Эволюция контакта

– Мамочка, ну ты скоро? – позвала её Надежда.

– Мне решительно нечего надеть, Наденька, вот, посмотри сама.

Надежда зашла в комнату – на кровати лежал ворох платьев.

– Не расстраивайся, сейчас подберём, а в магазине всё купим.

– В чём же мне до магазина дойти, ты посмотри, Надюшь, всё болтается, что со мной? – заплакала Вера Ивановна.

Надежда разгребла ворох платьев и достала одно цветастенькое, подняла и показала Вере Ивановне.

– Надевай.

– Да ты что, я его надевала в последний раз очень давно.

– Ну и что, ретро нынче в моде.

Надежда Ивановна надела.

– В зеркало не смотреть, – крикнула Надежда.

Взяла свою косметику и сделала Вере Ивановне лёгкий макияж. Та начала отнекиваться, но Надежда, не обращая внимания на сопротивление Веры Ивановны, делала своё дело. Когда всё было готово, причёска уложена и слегка зафиксирована лаком, Надежда полюбовалась своим искусством.

– Мамочка, закрой глаза, как только скажу, открывай, – повернула Веру Ивановну к зеркалу и предупредила, – плакать нельзя, иначе потечёт косметика.

– Наденька, что, всё так плохо?

– Хуже не бывает, открывай глаза!

Вера Ивановна распахнула глаза и увидела эффектную, красивую зрелую женщину.

– Не плакать, – ещё раз предупредила Надежда, – просто ответь, нравится?

– Как такое может не нравиться?!

– Тогда всё, пошли.

– Наденька, а соседи, что скажут?

– Да пусть говорят, что хотят, но однозначно позавидуют.

Счастливая Вера Ивановна с дочкой отправились в магазин, бабушек у подъезда ждал шок. Проходя мимо них, они поздоровались и услышали сзади шепота: «Это ж Верка из двадцатой квартиры, вон что делается!» Но радости в их голосе за Веру Ивановну не было. К сожалению, люди так устроены: если плохо – жалеют и сочувствуют, если хорошо всё у человека – завидуют и ненавидят. Пока ехали в торговый центр, Вера Ивановна вся изнервничалась: ей уступали места мужчины, они же пытались ей помочь сойти с трамвая, открывали перед ней дверь, да и просто пытались познакомиться. Отвыкшая от мужского внимания Вера Ивановна испытывала неловкость и постоянно краснела. Наконец, они добрались до универмага и занялись покупкой необходимых обновок.

На сердце у Надежды скребли кошки: Вей не отвечал. Тревога всё сильнее разливалась по её телу. Он не отвечал в этот день и на следующий тоже.

«Я к нему привязалась, – размышляла Надежда, – но мы такие разные, что же меня в нём так зацепило? Порядочность, правдивость, отвага, мужество, такт – весь набор положительных качеств, получается. А отрицательных? – спросила она себя. – Только одно: он инопланетянин. Кто я для него? Житель аборигенной планеты. Он даже не знает, в чём разница полов у людей. Нет, – остановила она себя, – теперь знает, он знает меня и заинтересовался мной, он видел и общался с Артёмом и понимает разницу между нами, он лечил нас на звездолёте и знает нашу физиологию. Ну и что, что знает и понимает, а вот взял и улетел. Его поступки не поддаются объяснению, он считает себя высшим существом, хотя старается этого не показывать. В общении с ним я неоднократно употребила слово «любовь», не объяснив его значения в широком смысле этого слова. Возможно, он испугался обязательств, – анализировала Надежда. – Нет, это вряд ли, у него нет такого понятия как обязательства, выполнение программы для него понятней, а я существо нелогичное, скорее, алогичное. Тем не менее, ему понравилось на Земле, понравилось общаться со мной, и вообще, почему я так много думаю о нём, у меня с ним быть ничего не может! А что должно быть? – тут же задала она себе вопрос. – Может быть, дружба? Может, конечно, – радостно подхватила ответ, – вот только воспринимаю я его не как друга, не как нечто неопределенное, а как мужчину и поделать с этим ничего не могу».

Она перестала спасть по ночам, всё вызывая Вея и продолжая анализировать их отношения, прокручивая все события снова и снова. Наконец, когда готова была уже смириться с его потерей, Вей вышел на связь и объяснил всё просто и доступно, как будто не было недельного молчания. Он извинился и предупредил, что его не будет ещё долго. Надежда обрадовалась, успокоилась и стала готовиться к выпускному. «Сегодня я буду блистать», – решила она.

Полковник Путов сидел за рабочим столом и размышлял: «Ниточка, которая должна была привести к фальшивомонетчику, не оборвалась, но и результата пока не было; мои ребята роют землю носом и ничего. Что-то я упустил, что-то не досмотрел, что-то не учёл, но что? Фальшивомонетчик где-то рядом, только руку протяни, но в какую сторону? Я и так раскинул сети оперативной работы по всему городу. Осталось прибегнуть к старому, как мир, испытанному способу: поручить участковым инспекторам опросить население в районе, где видели этого Рембо с девушкой. Девушку тоже не мешает найти», – и, напевая свой любимый мотивчик «Бабушки, бабушки, бабушки-старушки…», вызвал начальника участковых инспекторов города.

Почему этот мотивчик был любимым у Путова? Да потому что бабушки в городе знали и видели всё, что произошло и что могло произойти. Этим бездонным кладезем информации Путов пользовался сам и учил сотрудников работать с населением, напоминая им постоянно, чей хлеб они едят. Народный! Поэтому должны отрабатывать, защищая тех, кто их кормит.

– Разрешите, товарищ полковник?

– Заходи, Пётр Иванович.

– Что-то случилось?

– Да, придётся подключить твою службу к одному делу, оперативники буксуют.

– Оправдаем ваше доверие, товарищ полковник.

Путов объяснил ему суть задания, отметив невероятную силу подозреваемого:

– Если обнаружишь, сам его не бери, сообщи мне, а я приму решение, как действовать, ребят своих проинструктируй, чтоб только обнаружили.

– Понял, разрешите выполнять.

– Выполняй, Пётр Иванович, выполняй.

Бодрый и гордый оказанным ему доверием капитан Шаров вышел от полковника. На вопросительный взгляд дежурного ответил:

– Не справляются оперативники – придётся мне решать их вопросы, – гордо поднял голову и проследовал к себе в кабинет.

Через полчаса провёл совещание в своём подразделении, и уже через час все участковые опрашивали население района, где Вей подрался с хулиганами, постепенно сжимая кольцо и приближаясь к дому, в котором жила Надежда. Бабули всё сидели у подъезда, перемывая косточки соседям и сплетничая по любому поводу. А повод у них был, да еще какой: хозяйка то двадцатой квартиры, Вера Ивановна, помолодела, да так, что её теперь называть по отчеству язык не поворачивался, выглядела отлично, совсем как дочь, которой шёл двадцать второй годок, уж и институт заканчивала. На все их расспросы, как удалось Вере Ивановне так помолодеть, та отвечала односложно: «Соблюдаю диету, не ем на ночь, занимаюсь зарядкой, веду активный образ жизни». Такой ответ соседок не устраивал, и они на неё затаили обиду, выдумывая самые невероятные истории по этому поводу. Одна такая история даже напоминала роман «Мастер и Маргарита»: якобы связалась с нечистой силой – вот и помолодела, а душу-то свою погубила. Как будто красоту может дать только нечистая сила. Такими высокими категориями бабули не мыслили, житейская мудрость, конечно, проще: оговорил человека, а там пусть разбирается, и чем невероятней ложь, тем проще в неё поверить.

И вот когда участковый Зарубин подошёл к ним с вопросом, не видели ли они чего-нибудь подозрительного, бабули прям оторопели от счастья, которое им привалило, а вопрос упал на благодатную почву.

– Подозрительного, – проговорили они, оглядываясь по сторонам, – да теперь всё вокруг подозрительно, – и высказали всё, что знали, о каждом жильце дома.

Участковый уже был не рад, что попал в эту западню, но прерывать их было нельзя.

– А вот это безобразие – разберёмся, а к этим я зайду, на этих составлю протокол.

Бабули цвели: редко им выпадало такое счастье выговориться и отомстить одновременно.

– Сейчас усиливается борьба с нелегальной миграцией, не живут ли в доме посторонние?

– Да как же не живут, милок, – и бабули наперебой стали давать информацию.

Семёнов делал вид, что активно записывает, чем вводил бабулек в неимоверный восторг. Два часа он уже выслушивал их бред и измышления. В этой мутной воде сплетен, междоусобиц и взаимных обид необходимо было выловить ценное зерно нужной ему информации, но терпенье подходило к концу.

– Вот, Верка, из двадцатой квартиры, – заговорила Петровна, – молодющая стала, а была то, как мы. Дочка её, Надежда, завела парня московского, тот уж ни стыда, ни совести, живёт у них.

– Что за парень? – почуяв удачу, спросил Зарубин.

– Так это, молодой, здоровый такой.

– Как одет? – проявил интерес Зарубин.

После описания сомнений не оставалось – это был интересующий его объект. Посидев ещё пол часика, участковый поблагодарил бабушек и, сославшись на дела, ушёл.

В опорном пункте всё ещё раз взвесил и поднял трубку служебного телефона. Набрал номер начальника.

– Слушаю, – раздался голос его начальника.

– Докладывает участковый Зарубин. Объект, указанный в ориентировке, обнаружен по адресу: улица Дачная, дом пять, квартира двадцать, – и пересказал разговор с бабулями.

– Молодец, Зарубин, – похвалило его высокое начальство, – пока ничего не предпринимай, жди указаний.

– Есть, – ответил воодушевлённый похвалой Зарубин.

А Шаров уже звонил Путову:

– Объект обнаружен, – доложил Шаров и выдал полковнику координаты, которые узнал от участкового.

– Молодец, – похвалил полковник, – не спугните объект. Установите наблюдение, как только появится подозреваемый, задержите.

– Товарищ полковник, – озадачился Шаров, – так у меня же участковые в форме – они демаскируют срытое наблюдение.

– Правильно, Шаров, поэтому мы подключим оперативников к этому делу. Через пять минут ко мне на совещание.

К балу всё подготовились. Вера Ивановна, которую не узнать, молодая, красивая; и Надежда в новом платье и счастливым блеском в глазах отправились в институт. Проходя мимо бабушек около подъезда, поздоровались, те ответили и зашушукались: «Теперь Зарубин с ними разберётся». Они даже испытали немного жалости и сострадания к бедным женщинам, которых оговорили.

Надежда была счастлива: Вей ответил, он её не забыл. И это для неё главное. Все страхи рассеялись, и теперь она наслаждалась жизнью. У входа в институт встретила однокурсниц и осталась с ними, а Вера Ивановна проследовала в зал, где должна была пройти торжественная часть. На входе её остановил представительный мужчина лет сорока:

– Извините, сюда вход только для родителей, а выпускницы заходят вон через ту дверь и садятся на первые ряды, вы разве не знаете?

– Нет, – смутилась Вера Ивановна, – я Хлебникова, пришла на вручение диплома дочери.

– Так вы мама! – воскликнул мужчина. – Прекрасно выглядите! Разрешите представиться: Мельников Иван Иванович, заведующий кафедрой. У вас прекрасная дочь, позвольте пригласить вас в родительский президиум.

Вера Ивановна растерялась и стала отнекиваться.

– Ничего не хочу слушать, – перебил её Мельников, – мама такой дочери должна быть в президиуме.

И не успела Вера Ивановна ответить, как Мельников взял её под руку и провёл в отдельную комнату, где находилось руководство института, спонсоры и родители, которым находиться здесь позволял материальный достаток. Когда они вошли, все разом обернулись.

– Господа, разрешите представить: мама Надежды Хлебниковой, Вера Ивановна.

Мужчины, мгновенно оценив эффектность и красоту Веры Ивановны, бросились знакомиться с ней. Дамы, напротив, игнорировали её, глядя с пренебрежением и даже с некоторым презрением. Красота – страшная сила, она и притягивает, и отталкивает одновременно.

– Милочка, вы похожи на студентку, сколько же вам лет? – задала ей вопрос дама очень зрелого возраста.

– Не милочка, а Вера Ивановна, мне шестьдесят.

Присутствующие замерли, глядя на Веру Ивановну, они не верили своим глазам.

– Как?! Как вам удалось так сохраниться? – воскликнула высокомерная дама. – Вы обязательно должны поделиться секретом вашей молодости.

– Я вам ничего не должна, и ничем не обязана.

– Не обижайтесь и извините меня за неверно выбранный тон, – продолжила всё та же высокомерная дама, – присоединяйтесь, пожалуйста, к нам. Налила бокал шампанского и подала его Вере Ивановне. Та поблагодарила, взяв бокал. – За наших детей, за их здоровье и успешное завершение этого прекрасного высшего учебного заведения, – провозгласила она тост и пригубила вино из бокала.

Остальные тост поддержали, а мадам подошла к Вере Ивановне и теперь уже не отходила от неё, рассказывая, кто есть, кто.

Артём подъехал к институту на такси. У входа толпились вчерашние студенты и сегодняшние выпускники. Он поискал глазами Надежду и увидел её среди сокурсниц у входа. Недолго думая, направился прямо к ней.

– Всем привет! Надежда, можно тебя на минутку?

Она с неохотой отошла с ним в сторонку. В душе у неё что-то шевельнулось, но что именно, она и сама не поняла.

– Наденька, сегодня последний день в этом институте, как дальше всё сложится, неизвестно. Хотелось бы расстаться друзьями, ты, еще раз, меня извини за тот случай на Бештау, сам не знаю, что на меня нашло, какое-то затмение.

Его искренность тронула Надежду.

– Ладно, Артём, забыли, друзьями так друзьями.

Поняв, что прощён, он продолжил:

– После Бештау я не пойму, что со мной, изменился и видимо продолжаю меняться: появилась невероятная сила, интеллект зашкаливает, могу входить в виртуальное компьютерное пространство, только дотронувшись до клавиатуры. Я стал видеть и слышать в различных, недоступных человеку, диапазонах, появляются всё новые и новые способности. – Надежда взяла за руку, взбудораженного Артема.

– Не кричи, а то услышат, отойдем подальше от ребят. Артём, – продолжила она, – об этом не нужно никому знать, а то, не дай бог, заинтересуются соответствующие службы, тогда нам с тобой до конца дней в лабораториях придётся находиться.

– Так у тебя тоже?

– Тише ты, не кричи. – Прошипела она. – Да, тоже. Видимо, там, на горе, что-то случилось во время грозы, и у нас стали появляться новые способности. Ты подумай, а разве это плохо?

– Нет, конечно, хорошо, но как-то необычно.

Артём посмотрел ей в глаза – слова больше не были нужны, он слышал и читал её мысли.

– Да, – Надежда мимолетно улыбнулась, – мы можем разговаривать телепатически.

– Вот это да! – вырвалось у него вслух.

– Все, давай поговорим после бала, уже почти все собрались.

– Хорошо, как скажешь.

Они вернулись к ребятам, вопросов никто не задавал: весь курс знал о давней романтической истории их отношений. Раздался звонок, приглашающий в зал, и они весёлой гурьбой, пропуская красивых сокурсниц, устремились в зал, где должно было случиться последнее таинство, завершающее целый жизненный цикл взросления – получение диплома. Как только они расселись, выступил ректор, поздравил с окончанием института, а потом пошли напутственные речи родителей. В одной из выступающих Артём с трудом узнал Веру Ивановну и с удивлением глянул на Надежду.

– Потом, ответила она ему мысленно.

Торжественная часть закончилась, долгожданные дипломы получены. Вчерашние студенты, а сегодняшние специалисты, с радостью вчитывались в строчки дипломных листов.

– Наденька, давай я диплом возьму, чтобы он тебе не мешал во время бала?

– Здравствуйте, Вера Ивановна, – проговорил Артём.

– Здравствуй, Артём.

– А не возьмете ли вы и мой диплом, а то моя мама не смогла сегодня прийти?

– Возьмёт, конечно, да, мамочка? – с нажимом проговорила Надежда.

– Давайте ваши дипломы, веселитесь.

– Спасибо, – поблагодарил он и взял Надежду за руку, – мы пошли.

Вера Ивановна, забрав дипломы у ребят, повернулась и уже собралась уходить, но не тут-то было: дорогу ей преградил зав. кафедрой.

– Вера Ивановна, вы куда? Праздник только начинается, я сегодня за вами ухаживаю, прошу вас, только не отказывайтесь!

Вера Ивановна поняла, что уйти ей так просто не удастся.

– Хорошо, Иван Иванович, я только отлучусь в дамскую комнату, макияж поправлю и вернусь.

– Я вас жду! – многозначительно произнес Иван Иванович.

А Вера Ивановна в конце коридора увидела давешнюю даму, спешащую к ней. «Надо бежать», – подумала она и, быстро развернувшись, кинулась к выходу, не слыша Ивана Ивановича, который кричал ей в след:

– Куда же вы, дамская комната в другой стороне?

Но Вера Ивановна была уже далеко, стремглав сбежала по ступенькам вниз, остановила такси и, наконец, смогла вздохнуть спокойно.

– Куда едем? – спросил таксист.

Вера Ивановна назвала свой адрес и через десять минут была дома.

«Что же делается, – сокрушалась она, сидя в кресле, – я теперь в свои шестьдесят лет выгляжу, как девочка. В этом городе оставаться нельзя, мне просто не дадут прохода! – её размышления прервал звонок в дверь. – Кто это может быть?» – удивлённо подумала Вера Ивановна, подошла к двери и посмотрела в глазок. На площадке стоял солидный мужчина в полицейской форме.

– Вы к кому? – спросила она.

– К вам, Вера Ивановна, к вам.

Она открыла, и полковник Путов, вошёл в квартиру.

Глава 4

Стол для выпускного курса накрыли в столовый институт. Украсили помещение шарами и конфетти, приглушили слегка свет – получилось эффектно. Надежда сидела рядом с Артёмом. Он налил ей шампанского, она посмотрела на него вопросительно.

– Ну что? – обиженно пробурчал он.

– Сегодня выпускной, торжественный день. Ты же знаешь, как на меня действует вино?

– Ну видел один раз, и?

– Всё нормально.

Поднялся ректор, сказал тост, ещё раз поздравив их с окончанием института. Ребята в ответ весело крикнули: «Ура!» – и выпили по первому бокалу шампанского. Надежда лишь пригубила и уже хотела поставить, но:

– Нет, подруга, не получится, – посмотрела на неё Инна, с которой она дружила с первого курса, – до дна! Сегодня мы гуляем!

Её поддержали другие и неожиданно она стала центром внимания всего стола, под громкие аплодисменты выпив свой бокал до дна.

Веселье началось! Тосты, шампанское, танцы – всё слилось у Надежды в один сплошной калейдоскоп. Вино ударило в голову – не помогли даже её новые способности. Всё предстало в новом, радужном свете. Она почувствовала себя счастливой, кружась с Артёмом в вальсе. Ей нравились его ухаживания, его прикосновения будили какие-то неведомые, дремавшие в ней, чувства, упругое молодое тело Надежды требовало любви. Артём почувствовал перемену настроения, почувствовал ответную волну на его ухаживания, набрался смелости и решил сделать следующий шаг: улучив момент, он поцеловал Надежду. Она посмотрела на него жгучим взглядом и страстно ответила, обняв, прижавшись всем телом, не обращая ни на кого внимания.

– Эй, ребята, вам не пора уединиться? – шутливо спросила Инна.

Надежда оторвалась от Артёма, схватила её за руку и потащила в круг танцующих.

– Нет, Инночка, не пора, лучше потанцуем.

Артём во все глаза смотрел на Надежду: такого поворота событий он не ожидал. Что могло быть потом, когда действие алкоголя закончится, он уже знал. «Будь, что будет», – и ринулся за Надеждой, поймал её за руку и закружил в танце, а она не сопротивлялась, ей даже нравилась его настойчивость.

Веселье продолжалось до утра, но никто не устал. Эйфория от праздника не проходила. Покинув институт только под утро, весь курс пошёл гулять по городу и, конечно же, на его центральную аллею.

– Надюшь, у меня дома никого нет, может быть, потихоньку покинем ребят и ко мне?

– К тебе? – пристально посмотрела на него Надежда.

– А почему нет?

– К тебе так к тебе, праздник продолжается! – воскликнула она.

Артём взял её за руку, и на очередном перекрёстке они отстали от группы ребят. Поймав такси они поехали к нему, страстно целуясь в машине. Водитель понимающе улыбался. Когда подъехали, Артём расплатился с таксистом, взял Надежду на руки и понёс в свою квартиру на седьмой этаж. Надежда не сопротивлялась.

Пещерный сценарий повторялся, отличаясь большей экспрессией. Надежда себя совершенно не контролировала, тело подчинялось инстинктам, это было плотское желание её тела, которое требовало немедленного удовлетворения. В отличие от Надежды, Артём действовал осознанно, и прошлой ошибки повторять не хотел.

– Наденька, ты уверена, что хочешь этого?

– Ты что, собрался дискутировать на эту тему? Может, лучше займёмся делом? – сбрасывая с себя платье, проговорила она и подошла к нему, обвивая его шею своими руками.

Их губы слились в страстном поцелуе. Последние капли сомнений, а вместе с ними и сам здравый смысл покинули его, уступив место древним инстинктам. На этот раз Надежда помнила всё, что с ней происходило: как он вошёл в неё, и как она испытала резкую боль, и сладость первого оргазма. Продолжая качаться на волнах наслаждения, она не могла остановить свои желания и требовала всё новой и новой близости. Вернее, не она, а её тело. Артём, наделённый новыми способностями, был на высоте. Наконец утомившись бешеным темпом любовных утех, они всё-таки уснули.

Разбудила Надежду мелодия её сотового телефона. Она открыла глаза, осмотрелась, увидела незнакомую квартиру, ощутила себя, посмотрела на обнажённого Артёма, всё вспомнила и осторожно встала. Тело было лёгким, как пушинка, и, казалось, удовлетворённо пело. Тело пело, а душа тосковала. Надежда взяла телефон и вышла на кухню.

– Наденька, ну где ты пропадаешь? С тобой всё в порядке?

– Всё в порядке, мамочка, извини, телефон разрядился, загулялись с ребятами, скоро буду дома.

– Ну слава богу, я тебя жду.

Надежда прошла в ванную комнату, посмотрелась в зеркало и увидела там длинноногую красавицу с высокой грудью и правильными чертами лица, которое обрамляли длинные слегка вьющиеся волосы, ниспадающие водопадом на грудь. Она залюбовалась собой, подумав: «Да, хороша». Но внутри было тоскливо и неловко случившегося, хотя тело не разделяло такого пессимизма, чувствуя, как всё хорошо. Надежда включила воду, приняла душ, оделась. Будить Артёма не стала, а написала записку, чтобы он ей перезвонил, и потихоньку вышла из квартиры, захлопнув дверь.

У Вея медленно, одно за другим, активизировались сознания. Процесс релаксации завершался, запас необходимых веществ и минералов в организме создан. Маховик сознания раскручивался. Он уже осознавал себя на уровне центрального процессора, стала поступать информация от исполняющих систем. Вдруг эта стройная какофония сигналов нарушилась. Вея окатило чувство тоски, тоски по дому.

«Что это?» – подумал он. Таких чувств его многоступенчатое сознание испытывать не могло. Он повис над ванной, и тут его закружил целый вихрь чувств: радость, гордость, любовь, ненависть, надежда. «Надежда, – остановил он этот калейдоскоп, зацепившись за него, как за якорь, – Надежда – землянка, которая была здесь, это её мысли, откуда? Ага, кластерный модуль с записью её сознания. Сколько же прошло времени по земному исчислению?» Второе сознание с готовностью подсказало: «Три месяца».

«Три месяца – это очень много, что с Надеждой? Как она там? Что с Верой Ивановной? Перед релаксацией я должен был подстроить молекулярную вакцину, – он нашёл нужный сенсор управления и активировал, вакцина была готова, но корректировать её нужно было два месяца назад. Он слегка запаниковал, – что могло случиться с Надеждой и её друзьями за это время? Они могли, внешне оставаясь людьми, приобрести кристаллическую структуру тела». Он немедленно подключил аналитические мощности корабля и через некоторое время получил ответ, что на этом этапе изменения необратимы, но структура текуча, и можно стабилизировать её в этом состоянии на корабле. Для этого необходимо присутствие в медицинском модуле самих объектов в течение двадцати одного часа.

«Время есть», – решил Вей. Сознание Надежды билось в клетке, паниковало и гнало его на планету. Он мягко его изолировал и направился к управляющей консоли корабля. Корабль ожил, замигали огни обмена информации. Звездолёт находился в отличном состоянии. Для возвращения на родную планету не хватало пятидесяти клантов руды. Комплекс всё это время собирал остаточную руду в районе Бештау, и в настоящий момент руды в этом месте не осталось. Вей просканировал планету ещё раз и нашёл залежи на одном из полюсов планеты, но после проверки оказалось, что добывать её нельзя: нарушится магнитное поле Земли, а без него с поверхности планеты всё сдует ветер излучений местной звезды. А вот и ещё одно месторождение. Находилось оно на дне земного океана, на большой глубине. Но это не имело никакого значения: техника позволяла вести добычу в любых условиях. Вей загрузил параметры и координаты месторождения в грузовой модуль и отправил его на планету. Модуль должен был забрать оборудование с Бештау и перебросить его в океан в автоматическом режиме. Покончив с эти делом, он глянул на часы – пора было заняться Надеждой и её друзьями. Вей стёк с консоли, облачился в скафандр и стартовал к планете. Сознание Надежды бунтовало: