Династия. Под сенью коммунистического древа. Книга третья. Лицо партии

Именно после встречи с Плехановым Ульянов выдвигает новые актуальные тезисы свержения самодержавия – теперь он настаивает на заключении союза с либеральной буржуазией в качестве временной меры для захвата власти. Для этого, конечно, все средства хороши, а уже после можно с легкостью прижать к ногтю и саму либеральную буржуазию.

Ненадолго вернувшись в наши дни, где постоянно на слуху фамилия некоего Джина Шарпа – известного идеолога «цветных революций» – можно смело утверждать, что он полностью скопировал теоретические и практические разработки Ульянова и переложил их на более-менее современные реалии. И, само собой, как это принято у американцев, присвоил всю славу себе. Но мы на американцев не обижаемся, понимая, что присвоить чужую бесхозную интеллектуальную собственность – это ведь так по-американски! Ну да и ладно – как и то, что если хочешь иметь дело с американцами, будь готов, что они будут предавать тебя по три раза на дню – не потому, что не любят тебя или, например, презирают, а потому что просто, бизнес есть бизнес.

Когда Володенька возвращается в Россию, его арестовывают. И дело тут вовсе не во встречах с Плехановым, а в его подрывной деятельности под крылышком теперь уже немецкой разведки – в отличие от Маркса и Энгельса, которые работали на британскую.

Ульянова сажают в каталажку, где из-за мягкости существующего государственного строя он имеет возможность работать – много читает, пишет книги, общается с соратниками и идеологами большевистского переворота по «Skype», висит в Интернете и смотрит и комментирует ролики на «YouTube», который специально создала одна американская корпорация, чтобы проводить массовую идеологическую обработку населения в тылу врага (в связи с чем многие ученые до сих считают, что в плане Ульянова немецкая разведка упорно конкурировала с британской и американской, которые тоже пытались через него влиять на события в России – и даже дали ему бесплатный PC с доступом в глобальную паутину).

Через год царская охранка, понимая, что общение Ульянова через Интернет необходимо срочно ограничить, отправляет его в ссылку в глухомань под названием: «Шушенское», где не то что Интернета, но даже и мобильной связи нет. Чем ввергает Ульянова в совершеннейшую прострацию и леность ума.

Зато теперь у Ульянова есть возможность уделять больше времени своей гражданской жене Надежде Константиновне Крупской, чему она очень рада и не скрывает, что хотелось бы еще и детей для полного счастья. Но Ульянов непреклонен и предохраняется от нежелательной беременности перетягиванием мужского органа у самого основания в момент наивысшего наслаждения. Чем и показывает пример беспримерного героизма на благо одной великой цели – а потому, что не разбрасывается по пустякам. Ему скучно, книг мало, телефонные переговоры очень дороги, и кроме снега и здоровой крестьянской ребятни вокруг есть только не менее здоровые крестьянки, до который уже дошел слух, что Ульянов – столичный половой терминатор (а потому что перетягивается и держит себя в руках), и они целыми толпами бегают за ним с одной единственной просьбой – исполнить, наконец, его мужское предназначение на нашей грешной земле.

В результате непрекращающегося давления несознательных крестьянок на будущего вождя мирового пролетариата, которого они по праву считают завалящим и бесхозным, Ульянов приходит к мысли, что без венчания с Крупской ему не обойтись, и из двух зол нужно выбирать наименьшее. А Крупская, конечно – меньшее зло, поскольку настолько идеологически зомбирована, что только соратником по борьбе и может быть и никоим образом не способствует излишней потенции (хоть и из дворян!)

Их венчание состоялось в июле 1898 года под звон церковных колоколов и в присутствии священника, которого ровно через двадцать два года по личному приказу Ульянова большевики выведут в расход, дабы другим неповадно было. Однако по свидетельству некоторых источников, он умер раньше, чем и спасся от расстрела. Этого мы точно утверждать не можем, что, конечно, не отменяет того факта, что сотни тысяч православных священников были замучены и истреблены за неполные шесть лет после прихода к власти Ульянова и его подручных.

Время летит быстро, и вот на дворе уже XX век. В феврале 1990 года срок ссылки Ульянова заканчивается, и он с новыми силами бросается на борьбу по свержению существующего государственного строя. Нужно особо подчеркнуть, что тогдашние русские власти и полиция были слюнтяями, и даже такого маньяка, как Ульянов, не могли надежно изолировать от общества. Вот то ли дело он сам – когда становится во главе большевистского переворота – не жалеет никого и ничего, и на личном примере доказывает, насколько можно в один миг обесценить понятие человеческой жизни.

Так вот, 1990 год – год знаменательный. Пользуясь попустительством властей, Ульянов и его террористы при поддержке «международного коммунистического движения», финансируемого банкирами Уолл Стрит, немецкой и британской разведками, практически в открытую ведет подрывную деятельность в России. При этом следует понимать, что в самих Соединенных Штатах Америки, Германии и Великобритании совершенно отчетливо осознают опасность, которую несет в себе учение марксистов о необходимости мировой социальной революции. И стараются всеми силами отодвинуть от себя угрозу восстания пролетариата против правящего класса эксплуататоров. А куда отодвигать, кроме как в Россию? Некуда! И при этом совершенно неважно, что в России трудовой класс ведет образ жизни, скорее присущий мелкому буржуа – имеет возможность разнообразно и качественно питаться, культурно отдыхать и пользуется определенным уважением в обществе. И никого не волнует, что население России, в основном, крестьяне – и ни о какой пролетарской революции и не помышляют.

Одновременно с коммунистическими идеями в российском обществе зреет недовольство правящей монархией в лице императора Николая II, который оказался безвольным, слабым политиком, сыгравшим роковую роль в истории отечества. Вероятно, рядом с ним в нужный момент не было никого, кто бы мог указать ему, что богобоязненность это, конечно, хорошо, но для управления огромным государством она мало подходит. И кроме наличия богобоязненности страна должна уметь защищать своих граждан от выстрелов орудий крупного калибра, массового промывания мозгов и спонсируемого со стороны запада революционного террора.

Ульянов, как никто другой, подходил в качестве тарана, способного убежденностью и маниакальным напором расшатать и без того уже неустойчивые основы царской власти. Его активизация происходит на фоне общего спада революционного движения по всему остальному миру. Чувствуется уверенная рука теневых кукловодов, которые направляют разрушительные социальные идеи в нужное русло!

Через пять лет – 1905 год! Год унизительного поражения России в русско-японской войне. К тому времени Владимир Ульянов уже более известен, как Ленин – именно под таким псевдонимом вышла в 1901 году его статья, посвященная аграрному вопросу…

Глава 2. Внутри

Иван Иванович вновь оторвался от статьи. Он осилил большую ее половину и теперь имел полное представление о том заряде ненависти и злобного зубовного скрежета, которая она в себе несет по отношению к коммунистическим идеалам и коммунистическим же вождям.

Он посмотрел на часы. Чтение отняло у него все утро, и сейчас время неумолимо приближалось к обеду. Следовательно, вскоре нужно идти на предпоследнее заседание Думы, чтобы принять необходимые обществу законы о прекращении – и об одновременном одобрении работы той самой Думы.

Но для начала – обед! Иван Иванович похрустел костями, размял затекшие ягодичные мышцы и протер очки влажной салфеткой. Зрение стало садиться лет пять назад – глаза постоянно напрягались, а когда приходилось нервничать, так и вообще, горели огнем изнутри. Врачи провели полное обследование и пришли к неутешительному диагнозу: «Глаукома в начальной стадии», что, конечно, было совсем нехорошо.

Впрочем, на стороне Ивана Ивановича – статус, положение и материальное благосостояние, поэтому самая лучшая мировая медицина была к его услугам. Глаза неплохо подлечили, но с тех пор он вынужден был периодически проходить курс обследования и профилактики, а иногда даже пить таблетки. Но в его возрасте такое случается со всеми, проблемы со здоровьем накатывают, как снежный ком, и любой человек в возрасте относится к таблеткам спокойно.

Итак, обед! Иван Иванович заспешил к выходу – нужно влиться в стройные думские ряды, мерно растекающиеся по этажам: в рестораны, ресторанчики, закусочные, кафе и столовые!

– Пожалуй, сегодня стоит отведать русской кухни! – Иван Иванович задержался возле секретарши Алины и скомандовал ей бросать все дела, хватать папку с неотложными документами и следовать за ним в кильватере: он приглашает ее отведать пельменей, а заодно и подпишет бумаги, на которые вечно не хватает времени.

Алина служила у него совсем недолго – где-то месяца четыре, отличалась деловой хваткой, горела на работе, обладала завидной живостью характера, недюженными способностями и к тому же была вызывающе симпатична. В общем, золото, а не девушка.

Кто-то может поспорить, что женская красота – это в Государственной Думе вещь второстепенная, и будет в корне неправ. Поскольку красота – она даже и в Думе тот путеводный маяк, на котором держится всё судоходство, и рядом с которым лавируют не только закопченные буксиры с юнгами на борту, но и могучие авианосцы, коим тоже приятно внимание!

Алина была ростом 173 см., на высоченных каблуках (актуальных платформах, которые вошли в моду совсем недавно и вызывали ожесточенные споры: не похожи ли девушки в них на «ночных бабочек»?) в микроюбке (короче «мини» ровно на пять сантиметров), в шикарной итальянской блузе с вырезом на спине – в общем, Иван Иванович, глядя на нее, ловил себя на мысли, что есть еще порох в пороховницах, и как-нибудь обязательно нужно тряхнуть стариной в тесной компании.

А молодых помощников Ивана Ивановича оставалось только пожалеть, они каждый день исходили слюной – да все без толку. То, что принадлежало боссу (а Алина была именно таковой), являлось табу: смотреть можно, но дальше – ни, ни! Потому что ничего особенного не сделают, но работы лишишься и вдогонку получишь волчий билет: дескать, пил водку на службе, прогуливал – и поэтому уволен по статье!

Иногда Иван Иванович приглашал Алину к себе в кабинет поговорить по душам. Она недавно закончила престижный филологический факультет МГУ, отличалась классическим выговором и могла поддерживать светскую беседу на должном уровне. Плюс Ивану Ивановичу так нравились ее длинные ноги (он сажал ее в низкое кресло напротив и скромно предлагал не складывать ногу на ногу – чтоб из-под юбки были видны трусики), что он даже прощал ей скудные знания об истоках коммунистического движения, задачах, стоящих перед партией, и о пути, котором идут трудящиеся всех стран.

Следует отдать должное и Алине: училась она быстро, схватывала все на лету и, вообще, была «smart young lady», как говорят наши потенциальные враги по ядерной войне, которая когда-нибудь обязательно начнется – в этом Иван Иванович нисколько не сомневался. Слава богу, он был умудренным жизнью человеком и понимал, что благостные и успокаивающие слова со стороны Запада призваны исключительно для того, чтобы затуманить разум российского патриота, и на них нужно плевать слюной – именно так плевали до исторического материализма, как верно заметили Ильф и Петров.

Впрочем, речь не об этом, и даже не о том – а об Алине, которая была, действительно «smart» и уже давно порывалась навестить загородный дворец Ивана Ивановича в интимной обстановке – т. е. ночью, переходящей в бурное расслабленное утро. Но пока что такая возможность ей не выпадала, поскольку Иван Иванович все еще не решил для себя, стоит ли ему вводить Алину в самый близкий круг. Поэтому ей приходилось довольствоваться только периодическим показом ног и трусиков. Хотя и это был уже внушительный рывок вперед – ведь после каждого просмотра зарплата Алины немного повышалась, а также следовали подарки и все более и более прозрачные намеки.

Алина была только рада и уже строила планы: что же будет после того, как у нее все получится. Планов было громадьё – единственно только, что не ГОЭЛРО и не колхоз по всей стране в совокупности с продовольственной программой, а масштабами слегка поменьше. Но все без исключения планы были радужными – все-таки девушка образованная, фантазией не обижена – так же как и энергией, и силой, способной воплотить фантазии в быль.

А Алины были прекрасные формы: тонкая талия, округлые упругие бедра, высокая полновесная грудь, изящные черты лица, чувственный рот и длиннющие кудрявые волосы золотистого оттенка. Эту роскошь довершали зеленые глаза, что было великолепным дополнением ко всему антуражу. В общем, не девочка, а мечта, но других в окружении Ивана Ивановича и не было – поскольку он соглашался только на лучшее.

А теперь представьте, что может сотворить с мужчиной такая секс-машина, если у нее все в порядке с головой, и старорежимные патриархальные трухлявые убеждения отброшены в сторону и спрятаны под ковер! А еще лучше – похоронены навсегда, поскольку мешают жить, и пользы от них никакой!

Да она просто порвет его на части, причем без всяких усилий, и будет вертеть им так, что флюгер на вершине Эвереста не идет ни в какое сравнение! Что мы и наблюдаем повсеместно, когда сталкиваемся с подобными красотками, и воем, и воем внутри, не в силах к ним прикоснуться! И нам остается только сожалеть, что мы – не Иваны Ивановичи Капитоновы, которым все, а нам – почти что шиш! Впрочем, жалость к себе – дело неблагодарное и, вообще, кто сказал, что у простого человека нет шансов? Конечно, есть! Но только очень простые!

Итак, Алина мгновенно бросила телефонную трубку (она разговаривала с Костромской областью и нудно вдалбливала слушателям на том конце, что следует ответственно походить к делу, а не пускать его на самотек), схватила заранее подготовленную папку и мелко засеменила за Иваном Ивановичем, смешно ступая на своих гигантских платформах. А он плыл впереди, как атомный ракетный крейсер «Петр Великий», и суденышки поменьше с жалобным писком расступались перед ним, боясь попасть под форштевень и быть раздавленными.

Ресторан русской кухни находился на шестом этаже. Вообще, раньше в здании Государственной Думы все было несколько демократичнее (депутаты изо всех сил пытались делать вид, что близки к народу и тоже не чужды столовским котлеткам непонятно из чего), но постепенно все встало на свои места – деньги, отягощающие карманы, должны тратиться, и почему не создать для этого условий прямо по месту службы?

Под раскидистой сенью Законодательного Собрания начали расти (как грибы после мелкого противного дождя, в народе именуемого «грибным») различного рода харчевни и филиалы Общепита, способные удовлетворить любой, даже самый притязательный и изысканный вкус власть предержащих.

Итак, на первом этаже располагались:

– «Ромбик» – забегаловка для низших думских чинов, ассистентов помощников депутатов, секретарш без портфеля и обслуживающего персонала (техников из хохлов, уборщиков из таджиков и отечественных монтеров Мечниковых, которые значительно выделялись среди всех остальных статью и зримым интеллектом);

– «Папа-Мак» – контингент тот же самый, но цены намного дешевле, вследствие чего кафешка пользовалась особой популярностью у обездоленных обитателей нижних этажей. Заведение ставило перед собой задачу максимизировать прибыль, поэтому торговала исключительно фастфудом, приготовленном на машинном масле совершенно без добавления натуральных продуктов. Но это никого не смущало, поскольку цены, как известно, в некоторых случаях являются определяющими.

«Крошка-коняшка» – как следует из названия, ресторан специализировался на приготовлении блюд из конины, поскольку в связи с невероятным наплывом приезжих из Средней Азии и Казахстана блюда из этого диетического продукта пользовались повышенным спросом – и даже среди обитателей со статусом и персональными кабинетами (которые, впрочем, стеснялись сюда спускаться и посылали за ростбифами и жарким из бывшего Орлика или Лапушки подчиненных в масках и с простуженным голосом – чтобы вдруг случайно никто не признал).

На первом этаже мы задерживаться не станем – поскольку, ну какой интерес наблюдать за бытом смердов, когда все основные события происходят наверху – т. е. в высших эшелонах власти!

Второй этаж:

Кафе: «Кофе плюс булка» – понятно, что торгуют кофе в разлив и пирожными по ценам значительно ниже общегородских, поскольку находятся на дотации думского комитета, заведующего непосредственно организацией питания в здании Законодательного Собрания.

Кафе: «Нежесткий рогалик» – вопреки названию, рогаликов в этом заведении отродясь не бывало, зато вовсю из-под полы наливали отличный первач, произведенный в домашних условиях из ягод и южных фруктов. Заведение имело налет эксклюзивности и богемности, и его иногда посещали даже депутаты – и особенно из оппозиционных фракций.

Депутатов можно понять, поскольку очень часто все их потуги перестроить страну в соответствие с их желаниями наталкивались на глухое непонимание пассивного большинства, которое рубило все важные инициативы на корню, оставляя после себя послевкусие, напоминающее зарево приснопамятного 2010 года с его адской жарой и не менее адским смогом.

Поэтому у депутатов и возникало желание накатить по стопочке первача, настоявшегося на рябине, да и пойти залихватски петь под гармошку, чтобы успокоить нервы после очередной бурной дискуссии и немного расслабиться – развязать и бросить на кресло галстук, расстегнуть две верхние пуговицы на рубашке, скинуть пиджак и даже (в исключительных случаях) приспустить брюки, чтобы ремень не перетягивал катастрофически выросший в последнее время живот.

Идем дальше: Кафе «Индиго». Специализировалось на индийской кухне, а самое главное – на воссоздании далекого восточного антуража: с танцовщицами, кальянами, натуральным шафраном в ажурных розетках, цветочным чаем и слугами-индусами, всегда готовыми исполнить любую прихоть депутатов и их многочисленной свиты. Впрочем, на слуг мало кто обращал внимание, зато на танцовщиц – совсем другое дело.

Их выписывали специально из штатов Пенджаб и Джаму и Кашмир, поскольку именно проживающие там танцовщицы не только славились своими грациозными формами и мастерским исполнением танца живота, но и могли в любой момент прочитать лекцию о проблемах столкновения цивилизаций и о тектонических сдвигах, произошедших в сознании некогда представителей одного народа. В чем виноваты были, естественно, англичане с их гнусной политикой двойных стандартов и желанием вечно разделять и властвовать.

Впрочем, обычно до чтения лекций не доходило – танцы устраивали почти всех (за исключением особых случаев – когда в заведение приглашали делегации индийских парламентариев). Тогда танцовщиц прятали по подсобкам, слуг-индусов распускали по домам заниматься хозяйством, кальяны с веселящим тамошним табаком меняли на бутылки с водкой: в общем, заведение становилось строгим и даже немного отрешенным, хотя неуловимый восточный аромат все еще витал под потолком и оседал на стенах. Но – уже в более политкорректной форме.

Третий этаж.

Здесь было скучно, и сюда почти никто не ходил. На третьем этаже царствовали буфет для легкого питания на скаку и производственная столовая, которая застыла еще со времен Советского Союза. На стенах столовой висели портреты Ленина и Сталина – и даже Никитки Хрущева с товарищем Сусловым, а директор-распорядитель столовой несмотря на сильнейший натиск депутатов из фракции «Триединое Единство» наотрез отказывался их снимать. Поэтому столовую называли «Заповедником гоблинов», и кроме как из коммунистов (помощников и младшей прислуги), сюда никто не ходил. И, кстати, зря: в обеденные часы здесь подавали «Агдам 777» и «Медвежью кровь» в граненых стаканах, и неподражаемый винтажный колорит бауманской студенческой общаги пропитывал всё помещение.

Четвертый этаж.

В правом крыле здания обосновался китайский ресторан «Поруганный огненный дракон», в левом – японский: «Враждебная челюсть самурая». Аккурат меж ними находилась закусочная «Озеро Хасан», которая выполняла роль буфера, разделяя две противоборствующий стороны – как и семьдесят лет назад. Депутаты и хозяйственные структуры Законодательного Собрания чтили и уважали историю, и никто и никогда не мог обвинить их в безграмотности.

В «Драконе» подавали отличные копченые змеиные хвосты, пользующиеся бешеным спросом, а в «Самурае» – заточенные плавники рыбы Фугу (их очень любили жевать депутаты на особенно длинных пленарных заседаниях). Ну, а в «Озере Хасан» потчевали перцовкой и крутили любимые народом марши: «Мы – красные кавалеристы», «Три танкиста» и «По равнинам и по взморьям».

Сюда иногда спускался даже сам товарищ Зарганов (в особенно торжественные дни – например, после приема желающих поступить в пионеры на Красной площади). И тогда специально для него разворачивали большой экран, устанавливали проектор и запоем крутили «Чапаева», особенно делая ударение на положительную роль товарища Фурманова, который был то ли за коммунистов, то ли за большевиков.

Пятый этаж был посвящен исключительно южноамериканскому континенту. Там располагались:

Ресторан «Юность Че» – отличные гаванские сигары, отличный гаванский ром «Гаванский ром», два знаменитых торседороса (крутильщики сигар из табачных листьев), рис, бобы и много-много зажигательной кубинской музыки, гремевшей 24 часа в сутки и семь дней в неделю без перерыва.

Ресторан «Хорхий, Бенита и корасон» – аргентинская кухня, танго, круглопопые девушки в банановых мини-юбках и с цветочными клумбами на головах, слуги в полосатых тельняшках, паркет для занятий танцами и мастер-класс – для желающих овладеть профессиональным мастерством под руководством победителя десятка международных конкурсов по танцам мосье Антонио.

Ресторан «У истоков Амазонки» предлагал отведать изысканное запеченное филе из пираний, задние ноги тапиров, нафаршированных грудками ара и какаду, лобио из бразильских орехов, сдобренное тертыми клыками гиппопотамов, и т. д. – в общем, полное изобилие экзотической кухни, да такой, что даже у видавших виды эстетов глаза лезли на лоб от удивления.

На шестом этаже, как уже было сказано выше, возлежал ресторан русской кухни: «Огорченный Горчаков». В свое время коммунисты и патриотические силы специально настояли, чтобы на всем этаже он был один, и никто не мог претендовать на соседство с ним.

И неспроста. Поскольку мы все живем в России, то русское должно быть для нас священно. Правда, кое-кто может с этим не согласиться, но поскольку депутаты вынуждены подыгрывать чаяниям народа, игнорировать стремление масс к патриотизму они не могут. Подумайте сами: а что если пронырливые журналисты прознают, что рядом с «Горчаковым» открыл двери какой-нибудь похабный американский «Культо-Негро»? В то время как те же самые американцы всеми силами стараются навредить России и ее национальным интересам?

Кто сможет внятно объяснить, почему дали зеленый свет проклятой франшизе янки аж в целом здании Парламента? Кого назначат крайним и спустят на него всех собак?

Поэтому при здравом размышлении депутаты из комитета решили сделать русский ресторан центральным звеном всей пищевой композиции и расположить его в гордом одиночестве ровно в середине здания (и по горизонтали, и по вертикали). И строго следить, чтобы на шестом этаже больше ничего подобного не открывали.

Предусмотрительности депутатов можно только позавидовать: с течением времени основная масса парламентариев облюбовала именно «Горчакова», что считалось хорошим тоном и проявлением заботы о сбережении народа и повышении престижа России, как возрожденного имперского государства.

Именно сейчас сюда и направлялся Иван Иванович с длинноногой секретаршей Алиной, но пока они спускаются в лифте, у нас есть еще время быстро пробежаться по другим заведениям общепита, оставшимся неохваченными в нашем правдивом повествовании.

Итак, седьмой этаж. Поскольку цифра семь всегда сулит удачу, здесь решили оборудовать мини-казино, где можно было в перерывах между напряженной работой перекинуться в польский банчок, покер по-Техасски и даже в «Девятку», игру хоть и почти детскую, но от этого не ставшую менее увлекательной. Но на этом, конечно, перечень азартных игр отнюдь не ограничивался, и депутаты были совсем не стеснены в выборе.

Так, например, парламентарии от либерального движения (не путать с демократами, поскольку последние есть абсолютное зло, и от них нужно бежать, как черт от ладана), любили перекинуться в «Деберц», вспоминая молодость и азарт, сопутствующий первоначальному накоплению капитала. А то и просто в «Очко» – игру незамысловатую, но интересную и напряженную – с последствиями.

Коммунисты предпочитали идти проторенным ленинским путем и испытывать судьбу на рулетке, как делал в свое время вождь в бытность в Швейцарии на конспиративной квартире. Представьте: тусклый зеленый свет, падающий из-под зеленого абажура на зеленое сукно. В середине композиции вождь, сжимающий в руке маленький металлической шарик в надежде раскрутить его с прицелом на Зеро.