Ветры Дюны

– Может, стоит подождать и послушать, что скажет посол? – предложил Дункан.

Алия кивнула, и внушительные амазонки из ее охраны провели важно вышагивающего посла по имени Ривато извилистыми коридорами крепости в ярко освещенную комнату для приемов. И хотя маршрут был прямой и очень долгий, посол растерялся и раскраснелся. Закрыв за послом дверь комнаты, где его ждали Алия и два ее спутника, женщины-стражницы встали наготове.

С усилием собравшись, салузский посол низко поклонился.

– Император Шаддам желает выразить сочувствие по поводу смерти Пола Муад’Диба Атрейдеса. Да, они соперничали. Но Пол также был его зятем, женатым на старшей дочери Императора. – Ривато осмотрелся. – Я надеялся, что принцесса Ирулан примет участие в этой беседе.

– Она занята. – Алия на мгновение представила себе посла в той же камере. – Зачем ты здесь?

Они не поставили стул по другую сторону обсидианового стола – намеренный недосмотр, который заставил Ривато оставаться на ногах; это выбивало его из равновесия, лишало уверенности. Он снова поклонился, чтобы скрыть мелькнувшее на лице беспокойство.

– Император послал меня сразу по получении известия, потому что в Империи кризис.

– Шаддам не Император, – заметил Дункан. – Перестань его так называть.

– Прошу прощения. Я служил при дворе на Салузе Секундус и потому все время забываюсь. – Собравшись с силами, Ривато заговорил. – Несмотря на печальное событие, у нас есть возможность восстановить порядок. Со времени… падения Шаддама IV Империя постоянно сталкивается с волнениями и кровопролитиями. Джихадом руководил человек с сильнейшей харизмой – никто не может это отрицать, но теперь, со смертью Муад’Диба, мы возвращаемся к необходимости стабилизации Империи.

Алия прервала его.

– Империя достигнет стабильности под моим регентством. Джихад Пола кончился почти два года назад, и наши армии по-прежнему сильны. С каждым днем все меньше и меньше планет поднимает восстания, вынуждая нас вести сражения.

Посол попытался изобразить уверенную улыбку:

– Но все еще существуют места, требующие, скажем, значительных дипломатических усилий для урегулирования конфликтов. Восстановление Коррино успокоит бурную воду, обеспечив преемственность.

Алия холодно смотрела на него.

– У Муад’Диба двое детей от его наложницы Чани, они его наследники. Линия преемственности не вызывает сомнений – Коррино нам не нужен.

Ривато миролюбиво развел руками:

– Взяв в жены принцессу Ирулан, Пол Муад’Диб признал необходимость сохранения связей с императорским домом. Долгая традиция правления рода Коррино восходит к финалу Батлерианского джихада. Если мы укрепим эти связи, выиграет все человечество.

Стилгар резко возразил на это замечание:

– Ты хочешь сказать, что человечество не выиграло от правления Муад’Диба?

– О, это решать историкам, я же не являюсь одним из них.

Дункан сложил руки на столе.

– Тогда кто же ты?

– Я предлагаю решения проблем. После консультаций с Падишахом – я имею в виду Шаддама – мы хотим предложить способ перехода правления.

– Что же именно вы предлагаете? – спросила Алия.

– Объединение кровных линий – какое угодно – устранит смятение и залечит раны. Есть много возможностей достигнуть этого. Например, вы, леди Алия, можете выйти замуж за Шаддама – конечно, лишь номинально. Ведь мы в свое время договорились, что Пол Муад’Диб сочетается браком с принцессей Ирулан лишь формально. Это явный прецедент.

Алия ощетинилась:

– Жены Шаддама не живут долго.

– Это в прошлом, и он уже много лет не женат.

– Тем не менее предложение для регента неприемлемо. – В голосе Дункана Алие почудилась ревность.

– Скажи, какие еще браки ты предлагаешь, – сказал Стилгар, – чтобы мы могли посмеяться и над ними.

Ривато невозмутимо справился по своим запискам.

– У Шаддама есть три дочери: Уэнсиция, Челис и Джосифа, а у Муад’Диба юный сын. Возможно, мальчик Атрейдес обручится с дочерью Коррино? Разница в возрасте не имеет значения, учитывая гериатрическое действие меланжа. – Слушатели нахмурились, и Ривато торопливо продолжил: – Точно так же внук Императора Фарад’н от его дочери Уэнсиции может обручиться с дочерью Муад’Диба. Они даже близки по возрасту.

Алия встала – шестнадцатилетняя девушка среди мрачных мужчин, но не вызывало сомнений, кому принадлежит власть.

– Ривато, нам нужно время, чтобы обдумать твои слова. – Если обсуждение не прервать, она может приказать казнить его, а потом пожалеет об этом. – У меня много важных дел, включая официальные похороны брата.

– И похороны по обычаю фрименов для Чани, – негромко добавил Стилгар.

Алия холодно улыбнулась Ривато.

– Возвращайся на Салузу и жди нашего ответа. Ступай.

С торопливым поклоном ничего не добившийся посол отступил, и стражницы-амазонки увели его. Едва дверь за ним закрылась, Дункан сказал:

– Его предложения имеют смысл.

– Да? Хочешь, чтобы я вышла за старого Шаддама? – Гхола сохранял невозмутимость, и Алия задумалась о том, есть ли у него какие-нибудь чувства. Или он просто хорошо их прячет? – Не желаю больше слышать об этих династических нелепостях. – Резким жестом она оборвала дальнейшее обсуждение. – Дункан, я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня.

На следующий день Алия через тайный глазок заглянула в камеру смертников. Принцесса Ирулан сидела на жесткой скамье, ни на что конкретное не глядя и не проявляя ни следа нетерпения. Ее поза выражала печаль, но не страх. «Она не боится за свою жизнь», – подумала Алия. Трудно было поверить, что Ирулан оплакивает смерть Пола, но Алия знала, что это так.

Игра ей надоела, Алия отошла от глазка и приказала стражнику-кизаре в желтом одеянии открыть дверь. Когда девушка-регент вошла, Ирулан встала.

– Ты пришла сообщить мне дату казни? Ты убьешь меня наконец?

Она словно искренне интересовалась ответом, но не боялась его.

– Я еще не определила твою судьбу.

– А жрецы уже определили, и их толпы требуют моей крови.

– Но я регент Империи, и решаю я. – Алия загадочно улыбнулась. – Я еще не готова открыть тебе твою судьбу.

Ирулан со вздохом снова села.

– Тогда что тебе от меня нужно? Зачем ты пришла?

Алия ласково улыбнулась.

– У меня побывал посол с Салузы Секундус. Через него твой отец предлагает нелепые браки с представителями дома Коррино, которые будто бы способны решить большинство проблем Империи.

– Я сама думала об этом, но ты больше не прислушиваешься к моим советам, хотя уважала меня, когда была моложе, – спокойно сказала Ирулан. – Какой ответ ты ему дала?

– Посол улетел на челноке вчера вечером к ждущему на орбите лайнеру Гильдии. К несчастью, по неизвестным причинам на челноке отказал двигатель, и он упал с большой высоты. Боюсь, никто не выжил. – Алия покачала головой. – Кое-кто подозревает саботаж, и мы проведем полное расследование… как только появится время.

Ирулан в ужасе посмотрела на нее.

– Дункан Айдахо вывел из строя двигатель? Или это сделал Стилгар?

Алия постаралась сохранить невозмутимое выражение, но смягчилась, вспомнив, что они с принцессой были очень близки. Ситуация не белая и не черная. Ирулан окружена серым.

– Теперь, после смерти брата, заговорщики и узурпаторы подкрадываются ко мне со всех сторон. Мне нужно проявить силу и характер, не то все, что построил Муад’Диб, погибнет.

Ирулан сказала:

– Но что еще ты потеряешь в пути?

– Возможно, тебя, принцесса. Стоит мне только пальцем пошевелить.

– Да? А кто тогда вырастит детей Пола? Кто будет их любить?

– Хара вполне справится.

Алия вышла из камеры, и стражник-кизара снова закрыл дверь. Принцесса осталась наедине со своими вопросами без ответов.

Никто из современников не может судить о действиях моего сына. Наследие Муад’Диба будут оценивать по шкале, намного превосходящей продолжительность одной жизни. Будущее принимает собственные решения о прошлом.

Леди Джессика, герцогиня Каладана

Зная, что Алия столкнулась с многочисленными последствиями смерти Пола, Джессика решила отправиться на Дюну – быть с дочерью, помочь ей чем сможет. Она отправила формальное сообщение кизаре Исбару, предупредив, что она и Гарни Холлик хотят как можно быстрее улететь с Каладана. Делегация жрецов готова была исполнять ее желание.

Усиленный военный корабль Гильдии оставался на орбите, и Гарни организовал полет в роскошном старом фрегате Атрейдесов из частного ангара в космопорте. Этот нарядный корабль был построен еще при старом герцоге Паулусе, и Джессика помнила, что Лето пользовался им во время их первого посещения Арракиса. «Все, что мы делаем, становится частью истории», – подумала она.

Когда Гарни отдавал распоряжения пилоту, появился раболепный священник. Он низко поклонился:

– Экипаж лайнера Гильдии ждет тебя с радостью, миледи. Именем Муад’Диба мы уже отклонились от своего курса, чтобы побыстрее доставить тебе горестную весть. Потребности опаздывающих пассажиров менее важны, чем твои.

– Пассажиров? Я думала, это специальный военный корабль, посланный Кизаратом.

– Теперь, когда объявлено об окончании джихада, многие военные корабли вновь стали пассажирскими. Когда регент Алия приказала сообщить тебе о смерти Муад’Диба, мы воспользовались первым же кораблем. Какое другое дело может быть таким же важным? Все эти люди способны подождать.

Гарни опустил тяжелую сумку на палубу фрегата, что-то бормоча себе под нос. Джессику не удивила столь оскорбительная демонстрация власти, но встревожило то, что Исбар просто взял корабль с трюмом, полным груза, и с пассажирами, уже занявшими свои места.

– Что ж, тогда давайте поторопимся.

Исбар подошел ближе, и Джессика увидела в его взгляде страх и благоговение.

– Могу я полететь на твоем фрегате, миледи? Как мать Муад’Диба, ты можешь многому научить меня. Я буду твоим послушным учеником.

Но ей не нужны льстецы. И не нужен ученик-священник, послушный или не очень.

– Пожалуйста, возвращайся со своей делегацией. Мне надо помолиться в одиночестве.

Разочарованный, Исбар повернулся и ушел из ангара. Пока Джессика и Гарни поднимались на борт фрегата, он продолжал кланяться. Разукрашенная крышка люка закрылась за ними. Гарни сказал:

– Пол презирал бы этого человека.

– Исбар ничем не отличается от других священников, которые образовали структуру власти вокруг Муад’Диба и его наследия. Мой сын попал в плен к собственному мифу. Годы шли, и ему – да и мне – становилось ясно, что многое ускользает от его контроля.

– Мы исключили себя из этого уравнения, – сказал Гарни, потом процитировал: «Те, кто ничего не делает, а только наблюдает из тени, не могут жаловаться на яркость солнца». Возможно, мы можем исправить положение, если Алия согласится.

Пока летели к лайнеру Гильдии, Джессика старалась расслабиться; Гарни взял свой бализет и негромко заиграл. Джессика боялась, что он уже сочинил гимн в память Пола, она не была готова его услышать. К ее облегчению, Гарни повел одну из ее любимых мелодий.

Она смотрела на его морщинистое лицо, на светлые, начинающие седеть волосы, на бросающийся в глаза шрам, багровый, как вино.

– Гарни, ты всегда знаешь, что нужно сыграть.

– У меня большой опыт, миледи.

Джессика и Гарни покинули удобный фрегат и отправились в помещения для пассажиров на борту лайнера. В обычной одежде они не привлекли внимания на прогулочной палубе. Исбар уже изложил свою версию смерти Муад’Диба; Джессике хотелось услышать, что говорят люди.

Есть такие пассажиры, которые никогда не покидают свои частные апартаменты в огромном чреве корабля; но другие, те, кому предстоят долгие перелеты со многими остановками, выходят на общие палубы, посещают рестораны, бары и магазины.

Джессика и Гарни шли по обширной открытой палубе, присматриваясь к товарам со многих планет. Некоторые продавцы уже предлагали сувениры, посвященные смерти Муад’Диба, и это было неприятно Джессике. Гарни увел ее. Они зашли в ярко освещенный бар – сплошной плаз, хрусталь и хром, – заполненный шумными посетителями. Вдоль стены выстроились многоцветные напитки с разных планет.

– Слушать лучше всего здесь, – сказал Гарни. – Сядем, и пусть разговоры придут к нам.

Со стаканом черного вина для нее и пенным горьким пивом для него они сели друг напротив друга; близость успокаивала. И принялись слушать.

Представители бродячего народа вайку служили на всех кораблях Гильдии; эти молчаливые, очень похожие друг на друга люди славились своей безликостью. Почти незаметные вайку в темных костюмах ходили среди клиентов, убирали посуду, приносили выпивку.

Судачили главным образом о смерти Муад’Диба. За всеми столиками кипели споры: был сын Джессики спасителем или чудовищем, лучше ли коррумпированное и упадочническое правление Коррино, чем чистая, но яростная власть Муад’Диба.

«Они не понимают, что он делал, – думала Джессика. – И никогда не поймут, почему он принимал именно такие решения».

За одним столиком жаркий спор перешел в крики и угрозы. Стулья отлетели, двое мужчин с багровыми лицами обменивались оскорблениями. Один метнул нож, второй активировал личную защиту – и драка продолжалась, пока человек с защитой не умер от медленного удара. Остальные посетители наблюдали за дракой, не думая вмешиваться. Появилась служба безопасности Гильдии; тело убрали, ошеломленного убийцу арестовали: казалось, он сам не верит, до чего его довел внезапный гнев.

Пока все остальные следили за схваткой, Джессика наблюдала за молчаливыми официантами-вайку, неслышно скользившими между столиками. Она увидела, как один из них потихоньку положил на столики листки с напечатанным текстом и тут же отошел. Это было сделано так аккуратно, что, если бы Джессика не приглядывалась особенно внимательно, она ничего бы не заметила.

– Гарни.

Она показала, и Гарни потянулся за одним из листков. Он тоже видел, как его положили. Текст был озаглавлен «Правда о Муад’Дибе».

Лицо его потемнело.

– Еще одна грубо сляпанная пропагандистская листовка, миледи.

Джессика просмотрела листовку. Некоторые утверждения были смехотворно нелепы, но другие напоминали о крайностях, допущенных Полом во время джихада, и о продажности правительства Муад’Диба. В них чувствовалась правда. Бронсо Иксианский уже много лет представлял собой неприятную проблему, и человек, который так хорошо справлялся со своим делом, стал настоящей легендой.

Джессика знала, что ни самые отъявленные критики Пола, ни самые пылкие его сторонники не понимают ее сына. Здесь, в баре, убили человека, который был верен своим убеждениям и считал, что понимает мотивы и намерения Пола. Призвание Муад’Диба необыкновенно сложно, цель его слишком запутанна, слишком неочевидна и требует слишком большого времени для своего достижения, чтобы даже Джессика полностью ее понимала. Сейчас она признавала это.

Гарни скомкал листовку и с отвращением выбросил, а Джессика покачала головой. Ей хотелось бы, чтобы все было по-другому. Тем не менее Бронсо, как и все они, служил цели Пола.

Субакх ул кухар, Муад’Диб! Здоров ли ты? Ты где-то там?

Песня фрименов ветру и песку

Ему нужна пустыня, обширный безводный океан, покрывающий почти всю планету. Слишком долго Стилгар оставался в городе со жрецами и членами ландсраада за спорами о погребении Муад’Диба и утомился. А эти шумные паломники с других планет! Они повсюду, болтают, толкаются, не дают ни пространства, ни времени, чтобы подумать.

Наконец после трагической гибели посла Шаддама IV Стилгар решил отправиться в ситч Табр, чтобы погрузиться в чистоту жизни фрименов. Он надеялся освободить мысли и снова почувствовать себя человеком – наибом, а не украшением двора Алии. Он поехал один, оставив жену Хару в крепости присматривать за близнецами Атрейдесами.

Однако в ситче Табр он увидел много перемен, которые его разочаровали. Словно песчинки сползали по наклонной поверхности: каждая песчинка почти неощутима, но все вместе они создают заметные перемены. После многих лет джихада инопланетные влияния проникли в жизнь фрименов. Она стала легче и не была уже заполнена упорной борьбой, как раньше. А с комфортом приходит и слабость. Стилгар замечал признаки этого. Он видел перемены, и ситч теперь не мог дать ему чистоты, которую он искал. Кончилось тем, что он провел здесь только одну ночь.

Ранним утром он поехал в пески на могучем черве. Гигант нес его назад к Барьеру и Арракису. Стилгар размышлял: прилетит ли мать Муад’Диба на похороны сына. Джессика настоящая саяддина, и Стилгар чувствовал, что Дюна лишилась части своей души, когда Джессика решила вернуться на свою водную планету. Как хорошо было бы снова ее увидеть, хотя Стилгар не сомневался, что и она изменилась.

Ради предосторожности он соберет в Арракине своих лучших федайкинов, чтобы они вместе с солдатами Алии приветствовали мать Мессии и охраняли ее – если она решит вернуться. Джессика не нуждается в пышности и помпезности, но ей может потребоваться защита.

Одинокая поездка по пустыне оживила и очистила Стилгара. Сидя высоко на серо-коричневом сегменте червя, он слушал шорох песка, с которым продвигалось вперед гигантское извивающееся тело. Горячий ветер пустыни ласкал лицо Стилгара, этот ветер легко стирал следы червя за ними, ветер был способен снова сделать пустыню чистой. Поездка помогла Стилгару снова ощутить свою цельность: он прочно установил колотушку, с помощью крюков забрался на червя и подчинил чудовище своей воле.

С тех пор как Муад’Диб ушел навстречу судьбе, суеверные фримены стали говорить, что он присоединился к Шай-Хулуду – буквально и духовно. В поселках ставили на полки и окна пустые чашки, что символизировало тот факт, что вода Муад’Диба не найдена, что он смешался с песком и с Шай-Хулудом…

Прошло всего несколько часов после ухода Муад’Диба в пустыню, а опечаленная Алия попросила Стилгара выполнить приказ, который, как он знал, прямо противоречил желаниям Пола. Она использовала стремление наиба к мести, обратилась к самым глубоким его верованиям, и он убедил себя, что противоположные намерения Пола были лишь испытанием, проверкой. После такой боли, после стольких смертей Стилгар хотел видеть кровь на своих руках. Наиб, он много убивал; как боец джихада Муад’Диба, он отнимал жизни без счета.

Когда начали проясняться подробности сложного заговора, грянула ночь убийств. Первым участником заговора стал Корба, смелый федайкин, который позволил себе занять слишком важное место среди священников, и его вина стала ясна наибам фрименов. Казнь его, осуществленная руками Стилгара, была легкой, необходимой и кровавой.

Но Стилгар никогда еще не убивал штурмана Гильдии или Преподобную мать Бинэ Гессерит. Однако Алия отдала приказ, и он выполнил его без колебаний.

Захваченный штурман Эдрик имел в Гильдии большое влияние и политический вес и к тому же был аккредитованным послом, но его безопасность зависела от цивилизованных ограничений, которые ничего не значили для Стилгара. Несложно оказалось разбить бак. Когда воздух, пропитанный специей, вытек и штурман задергался, как выброшенная на берег морская тварь, Стилгар сграбастал резиновую плоть мутанта и сломал ему хрящевую шею. Это не доставило ему удовольствия.

Совсем другое дело ведьма Бинэ Гессерит Мохайем. Хотя Стилгар был знаменитым бойцом-фрименом, старуха обладала силами, которых он не понимал; не будь у него преимущества внезапности, нападение далось бы очень тяжело. Ему удалось убить ее только по одной причине: Мохайем не могла поверить, что он нарушит приказ Пола не трогать ее.

Чтобы выполнить задачу, он заткнул ей рот – она лишилась возможности пустить в ход против врага Голос, – и старая ведьма покорилась. Если бы она заподозрила, что ее жизнь в опасности, то упорно сопротивлялась бы. Но Стилгар не хотел битвы – он жаждал казни.

Когда кляп был надежно закреплен во рту, а руки привязаны к креслу, Стилгар встал перед старухой.

– Чани – дочь Лайета и возлюбленная Муад’Диба – умерла, рожая близнецов. – Яркие глаза Мохайем расширились; он видел, что она хочет что-то сказать, но не может. – Гхола Хейт отринул внушенную идею и отказался убивать Пола Муад’Диба. – На лице Мохайем появилось странное выражение: словно в ее сознании бушевала буря. – Тем не менее Муад’Диб предался Шай-Хулуду, как подобает ослепшему фримену.

Стилгар достал из-за пояса криснож.

– Мне выпала задача восстановить справедливость. Мы знаем о твоей роли в заговоре. – Мохайем забилась, пытаясь разорвать путы. – Штурман Гильдии уже мертв, Корба тоже. Принцесса Ирулан в камере для смертников.

Послышался звук – путы порвались, а может, сломалось запястье. Но Мохайем высвободила одну руку. Рука метнулась к кляпу, но криснож Стилгара оказался проворнее. Удар пришелся в грудь; Стилгар знал, что рана смертельна, но Мохайем продолжала бороться, заставляя руку вытащить кляп изо рта.

Стилгар снова ударил, пробив гортань и перерезав горло, Мохайем обмякла. Стилгар опрокинул кресло вместе с телом и посмотрел на свои липкие пальцы. Вытирая лезвие о темное одеяние Преподобной матери, он подумал, что ее кровь выглядит и пахнет так же, как любая другая кровь…

Это не единственное убийство, какое приказала совершить Алия. Ночь была долгой и трудной.

Теперь, когда огромный червь приближался к бреши в Барьере, пробитой ядерным оружием Пола, Стилгар увидел преграду – баррикаду из наполненных водой кванатов, которые не может преодолеть никакой червь, тем более такой усталый, как этот. Лучше отпустить его на открытом песке. Стилгар столько раз ездил на песчаных червях, что потерял этому счет. Для фримена езда на песчаных червях всегда опасна, но бояться ее не стоит. Если соблюдаешь определенные правила.

Недалеко от бреши он пустил червя вперед, соскользнул с его колец и упал на песок. Потом встал и стоял неподвижно, чтобы червь не заметил его. У песчаных червей нет глаз, они только чувствуют вибрацию.

Но как только Стилгар его освободил, червь остановился и повернулся к нему. Обычно червь, освобожденный всадником, уходит в пустыню или зарывается в песок. Но этот остался на месте, огромный и страшный. Он высоко поднял гигантскую голову и направил ее на Стилгара. Пасть его походила на круглую пещеру, усаженную маленькими крисножами.

Стилгар застыл. Червь знал, что он здесь, но не двигался к нему, не нападал. Мелко дрожа, наиб никак не мог забыть слухи о том, что Муад’Диб, уйдя в пески, стал одним из Шай-Хулудов. У безглазой головы червя был необычный, невидящий взгляд… заставлявший думать о Муад’Дибе. Хоть и слепой, великий человек мог увидеть Стилгара благодаря своему дару.

Ему вдруг стало холодно. Что-то изменилось. Стилгар медленно вдохнул, мысленно сложил слова, но ни звука не сорвалось с его пересохших губ.

– Муад’Диб, ты здесь?

Глупо, но он не мог избавиться от этого чувства. Еще мгновение – и червь набросится на него и проглотит. Но этого не произошло.

Несколько долгих напряженных мгновений спустя огромное существо повернуло и скользнуло в пески; дрожащий Стилгар остался стоять. Он видел, как червь зарылся в песок, не оставив даже ряби.

Переполняемый благоговением, пытаясь осознать, что же он сейчас пережил, Стилгар привычным быстрым шагом пошел по дюнам к Барьеру и большому городу за ним.

Есть правило насчет сюрпризов: от большинства из них не жди добра.

Анонимное высказывание; старая Земля

Джессика много времени провела вдалеке от пустыни, от фрименов и от образа мыслей, типичного для Арракиса.

Дюна.

Она сделала глубокий вдох: уже в пассажирской каюте воздух как будто стал суше.

Нарядный политический транспорт спускался с орбиты, и Джессика смотрела на раскинувшийся за космопортом город, отмечая знакомые черты Арракина и кварталы новых домов. На северной стороне города господствовала огромная крепость Муад’Диба, хотя внимание привлекали многие новые строения на фоне неба. Многочисленные правительственные здания соперничали с огромными храмами Муад’Диба и даже Алии.

Зная методы Бинэ Гессерит для контроля над эмоциями, манипулирования историей и управления населением, Джессика видела, что` Пол – точнее, его чиновники – собирались сделать. Главная цель правительства – создание восприятия и настроения. Давным-давно Бинэ Гессерит направила своих миссионеров на Арракис создавать легенды и готовить людей к мифу. При Поле Муад’Дибе эти семена принесли плоды, но вовсе не те, какие предвкушали сестры из Бинэ Гессерит…

Транспорт опустился на площадку, предназначенную для важных посетителей. Вид в иллюминаторе закрыли песчаные вихри.