Молодость

Мику смешно:

– Прекрати! Тебе меня не разжалобить.

– У моей тети полиомиелит.

Мик хохочет.

– Никогда больше не смей говорить мне, что у меня нет таланта, дура! – кипя от злобы, кричит первый сценарист.

– Тебе еще рано что-то вынашивать. Бездарь и паразит!

– Хватит, вы мне надоели, – прерывает их Мик. – Нам надо придумать финал, а вы тут зря время теряете, рассуждая о смысле жизни.

Фред вмешивается:

– Но ведь они правы. От смысла жизни зависит смысл мельчайших деталей.

Только теперь все замечают его присутствие.

– А, Фред, ты здесь. Слушай, я еще поработаю пару часов, потом зайду к врачу поболтать, а потом к тебе.

– Ладно.

С грустным и несколько разочарованным видом (на его слова так никто и не ответил) Фред выходит из комнаты. Мик обращается к сценаристам:

– Ну что? Кто придумал финал?

Слово берет юноша, до сих пор не вмешивавшийся в перепалку. У него длинная борода и растрепанные волосы. Типичный образованный, ироничный молодой человек. Он говорит мечтательно, словно описывая видение:

– Умирая, он еле слышно шепчет жене: “Не плачь, милая! Знаешь, плачущие женщины всегда казались мне легкомысленными и отталкивающими“.

Ссорившиеся юноша и девушка заговорщически глядят друг на друга и смеются.

Неуверенный в себе, пугливый сценарист несколько минут обдумывает предложение, а потом уверенно заявляет:

– Здорово!

Мик глядит на него с отвращением, потом говорит:

– Хрень собачья. Есть еще предложения?

Глава 11

Постояльцы отеля кажутся заторможенными, как под анестезией. Оглушительная тишина. Нарушает ее медленное копошение новых русских, которые с утра пораньше укладываются на лежаки позагорать, и неподвижно замершая в бассейне семейка чернокожих американцев.

В одном из уголков, под навесом, массажист работает прямо на улице. Двое подростков, переживающих гормональную бурю, слоняются вокруг и тайком подглядывают за красивой дамой, безвольно лежащей на кушетке. Даме делают массаж.

Постояльцев мало, все богачи.

Высоко в небе, на фоне ясных, величественных Альп, видно парашютистов.

Пара глубоких стариков дремлет в инвалидных колясках с моторчиком. Ухаживающие за ними восточные сиделки незаметны и тихи, как мыши.

Пятидесятилетний сын выполняет гимнастические упражнения вместе с дряхлым отцом.

В глубине парка отделенный от внешнего мира живой изгородью тучный латиноамериканец, опираясь на трость, раздает автографы разномастной кучке людей, которые зачарованно на него пялятся. Рядом с мужчиной его спутница – как всегда, заботится о нем, устанавливает очередность среди поклонников. Кто-то тайком снимает его на сотовый. Женщина сердится, решительно запрещает фотографировать.

Фред Баллинджер, растянувшийся на лежаке в белом халате, сосет конфетку и со спокойным интересом наблюдает ритуал раздачи автографов. Пальцами свисающей с лежака правой руки Фред потирает конфетную обертку, создавая законченный ритм.

На соседнем лежаке – Джимми Три, он тоже внимательно следит за латиноамериканцем, но его главным образом интересует ореховая трость. Неровная, узловатая, под старину.

Джимми оглядывается. Его взгляд привлекает нечто новое: мать мажет тринадцатилетнюю дочь маслом для загара.

Бледная, почти прозрачная девочка смотрит под ноги, словно охваченная болезненной стыдливостью. Потом, безо всякого повода, она начинает нервничать и яростно грызть ногти. Видимо, мать велит ей прекратить, потому что девочка злится, что-то выкрикивает, встает и быстро уходит.

Джимми с потухшей сигаретой во рту, не отрываясь, как энтомолог, следит за этой сценой.

Опираясь на трость и на жену, латиноамериканец возвращается обратно в отель через парк. Они проходят мимо пустынного теннисного корта, нечто привлекает внимание латиноамериканца: на поле лежит кем-то забытый теннисный мяч.

Фред и Мик у аптечного прилавка.

Фред невозмутимо ждет, Мик, со съехавшими на кончик носа очками, внимательно следит за тем, чтобы аптекарь ничего не перепутал.

Мужчина в белом халате выкладывает перед Миком упаковки разных лекарств, получается целая гора.

– Это все.

– Отлично. – Мик поворачивается к Фреду и только сейчас понимает, что тот ничего не купил. Он спрашивает неуверенно: – Тебе ничего не надо?

Фред, изображая сомнение, оглядывается, его взгляд падает на первую попавшуюся полку. На ней выложены разные сорта пластырей.

Фред берет первую попавшуюся упаковку и кладет ее перед аптекарем.

Мик внимательно следит за его действиями.

– Зачем тебе пластырь?

– Незачем. Куплю из солидарности.

Мик опять смотрит на гору лекарств, потом говорит про себя, но словно обращаясь к Фреду, – губы сжаты, непонятно, серьезен он или шутит:

– Да пошел ты…

На лице Фреда Баллинджера появляется сардоническая усмешка.

Глава 12

Фред и Мик прогуливаются по чудесной долине, вдоль луга, который справа граничит с леском, а слева – с южнотирольской деревушкой.

Они болтают о том о сем.

– По-твоему, почему мы уже много лет приезжаем сюда отдыхать? – спрашивает Фред.

– Всегда хочется вернуться туда, где был счастлив. Фред улыбается:

– Так мог ответить только киносценарист.

– Куда мне! Это слова Джона Чивера.

– Помнишь Джильду?

– “Джильду”? Фильм, что ли?

– Нет, Джильду Блек. Мы оба были в нее влюблены. – Джильду Блек?

– Джильду Блек.

Мик смеется:

– Нашел что вспоминать! С тех пор сто лет прошло.

– А мне кажется, что все было вчера. Я бы отдал двадцать лет жизни за то, чтобы с ней переспать.

– И сделал бы большую глупость. Джильда Блек не стоила двадцати лет жизни. Даже одного дня не стоила.

Внезапно Фред выглядит расстроенным и настороженным:

– А ты откуда знаешь? Ты с ней спал?

Мик, понимая, что сел в лужу, бормочет:

– Что? Что ты сказал?

– Ты прекрасно понял. Шестьдесят лет назад ты поклялся мне, что не спал с ней, потому что знал, что я ее люблю. А теперь говоришь совсем другое.

– Слушай, я должен тебе кое в чем признаться.

– Давай, валяй!

– Настоящая трагедия – поверь мне, это трагедия – в том, что я не помню, спал я с Джильдой Блек или нет.

– Ты серьезно?

– К сожалению, да. Клянусь!

– Ну, это все меняет.

– В каком смысле?

– Будь ты уверен в том, что переспал с ней, нашей дружбе конец. А так… скажем так, я готов жить с сомнением.

– В любом случае, если я переспал с ней и не помню об этом, значит, она не стоила двадцати лет жизни. Тебе так не кажется?

– Да, ты прав. Джильда Блек – для нас с тобой закрытая глава.

– Отлично. Ребята уже уехали?

– Твой сын решил пустить пыль в глаза: Полинезия!

– Знаю, у него деньги долго не задерживаются. Интересно, в кого он пошел?

– Точно не в тебя.

Мик смеется. Тишина. Внезапно Фреда охватывает беспокойство. Он вздыхает.

Мик замечает это:

– Ты что? До сих пор думаешь о Джильде Блек?

– Нет. Я думаю о том, что со временем человек все забывает. Я уже не помню своих родителей. Как они выглядели, как разговаривали. Прошлой ночью я смотрел на спящую Лену и думал обо всем, что я сделал для нее как отец. О множестве мелких, малозначительных поступков. Сделал, потому что хотел, чтобы она помнила о них, когда вырастет. Но пройдет время, и она обо всем забудет.

Мик глядит на него и не знает, что ответить. Трогательная сцена.

Фред тоже поднимает глаза на Мика и с некоторой горячностью, для него нехарактерной, хватает друга за плечо и шепчет изменившимся голосом:

– Огромные усилия, Мик. Огромные усилия и такие скромные результаты. Вот так всегда.

Мик удивлен, ошарашен.

– Беседа принимает интересный оборот. Мне нужно покурить, а я оставил сигареты в отеле. Подожди меня здесь, я схожу куплю новые.

Фред кивает с печальным видом, словно потерпевший поражение.

Мик удаляется по направлению к деревушке. Внезапно в тишине раздается громкий стрекот цикады. Фред поворачивается к источнику звука и, словно в трансе, идет на него.

Он оказывается среди деревьев, здесь его окружают сотни цикад. Какая-то птица начинает глухо, странно щебетать, заглушая цикад. Фреда привлекает этот новый звук. Он забывает о цикадах и идет искать птицу. Он разглядывает верхушки деревьев, чтобы увидеть невидимого певца. Так постепенно он добирается до края рощи. К симфонии прибавляется новый звук: колокольчики на шеях у коров.

Фред выходит из рощи, перед его глазами предстает огромный пологий холм, залитый солнцем. На лугах пасется полсотни коров, позванивающих полусотней колокольчиков. От этого зрелища глаза Фреда загораются. Не отрывая взгляда от коров, он присаживается на камень.

Он прислушивается к звукам, накладывающимся друг на друга в произвольном порядке: коровы, цикады, птица.

Фред сосредотачивается и закрывает глаза. Он начинает мягко водить рукой, как дирижер, и, словно по волшебству, часть колокольчиков умолкает. Другие продолжают звучать, но не беспорядочно, а повинуясь мелодии. Следующим движением руки Фред останавливает почти все колокольчики, остаются только два, чередуются две ноты.

Широкий взмах руки, словно обращенный назад, – и к колокольчикам присоединяется лесная птица. Потом обеими руками Фред велит вступать хору: сотни цикад сопровождают главную тему птицы и побочную тему коровьих колокольчиков. Симфония природы.

Не открывая глаз, Фред улыбается. Впервые мы видим его счастливым.

У себя в голове, выбирая из доступных звуков, он творит чудеса. Он сочиняет музыку.

Мик возвращается туда, где они расстались, на луг. Оглядывается – никаких следов Фреда. Закуривает. В это время его взгляд падает на что-то движущееся за далекой оградой. Это белая лошадь.

Тогда Мик делает единственное, что он умеет делать: раскрывает ладони, как делают кинорежиссеры, и пальцами очерчивает кадр. Он зажмуривает один глаз и сложенными квадратом пальцами снимает панораму с прекрасным бегущим скакуном.

Глава 13

Пешеходный мостик, располагающийся позади отеля, соединяет здание с горой. Здесь проводят свободное время десяток официантов, повара и медсестры. Все стоят и курят. Болтают, шутят, для них это минута отдыха.

Одна девушка держится в стороне. Она тоже курит, но ни с кем не разговаривает. Выглядит она печальной. Опираясь не перила мостика, она задумчиво глядит вниз. Это массажистка, которую мы видели в номере у Фреда.

Фред стоит в коридоре отеля, у окна. Он смотрит на одинокую девушку, которая курит и смотрит вниз, его лицо тоже печально.

Внимание Фреда привлекает повторяющая упражнение скрипка. Он отходит от окна, пытаясь понять, откуда же доносится звук.

Глава 14

Фред осторожно шагает по пустынному коридору. Скрипка звучит громче. Навстречу Фреду идет шестидесятилетний врач с добродушным лицом, которого сопровождают две медсестры. Фред и доктор здороваются.

Фред подходит к номеру с открытой дверью. Горничная заканчивает уборку, в глубине комнаты, у зеркала, перед раскрытыми нотами стоит мальчик двенадцати лет, непрерывно повторяющий две ноты.

Горничная с тележкой выходит из номера.

Фред невольно замирает в дверях. Он наблюдает за играющим мальчиком. Мальчик замечает его и поворачивается к Фреду.

Фред улыбается ему. Мальчик улыбается в ответ.

– Знаешь, кто сочинил эту пьесу? – спрашивает Фред Баллинджер, слегка волнуясь.

– Нет. А кто?

– Я.

– Не может быть. Как называется пьеса?

– “Приятная песенка номер три”.

Мальчик заглядывает в ноты:

– Верно. А как зовут композитора?

– Фред Баллинджер.

– А тебя как зовут?

– Фред Баллинджер. Можешь проверить у администрации. Я живу в этом отеле.

Мальчик удивлен:

– Невероятно!

– Да, невероятно.

– Учитель велел мне разучить эту пьесу, потому что она подходит для начинающих. Он так говорит.

– Он правильно говорит. Пьеса простая.

– Она не только простая.

– Нет?

– Она еще очень красивая.

Фред с невозмутимым видом, сам того не желая, неожиданно тепло говорит:

– Да, она очень красивая. Я сочинил ее, когда еще был способен любить.

Кажется, ребенок не вполне понимает смысл последней фразы. Как ни в чем не бывало, он продолжает играть.

Фред слушает его, потом опять останавливает:

– Можно я кое-что сделаю, пока ты играешь? Мальчик неуверенно кивает:

– Ладно.

Он вновь начинает играть.

Фред робко заходит в комнату и приближается к мальчику.

Тот продолжает играть. Фред протягивает к нему руку и сдвигает локоть мальчика на три сантиметра. Поправляет положение смычка.

С облегчением Фред закрывает за собой дверь. – Ну вот.

Глава 15

Мрачную тишину сидящих на диете богачей нарушает позвякивание столовых приборов.

На ужине в отеле – русские, чернокожие, стайки старичков. Многие из присутствующих не отрывают глаз от знаменитого тучного латиноамериканца, молча ужинающего вместе с женой.

Сидящий за одним из столиков двадцатилетний паренек не выдерживает и тайком поднимает айфон, чтобы сфотографировать латиноамериканца. Тот его замечает. Кивком устало показывает жене на парня, та мгновенно все понимает. Она встает и направляется к стоящей у колонны ширме. Отгораживает ширмой мужа от остальных и сама исчезает за ней.

Джимми Три ужинает в одиночестве. Он чрезвычайно внимательно наблюдал за разыгравшейся сценой.

Среди ужинающих есть и мужчина лет пятидесяти – настоящий гигант с густой бородой, взлохмаченными волосами, в костюме альпиниста. Он выглядит как состарившийся хиппи. Мужчина ест бульон, засунув тканевую салфетку за ворот рубашки.

Тучный латиноамериканец закончил ужин, теперь он проходит через зал, опираясь на трость, его поддерживает спутница. Заметно, что ему очень трудно идти. Когда он проходит, все опять украдкой глядят на него. Однако внимание Джимми вновь сосредоточено на трости.

За другим столиком сидят Фред и Мик. Как завороженные, не отрывая глаз, они наблюдают за супружеской парой. Мужчине и женщине лет под шестьдесят, вид у них весьма достойный. По лицам понятно, что это немцы. Они одеты в тон друг другу, в коричневое и беж, и это явно не случайно. По глазам видно, что они скучают, смотрят в пустоту, между собой они вообще не разговаривают.

Фред и Мик беседуют, не выпуская из виду молчаливую пару.

– Куда ты сегодня запропастился? – спрашивает Мик.

– Слушал звуки природы и потерялся.

– Но ведь ты не терялся в музыке?

– “Музыка – это все, что мы слышим”. Штокхаузен. А ты чем занимался?

– Никак не мог найти тебя, пошел поболтать с приятелем-доктором. Вот увидишь, сегодня они заговорят.

Молчаливые супруги сидят совсем рядом, им все слышно.

– Ставлю тридцать франков, что они за ужин не обменяются ни словом, – говорит Фред.

– А я настолько уверен, что они заговорят, что ставлю пятьдесят.

– По рукам.

Супруги собираются встать, он вежливо отодвигает жене кресло. Она берет его под руку. Они уходят. Фред и Мик провожают их глазами до дверей. Супруги так и не раскрыли рта.

– Учитывая все, что ты проиграл мне за последние дни, получается двести пятьдесят франков. – Фред высмаркивается, четырежды вытирает нос платком, убирает платок в карман.

Мик Бойл приглаживает волосы рукой.

Джимми Три внимательно следит за их действиями.

Глава 16

На летней сцене парка оркестр играет свинг. Музыканты пытаются внести оживление, исполняя веселую музыку, но она вызывает только умиление. Старички в инвалидных креслах с моторчиком, сидящие за одним из столиков, с умным видом играют в карты.

Горстка энтузиастов неловко танцует под музыку. Русский с женой кружатся в танце. Они взмокли, словно участвуют в соревновании. Выполняя поддержку, он опускает ее почти до земли. Она смеется.

Джимми Три, зачем-то надевший солнечные очки, сидит в уголке и болтает с приятелями, среди которых фолк-исполнитель Марк Козелек.

– Ты когда пришел на ужин? – спрашивает Марк. – Совсем рано, – отвечает Джимми.

– Почему не позвонил? Я бы пошел с тобой.

– Нет, так лучше. Я за ужином не только ужинал. – А чем ты еще занимался?

– Я работал.

Мик и Фред, сидя за столиком, следят за невеселыми вечерними развлечениями.

Песенка заканчивается, оркестр начинает играть медленный танец. Появляются пары.

На танцплощадку выходят молчаливые немцы. Они танцуют уверенно, но не обмениваются ни словом, ни взглядом. Она без всякого выражения смотрит на Джимми Три. Тот замечает ее взгляд, сдвигает вниз солнечные очки и вежливо ей улыбается. Она в ответ не улыбается и вообще никак не реагирует. Суровый, ревнивый муж следит за сценой от начала до конца.

Печальный и одинокий хиппи-альпинист смотрит на танцующих, отхлебывая горячий травяной чай. Чай обжигает ему губу, альпинист издает короткий, громкий, никем не услышанный стон.

Мик и Фред быстро, с мрачным видом обмениваются репликами.

– А сегодня?

– Сегодня ни разу. А ты?

– Ни разу.

– Авось завтра пописаем.

С нечеловеческим усилием латиноамериканец, опираясь на трость, выходит в центр танцплощадки. Он улыбается и протягивает руку: приглашает спутницу потанцевать. Просияв, она бегом бежит к нему. Они танцуют десять секунд, все это время он пытается справиться с тучным телом и ногами, уставшими носить такую ношу. Потом останавливается: он страшно устал. Подруга заботливо глядит на него. По ее знаку двое официантов приносят в центр танцплощадки стул. Мужчина падает на него с таким видом, словно только сейчас к нему вернулась способность дышать.

Все внимательно следят за сценой.

Среди зрителей Фред и Мик. Фред ритуальным жестом высмаркивается. Мик говорит о латиноамериканце:

– Этот человек – последняя на Земле настоящая легенда. Как в Древней Греции. Будь на его месте другой, после этой сцены того бы осмеяли. А его нет. Никто не засмеялся. Знаешь почему?

– Нет, почему?

– Потому что в легенде нет места смешному.

Глава 17

Фред идет по коридору отеля. Он возвращается к себе в номер. Его обгоняет старичок в коляске с моторчиком. Старичок доезжает до пересечения с другим коридором и налетает на выскочившую справа другую инвалидную коляску. Происходит настоящая маленькая авария. Инвалиды принимаются спорить о том, кому положено уступать дорогу и кто неосторожно водит.

Фред бесстрастно наблюдает эту сцену, вставляя ключ в замочную скважину, затем исчезает за дверью своего номера.

Глава 18

Фред у себя. Он раздевается. Снимает рубашку, в это мгновение его внимание привлекает доносящийся из ванной неясный глухой стон. Он подходит, открывает дверь и видит, что на краю ванны сидит, заливаясь слезами и стеная, его дочь Лена. Фред удивлен, он не находит, что сказать.

– Что ты здесь делаешь?

Лена рыдает и ничего не отвечает.

– Разве ты не должна сейчас лететь в Полинезию?

Рыдания усиливаются.

– А где Джулиан?

Лена что-то отвечает, но кажется, что звук издает какое-то неведомое животное. Понять ничего нельзя. Она опять заливается слезами.

– Ну так что, отвечай!

Но она не отвечает. Не может. Ей надо выплакаться.

Глава 19

Мик Бойл лежит на постели одетый, вокруг него компьютеры и бумаги, он весело болтает по телефону, хотя уже ночь.

В комнате сидят, серьезные и напряженно ожидающие исхода разговора, его молодые сценаристы. – Отлично, Ник! Я рад, что второй вариант тебе понравился… Да, мы еще поработаем над финалом, мы тоже не вполне довольны. Я говорил с Брендой. Все в порядке. Да, конечно, ждет не дождется. Когда еще в ее-то годы предложат такую роль! Да, я знаю, она капризная, но со мной ведет себя спокойно. Она всегда говорила, что я лучше всех в мире умею обращаться с актрисами, что только я могу найти к ней подход. Если ты не против, в следующем месяце начнем подыскивать натуру для съемок. Прекрасно. Хорошо. Пока!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.