Наследница темного мага

Валерия Чернованова

Наследница темного мага

Пролог

Тысяча восемьсот тридцать девятый год от начала эры Пресветлой Диары

– Ноги моей больше не будет в академии! Тем более что меня оттуда выгнали.

Наградив мачеху гневным взглядом, Рамина отвернулась к окну кареты. Куда интересней было наблюдать за возней пьянчуг, пытающихся войти в трактир, нежели смотреть в ледяные глаза герцогини.

И угораздило же их застрять в этой дыре!

– Ошибаешься, милочка. – Сидящая напротив герцогиня холодно улыбнулась. – Благодаря ходатайству профессора Тирина тебя уже восстановили.

– Спорим, что ненадолго? – с вызовом воскликнула Рамина. – Думаешь, сплавив меня куда подальше, решишь все свои проблемы? Папочка мой! И тебе не удастся его присвоить! Он всегда будет любить одну меня!

Не сумев сдержаться, герцогиня замахнулась и наградила падчерицу звонкой пощечиной. Прижав ладонь к пылающей щеке, Рамина зажмурилась, стараясь не разрыдаться при бессердечной ведьме. Нет, такого удовольствия она ей не доставит.

– Послушай меня, ты, дархово[1] отродье! – Сирина схватила падчерицу за плечи и, впившись в них длинными ярко накрашенными ноготками, прошипела ей в лицо: – И я и Фирис уже по горло сыты твоими выходками! Ты продолжишь учебу в дарховой академии, будешь выполнять все, что велят тебе твои дарховы учителя, получишь дархов диплом и наконец-то уберешься из моей жизни! Ты меня поняла?!

– Я все расскажу отцу! – Предательская слеза все-таки скользнула по щеке Рамины. – Расскажу, как ты меня ненавидишь и делаешь все, чтобы нас разлучить!

– Ну-ну… И кому, по-твоему, он поверит? – откинувшись на подушки, усмехнулась герцогиня. – Взбалмошной восемнадцатилетней девчонке, лгунье и притворщице, или любимой жене? Ласковой, доброй, нежной… – Выглянув в окно, Сирина поманила кучера – долговязого рыжеволосого паренька, которому было поручено доставить их в столицу. – Ну, Зорик? Долго еще нам тут торчать?

Причина незапланированной остановки была весьма досадна и очень раздражала герцогиню. Одна из лошадей повредила ногу, и последние десять минут карета не катилась, а ползла, скрипя и громыхая колесами по разбитым дорогам провинции. Остановившись возле первого попавшегося постоялого двора, кучер предложил обменять лошадь, правильно рассудив, что в противном случае им никак не поспеть в столицу к началу церемонии.

– Трактирщик не согласен на обмен, – понуро доложил кучер. – Говорит, что без доплаты можем катиться на все четыре стороны вместе со своею кобылой.

– Какая еще доплата?! – возмутилась Сирина, рьяно отстаивающая каждый солар[2], с которым ей предстояло расстаться. – Ему предлагают породистую скотину, а он еще о деньгах смеет заикаться. Плебей!

– Дык говорит, что хромая, – комкая в руках старенькую потертую шляпу, попытался донести до хозяйки позицию трактирщика Зорик. – Брак!

– Да хоть с простреленной башкой! – окончательно рассвирепела герцогиня. Жара и препирательства с падчерицей подорвали ее и без того хрупкое душевное равновесие. – Где этот торгаш? Посмотрим, как он запоет о деньгах, глядя в глаза жене герцога Долэри!

Брезгливо подобрав юбки и стараясь не запачкать атласные туфельки в придорожной пыли, герцогиня зашагала вслед за кучером к трактиру. Рамина пробормотала ей вслед несколько смачных «напутствий», обиженно шмыгнула носом и прошептала сакраментальное:

– Не вернусь! Ни за что и никогда! Убегу! Пусть тогда папочка понервничает и поищет пропавшую дочку!

Недолго думая Рамина схватила ларец с золотыми соларами, предназначенный старому другу ее отца – профессору Тирину в знак благодарности за то, что замолвил за дочь словечко перед ректором Инайской академии. Она рассудила, что достопочтенный маг достоин только палок за такую медвежью услугу. К тому же он – человек состоятельный и потерю сотни соларов как-нибудь переживет. А вот юной беглянке лишняя монетка точно не помешает.

Подумав так, Рамина трепетно прижала ларец к груди и, выскользнув из кареты, помчалась прочь от постоялого двора, рисуя в мечтах новую безоблачную жизнь. Далеко-далеко от дарховой академии и проклятой герцогини.

Глава 1

Севастьяна

Бегать я любила всегда. Особенно на рассвете, когда города касались первые солнечные лучи. Мне нравилось чувствовать ласковое прикосновение ветра к лицу, слышать, как в груди радостно стучит сердце, как захватывают в свой круговорот стихии, наполняя мое тело энергией и даря свою силу…

Правда, бегать по крышам на высоченных каблуках, да еще и преследуемой компанией отпетых гопников, мне нравилось намного меньше. Костюмчик а-ля ночная бабочка, состоящий из тесного кислотно-розового корсета, чересчур длинной сзади и до безобразия короткой спереди юбчонки и черных чулочков в сетку, которые я успела разодрать в самых неподходящих местах, тоже подрывали статус беззаботной бегуньи.

Но останавливаться было смерти подобно. Потому как если догонят, то уж точно прибьют. В лучшем случае отделают так, что мама родная не узнает. Мне тогда не то что бегать, ходить придется заново учиться.

Поэтому следовало придать себе ускорение. Туфельки, усыпанные фальшивыми бриллиантами и прочей лабудой, было жалко до слез – обещала вернуть их Лельке в целости и сохранности. Но делать нечего. Пришлось скинуть, как лишний балласт. Одна туфля угодила точнехонько промеж глаз вырвавшемуся вперед верзиле. Со второй вышел конфуз. Прицелиться я толком не успела, поэтому злосчастный дамский аксессуар вместо того, чтобы послужить добру и проредить криминальные ряды Инайи, спикировал на голову ни в чем не повинному прохожему. Какому-то кудрявому жердяю в черном сюртуке. Шпилькой прямо в лоб зазвездило. Наверное, больно. Сочувствую! Но соболезнования выражать просто нет времени.

Успокоила совесть тем, что сам виноват. Нечего подрываться ни свет ни заря и шляться, разинув рот, под самыми крышами. Мало ли какая гадость на голову может свалиться. Ему еще повезло, что его туфлей, а не кирпичом шандарахнуло. Можно сказать, парень в рубашке родился.

У меня же все не заладилось еще со вчерашнего дня. Почему-то богиня фортуны продолжала упрямо демонстрировать мне свой породистый зад. Громилы настигали. Причем, заразы такие, начали насылать на меня огневок – мелких тварей, похожих на бабочек с золотистыми крыльями. Только это были вовсе не крылья, а тончайшие жала. Если яд попадет в кровь, можно будет смело заказывать гроб и зазывать хор плакальщиц.

Я начала паниковать. А паника, как известно, не лучший советчик. Замешкалась, поскользнулась и, больно ударившись спиной, кубарем покатилась вниз. Едва успела зацепиться за водосточную трубу. Та подозрительно дернулась, готовая обрушиться на землю вместе со мной.

Конечно, падать вдвоем куда веселее. Причем если за подружку-трубу можно не волноваться, то за себя любимую все-таки стоит. Вряд ли переживу полет с третьего этажа без потерь. Но и продолжать висеть, светя перед редкими прохожими исподним, было не комильфо.

Зажмурилась, концентрируясь на заклятии. Только бы никто не засек! Колдовать без лицензии у нас строго-настрого запрещалось. За такое не только каторгу, но и костер схлопотать можно.

Увитый розами и лютиками карниз, возле которого мне не посчастливилось зависнуть, на мгновение озарило голубое сияние. Растения ожили, потянулись ко мне своими зелеными стеблями и бережно обхватили за талию. Поглубже вдохнула и, все так же не открывая глаз, разжала пальцы. И вот я уже болтаюсь в паре дюймов от земли, тщетно пытаясь унять бешеное сердцебиение. Разбила заклинание, и зеленые помощники выпустили меня из своих объятий.

Отряхнула с костюмчика пыль, огляделась. Хвала Пресветлой Диаре, патрулей поблизости не было, значит, мое колдовство никто не заметил. Преследовавшие меня гоблины не в счет. Те сами колдовали по-черному и, в отличие от меня, не боялись быть пойманными на горячем, потому как знали, кому и когда сунуть в лапу.

Вот и сейчас мерзкие ублюдки, не испытывая ни угрызений совести, ни капли страха, сиганули с крыши и целые и невредимые приземлились в нескольких метрах от меня. Наверняка использовали какой-нибудь магический трюк. Даже не дали времени отдышаться, тварюги! Сжав в руке черный сирец, ставший причиной моего утреннего забега, рванула дальше…

А эл[3] Херон, оказывается, тот еще жлоб. Мало, что ли, у него подобных накопителей силы? Из-за одного артефакта такую бучу поднял! И вообще, сам виноват, что я его обокрала. Нужно было дома сидеть с благоверной, а не шляться на старости лет по злачным местам.

Жирный боров рассчитывал поразвлечься в компании молоденькой шлюшки, а вместо этого ему подвернулась переодетая я, зарабатывающая себе на хлеб мелкими и не очень кражами предметов магического искусства. В свое оправдание могу сказать, что воровала я исключительно у богатых и отдавала награбленное исключительно бедным, то бишь себе и Лельке. Нам сейчас деньги нужны были позарез. Ей – на швейный салон, мне – на учебу. Самые что ни на есть благородные цели.

За черный сирец, мощнейший накопитель силы, в определенных местах можно получить от трехсот до четырехсот соларов. А если повезет напасть на какого-нибудь доверчивого толстосума, то и все пятьсот. Тогда прощай, старая жизнь в убогой лачуге, и да здравствует новая!

Такого богатства хватит, чтобы оплатить первый год обучения в академии и арендовать для сестры приличное жилье. А там, глядишь, и на два оставшихся года как-нибудь заработаю. Получу диплом вейлы[4], смогу колдовать по лицензии, и тогда мы с Лелией уедем прочь из столицы. Поселимся в каком-нибудь уездном городке. Я буду помаленьку магичить, она – шить платья, шляпки и прочую дребедень. Откроет собственную мастерскую, станет известным, как это сейчас по-модному называется… Вспомнила! Кутюрье. А то все графские кальсоны да панталоны штопает.

Как назло, способ, обычно срабатывающий на все сто, на этот раз оказался провальным. Всего-то и нужно было привести дархова эла в отель и напоить снотворным. Кто ж знал, что этому борову лошадиной дозы окажется недостаточно. А ведра зелья у меня с собой не было. Очухался в самый неподходящий момент, когда я обшаривала его карманы. И ну голосить. Чуть не оглохла.

Тут же сбежалась его прихлебательская охрана. Чудом успела на балкон выскочить, а уже оттуда – по лестнице на крышу. Хорошо хоть сирец с собой прихватила…

Мысли мелькали в голове с небывалой скоростью. Я вспоминала о прошлом, строила планы на будущее, судорожно прижимая к груди артефакт, и не сразу поняла, что натворила.

Завернув за угол, увидела, как воздух в проулке густеет и скручивается в воронку. Подвластная заклятию вейла, та превращается в портал. Колдун стоял спиной ко мне, раскинув широко руки и произнося нараспев слова заклинания. Слушать этот мелодичный баритон было одно удовольствие.

Курчавые волосы мага трепал ветер, унизанные перстнями пальцы подрагивали, когда с них срывались медные искры – остаточное действие магии. Те устремлялись в воронку, теряясь в ее туманной глубине.

Не знаю, куда там намылилось это голосистое чудо, но мне его портал нужнее. Не раздумывая, с разбегу налетела на вейла, пихнув его в ближайшую помойную кучу, о чем свидетельствовали исходящие оттуда ароматы. Кажется, за углом располагалась третьесортная забегаловка. Зажмурившись, шагнула в портал, услышав за спиной банально-предсказуемое:

– Стой, дура!

Я не обидчивая. Возвращаться и требовать извинений не стану. Любовно погладила черный сирец и нырнула в туманную яму.

Кайн

Дархова столица! Дархова академия! Дархова ночь!

Как же я это ненавижу!

А все из-за отца. Из-за его непростительных ошибок.

Вчера вечером он позвал меня к себе и без обиняков заявил:

– Мы банкроты. Абсолютные, полные банкроты. На древнюю фамилию Вивади легла тень нищеты. Теперь только от тебя, сынок, зависит спасение нашей семьи и чести нашего рода.

Отец патетично вздохнул, глядя на меня сквозь толстые линзы пенсне.

«Раньше о деньгах нужно было думать. Когда прожигал состояние, покупая виллы и побрякушки для нескончаемой вереницы любовниц!» – едва не вырвалось у меня. Только присутствие матери удержало от справедливых обвинений.

Маман вздохнула в унисон с отцом и для пущего эффекта приложила шелковый платочек к сухим глазам.

– Ты должен постоять за честь рода, – продолжал давить на психику граф Эльрек.

– И каким это образом?

Родители переглянулись, и мать, поднявшись, приблизилась ко мне.

С отцом мы ладили редко, а точнее, не ладили никогда. Между нами частенько вспыхивали баталии, в результате которых я по нескольку месяцев не появлялся дома, только бы с ним не встречаться. А вот мать, существо нежное и легкоранимое, я любил искренне и старался по возможности не причинять ей боли. Папаша был в курсе и часто использовал эту мою слабость в своих интересах.

Вот и сейчас он решил применить против меня свой главный козырь.

Молитвенно сложив на груди ладошки, мать ласково произнесла:

– Ты наша радость и наша отрада, Кайн. Мы так гордимся тобой. Из подающего надежды адепта высшей магии ты превратился в преподавателя лучшей академии столицы!

Можно подумать, я этого хотел…

Решение пополнить ряды несчастных учителей достославной академии стало первой уступкой, на которую я пошел ради матери после окончания Высшего института колдовства, в простонародье именуемого ВИКом. Я-то мечтал о военной карьере, хотел продолжить свое обучение как боевой вейл уже при армии, а вместо этого превратился в няньку для желторотых колдунов и колдуний.

– Ради Сэломии, – сказал тогда отец. – Она не переживет разлуку с тобой. Будет лучше, если ты останешься в столице.

– В качестве младшего учителя, читай: надзирателя для избалованных недоумков, – до последнего противился я.

– В Инайской академии у тебя будет карьерный рост, – назидательно заявил граф. – И достойное жалованье.

Я поскрипел зубами, но смирился. Пошел на поводу у отца и остался в Инайе. Устроился на работу в дархову академию и с ужасом ждал начала учебного года. Сам таким недавно был – богатеньким своевольным бездельником, уверовавшим в полную вседозволенность. Отлично помню, как мы подшучивали, а вернее, издевались над младшими учителями.

И вот накануне открытия академии отец заявляет, что он беден, как церковная мышь. А мать, пропев мне дифирамбы, вкрадчиво шепчет:

– В академии учится прекрасная девушка, Рамина Долэри. Очаровательное существо! Второкурсница с редким набором талантов: красива, умна, изысканна. К тому же очень богата.

– И что? – Я не сразу догадался, к чему ведет эта прелюдия.

– Да еще и герцогиня! – довольно потер руки отец.

– Внебрачная дочь, – поджав губы, все-таки не преминула отметить маменька.

– Зато наследница, – отбил пас Эльрек.

– А я здесь каким боком? – начал я терять терпение.

Родители захлопнули рты. Переглянулись, удивляясь, что я такой тугодум. Потом слаженно заулыбались, засюсюкали что-то про то, как я возмужал за последнее время.

Тьфу!

Нервы у меня все-таки сдали.

– Может, прекратите? Говорите скорей, что надо?!

– Подумать о будущем! – с жаром воскликнула маман.

Ей вторил безапелляционный отцовский вердикт:

– Жениться!

Конечно, падать в обморок – прерогатива нежных девиц, но мне почему-то вдруг очень захотелось поступить именно так.

Оказывается, мое устройство в академию было никак не связано с чувствами маменьки и ее тоской по старшему сыну. На кону были деньги. Большие деньги. Приданое внебрачного крысеныша могло спасти нашу семью от банкротства, и отец недолго думая продал меня герцогу Долэри.

– Идите к дарху… Оба! – Не реагируя на попытки родителей что-то возразить, я вышел из кабинета.

До рассвета просидел в кабаке, надеясь, что дешевый ром поможет забыться. Не помог. К паршивому душевному состоянию прибавилось дикое похмелье.

Домой меня ноги не несли. Решил сразу отправиться в академию. Следовало воспользоваться телепортом и прямиком из трактира перенестись в отведенные мне в замке апартаменты. Однако в последний момент передумал – решил пройтись пешком и проветриться.

Все в тот день недвусмысленно намекало на крупные неприятности. Сначала какая-то тварь зазвездила мне туфлей в голову. Жаль, не успел проследить за траекторией полета. Зафиксировал только ее приземление.

Очухавшись, решил больше не испытывать судьбу и, отыскав укромный закоулок, стал создавать телепорт. А вышло так, что расстарался для какой-то полуголой дуры, босой и в дырявых чулках.

Мало того что она толкнула меня, ведьма, в помойную кучу, так еще и шмыгнула в мой телепорт!

От столь неслыханной наглости я просто опешил и не сразу осознал, что сижу на вершине горы из объедков, вызывая законное негодование владеющей ею крысы. Сбросив с плеча подгнившую картофельную кожуру, дал себе клятву найти и проучить мерзавку.

Немного успокоившись, стал настраиваться на создание нового телепорта. Сначала – в душ, а потом – на охоту! Никуда девка из академии не денется. Войти-то в нее она вошла, а вот выйти так просто у нее не получится.

Севастьяна

Вскоре идея воспользоваться чужим телепортом уже не казалась мне такой гениальной. Не скажу точно, куда меня занесло, но по первым признакам очень смахивало на дурку.

Помимо того что пахло в здании, как в аптеке у эла Кораса: душистыми травами, свежесваренными зельями и шкурками засушенных полвека тому назад жаб – здесь было мрачно, холодно и сыро, как в доисторическом замке.

Стены готичного госпиталя украшали странные картины не то натюрмортов, не то пейзажей, написанных яркими красками. При длительном созерцании полотна, казалось, оживали, краски начинали сливаться в невообразимые узоры, словно цветные стеклышки в волшебном калейдоскопе. Одним словом, единство абстракционизма и психоделии.

Откуда-то с нижних этажей доносилось заунывное пение, а по коридорам сновали угрюмые медбратья в белоснежных нарядах, расклешенных от бедер. Талию каждого опоясывал широкий кожаный пояс с металлической бляхой, изображавшей не то цветок, не то солнце. Их внешний вид почему-то навеял мне мысли о привидениях.

Я, понятное дело, пряталась от них где только можно. Не дайте дархи, увидят меня в таком прикиде, сразу определят в одну из свободных палат.

С поисками выхода возникли проблемы. Битый час блуждала по спецлечебнице, прошла с десяток коридоров и залов, но даже намека на парадный холл или лестницу не обнаружила. Окна, как назло, не открывались. Нет, решеток на них не было, зато заклятие служило надежней любых затворов. Понятное дело, с душевнобольными нужно держать ухо востро.

Чем дольше блуждала по коридорам психушки, тем серьезней начинала задумываться, а не схожу ли и я с ума? Готова была поклясться, что брожу по кругу. Все те же депрессивные картины в тяжелых бронзовых рамах, мраморные статуи, которые, казалось, оживали, стоило мне пройти мимо, и корчили рожи за моей спиной. На одной из таких статуй заметила длинную черную мантию с капюшоном. Как раз то, что доктор прописал. Надо же было чем-то прикрыть срамоту. Эх, жалко, туфельки в комплект не входят.

С некоторой долей сожаления оторвала грязный и местами разорванный шлейф юбки, успокоив себя тем, что костюмчик и без того приказал долго жить, а Лелия хоть и поворчит, но сошьет мне новый. Стянула с белесого изваяния мантию и едва не заорала от ужаса. Глаза скульптуры возмущенно сверкнули, а в следующий миг я почувствовала, как кто-то больно ущипнул меня за мягкое место.

Меня как ветром сдуло в другой конец коридора. На ходу натягивая мантию, пробежала через несколько залов и (о радость!) наткнулась на закручивающуюся улиткой лестницу. Чуть ли не кубарем покатилась вниз, обещая Пресветлой Диаре отдать десятину от вырученного за продажу артефакта, если только она поможет мне выбраться из этого ужасного места и окончательно не свихнуться.

Кажется, мои молитвы были услышаны. В просторном холле, прислонившись острым плечиком к одной из колонн, скучала молодая женщина. По ее роскошной одежде я поняла, что она не является клиенткой данного заведения. Вся такая из себя, в темно-вишневом шелковом платье и длинных перчатках в тон. Мелкие черные кудряшки собраны в невообразимую прическу, к которой была приколота изящная шляпка с вуалью. Черные глаза метались из стороны в сторону, а рука, прижатая к бедру, непроизвольно отбивала быстрый ритм. Незнакомка явно нервничала или же была чем-то расстроена.

Впрочем, мне это неинтересно. Ее проблемы – это не моя головная боль. Сейчас спрошу, где здесь выход, и поминай как звали. Сразу помчусь домой. Лелька небось уже вся извелась от тревоги.

Сдерживая себя из последних сил и стараясь не сорваться на бег, степенно пересекла зал, поравнялась с женщиной и присела в почтительном реверансе. Глаза у незнакомки почему-то округлились, верхняя губа задергалась. Явно нервный тик.

Наверное, я все-таки поспешила с выводами, и передо мной типичная пациентка.

Пробормотав невнятное:

– Простите, обозналась. Лучше спрошу в другой раз, – развернулась на девяносто градусов.

Только хотела сделать шаг в сторону, как беспардонная дамочка ухватила меня за плечо и притянула к себе. С виду хрупкая, а хватка, как у дюжего кузнеца. Я попыталась вывернуться из цепкого захвата. Не тут-то было.

Незнакомка меж тем яростно зашипела:

– Ты в своем уме?! Я уже не знала, к кому обращаться! Как тебе только в голову пришло сбежать от меня?! Дархова девка! Одни проблемы с тобой! Хорошо у тебя хватило ума вернуться в академию! Дошло, наконец, что на улице ты и дня не протянешь! – Не переставая нести несусветную чушь, сумасшедшая тетка потащила меня куда-то по коридору. Я извивалась ужом, но той это было без разницы. Правду говорят, в периоды буйства у несчастных утраивается сила. Мое ноющее плечо было тому наглядным примером. – И куда, скажи на милость, ты дела ларец? Докатилась, что называется! Из лгуньи превратилась в воровку!

Вот тут я не на шутку заволновалась. Она, конечно, больная на голову, но про воровку подметила точно. Не дайте дархи, отведет меня к властям. По мне уже давно городская темница слезы пускает.

Незнакомка тем временем продолжала с упоением трещать:

– Я все расскажу отцу! И про побег и про кражу! Как же он разочаруется в своей ненаглядной дочурке! – Сказав это, дамочка остановилась, на секунду захлопнула рот, чтобы перевести дыхание. Черные глазки-щелочки сфокусировались на моем лице, отчего мадам совсем прибалдела. – И почему, скажи мне, Рамина, от тебя разит дешевым парфюмом, как от какой-то уличной шлюхи?! Зачем ты размалевала себе лицо?! И что, дарх побери, ты сделала со своими волосами?!

Стало до смерти обидно. Как по мне, прическа получилась очень даже ничего. Никогда не могла похвастаться роскошной гривой, поэтому в один прекрасный день, поддавшись веянию моды, решила обрезать жиденький хвост и сделать ультрасовременную стрижку-каре: сзади волосы короткие, спереди – чуть длиннее. Лично я была от своей преобразившейся шевелюры в полном восторге и искренне недоумевала, чем та не угодила умалишенной.

– Где ты откопала этот вонючий парик?! – с пеной у рта шипела незнакомка, пытаясь сорвать с меня мнимый парик вместе со скальпом.

Стоит признать, у нее это почти получилось.

– Да что вы себе позволяете?! – пыталась я отбиться от ненормальной. – Кто вы вообще такая и какого дарха ко мне привязались?!

– Хватит ломать комедию, Рамина! Прикройся капюшоном! Потом договорим. Нужно спешить на церемонию. И так уже, по твоей милости, опоздали!

– А может, лучше позовем санитаров? – с надеждой прошептала я, не желая спешить ни на какую церемонию.

Незнакомка в ответ только раздраженно хмыкнула и подтолкнула меня к непонятно откуда взявшейся двери. Та, как по мановению волшебной палочки, распахнулась, явив моему взору огромный зал, полный уже знакомого мне медперсонала и таких же, как и я, бедолаг в черных мантиях. По-видимому, пациентов.

Все как по команде повернули головы в мою сторону.

Вот тут-то я поняла, куда на самом деле меня занесло. В Инайскую академию магии! Нет, уж лучше бы в психушку.

Судорожно натянула на голову капюшон, почувствовала очередной толчок в спину и шагнула, что называется, в пасть дракона.

Проклятый дарх! Как же я неудачно сюда заглянула…

Кайн

Горячий душ помог справиться с гневом. Убивать девчонку мне расхотелось. А вот найти и поучить уму-разуму – с превеликим удовольствием! Еще не знаю как, но обязательно что-нибудь придумаю. Что-нибудь эдакое, в лучших традициях темных вейлов. Одной порчей и заклятием сглаза она от меня точно не отделается.

Перебирая в уме самые жестокие заклинания, переоделся в традиционную для церемонии приветствия белую тунику, подвязав ее поясом со знаком солнца – символом Инайской академии. Не люблю я такие платья. Чувствую себя в них клоуном. Но против традиций не попрешь. Следовало смириться.