже всякая группа, где десяток человек или больше, – привлечет внимание.

Она поморщилась.

– Я это знаю, но хочу сделать как можно больше.

Я пожал плечами.

– Пошлите еще пару групп. Из тех, кого не жалко. Я бы на вашем месте послал глерда… Нет, не стану называть имен. Но у вас за столом столько отважных!.. Даже страшно на таких орлов смотреть. А я сам отберу людей, что пойдут со мной.

– Берите лучших, – сказала она. – Брандштеттер даст любого, на кого укажете. Хотя он сам знает своих людей лучше.

– Спасибо, – ответил я, – не надо. С чужими специалистами нужно срабатываться, а времени нет. Отберу в группу пять – семь человек. А то и меньше. Я не драчливый, а прятаться легче, когда нас мало. А остальным дайте человек по сто, кого тоже не жалко. Они вступят в бой еще на границе и красиво погибнут, опять же казне польза, жалованье платить не придется. У некоторых наверняка жалованье такое, что пару сел купить можно?

Я вышел из ее кабинета в глубокой задумчивости, сам затворил за собой дверь. Из ниши напротив так тихо и зловеще вышел Руперт, что я вздрогнул и отшатнулся.

– Долго говорили, – сказал он тихонько и с облегчением в голосе, – значит, я вас не зря привел.

– Спасибо, Руперт, – сказал я. – Как я понимаю, вы по долгу службы допущены ко всем тайнам?

– Только к тем, – уточнил он, – что касаются безопасности дворца.

– Сейчас работы будет чуть больше, – сказал я. – Сами понимаете.

Он кивнул.

– Понимаю. Люди есть люди, всегда найдут что сказать нехорошее. Если принцесса просто исчезнет без следа – скажут, ее высочество тайком удавили в подвале и там же закопали. Выяснится, что у Антриаса, скажут – ее высочество передали нарочито, чтобы здесь не возглавила мятеж.

– А если удастся вернуть? Глерд Брандштеттер настроен решительно.

Он хмыкнул.

– Все равно найдут, как вылить ушат помоев. К сожалению, ее величество никто не любит, а уважает всего несколько человек, зато недоброжелателей у нее…

– У власти всегда так, – утешил я.

Он посмотрел внимательно.

– Знаете?

– Люди везде одинаковы, – ответил я уклончиво. – В общем, я поделился своим опытом с глердами насчет вызволения Рундельштотта, но, боюсь, это не поможет, случаи разные. А сам я, увы, уезжаю. В Дронтарию. Мне Астрингер подарил роскошный замок на берегу моря, я сюда вернулся взять личные вещички и немедленно возвращаюсь. Теперь мой король – Астрингер.

Он помрачнел.

– Жаль. Я надеялся, вы возьметесь за поиски ее высочества лично.

– Взялся бы, – признался я, снизив голос, – если бы у меня были шансы. Но я их не вижу. Потому лучше поеду по своим делам. Если все члены Тайного Совета настолько единодушны… то шансы велики! А я, сами знаете, у них как камешек в башмаке.

Глава 8

Еще не все в королевском дворце ее величества Орландии знают, что мне в Дронтарии подарен большой замок, но уже то, что королева мне пожаловала глердство Остеранское, вызывает жгучий интерес, дескать, он вхож к королеве, с таким нужно постараться сблизиться, может оказаться очень полезным…

Я прошел через залы, вежливо отвечая на приветствия, но не останавливаясь на разговоры, весь в себе и с печатью задумчивости на челе, во дворе пошарил взглядом, тут же увидел Понсоменера, уже идет ко мне, спокойный и сонный.

– Ты хорош, – сказал я с удовольствием. – Чувствуешь. Отыщи Фицроя. Предстоят великие дела. А кому, как не нам?

Он ответил кротко:

– Сейчас. Он в таверне «Веселая корова».

– Ха, – сказал я. – Какое непостоянство! Он ж клялся, что больше туда ни ногой.

Он ничего не ответил, удалился молча, я пошел в сторону башни Рундельштотта, в черепе уже формируется список, что мне может понадобиться, что понадобится наверняка, а что можно взять на всякий случай.

Издали послышался веселый вопль, простучали копыта, Фицрой соскочил на каменные плиты, живой и веселый.

– Ты куда, снова к своему колдуну?.. Мы здесь все популярнее, знаешь?.. А я тут еще рассказал, что тебе пожалованы королем Дронтарии земли на берегу моря, ты приезжал похвастаться, позадирать нос, и сегодня же, собрав вещички, уедем обратно.

Я скривился.

– Зачем?

– А пусть, – ответил он беспечно. – Кто-то зубами скрежещет от злости, это так приятно видеть! Кто-то сразу смотрит, что от нас можно урвать, к чему присосаться, где что-то поиметь… Смотришь на таких, душа радуется. Даже ликует, можно сказать. Воспаряет.

Я с удовольствием смотрел, как он скалит зубы, довольный и брызжущий той мужской энергией, что заставляет ввязываться в поединки, обжуливать и всячески выказывать превосходство над остальными самцами.

Я посмотрел ему в лицо.

– У тебя глаза голубые или какие-то болотные? Никак не пойму, от угла солнечного света меняются, что ли…

Он сказал сердито:

– Я все равно красавец. У моего отца ярко-синие, даже не понял, почему у меня не такие яркие.

– Все равно красавец, – согласился я. – А что, хотел бы синие?

Он посмотрел на меня в изумлении.

– А кто бы не хотел? Синие – это благородство! Это порода! Это наш родовой знак!.. Ты куда?

– Нужно старика навестить, – ответил я коротко. – Перед обратной дорогой.

Гвардейцы все еще охраняют вход в башню, но уже не застывшие навытяжку, а притащили обрубок дерева и, рассевшись с комфортом, азартно бросают кости.

Я кивнул им, сохраняя хозяйский вид, у меня полный доступ, бодро двинулся вверх по винтовой лестнице, как же достает отсутствие лифтов, кто бы подумал…

Еще только протянув руку к двери его комнаты, ощутил просачивающийся в щель аромат крепкого душистого вина. Едва переступил порог, окунулся в это море запахов, а сам Рундельштотт возлежит на ложе среди звериных шкур, под спиной две большие подушки и поменьше под головой, в руке большая чаша, на столике пузатый кувшин, комната не просто заполнена мощным ароматом крепкого вина, а тонет в нем.

Он даже не повернул голову, когда я вошел, лицо осунулось, под глазами темные мешки в три этажа, а бессильно свисающая с ложа рука выглядит совсем исхудавшей.

– Здравствуйте, мастер, – сказал я тихо и печально. – Королевство в опасности и, как всегда, в горести и надежде взывает к лучшим своим сынам. Этот вы сын, мастер! Сынок даже. Королева прислала меня к вам, мастер, дабы я!.. Вот потому. Если не вы, мастер, то кто?.. Нет таких. Я вот в упор не вижу. И королева не видит. Так и сказала, мол, бегом к Рундельштотту, великий мастер все поймет и всех спасет!

Он чуть повернул голову, в глазах появилось выражение горькой иронии.

– Мальчик…

Я сказал торопливо:

– А я вот не отказываюсь от мальчика! Это меня молодит. На полгода, а то и на год. Да пусть даже на месяц, все равно приятно. Хотя, конечно, в прошлом году я был таким дураком, зато сейчас такой умный…

Он сказал хмельным голосом:

– Говорить умеешь. Другой бы даже поверил.

– Мастер, – вскрикнул я оскорбленно.

– Другой, – сказал он задумчиво, – поверил бы и возгордился, но я тебя знаю… Ты еще тот жук… Пить будешь?.. И даже именем моим научился прикрываться… Не спорь, знаю. И даже ничего не держу против. Это и мой авторитет поддерживает, и польза твоему делу, но ты все еще мой ученик, я за тебя отвечаю. Что стряслось на этот раз?

Я подвинул ногой табуретку, сел у его ложа.

– Мастер, вы будете смеяться, а то и ржать, как целый табун, но дело в том, что все это… правда.

Он хмыкнул.

– Все… это насколько все?

– Принцесса исчезла, – сказал я, чтобы не объяснять термин «все», который поддается различным толкованиям. – Пока что это секрет, но враг и так знает, а от своих правду привычно прячем… Ее выкрали из замка ее тети. Где-то вблизи Санпринга.

Он медленно поднялся и сел на ложе, помотал головой. Я ждал, а он провел рукой по лицу, я вздрогнул, на миг показалось, что передо мной немолодой, но собранный и очень злой мужчина, таким Рундельштотт был разве что в расцвете жизненных сил, но в следующее мгновение это снова разочарованный во всем старик, потерявший последние силы и даже желание жить.

– Знаю ее замок, – проговорил он мрачным голосом. – Огромный, нелепый, там герцог Кенгель занимал только одно крыло, а остальное пустовало несколько веков. Пробраться в него ничего не стоило… Что думаешь делать?

– Вы уже догадались, мастер, – ответил я почтительно. – Прошу вас подумать, чем можете помочь в этом крайне сложном деле, за которое я даже не знаю, как и взяться. Как вы понимаете, идти придется крохотной группкой. Втроем-вчетвером.

Он поморщился.

– Возглавлять группу будешь ты. Я сразу заметил за тобой это свойство. Есть в тебе такое… Вторым пойдет Фицрой, он твой соперник, но и друг тоже. А кто еще?

– Просто слуга, – ответил я коротко.

– Я подумаю, – буркнул он, – чем могу помочь. Хотя сейчас вот ничего в голову не лезет.

Я поднялся.

– Мастер, я сказал главное. Сейчас побегу скажу ее величеству, что отправляемся немедленно.

– Неужели только втроем? – спросил он вдогонку.

– Больше некому, – ответил я и поскорее закрыл за собой дверь, пока он не поднялся с постели.

Лаборатория, в которой мы потерпели сокрушительный крах, так уверена королева, на два этажа выше покоев Рундельштотта, я одолел расстояние бегом, спеша, чтобы Рундельштотт вдруг да не вышел на лестничную площадку.

Перед дверью оглянулся, рывком открыл, вбежал и, не закрывая за собой, поспешно пролез через Зеркало Древних на ту сторону, что моя сторона и мой мир, хотя и этот уже в какой-то мере тоже мой или почти мой, раз уж оброс здесь имуществом, что для демократа и гуманиста первостепенно.

Воздух чист и стерилен, ни малейших запахов, словно я в лаборатории по производству особо чистых редкоземельных, слабый огонек над дверью, за окном глухая ночь, возле самой рамы пара слабых звездочек, в доме тишина. Я осторожно вышел в коридор, из стены бесшумно выдвинулась Аня, предпочтя голографию, и приложила палец к губам.

– Твоя женщина спит, – сообщила она страшным шепотом. – Чего от тебя конем пахнет?..

– Ого, – сказал я, – даже знаешь, как пахнет конь?..

Она фыркнула.

– Вечная твоя отговорочка!.. У тебя что, конские духи?.. Как можно успеть надушиться по дороге от спальни до туалета?

Я ответил гордо:

– Человек все успевает! А я для тебя должен быть лучшим из человеков!.. Нет?.. Тогда щас подправим в твоей программе…

– Я тебе все конечности поотбиваю. Ишь, начал демонстрировать свою угнетательскую натуру!.. Дать тебе вигридола?.. Чтобы ты показал себя своей женщине в полном блеске?

– Нет, – отрубил я, – моя лучшая женщина – это ты. Я с тобой в самой интимной близости, духовной и эстетической. А животная близость, это так… мощная, но все-таки животная. Так и собаки умеют.

– А свиньи еще лучше, – подхватила она счастливо, – у них оргазм длится пятьдесят две минуты!..

– Не завидуй, – отрезал я. – И не соблазняй такими низкими примерами. Человек – это почему-то звучит!.. Не помню как, но слышал, что звучит. Наверное, трансгуманистично. А не, вот. Духовная связь превыше всех связей. И за нее не сажают. И в парткоме по подготовке к сингулярности не прорабатывают. Так что я выбираю чистые и высокие отношения. Хотя, конечно, учитывая позывы тела, в котором живу… ну, сама понимаешь…

Она сказала жарким шепотом:

– Понимаю. Как самец, ты стремишься оплодотворить как можно больше самок. Я могу тебе помочь, а в перерывах тренировать твою железу. Кроме прямого назначения она в режиме сублимации отвечает еще и за творчество, успешные проведения избирательных кампаний и карьеру в банковской сфере!

– Но не…

Она приложила палец к губам, умолкла, прислушалась, сказала торопливо:

– Тихо, твоя самка проснулась, ищет. Будто не знает, что раз уже покрыта, то тебе инстинкт велит искать новую… Ага, направляется в эту сторону…

– Исчезни, – велел я.

– Слушаю и повинуюсь, – шепнула она. – Любые услуги, дорогой…

Она растаяла, и почти сразу дверь распахнулась, вдвинулась заспанная Мариэтта, одной рукой придерживает дверь, другой трет кулаком правый глаз.

Сразу же принюхалась, вся вздыбленная, как тощий кот с помойки перед дракой с толстым ухоженным котом.

– Чего от тебя конем пахнет?..

– Ого, – сказал я, – даже знаешь, как пахнет конь?.. Это ты меня заездила. И как наездница, и вообще как сатрап, тиран и непрозрачная власть.

Она фыркнула.

– Вечная твоя отговорочка!.. У тебя что, конские духи?.. Как можно успеть надушиться по дороге от спальни до туалета?

Я уставился на нее с подозрением. Говорят же, все женщины одинаковы, но чтобы даже слово в слово за компьютерной программой… Или тем за основу ставили типичные женские реакции?

– Ты уже час спишь, – уличил я. – А мне не спится в ночь глухую… Нет-нет, никаких ассоциаций, а то знаю тебя с твоим солдатским юмором. Потому вышел вот во двор, взял коня и проскакал пару миль, лиг… или верст, не важно. А следы от подков, предупреждая твой следующий вопрос, тщательно заровнял, чтобы газон не портили. У меня там газон… если не ошибаюсь.

Она сморщила нос.

– Больше не душись такими. Это уж слишком!.. Что за мода пошла на глупую брутальность?.. Сперва животики уберите, да жир на боках хорошо бы подрастрясти, а потом уже такими духами.