Город Утренней Зари

Сын улыбнулся ему, и глаза советника наполнились восторгом.

– Ваше рвение очень дорого мне, – закончил встречу Сын. – Пророк займётся проблемой Нижнего города и подготовит людей для встречи со Мной.

Он вознесся обратно наверх. Советники переглянулись. В очередной раз им оставалось только ждать дальнейшего развития событий. Один за другим они вставали из-за стола и направлялись к выходу.

– Мне бы вашу веру, Адам, – Тереза Шаут поправила свой белый костюм советника. – После первых лет обращения поток новых желающих обрести свет иссякает. Из Нижнего города переселяются единицы. К тому же и некоторые жители Среднего города показывают слабость, возвращаясь к прежней жизни.

– Он всё устроит наилучшим образом, – успокоил её советник Адам Доор. – Когда Он прекратил все войны; когда в нашем многомиллионном городе Он сделал преступность практически воспоминанием; когда Он и Пророк Своим присутствием остановили разрушительное действие солнца – верили ли мы, что такое возможно?

– Чудо, нам всем нужно чудо, – советник Картер Рок не видел понимания в глазах Адама Доора. – И, видимо, ты со своей дочерью собираешься его совершить?

– Я просто хочу, чтобы все прославили Его и окончательно открыли свои сердца! – Адам Доор обратился ко всем.

– Да, мой друг, мы все думаем об этом, – произнёс советник Картер, чьи благородные залысины подчёркивали яркую и придающую статус седину.

Советник Рок обвёл взглядом остальных: Адам меньше всех нуждался в долгожданной привилегии, но именно он её и получит – это не вызывало сомнений. Но самое страшное, что его дочь, если проявляет хотя бы треть ревности своего отца, может занять другое место. Он, Картер Рок, многим пожертвовал, чтобы оказаться в совете. Несмотря на то, что он один из последних, кто присоединился к Нему, он первый заметил, что благодать Сына больше его не радует, как прежде. Самое страшное, что сила этой благодати была такой же, но в этом и заключалась проблема: прежнего света стало не хватать, а точнее, он стал наскучивать советнику, и тоска, от которой он раньше бежал, как оказалось, никуда не делась. Но как признаться всем, что на самом деле ничего не поменялось? Что внутри всё осталось таким же? Что этот свет как будто ослепил и все перестали видеть ту зияющую пустоту, которая, подобно Левиафану, всё так же требовала насыщения. Только теперь это внутреннее чудовище захочет получить всё с процентами, набежавшими за годы пренебрежения этой бездной. Картер Рок снова стал ощущать страх остаться наедине с собой. Но как сообщить об этом? Этот вопрос вновь и вновь звучал в его голове, сводя с ума. Возможно, вознесение Сына всё решит. Но кого Он возьмёт с собой в первую очередь? Все хотели этого, но для советника Картера Рока это являлось вопросом выживания. Остальные надеялись, что после вознесения Сына благодать усилится. Вследствие этого они и беспокоились о том, что жители Нижнего города замедляют процесс восхождения Сына. Но Картер Рок не хотел рисковать; ему нужно во чтобы то ни стало занять место рядом с Ним, пока тоска и внутренний голод остальных советников не сподвигнут их к более решительным действиям. Он очень надеялся на то, что Адам разочарует Сына, и опыт ему подсказывал, что на вершине такого взаимного очарования, которое он сейчас увидел на встрече, подобное событие практически неминуемо, особенно если этому немного посодействовать. Ожидание и поиск случая должно было отвлечь советника от внутренних терзаний. От этих мыслей ему стало радостнее, лишь горечь о том, что он снова стал себя вести как раньше, до встречи с Сыном, окончательно убедила его в необходимости действовать.

Советник Рок пытался увидеть похожие эмоции на лицах остальных, но понимал, что для них осознание конца беззаботного счастья ещё не наступило. Советники попрощались друг с другом и отправились в свои резиденции. Адам Доор в последний раз взглянул наверх, и его огненно-красные волосы стали ещё более яркими. Он был уверен, что где-то там наверху Сын непрерывно думает о них.

***

Под самым небом, на самой вершине Верхнего города, в тронном зале, в золотых чертогах Сын стоял перед телекоммуникационным центром, который раскинул мониторы, подобно листьям. На мониторах то и дело появлялись лица граждан города Утренней Зари – последнего и истинного пристанища человечества. Даже без звука по движению губ, глаз, жестам Сын понимал, как они любят Его за то, что Он им открыл, что Он им дал. Их любовь была ещё недостаточной, но отказаться от неё они уже не могут. Он наслаждался этим созерцанием. Лёгкое дуновение ветра за Его спиной подсказало о появлении Отца. Он был настолько прекрасен, насколько вообще это могло быть. Сын повернулся к Нему. Сколько раз они уже встречались, но даже Сын не мог перестать любоваться Отцом. Тот всегда приходил внезапно, не предупреждая о Своем появлении: видимо, хотел, чтобы Сын ценил мгновения, которые проводит со Своим родителем. И Сын ценил: эти секунды он глотал так же жадно, как путник слизывает капли воды с каменного пола гробницы в пустыне. Отец, как обычно, медленно подошел к Нему, пристально рассматривая каждую часть тела Своего возлюбленного Сына. Любовался ли Он им? Сын никогда не получал прямого ответа на этот вопрос. О, если бы ответ был получен, тогда всё это всемирное почитание не имело бы уже смысла.

– Я так на Тебя похож, – Сын смотрел на Отца, как в зеркало.

Волна гнева прокатилась по залу. Отец схватил Сына за шею и приблизил к Себе.

– Мой Сын… Сын Мой, раз и навсегда Ты и Я едины: кто видел Тебя, видел и Меня, – какие-то внутренние спазмы на мгновение обезобразили прекрасное лицо Отца. – Я отдал Тебе всё, что имел Сам, и это было для Меня невыносимо тяжело.

– Почему? – несмотря ни на что, Сын не мог оторвать глаз от Отца.

– Потому что мне трудно выносить ещё одно совершенное существо рядом с Собой, – Отец отпустил Сына.

Сын тяжело дышал. Эта встреча с Отцом оказалась труднее обычного.

– У Тебя были дети до Меня? – спросил Он.

– Я думал, что да, но все они сошли с ума, не способные вместить мою силу, – Отец развернулся. – Ты смог, Ты особенный, Ты единственный Мой Сын.

Отец взял руку Сына и снова посмотрел в Его глаза, ища в них сходство с Собой.

– Советники забеспокоились – скоро им наскучит наш свет. Потом наскучит и остальным, – слова Отца застыли в воздухе.

– После моего восхождения Ты сможешь вновь насытить их! – с воодушевлением заметил Сын.

На мгновение воздух в зале задрожал, как над раскалённым летним солнцем асфальтом, но тут же всё вернулось на круги своя.

– Или это уже не будет иметь значения? – Сын ничего не замечал, кроме лица Отца.

– Никогда не имело значения, – Его бархатный голос смягчил резкость ответа. – Тебе пора!

Сыну не важны были слова, но только голос, который своей сладостью заполнял Его сердце.

Через полчаса Он уже парил над Нью-гранд авеню. Внизу, в гордом одиночестве, немного впереди шла высокая стройная женщина: короткие, выгоревшие на солнце пустыни волосы торчали в разные стороны; белая, подобная тибетскому снегу кожа, в отличие от волос, избежала влияния солнечных лучей, как будто те побаивались касаться её; белый брючный костюм с чёрной рубашкой; золотая цепь со знаком Сына – шестиконечное сияние, заключённое в окружность; стилизованная, а может, и настоящая, шкура молодой львицы на плечах и посох – обычный деревянный посох. Она была самой красивой женщиной этого маленького, сжатого до одного города погибающего мира. Но сейчас, когда внешнее совершенство стало обыденностью, по крайней мере, для жителей верхних частей города Утренней Зари, этот статус значил больше, чем когда-либо в истории человечества.

Пророк смотрела своими яркими, янтарными, полными невероятной силы глазами на людей, которые, в свою очередь, с незамутнённой и чистой радостью взирали на Сына. Она много сил употребила на то, чтобы это стало возможным. Когда-то и ей нравилось почитание людей, но чем стремительней становился этот поток восторга толпы, тем быстрее он надоедал и становился удушающе тошнотворным. Она находила утешение в чудотворениях. Да, чудеса получались грандиозными и ошеломляющими, их эйфория позволяла ей убежать от разрастающейся пустоты внутри себя. Сын мог бы помочь ей в этом, но Он всё меньше общался с ней, и даже она уже не совсем чувствовала Его желания, но сегодня в Его покоях Он выразился предельно ясно. Пророк взглянула на Сына: новое чудо, которое нужно совершить в Нижнем городе, требует медитативной подготовки – придётся собрать все свои силы. Этот вызов заставлял кровь быстрее бежать по венам. Она уже предвкушала процесс сдвига стихий, духовно-нравственный результат которого её не интересовал. Пророк не раз говорила Сыну, что в Нижнем городе веры нет, они почти как изгои, хотя и не столь агрессивны, но Ему, если это возможно, нужно почитание каждого. В любом случае, их наконец-то настигнет чудо – Рубикон, после которого у них не останется выбора. Пророк так сильно хотела, чтобы они отказались, и тогда у неё появится причина насладиться их страхом.

Сын смотрел вдаль, где уже все ожидали Его, только услышав о Его появлении в Среднем городе. Оно переполняло Его – самое глубинное человеческое чувство, перед которым меркнет всё остальное, но эта бездна требует постоянной пищи.

– Вся эта слава и вся эта любовь – Твоя, – обратился к Отцу Сын с выученным уроком.

Глава 4

Кристиан Мейн кидал мячик в стену, рассматривая плакаты девушек мадам Питерсон, которые заботливо были развешены по комнате, чтобы поднимать настроение перед выполнением заказа. Но Кристиан уже давно предпочитал женщин из Среднего города, благо финансы теперь это позволяли. С некоторых пор ему было недостаточно внешней, как ему сказали, «грубой красоты», и он незаметно для себя проникся этой идеей, хотя красота девушек у мадам Питерсон никогда не была вульгарной. В Среднем городе он мог просто получать, как говорили в древности, эстетическое удовольствие без примеси похоти. Как ни странно, но Кристиану это нравилось. Когда он возвращался назад, вниз – это было сродни похмелью. Поэтому он надеялся, что когда-нибудь за заслуги перед городом им с Джоном позволят перебраться наверх. Может быть, сегодняшний заказ перевесит чашу весов благосклонности комиссии или какого-нибудь заслуженного гражданина, и его мечта осуществится. А малость в виде признания Сына Богом Кристиана особо не волновала – не в первый раз кто-то хочет вселенского почитания, но в первый раз, вроде бы, заслуженно.

Ему уже давно надоело кидать мячик, но каждый раз белоснежный шар по идеальной траектории возвращался в его чёрную руку. Его друг и напарник, с которым они испепелили не одну сотню мерзавцев, задерживался, или как говорил сам Джон Айрон, «перепроверял снаряжение». Кристиан уже давно заметил за собой, что перестал бояться смерти во время выполнения заказа. Это было опасно, но он ничего не мог с собой поделать. Молоток не боится гвоздей, которые должен забить. Тук-тук. Мяч успокаивал, но кинуть его в Джона хотелось всё сильнее.

Дверь открылась, и сначала в комнату залетели две сумки, а потом уже в чёрном тренче пожаловал и сам легендарный Джон Айрон.

– Белоснежка, как дела? – Кристиан кинул мяч в друга.

– У меня золотые волосы, болван, – Джон поймал мяч и, подбросив его пару раз, вернул обратно.

– Не боишься испачкаться? – заметил Кристиан белоснежную рубашку под бронежилетом своего друга.

– Нет, а ты запятнать свою совесть? – ответил Джон.

– Моя совесть в вашей шкатулке с долговыми расписками, хозяин, – засмеялся Кристиан.

– Отлично, твоё чувство юмора очень кстати, – Джон стал быстро распаковывать сумки. – Я взял то, что ты просил: лук, стрелы и прочее оружие твоих предков.

Кристиан оставил этот постоянный поток сарказма без внимания и, в один прыжок очутившись у сумки, достал долгожданный пистолет-пулемет «Хэллган-313». Втянув широкими ноздрями запах оружейной смазки, он обрадовался как ребёнок рождественской игрушке. И так же, как и ребёнок, заглянул посмотреть на подарочки других.

– Ого, вот это милаха! – Кристиан схватился за револьвер, который Джон выложил из сумки на стол, и стал наводить его на всё подряд.

– Да, русские не только с медведями обниматься могли, – Джон забрал обратно револьвер РШ-33. – Модель РШ…

– РАША? – переспросил Кристиан.

– РШ-33, – медленно повторил Джон. – Эта модель идеальна даже для меня – мои рецепторы в восторге от рукоятки и баланса.

– Русские? Хм. Что-то я слышал о них, – Кристиан напряг свою память, так что скрип мозгов был слышен и на улице. – Вроде же, Алекс с Клэш-стрит наполовину русский?

– Но самогон хлещет, как будто русский на все сто процентов, – Джон положил револьвер в наплечную кобуру. – Чистых русских больше нет, они исчезли.

– А какая разница? Сам знаешь, что нации больше не имеют значения, только, мать его, поступки, – прицепился Кристиан к словам друга.

– Ага, сам знаешь, что я имею в виду, – недовольно повторил Джон.

– Ой-ой-ой, подумаешь, не дали ему в Верхнем городе, – Кристиан нарочито подмигнул, что при его пластичной мимике выглядело ещё более задорно, а значит, к этой теме он собирался возвращаться много раз.

Джон выпрямился и ещё раз осмотрел снаряжение, а из-за его спины Кристиан тоже с умным видом, явно передразнивая друга, смотрел на оружие.

– Жаль, – заметил Кристиан. – Хотелось, чтобы они побольше свинтили таких замечательных красавцев для устранения всякой падали.

– Да, жаль. Как по мне, народ, который такое создавал, обязан был быть великим, – Джон на секунду задумался.

– А куда ты дел прошлый? «Вангард» не был таким большим. Или твой член стал ещё меньше? – белоснежная широченная улыбка Кристиана, казалось, разорвет его рот на части.

– Неплохо, неплохо, – прокомментировал шутку друга Джон, чтобы тот наконец-то успокоился. – Патронов взял немного. Нечего палить без разбора. Квалификацию лучших стрелков нужно поддерживать.

– Когда-нибудь ты об этом пожалеешь, – Кристиан передернул затвор, явно не разделяя искусственного усложнения заказа.

– Ну ничего, у тебя же всегда с собой боевойтопор, – Джон загрузил в держатели на жилете три боевых стимулятора.

– С твоими шуточками окажешься когда-нибудь на праздничном столе моей семьи, – Кристиан закрепил титановый тактический топор «Брейдокс» на поясе.

– Без проблем, если бы у тебя, кроме меня, была семья, – они переглянулись и легкой походкой отправились на задание.

Пока они спускались на лифте в гараж, Джон смотрел на гладко выбритый затылок Кристиана, стоящего несколько впереди, и ему показалось, что он видит собственное отражение.

– Что пялишься? – прервал его философские размышления Кристиан.

– Твоя лысина будет бликовать от фонарей. Ты бы так не натирал её перед рейдом, – сказал Джон, протискиваясь вперед.

– Шапочку мне подари, а то батрачу на тебя который год, даже спасибо не сказал, – неохотно пропустил его Кристиан.

– Обязательно. Тебе голубую или розовую?

– Сам выберу, а то от твоего вкуса даже встреча со смертью как бразильский карнавал, – подмигнул ему друг.

– Значит голубая, – подытожил Джон.

В гараже их ждал темно-синий Сharger 2030 GA, так как на заданиях они предпочитали ездить быстро и стильно. Слабо освещённые улицы Нижнего города мелькали за окном. Выехав на эстакаду, Charger быстро набрал крейсерскую скорость, но даже после этого заброшенные районы внизу не спешили сменяться ещё жилыми. Когда-то в третьем кольце города Утренней Зари проживало более ста миллионов человек, теперь же их осталось от силы двадцать пять – тридцать миллионов. В связи с этим, с каждым годом на освещение города выделяли всё меньше средств, в то время как наверху всё продолжало светиться, как круглогодичная рождественская ёлка. Хорошо хоть дороги ещё были в отличном состоянии, что позволяло друзьям не отвлекаться от своих мыслей, навеваемых приятным метрономом 3,5-литрового двигателя. Каждый из них уважал право другого на тишину. Джон прекрасно знал, что сейчас Кристиан думает о девушках из «Дома Любви», как и раньше он думал о других девушках. В этой любвеобильности Кристиана было что-то неподдельно детское, почти наивное, о чём бы Джон хотел бы сказать, что он это уже потерял, но самом деле никогда и не имел. Кристиан просто наслаждался самим присутствием девушек в своей жизни, не торопясь срывать их, если вообще вспоминал от восторга о такой возможности. При этом каждой новой звёздочке на небосводе любви он искренне радовался, как в первый раз. Для Джона всегда важно было состязание мужского и женского, как будто ему было мало противостояния в обычной жизни. Всё это питало самую белую зависть к Кристиану, которую только можно было вообразить в сером Нижнем городе.

Через двадцать восемь минут и сорок секунд Джон начал снижать скорость, что вывело друзей из медитативного состояния.

– Что они там натворили? – зевая, спросил Кристиан.

– Тебе ли не всё равно? – Джон резко завернул под эстакаду.

– Ну так, поддержать разговор, – Кристиан посмотрел на Джона. – Ты становишься невыносимо угрюмым, даже девчонки мадам Питерсон не справляются, а «про стерв сверху» я буду слушать ещё очень долго.

– Продавали изгоям системы глушения и запчасти, – Джон снизил скорость.

– Это ж было хрен знает когда, – хмыкнул Кристиан. – И, между нами, все этим промышляли. Да и изгои сгинули уже в пустошах… хотя может и осталось полторы калеки, принимающих солнечные радиоактивные ванны.

– Сам знаешь, такие «преступления» не имеют срока давности в свете необходимости жертв для ежеквартальной отчётности, – Джон припарковался у какого-то заброшенного дома.

Он вспомнил, что когда-то один из изгоев и безбожников, как их тогда ещё называли, убил человека из Нижнего города, который мешал ему вывезти необходимое за внешнее кольцо, после чего их, собственно, и стали в народе называть ублюдками. Были ли они все такие? Конечно, нет. Ну, если ты часть стаи, то по твоим поступкам будут судить о всей стае. Джон это хорошо знал, поэтому не мог понять, почему Нижний город до сих пор существует. Неужели Сын действительно такой милосердный, как о нём все говорят? Но глупость изгоев он тоже понять не мог. Просит он считать его богом, да пожалуйста. Мало ли у кого какие детские нерешённые комплексы, но ради этого переселяться в радиоактивные пустоши? Такие мысли отец приучил Джона держать при себе даже во время бордельной психотерапии.

– Слушай, всё-таки перед смертью, скажи честно, почему тебе не понравилось в «Доме Любви»? – неожиданно спросил Кристиан.

– Дилетанты, да и света много, – Джон передернул плечами из-за плохих воспоминаний.

– Ой, Ваше сиятельство боится света! – Кристиан нашёл себе развлечение на ближайшую неделю.

На этот раз Джон промолчал, потому что уже начал сосредотачиваться на задании, так как новый шрам он сегодня зарабатывать не хотел.

– Они где-то в переулках, метрах в четырёхстах на северо-запад, – Джон закрыл локатор.

– Твои громоздкие пушки издают много шума, – Кристиан хрустнул шеей.

– Ничего, ты, сын джунглей, покажешь мастер-класс на стелс-операции, – Джон тоже размялся.

– Конечно же! А что, опять разыгралась ваша подагра, сир? – ухмылка не сходила с лица Кристиана.

– Я просто предпочитаю предоставить дело профи, так как у меня же не было предков, которые охотились на крокодилов, – палец Джона автоматически прокрутил барабан револьвера.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.