Город Утренней Зари

Джон не стал закрывать рукой потухшие глаза ветерана. Закончив биометрические замеры, он тут же отправил отчёт о завершении заказа. Осталось только выполнить небольшую просьбу старого солдата, увлёкшегося незаконными посещениями Нижнего города. Под сигнал поступивших на его счёт средств, Джон поехал в бордель мадам Питерсон, впервые в своей жизни со смешанными чувствами. С одной стороны, он радовался, что ещё раз убедился в эфемерности построенного Сыном мира. С другой – жители Среднего города были ещё более несчастными, чем люди во внешнем кольце мегаполиса. Но несмотря на это, практически каждый в Нижнем городе хотел попасть наверх, пройдя комиссии, подтверждающие искреннюю убежденность в божественности Сына. Но одно дело стремиться за мечтой, а другое – разочароваться в ней. Проблема божественных даров Сына была в том, что они позиционировались как совершенное счастье для всех людей, а на деле – не могли насытить сердце человека, если его глубина была больше примитивного животного уровня (как в случае с оставшимся лежать на дороге Кловиса Бодэна). Такие познания о Сыне и его дарах Джон почерпнул из дневника своего отца, который он перечитывал много раз, цепляясь за любое упоминание себя и матери на его страницах. Казалось бы, что во время выполнения этого заказа Джон не открыл для себя ничего нового, но в его сердце запульсировала уверенность, что скоро всему этому безумию придёт конец.

Глава 2

Вывеску «Питерсон» обрамляла галерея из женских прелестей различного размера, которые ритмично меняли неоновые цвета. В этом сиянии не было никакого нейро-спектрального программирования. Репутация заведения – вот что ведёт мужчин и женщин в дом утех мадам Питерсон, в котором можно было воплотить любые фантазии, не запрещённые законом для жителей Нижнего города. Бордель находился в центре многомиллионного третьего внешнего кольца города Утренней Зари. И именно это кольцо больше всего диссонировало с названием мегаполиса. Постоянный туман, возникающий из-за плохой фильтрации воздуха весьма посредственным световым барьером; перебои в работе генераторов защитного поля, блокирующих лучи взбесившегося в последние десятилетия Солнца – всё это делало Нижний город суровым местом, которое всё же продолжало обладать каким-то забытым шармом. Как говорили здесь: «Всё зависит от людей», намекая, что настоящими людьми остались только те, кто живёт внизу, хотя при этом каждый мечтал перебраться наверх. Несмотря на это, до сих пор они не спешили то ли из-за недоверия к Сыну, то ли из-за недоверия к себе. Хотя синее небо и светлый урбанистический пейзаж Среднего города даже через голубоватое защитное поле кричали о том, насколько наверху лучше.

Бордель располагался в одном из домов фешенебельного района, что означало, что в радиусе десяти кварталов не было заброшенных домов и перебоев с электроэнергией, хотя туман сохранял общий и круглосуточный для Нижнего города сумрак.

Джон стоял на лестнице, не решаясь войти внутрь. Он хотел провести остаток дня у себя дома, читая дневники отца или перебирая снаряжение в гараже, но обещание, данное Кловису Бодэну, нужно было исполнить и как можно скорее, пока память о нём не стёрлась у Александры от обилия клиентов. Зайти, передать последние слова и домой. Джон наконец-то оказался внутри и уже не увидел, как ко входу подъехала машина, которая пыталась слиться с местным пейзажем, демонстрируя свои потёртости и отсутствие блестящих деталей. Из машины вышла стройная девушка небольшого роста, которая тоже хотела казаться местной: темно-коричневая куртка с чёрными полосками на рукавах, сине-серая толстовка с капюшоном, опущенным на глаза, голубые обтягивающие джинсы и темно-коричневые брогги. Но всё это было не просто новым, а несло в себе уникальные черты флёра авторской работы лучших мастеров Верхнего города, которые для создания уникального наряда для дочери советника Адама Доора приложили немало усилий, перебирая тысячи предложенных ИИ вариантов. Вряд ли она повстречает здесь внизу настоящих адептов моды, которые такие вещи определяют по запаху. Но хотя бы за старание не выпендриваться можно было заслужить некоторое уважение и не быть поднятой на смех. Машина должна была ждать её у выхода на заднем дворе, через который покидали заведение, чтобы не было видно недовольных или слишком довольных лиц клиентов. В первом случае, это плохо для заведения, а во втором – плохо для клиента, мало ли кто из первой категории позавидует ему.

Завсегдатаи борделя, не замечая маленькой гостьи, заходили внутрь. Посмотрев по сторонам, она вошла уверенно, даже слишком, потому что это сильно диссонировало с её внешним видом. Перед ней открылась уже привычная, но продолжающая вызывать у неё восторг винтажная приёмная: большая, но невычурная люстра в центре, паркетный пол, покрашенные под текстуру зелёного сукна стены с деревянными молдингами, джентльмены (они же вышибалы) в строгих костюмах тёмных тонов, похожие больше на големов, чем на людей – уют, как он есть. За стойкой сидели две девушки; симпатичные, но не настолько, чтобы ублажать клиентов. Гостья подошла к ним, явно игнорируя саму мадам, которая что-то читала в записной книжке, деловито облокотившись на стену. Девушка сняла капюшон: густые чёрные волосы, собранные в небрежный пучок, чтобы больше походить на местных; большие глаза цвета серого льда, в глубине которых искрилось голубое сияние; идеальная молочного цвета кожа; изящные брови и маленький нос – всё было на своем месте и смотрелось слишком идеально, а потому неестественно для этой части города.

– Вайлет. У меня забронирована встреча с госпожой Наоми для массажа, –прощебетала она, привычно проглатывая буку «о» в своём имени. Эту милую артикуляционную особенность она увековечила и в своих документах.

Она даже перестала дышать в тщетной надежде быть незамеченной мадам Питерсон. Но неуверенные нотки в глубинах её голоса заставили сорокапятилетнюю мадам оторваться от подсчётов и, несмотря на свой относительно невысокий рост, нависнуть глыбой над изрядно испугавшейся клиенткой. Мадам была весьма колоритной: рыжие волосы, собранные в высокий хвост, зеленая водолазка, потёртая жилетка цвета крови и неизменная сигарета в зубах. Дилетанту могло показаться, что такая хозяйка борделя (не на каблуках и не в вечернем платье, с торчащим отовсюду кружевным бельём) отпугнёт от заведения даже обколовшихся виагрой моряков дальнего плавания. Жизнь же показывала, что у неё самые ухоженные, внимательные и опытные девушки Нижнего города, и только пусть бы попробовали быть не таковыми. С другой стороны, и девушки чувствовали себя в безопасности, потому что этих принцесс охранял настоящий огнедышащий дракон.

– Снова ты. Хм, как по часам, – сигарета переместилась в другой уголок рта. – Наличными!

– У меня закончился лимит использования наличных. Сегодня только кредитный чип, – Вайлет захлопала своими длинными ресницами.

Мадам Питерсон небрежно указала на точку доступа.

Наоми уже давно объяснила Вайлет, что если та покажет свой безлимитный кэш (доступ к которому предоставляло её происхождение), то могут возникнуть проблемы из-за некоторых недалёких местных, не понимающих, что их порвёт спецназ, который сто процентов зацепит и невиновных.

Вайлет так нравилось это место: его мягкий свет, неброские тона, которые обволакивали тебя своей теплотой. Конечно, это не сравнится со светом Верхнего города, но и здесь было что-то родное для сердца. От взгляда мадам Питерсон было не по себе, как будто она знала, что Вайлет здесь не для сексуальных утех. Мадам не любила мутных клиентов, которых чувствовала за милю и которые к тому же так много платят. После сигнала оплаты Вайлет пошла к решётке лифта, постоянно ощущая сверлящий её затылок взгляд. Когда же лифт наконец–то поехал на третий этаж, она громко выдохнула.

В коридоре третьего этажа, на полпути к комнате Наоми №327, Вайлет увидела девушку, поправляющую чулки. Она остановилась, так как ей очень понравилась фактура и кружева на чёрно-голубом нижнем белье, которое специально выставлялось напоказ из-под лёгкого халата. Индивидуальность каждой девушки в заведении являлась одной из визитных карточек этого места. Девочки очень старались, потому что если мадам Питерсон узнает, что кто-то «списывал», то та останется после уроков отбывать наказание.

– Прости, а где ты достала такое красивое бельё? – как заворожённая, Вайлет попыталась рукой дотронуться до кружев, чтобы оценить понравившуюся ей находку.

– Бабушка связала! – ответила девушка, давая понять, куда именно может направляться Вайлетсо своим неуместным любопытством.

Охрана у дверей лифта сразу же отреагировала на возмущённый тон, повернув голову в сторону возмутительницы спокойствия, которая поспешила удалиться. Дойдя до нужного номера, она постаралась уверенно постучать, но получилось не очень. Всё-таки местные двери были рассчитаны на мужские руки. Спортивная высокая блондинка двадцати пяти лет с розовым мелированием пригласила Вайлет внутрь. На Наоми было подчеркивающее её четвёртого размера грудь платье «сексуальная оболочка» без бретелек, под которым явно больше ничего не было. Видимо, сегодня она ожидала кого-то очень нетерпеливого, но сумма, внесённая Вайлет, изменила планы.

– Милая, зачем ты снова приехала сюда? – Наоми убрала несколько экзотических предметов для проверки мужественности у клиентов. – Могла бы подождать встречи в Среднем городе. И вообще, возможно, мне скоро увеличат лимит посещений.

– Раз в месяц мне мало, – ответила Вайлет. – Я просто лопну от нетерпения, если не поделюсь своими мыслями с тобой. Только ты понимаешь меня и моё желание добиться нужного мне звучания.

Они познакомились почти год назад на одном из музыкальных фестивалей, куда Наоми приехала с дочкой. Наоми что-то сыграла на пианино. А Вайлет, ходившая по павильону, как только услышала необычные для верхних мест мелодии, пристала к ней как банный лист. Поначалу Наоми очень напрягло такое бесцеремонное вторжение в её личное пространство. Позже, после нескольких минут человеческого общения, в возможность которого для представителей Верхнего города Наоми не верила, оказалось, что между ними много общего, что стало началом некоего подобия дружбы, если такая вообще возможна между жителями разных колец города.

Вайлет стала ходить вперед-назад по комнате, вскидывая руки от разочарования в своих неудачных музыкальных изысканиях.

– Понимаешь, гармония… м-м-м… музыка там наверху… – быстро заговорила Вайлет, – Она не подходит, не вдохновляет. Я чувствую, что могу создать что-то действительно достойное Его. Когда ты переедешь туда, ты тоже это поймёшь.

– Надеюсь, комиссия уже столько раз переносила рассмотрение нашего с дочкой заявления, – немного грустно ответила Наоми. – Продолжай, твой энтузиазм заразителен.

– Я принесла тебе наброски, – Вайлет поднесла чип к личному планшету Наоми и скопировала данные.

– Ты пробовала использовать вычислительные мощности культурного центра? У тебя же есть доступ? – спросила Наоми, доставая наушник, чтобы послушать новые мелодии юного музыкального гения.

– ИИ предлагает миллионы комбинаций, но это всё уже было, и все эти мелодии какие-то синтетические, – скорчила недовольную гримасу Вайлет, после чего на секунду села рядом с Наоми для того, чтобы через мгновение снова подскочить.

– Ну, знаешь… остальных наверху это вполне устраивает, а значит то, что ты сочинишь при помощи ИИ, будет всеми воспринято на ура, – заметила Наоми, но нахмуренные брови Вайлет говорили об обратном. – Ха-ха-ха, там наверху ты остаёшься такой живой, в отличие от остальных, кого я знаю – это до сих пор обнадёживает меня.

– Не замечала в других ничего подобного, – брови были всё ещё нахмурены.

– А это уже общее для вас всех, – звонко засмеялась Наоми. – Джон всегда мне говорит, что вы самовлюбленные идиоты.

– Джон? И кстати, в нашей самовлюблённости не вижу ничего плохого – когда есть во что влюбляться, – закончила разговор об устоях Верхнего города Вайлет, мельком взглянув на свои тонкие пальцы.

– И ещё одно: ты не боишься, что твоя музыка вместо любви к Сыну вызовет любовь к тебе? – Наоми параллельно продолжала через наушник слушать музыкальные наброски, покачивая в такт головой.

– Не думаю. Настоящее творчество затмевает творца, – увлечённо ответила Вайлет.

Она снова стала ходить по комнате, будто ей было мало пространства этого мира. Казалось, ещё немного, и комната не выдержит неуёмной энергии этой миниатюрной и наивной дочери советника.

– Не переживай ты так. Если хочешь написать что-то стоящее, нужно дать возможность этому созреть в твоём сердце, а потом ты благодаря упорному труду придашь форму звучанию, – Наоми даже не поняла, как поднесла спичку к облитому бензином хворосту.

– Я же говорю, что не могу столько ждать! Сколько времени мне потребуется? Год, два, а может, десять лет? – упрямо воскликнула Вайлет. – Многие несчастны от того, что им не хватает решимости открыться Сыну, и чем скорее я им помогу в этом, тем будет лучше для всех.

– Может, это сможет сделать кто-то другой? – осторожно, почти по слогам произнесла Наоми, понимая, к чему может привести такая реплика.

В ответ она услышала ритмичное насупленное дыхание Вайлет. Наоми ещё раз отметила про себя подростковую несдержанность своей юной приятельницы.

– Я просто переживаю, видя, как ты изводишь себя, – мягко продолжила разговор Наоми. – В этих своих поисках ты бы отправилась и к ядовитому морю, и к изгоям в пустоши…

Вайлет замерла, а после взорвалась фейерверком безумных и при этом неудержимых идей.

– Точно, к изгоям! – Вайлет трясла сжатыми кулачками, как будто говоря всему миру: «Ну, теперь держись!» – Каким образом можно попасть в пустоши?

– Ты серьёзно? Хотя кого я спрашиваю… Конечно, серьёзно, и нет смысла говорить тебе, что я просто пошутила! – с тем же успехом Наоми могла попытаться остановить снежную лавину.

– Патрули же ещё ездят? У тебя есть знакомые в участке? – тараторила Вайлет, не замечая растерянное лицо Наоми. – Помоги мне, иначе я ещё больше дров наломаю, ты же меня знаешь.

– Знаю.

– Ты слышала что-нибудь о музыке изгоев, что живут за внешним кольцом, об их пении? – Вайлет присела перед Наоми, положив руки ей на колени.

– Когда я была подростком, они ещё приезжали к нам за оборудованием, и я слышала, как они напевали что-то своё, ожидая груза, – Наоми закрыла глаза и стала воспроизводить мелодию, услышанную много лет назад.

Вайлет жадно ловила мотивы, полутона и реверберации, но, когда Наоми закончила, она покачала головой.

– Ты уже привнесла в их пение что-то здешнее, что-то своё, – разочарованно произнесла она.

– И что в этом плохого? – поинтересовалась Наоми, поправляя съехавшее немного платье.

– Ничего, но мне нужно услышать оригинальное звучание, чтобы пропустить его через себя, – Вайлет обречённо смотрела на Наоми. – Теперь мне точно надо за внешнее кольцо. Ты не помнишь, откуда родом были те изгои?

– Конечно же, нет, – усмехнулась Наоми. – Мы просто детьми бегали рядом, но… они же отвергли Сына, и общение с ними опасно. Опасно, Вайлет! Даже твоё происхождение не избавит тебя от проблем из-за этого.

– Победителей не судят, – поморщилась Вайлет, не привыкшая думать о последствиях своих решений.

– Вы, и правда, непуганые, – заметила Наоми, пытаясь усадить Вайлет рядом с собой, в надежде, что та остынет. – У меня плохое предчувствие и…

– Не пытайся меня остановить, – отрезала Вайлет. – У тебя есть кто-нибудь, кто может договориться с патрулем, который осматривает пустоши за городом? Думаю, у вас никто не откажется от оплаты наличными за некоторые услуги. Кстати, что это?

Вайлет показала на разноцветные забавные палки, красиво разложенные перед кроватью у противоположной стены.

– Не трогай, – остановила её Наоми. – Это для медицинских процедур.

– Здесь? – на секунду Вайлет забыла о проблемах с вдохновением. – Ты же учительница музыки, а не врач!

– Я одарённая личность, и у меня много талантов! – наигранно заявила Наоми. – Пришлось освоить эти весьма своеобразные и спорные способы лечения.

– Это что-то запрещённое? – не унималась Вайлет.

– Скажем так, у вас наверху это может вызвать лишние проверки гендерной устойчивости, – пояснила Наоми.

– Но гомосексуализм же запрещён! – удивилась Вайлет.

– Во-первых, откуда ты знаешь такие словечки? А во-вторых, в этой комнате никогда не было больше одного мужчины, – ответила Наоми.

– С такими мыслями ты никогда не попадёшь наверх, – покачала головой Вайлет.

– Я работаю здесь достаточно давно, и далеко не у всех сверху образ мыслей поменялся, – заметила Наоми.

– Моя музыка вдохновит и их окончательно обратиться к свету Сына, – с уверенным видом произнесла Вайлет.

– Ты же моя девочка, – Наоми обняла её.

– Всего на четыре года младше тебя.

– Здесь год за два… год за два, – Наоми взяла Вайлет за плечи, и как старшая сестра стала наставлять её. – Пообещай, что будешь осторожна. Не увлекайся поисками. Если ничего не найдёшь – возвращайся. Ребята рассказывают всякое. По большей части выдумывают, чтобы компенсировать недостаток и скорострельность причиндалов, но всё же. Мы в любом случае придумаем с тобой новое звучание.

Вайлет понимающе кивала, а Наоми прекрасно понимала, что девчонка с лёгкостью нарушит данное слово, чтобы добиться своего. Но, с другой стороны, разве она может остаться равнодушной к проблемам подруги?

– Вот адрес заики Томми из бара «Весельчак Бо», у него брат работает в юго-западном участке, – Наоми передала адрес. – Скажи, что от меня, может, даже и наличные не понадобятся.

– Ты себя не переоцениваешь ли? – съехидничала Вайлет.

– Увидишь настоящую женскую силу, – Наоми вновь поправила съехавшее платье на своей груди. – Сама бы уже научилась её использовать.

– Это средневековые предрассудки, – весело пригрозила пальцем Вайлет.

– Да-да, во свете Сына ты забудешь обо всём, – у Наоми неплохо получалось копировать диктора Первого канала. – Ваш час подошёл к концу, будете продлевать?

– Нет, хватило и одного, но буду скучать… как обычно очень сильно, – Вайлет ещё раз обняла её.

Спустившись вниз под стоны и ахи восторженных клиентов из соседних номеров, Вайлет попыталась пройти мимо мадам, которая стремительно преградила ей путь.

– Стоять! Два шага назад! Девочка, сюда приходят только за одним, – голос мадам Питерсон звучал как рычание тигра, увидевшего добычу. – Ещё раз я у тебя на лице не найду следов соответствующего времяпровождения, то можешь забыть сюда дорогу. Мне не нужны неприятности.

– Вы бывшая учительница! – озарения у Вайлет случались достаточно часто, но она так и не научилась их сдерживать.

– Учителя бывшими не бывают, – палец мадам уткнулся в грудь Вайлет. – Поэтому на следующий урок ты придёшь уже с выученным домашним заданием.

– Больше такого не повторится, – Вайлет почувствовала себя снова в школе.

– Вот и хорошо, – улыбнувшись, мадам проводила Вайлет к выходу.

На улице начался небольшой дождь, но заряженная на поиски нового звучания Вайлет не замечала унылой атмосферы Нижнего города. Она села на заднее сиденье машины, немного небрежно смахнув капли дождя с капюшона и куртки. Седовласый водитель неторопливо посмотрел в зеркало заднего вида, явно ожидая дальнейших распоряжений.

– В бар «Весельчак Бо», Алонсо, – звонко и всё ещё заряжено произнесла Вайлет.

– Да, мисс Доор, – ответил Алонсо Ромеро.

Усмешка на его лице ясно показала, что он прекрасно понимал, что рано или поздно поиски вдохновения приведут юную госпожу из Верхнего города именно в этот известный бар. Вайлет смотрела на мокрые от дождя улицы, которые, казалось, хотели погасить любой энтузиазм и интерес к жизни, но она после стольких посещений Нижнего города знала, что это было далеко не так. Седой затылок Алонсо внушал спокойствие. Она была рада, что её школьный учитель Майкл Риворд посоветовал именно его для сопровождения по Нижней части города Утренней Зари. Их связывало какое-то военное прошлое из тёмного века. Но ни её учитель, ни Алонсо ничего про это не рассказывали, несмотря на капризные просьбы, почти приказы наивной молодой искательницы приключений. Вайлет поражала забота Алонсо Ромеро, потому что наверху то и дело говорили о том, какие все внизу мелочные и меркантильные мошенники. В этом седовласом великане не было ни капли алчности или злости. Она понимала, что Алонсо рассчитывает, что она поможет его внучке перебраться наверх, так как он считал, что дни нижней части города уже сочтены. Вайлет знала, что в этом деле никакие связи не помогут – только диагностика искренности подателей прошения на переселение.

– Вы должны отказаться от себя прежнего и принять себя нового, себя настоящего, – наконец-то произнесла Вайлет.

– Юная леди, я и так настоящий… но этого недостаточно для Него, а у меня нет сил менять что-либо, – он остановился, чтобы пропустить небольшую группу подростков.

– Он всё изменит сам, если только вы захотите, – Вайлет откинулась на сиденье.

– Ну, тогда считайте меня трусом, уж очень я боюсь забыть себя прежнего, мою дочь, мою внучку… – Алонсо полной грудью вдохнул воздух улиц, проникавший через приоткрытое окно.

– Вы их не забудете, просто увидите по-новому, – поправила его Вайлет.

– Для меня это одно и то же, – ответил Алонсо. – А вы, юная леди, забыли себя прежнюю?

– Я уже родилась в Верхнем городе, хотя раньше он не был таким, как сейчас. Всё же первые мои воспоминания уже связаны с Сыном, – ответила она.

– Вам очень повезло, потому вы и не представляете, насколько некоторым из нас страшно, – замялся Ромеро. – Говорят, что в свете Сына забываешь обо всём и что только он начинает иметь значение.

– В общих чертах так и есть, – Вайлет нахмурилась, пытаясь оценить, насколько адекватно внизу представляют, что происходит при соприкосновении с благодатью, исходящей от Владыки города Утренней Зари.

Она неоднократно слышала, что люди бояться потерять себя, но нельзя же, ничего не отдавая Сыну, приобщиться к Его божественности. Её отец, советник Адам Доор, в таких случаях говорил: «Моя драгоценная Вайлет, нужно снизойти к их страху!» В один из таких разговоров отец и поделился с ней идеей о том, что нужны вдохновляющие гимны, которые поддержат людей Нижнего города в их пути наверх. «Моя драгоценная» – Адам всегда говорил эти слова по-особому. Вайлет хотела было рассказать об этом Алонсо, чтобы показать, что в свете Сына можно продолжать любить своих близких. Но почему-то она знала, что возразит ей водитель: вы голубая кровь, а мы простые смертные. Поэтому она решила ещё раз попробовать простую мотивацию:

– Посмотрите же наверх, от чего вы все отказываетесь! – воскликнула Вайлет.

– Я не хотел вас обидеть. Я просто говорю о том, что мы чувствуем, – извинился Алонсо.

Дочь советника ещё раз убедилась в том, насколько же важно пробудить здесь смелость пойти навстречу Сыну. Алонсо, Наоми и даже, при определённых условиях, мадам Питерсон должны оказаться наверху. Вайлет даже немного пофантазировала, какими они станут после того, как начнёт сбываться божественный замысел относительно их будущего. Её размышления прервало появление неоновой вывески бара «Весельчак Бо» – самого известного сборища наёмников Нижнего города, чей смысл жизни оставался загадкой даже для самых проницательных умов города Утренней Зари.

– Мисс, я пойду с вами, – сказал Алонсо, когда они остановились на парковке возле бара.

– Не стоит, – быстро ответила Вайлет.

Она дёрнула за ручку, но дверь машины не открылась, будучи заблокирована водителем. Вайлет, нахмурившись, посмотрела в зеркало заднего вида, с которого на неё был устремлён заботливый взгляд Алонсо.

– Боюсь, юная леди, это не обсуждается. У меня есть чёткие указания, – в ответ он услышал растущее недовольное сопение. – Я зайду первый, а через несколько минут зайдёте вы. Я буду просто наблюдать издалека, не более того.

– Ладно, – легко согласилась Вайлет.

Алонсо Ромеро покачал головой и вылез из машины. Пара минут для дочери советника длились по-детски долго, но она выдержала это испытание, после чего энергично направилась в бар. Внутри её захлестнула густая словно кисель атмосфера. Приглушённый тёплый свет, потёртая стойка, за которой виднелась батарея не похожих друг на друга бутылок. На большом экране слева показывали реалити-шоу, явно снятое местным телеканалом. Вайлет пыталась услышать, что в нём обсуждалось, но звук телевизора тонул в гуле голосов посетителей, которые заняли практически все столы и диваны в просторном зале. Лишь несколько небольших угловых зон оставались свободными. Алонсо уже сидел у экрана и потягивал какой-то напиток. На миниатюрную девушку никто не обращал внимания.

«Чего я боюсь после мадам Питерсон», – мысленно обратилась к себе Вайлет.

Когда она подошла к стойке, то полный, среднего роста бармен повернулся к ней. Лысина на его голове уже доедала чёрные волосы на затылке. Вайлет не могла понять, зачем он отращивает то, что осталось от его шевелюры. Эти остатки забавно торчали по бокам. Бармен деловито протирал стакан, ожидая заказа, но она продолжала любоваться его экстравагантным видом.