Мой друг тролль (сборник)

А затем из толпы, будто пробка из бутылки шампанского, спиной вперед, вылетел небритый Элмар. И толпа как-то сразу раздалась. На освободившемся пятачке Катя увидела напряженно застывшего в боевой стойке Диму, у которого из носа сочилась кровь, и совершенно невозмутимого Карлссона, стоящего с опущенными руками.

Элмар вскочил, схватил чье-то копье, замахнулся им, как дубиной.

– Ну всё! – заорал он. – Ну всё, уроды!

Копье со свистом рассекло воздух. Дима отшатнулся… Карлссон даже не дрогнул, хотя древко прошло в нескольких сантиметрах от его лица.

– Я тебе сейчас так заелбеню – вся морда синяя будет! – закричал Элмар Карлссону, раскручивая свое оружие в опасной близости от Карлссона.

А тот вдруг усмехнулся и скрестил руки на груди.

И Катя сразу поняла: этот небритый Элмар боится Карлссона. Потому и кричит, и размахивает своей дубиной. А безоружный Карлссон совсем не боится Элмара. Еще бы! Он даже тролля не боялся. С чего бы ему бояться какого-то придурка! Пусть даже придурок размахивает здоровенной палкой…

Тут к разбушевавшемуся Элмару подскочили сразу трое игровиков. Один ловко перехватил палку, другие вцепились ему в локти.

– Стой, Элмар! Подожди! Сейчас Двалин придет – разберется!

Элмар ругался и грозил, но, похоже, был совсем не против, чтобы его разоружили.

А толпа всё увеличивалась. Собралось, наверное, человек сто. Причем большинство – подростки.

– Тебе, девушка, лучше уйти, – сказал Кате какой-то добросердечный игровик.

– Да, Катя, иди, мы тут сами… – пробормотал Дима.

Катя посмотрела на Карлссона.

Карлссон был невозмутим. Стоял, скрестив на груди свои ручищи, и, что характерно, никто его больше не задирал.

– Я останусь, – решительно заявила Катя. – Надеюсь, меня вы бить не будете!

Ее заверили, что не будут. Все-таки они смешной народец, эти игровики. Смешной, но неплохой. Только какой-то ненастоящий. И оружие у них ненастоящее… Катя вспомнила меч, который лежал у Карлссона в сундуке… Вот этот – настоящий.

И Карлссон – тоже настоящий…

Тут по толпе прошел ропот и, раздвинув молодняк, в центр прошли трое. И эти трое тоже были – настоящие. Невысокие, бородатые, накачанные мужики с настоящими тяжелыми топорами, которые вполне соответствовали их волосатым ручищам.

– Ну-ка, кто тут мою Игру поломал? – грозно сощурившись, прорычал главный: чернобородый, с носом-картошкой и плечами полутораметровой ширины.

Маленькие глазки на мгновение остановились на Диме. Дима побледнел и как-то совсем жалобно шмыгнул носом. Но кулаков не разжал. Впрочем, чернобородого он не заинтересовал. Тот уже нацелился на Карлссона.

Поигрывая топором, он в упор уставился на Катиного друга. На физиономии чернобородого было написано, что развалить чью-нибудь голову ему – раз плюнуть. Не умом, а инстинктом Катя почувствовала: чернобородый это уже делал.

– Не трогайте его! – пискнула она. – Он – иностранец!

Чернобородый покосился на нее (топор продолжал вращаться и порхать из руки в руку) и сказал:

– Ну-ка уберите ребенка!

Катю ухватили за руки…

– Не трогать ее! – четко произнес Карлссон.

И Катю тут же отпустили.

– Железо убери! – сказал Карлссон чернобородому. – Железо – лишнее.

– Это верно! – Чернобородый даже обрадовался. – Я тебя руками удавлю! Подержи, воин! – Он сунул топор явно польщенному этой честью пареньку и скинул куртку.

Без куртки он показался Кате еще шире и мощнее. И волосатее. Игровики восхищенно загудели: «Двалин! Двалин! Ну, он сейчас…»

Карлссон еле заметно усмехнулся, подмигнул Кате и тоже скинул куртку.

Катя ахнула. Она раньше никогда не видела Карлссона без одежды. В одежде он казался эдаким толстячком, отставным спортсменом… То есть Катя, конечно, знала, что он ужасно сильный, но даже представить себе не могла…

На гладком, без единого волоска, торсе Карлссона не было ни капли жира. Толстые, словно вырубленные из камня тяжелые плиты мышц под гладкой, даже на вид очень плотной кожей. Мускулы Карлссона даже не бугрились, они холмились. И хотя его похожая на бочонок грудь была поуже, чем у чернобородого, но зато раза в полтора объемнее.

Чернобородый ощерился, шагнул вперед – и остановился. А затем произнес что-то на уже знакомом Кате (хотя она по-прежнему не понимала ни слова) языке.

Карлссон ответил. Усмехнувшись. Небрежно, снисходительно… Как сплюнул.

* * *

– Ты… Охотник? – спросил Двалин.

– А что, не похож? – с усмешкой спросил Карлссон.

Двалин ощерился, задрал вверх бороду.

– Что тебе надо в моей Игре, Охотник?

– Догадайся.

– Не собираюсь! Не лезь в наши дела, понятно?

– А вы не путайтесь у меня под ногами.

– Еще не известно, кто у кого под ногами путается, – проворчал Двалин. – Времена изменились, Охотник. И мы – тоже.

– Да, – согласился Карлссон. – Изменились. Вижу – ты покрупней, чем твоя родня.

– Зато ты что-то мелковат!

– Рискнешь со мной бороться? – Карлссон оскалился, продемонстрировав крупные белые зубы.

Бородач покосился на свой топор…

– Это не имеет значения, – угадал его мысли Карлссон. – Меньше или больше – тоже не имеет значения.

– Еще как имеет! – проворчал чернобородый.

– Давай проверим, – спокойно сказал Карлссон. – Вас здесь трое…

– Нас здесь много! – перебил чернобородый. – И это наша Игра! У нас своя жизнь, у тебя своя. Не лезь в нашу Игру! Или пожалеешь!

– У тебя колени дрожат, – сказал Карлссон.

Бородач невольно скосил глаза вниз…

Карлссон засмеялся.

Он подхватил с земли куртку.

– Я ухожу.

– Мы не враги… – не слишком уверенно произнес бородач. – Но если ты полезешь в нашу Игру…

Неожиданно Карлссон хлопнул чернобородого по плечу.

Тот пошатнулся, едва устоял на ногах.

– Видишь? – сказал он. – Размер – это не главное. Будь здоров! – И добавил по-русски: – Пошли, Малышка!

* * *

И они ушли. Карлссон, Катя и Дима. Игровики уважительно расступились.

– Он что, тоже швед, этот Двалин? – позже спросила Карлссона Катя. – Ты его знаешь?

– Вроде того.

– И он обещал тебе помочь найти эльфа?

– Почему ты так решила? – удивился Карлссон. – Нет, он потребовал, чтобы я не лез в их дела.

– А ты?

– Я так и поступлю.

– Не будешь больше искать этого эльфа?

– Буду. Но не там. Там его все равно нет.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что там, где… такие, как этот Двалин, есть место только для таких, как Двалин.

Глава двадцать восьмая

Эльфы в Интернете

Однажды три эльфа решили переплыть океан. Построили лодку, пустились в плавание… А на третий день – шторм. Лодка разбилась, эльфы, впрочем, уцелели. У них плавучесть положительная. В общем, болтаются они на волнах день, два… И тут видят – мимо на баркасе плывет тролль.

– Залезайте, – говорит.

А эльфам стрёмно: вдруг съест?

– Нет, – говорят. – У нас все нормально. Мы тут просто плаванием занимаемся и заблудились немного. Ты нам только скажи, далеко ли до земли?

– До земли? До земли – мили полторы, – отвечает тролль.

Эльфы обрадовались: близко!

– А в какую сторону плыть? – спрашивают.

– Вниз.

Кате иногда казалось, что она живет сразу в двух мансардах: мрачном, запущенном чердаке – в пасмурные дни; и жизнерадостной студии, всей из солнечных бликов и прозрачных теней – в дни ясные. Это воскресенье было солнечным и по-южному жарким. В такой день хорошо валяться на песке и купаться в озере, но Катя и Дима сидели у компьютера и шарили по Сети в поисках эльфов. Дима (он явился утром с Интернет-картой на двадцать часов) щелкал мышью, изучая содержание сайтов. Катя, балансируя на подлокотнике, заглядывала ему через плечо.

В Сети информации по эльфам было море – целые порталы, настоящие эльфийские виртуальные города. Но Катя уже знала, что это совсем не те эльфы, которые нужны Карлссону. А Дима и вовсе не понимал, чем «настоящие» эльфы отличаются от «ненастоящих».

– Допустим, толкиенутых мы отметаем, – бормотал Дима. – Так… портал эльфийской поэзии. Зайдем?

Катя с сомнением покачала головой:

– Давай дальше.

Дима что-то прочитал, хмыкнул:

– А вот тест: «Эльф ли ты?» Ну что за бред!

– Ищи, ищи, – рассеянно сказала Катя.

– Ты можешь сказать толком, что мы ищем?

Катя не могла. Если бы она знала сама…

– Скачивай все подряд. Карлссон потом сам разберется.

– Слушай, а зачем ему эти эльфы?

Катя пожала плечами и перевела взгляд на пол. Неподалеку от ножки стола, в солнечном пятне валялся котище – матерый, помойной масти, с разукрашенной шрамами мордой и обкусанными в боях ушами. Кот потягивался, жмурился, перекатываясь с боку на бок и демонстрируя бледно-желтое брюхо, – в общем, наслаждался жизнью.

– Кыс-кыс-кыс, – тоненьким голосом окликнула его Катя. – Кисанька, иди сюда!

Кот даже глаз не открыл, только дрыгнул задней лапой.

– Вот наглая тварь, – заметил Дима, не отвлекаясь от поиска. – Откуда он здесь?

– С работы. Вася, охранник, утром притащил, – пояснила Катя. – Я его спросила, нет ли у кого-нибудь из его знакомых ненужного кота.

Дима посмотрел на котяру скептически.

– Его же на ближайшей помойке поймали. Поехала бы на птичий рынок да купила нормального котенка. Зачем тебе такой мордоворот?

– Я просила именно взрослого. Чтобы мышей ловить умел.

– У тебя тут мыши, что ли? Так ты скажи боссу, он пришлет кого-нибудь их потравить.

– Это не мне, – Катя спрыгнула с подлокотника, опустилась на пол и принялась чесать коту брюхо. Кот не возражал.

– Это я Карлссону подарить обещала. У него в квартире мыши пасутся просто табунами.

Дима насторожился:

– Ты что, у него дома была?

– Ага, заходила один раз. Он ведь тут рядом живет, соседняя арка, четвертый этаж.

Дима промолчал, нахмурился и снова уткнулся взглядом в экран.

– Вот еще эльфийский форум, – сказал он через полминуты. – Собираем народ для встречи самхейна. Заявки на участие шлите по адресу… Что еще за самхейн?

– Самхейн? Наверно, что-нибудь типа бельтайна. Надо будет спросить Карлссона.

– А что такое бельтайн?

– Праздник такой. Можно у Карлссона спросить.

Дима поднял глаза на Катю.

– У тебя этот Карлссон через слово. А он-то откуда знает, что такое самхейн-бельтайн?

– Он же интересуется эльфами, – пожала плечами Катя.

– Это я уже вчера понял, – хмыкнул Дима. – Не понял только, зачем ему эльфы.

– Я-то откуда знаю? – почти искренне ответила Катя. – Карлссон попросил меня помочь ему, я помогаю. Вот и все.

– Мы помогаем, – уточнил Дима. – А кто он вообще такой – ты знаешь?

– Кто?

Дима отвернулся от монитора и задумчиво посмотрел на кайфующего кота:

– Знаешь, на той вечеринке я к нему особо не присматривался. Швед и швед. Мужик как мужик. А вот в Токсово… Вот что я тебе скажу – ни фига он не бизнесмен.

– А кто, по-твоему? – с легким интересом спросила Катя.

То, что Карлссон – не бизнесмен, она и сама знала. Может быть, Дима сумеет увидеть то, чего не видит она? Но Дима ее надежд не оправдал.

– Не знаю, – пробурчал он после долгой паузы. – Кто угодно, только не бизнесмен. Таких бизнесменов не бывает.

– Я поначалу думала, что он киллер, – сказала Катя, улыбнувшись.

И тут же пожалела о своих словах: Дима мгновенно напрягся.

– Да пошутила я, ты чего? – Катя засмеялась, несколько напряженно.

– В каждой шутке есть зерно правды, – пробормотал Дима, все сильнее хмурясь. – Киллер? Это многое объясняет…

«Ну, теперь начнется. Секты, заговоры, промывка мозгов», – подумала Катя.

Ей было и смешно, и немножко досадно.

– Ну да, Карлссон действительно необычный, – заявила она. – Нечасто встречаешь бизнесмена, который может выпить двенадцать литров пива, знает староанглийский язык и ходит по улице в кожаных тапках.

«Еще держит в сундуке старинный меч и общается с существом, похожим на помесь пантеры и орангутана», – мысленно добавила она. Но вслух сказала:

– Все это еще не повод, чтобы считать его наемным убийцей!

– Откуда ты знаешь, что он может выпить двенадцать литров пива? – насторожился Дима.

– Потому что видела! И, заметь, он почти не опьянел.

– Ну, это не хитрость, – Дима мрачнел всё больше и больше. – Есть специальные препараты.

– Какие еще препараты?

– Специальные. Короче, Катька, я тебе так скажу: он явно не тот, за кого себя выдает.

– Он себя вообще ни за кого не выдает! – сердито сказала Катя. – Просто живет и занимается своими делами. Своими, понимаешь? Которые никого не касаются!

«Если бы ты, Димочка, увидел то, что видела я…» Но говорить об этом было нельзя. Может, позже, если их отношения будут… развиваться.

– В общем, он в твои дела не лезет, а ты не лезь – в его. Взялся помочь – помогай. Нет – так и скажи. Если тебе что-то не нравится…

– Мне всё не нравится! – заявил Дима. – Например, почему он к тебе ходит? Зачем? Он взрослый мужик! Что ты ему за компания?

– А я, по-твоему, ребенок, да?

– Не кричи. Факт, что он намного тебя старше. Когда такой мужик начинает таскаться за семнадцатилетней девушкой, можно догадаться, что ему от нее надо.

– Дурак ты! – Катя даже обижаться перестала. – Что он тебе – Сережка? Да он вообще ко мне ни разу не притронулся!

«По крайней мере в этом смысле», – добавила она мысленно.

– А Сережка, значит, притронулся?

– Пытался, – уклонилась от прямого ответа Катя.

– Я ему попытаюсь, – многозначительно пообещал Дима. – И с Карлссоном тебе тоже надо прекращать.

– Что прекращать?

– Общаться, вот что! Нечего ему к тебе ходить! Прекращай это!

– Даже и не подумаю! – Катя состроила гримаску. – Мне нравится с ним общаться. А ты что, ревнуешь? – поинтересовалась она не без удовольствия.

– Не в этом дело! Ты что, не понимаешь, что он опасен?

«Это ты его тролля не видел», – подумала Катя.

– Нет, не понимаю!

– А ты вспомни! – Дима начал заводиться. – Можно подумать: ты не видела, что он в Токсово творил? Ты не видела, какой он здоровенный? Да он кого угодно может голыми руками убить! Его наверняка специально тренировали, я же вижу!

– Карлссон? Опасен? – Катя презрительно фыркнула. – Только не для меня. Да, он очень сильный. Ну и что? Ты тоже сильный. Что мне – теперь и с тобой прекращать общаться? На всякий случай…

– Ты так уверена, что он не причинит тебе вреда? – более мягко произнес Дима. Упоминание о его собственной силе ему польстило.

– На сто процентов. Меня он никогда не тронет.

Спроси он, откуда взялась эта уверенность, Катя не смогла бы ответить. Но Дима уже думал о другом.

– Надо все-таки этого Карлссона проверить, – решительно сказал он. – Я попрошу отца, у него вроде был один знакомый из ФСБ…

– Отстань ты от человека! – в сердцах воскликнула Катя. – Тебе просто не хочется, чтобы я с ним встречалась.

– Да, не хочется. Потому что я за тебя боюсь. Приваживаешь человека, о котором мы ничего не знаем.

– Тебе достаточно знать, что он мой друг, – отрезала Катя. – Остальное тебя интересовать не должно. И вообще, ты будешь искать или нет?

– Не буду, – Дима решительно отодвинулся от компьютера. – Я всё равно не знаю, что искать. И ты не знаешь. Если твой Карлссон такой скрытный, пусть сам и ищет!

– У него компьютера дома нет, – сказала Катя.

– Точно? – Дима удивился. – Иностранец без компьютера? Так не бывает. Может, ты ноутбука не заметила?

– Я сказала «нет», значит нет.

Едва Дима вышел из Интернета, раздался телефонный звонок.

Звонил Катин папа.

– …То до тебя не дозвониться, то постоянно занято, – пожаловался он.

– Это я в Интернете работала, – сказала Катя.

– Понятно. Ну, рассказывай!

– Что рассказывать?

– Всё!

Катя испытала секундное искушение – рассказать действительно всё. Но удержалась.

– Да я маме уже вроде все рассказала, – промямлила она. – В общих чертах…

– А теперь мне расскажи!

Выяснилось, что Катин провал папу огорчил, но умеренно. Зато он очень гордился, что Катя сумела самостоятельно устроиться в Санкт-Петербурге.

– В институт ты еще поступишь, я в этом не сомневаюсь. Мы с мамой очень рады, что ты умеешь преодолевать трудности, что у тебя есть характер! – заявил папа с воодушевлением.

Но Катя не очень-то поверила в его радость. Она помнила, как папа старался уговорить ее остаться в Пскове.

– Доча, может, ты сумеешь приехать к нам хоть на пару дней? – спросил папа. – Мама тебе теплые вещи приготовила. Не с проводником же их посылать…

– Сейчас – никак, пап. Может, в сентябре. Только ради бога, пожалуйста, ничего не посылайте. Если мне что нужно – я куплю, правда. Не в лесу все-таки живу.

– Как знаешь, – не стал спорить папа. – Ты уже взрослая…

От того, как он это сказал, у Кати защемило сердце. Она вдруг поняла, что ее теплая домашняя псковская жизнь осталась где-то далеко-далеко…

– Катька, что случилось? – поинтересовался Дима, когда она положила трубку. – На тебе лица нет. Кто это звонил?

– Папа, – сказала Катя.

– Что-то стряслось?

– Да нет, всё нормально. Просто, знаешь, я ведь первый раз одна так надолго уехала. Они беспокоятся. А мне так грустно стало…

– Я бы тоже на их месте беспокоился, – сказал Дима и обнял Катю. – Только ты не одна. Я же с тобой! Ты ведь знаешь, что я – с тобой, да?

«…И еще Карлссон», – мысленно добавила Катя. Но вслух просто сказала:

– Да…

Глава двадцать девятая,

в которой Дима выслеживает Карлссона и довыслеживается

Тролленок прибегает к маме:

– Мама, мама, там злые человечки другого человечка к веревке привязали и на горку полазать выпустили! Так я ему веревочку обрезал! Пусть лазает, где хочет!

Дима стоял, задрав голову, на тротуаре напротив фасада Катиного дома и смотрел вверх. В половине второго на Невском полно народу. Диму то и дело толкали, но он этого не замечал.

– Что за фигня… – задумчиво бормотал он, пристально рассматривая окна всех шести этажей, включая мансарду. – Ничего не понимаю… Должен быть еще один этаж… «Соседняя арка, четвертый этаж», сказала Катя. Еще он знал, что Карлссон живет один. И что у него в доме полно мышей. Последняя информация натолкнула Диму на одну идею…

Арку Дима нашел без труда. Во дворе имелось два подъезда, через которые можно было попасть в три квартиры, располагавшиеся на четвертом этаже. Во всех трех Дима побывал. Представляясь работником санэпидемстанции, собирающим заявки на уничтожение насекомых и грызунов. Все три квартиры были коммунальные. Насекомые были во всех. Грызунов не было. Карлссона тоже. Но Дима не успокоился. Он продолжал искать квартиру Карлссона – несмотря на Катины призывы «оставить человека в покое» и вопреки собственному здравому смыслу. Здравый смысл подсказывал: если «шведский бизнесмен» тот, за кого себя выдает, то Дима со своей шпиономанией выглядит полным идиотом. А если Карлссон действительно киллер или вроде того – тогда Дима идиот и есть. Потому что охота на киллера не кончается добром даже в кинофильмах.

Шутки шутками, но Дима на самом деле опасался за Катю. Главное, он не понимал, что этому Карлссону от нее надо. Зачем зверообразному «шведу» заводить дружбу со вчерашней школьницей? Тем более что «мужского» интереса «швед» к Кате не проявлял. По крайней мере Дима ничего не заметил, хотя следил очень внимательно. Значит, тут что-то другое. Что?

В одном Дима был уверен – от такой хари ничего хорошего ждать не приходится. У Димы из головы не шло Токсово: игровики вокруг орут, размахивают железяками, а Карлссон стоит с флегматичной мордой, даже глазом не моргнет… И того «эльфа» он мог бы покалечить одним шлепком… Но не счел нужным. Значит, ситуация, показавшаяся Диме очень острой, для Карлссона вообще не была проблемой. «Нет, он точно связан с криминалом», – сделал вывод Дима.

Закон Мэрфи гласит: «Если некто или нечто способно причинить вред, то рано или поздно вред будет причинен». Значит, надо срочно принимать меры и спасать наивную Катю, если она сама ничего в жизни не понимает.

И вообще Диму просто раздражало, что этот громила каким-то образом ухитрился втереться к ней в полное доверие и Катя относится к Карлссону чуть ли не с большей симпатией, чем к Диме.

Все-таки Дима его вычислил. По «отсутствующему» этажу. Вернее, этаж был, только окон не было. Дима нашел и дверь – напротив двери в одну из уже посещенных им квартир. Вернее, он нашел не дверь, а дверной проем, заложенный кирпичами и закрашенный поверх кирпичей, как и весь подъезд, в тусклый коричневый цвет. Закрашенный давно – краска уже успела выцвести и частично облезть. С полминуты Дима потоптался перед кирпичной кладкой. Определенно, за ней должна быть квартира. Где же вход? Может, со двора? Дом старинный, наверняка оснащен лестницами для прислуги.

Идея была неплоха, но успехом не увенчалась. С полчаса Дима бродил по подворотням, заглядывая в темные вонючие подъезды, но не нашел ничего, что напоминало бы черный ход в квартиру на четвертом этаже. В конце концов Дима утомился, присел на скамейку и уставился в просвет неба, зажатого между кирпичными стенами какого-то двора-колодца. Диме было стыдно и смешно, и он был почти готов сдаться.

«Вот чертов лабиринт, – сердито думал он. – Глупость какая-то. Дожили – вход в квартиру не найти! Как, блин, этот Карлссон попадает на четвертый этаж? В окно влетает, что ли?»

Дима стал по памяти восстанавливать планировку дома, в котором располагалась таинственная квартира.

Воображение активно заработало.

Как найти этот двор? Стоп, а если – сверху?

С крыши?

Дима отклеился от скамейки. Он надеялся найти пожарную лестницу, но не нашел. Зато обнаружил, что теоретически на крышу можно перелезть прямо из окна последнего лестничного пролета Катиной парадной.

«Выйти на карниз, – просчитывал маршрут Дима, удивляясь собственному безумию. – До угла крыши от силы метра полтора. Дальше – ерунда. Карниз широкий, лепной. Возможно, не обвалится. Возможно, у меня не закружится голова и я не сорвусь… Все, хватит бредить. Пора домой».

Но вместо этого Дима побрел в парадную. Помимо природного упрямства и нежелания бросать начатое, его охватил нездоровый азарт.

«А ты бы так смог, толстомордый? – мысленно бросил он вызов „шведу“, дергая на себя непослушную оконную раму. – Это тебе не игровиков пугать…»

Дима с усилием распахнул окно и встал на подоконник. Далеко внизу шумел Невский. Дима не смотрел вниз – он знал, что нельзя, – но голова кружилась и без этого. Он прикинул длину карниза. Выходило шагов пять.

«Жалко, Катя никогда не узнает об этом героическом переходе, – подумал он и шагнул на карниз. – Разве что я свалюсь…»

Несколько следующих мгновений весь мир для Димы был сосредоточен на каменном выступе шириной сантиметров тридцать, покрытом паутиной трещин. Из трещин прорастали травинки. Прижимаясь грудью к стене, Дима сделал несколько мелких аккуратных шагов… Всё. Он перелез на крышу, отполз от края, лег на теплый металл и наконец перевел дыхание. Сердце колотилось как ненормальное. Но, осознавая разумом всю глупость своей выходки, Дима был страшно доволен собой. Торжество покорителя вершин слегка подпортила мыслишка: «А как обратно?» – но Дима решительно прогнал ее.

Перегнувшись через водосток, Дима смотрел вниз. Двор полностью изолирован и необитаем. Куча строительного мусора, стены с четырех сторон, слепые окна, бесполезные остатки пожарной лестницы, и – никаких признаков подъезда. Дима разочарованно выпрямился. И вдруг увидел, что в щель между крышей и водостоком засунут какой-то пакет.

То, что вытряхнул Дима из полиэтиленового пакета, оказалось веревочной лестницей. Причем один ее конец был уже привязан к железному крюку. Только теперь Дима обратил внимание на небольшой балкончик четырьмя метрами ниже. Конец сброшенной лестницы пришелся прямо на балкончик. Страх пропал. Его вытеснил азарт.

Через минуту Дима уже стоял на железной площадке. Перед ним была замызганная дверь без замка. Дима приоткрыл ее. Изнутри пахнуло гнилью. Там было темно, но Диму это не остановило. Он вошел внутрь. Глаза постепенно привыкали к темноте. Под ногами что-то хрустело и шуршало.

«Предпоследняя стадия беспорядка, – всплыла в памяти Димы любимая шутка его мамы по поводу Диминой комнаты. – Последняя – когда мусор не просто хрустит под ногами, но пищит и разбегается…»

Из темноты выступали очертания громоздкого шкафа, комода, узкой лежанки. Он уже усомнился: туда ли попал? Это заброшенное помещение совсем не походило на то, что он ожидал увидеть.

Здесь было слишком грязно и намусорено и для бомжа, не то что для шведского бизнесмена. Даже для такого сомнительного, как Карлссон.