Мой друг тролль (сборник)

– Не шевели веками, я приклеиваю ресницы.

– Я боюсь тебя подвести… Я же ничего не умею…

– Не бойся. Ну что ты трясешься, как припадочная?

Карина, закусив губу, что-то рисовала на Катином лице. Сегодня она была в образе «черного ангела»: в черном китайском балахоне, в черном парике («чтобы не отвлекать на себя внимание жюри», как объяснила она).

– Профессионализм – дело наживное, – сказала Карина. – Сейчас развелось этих модельных школ… При этом ни одна из самых успешных питерских моделей специально не училась. – Карина коснулась Катиного лица пуховкой. – Просто еще один способ вынуть деньги из родителей тщеславных девочек…

Катя сидела неподвижно так долго, что у нее заболела спина. Кожа лица была как резиновая от густого театрального грима. Закрыв глаза, Катя слышала спокойное дыхание Карины, перебранку других мастеров и конкуренток: «Куда эта гнида спрятала мои кисти?!», «Она мне нарочно наступила на подол и оторвала оборку…», «Передай мне тени, „графит“, 118‑й номер…» Через закрытую дверь гримерки глухо доносились музыка и шум зала. При мысли, что через несколько минут ей предстоит выйти на подиум перед несколькими сотнями человек, Катя чувствовала, что близка к обмороку. Если бы не спокойная уверенность Карины и ее поддержка, она давно бы сбежала.

– К тому же я слишком молода… – Катю снова обуяла тревога.

Карина рассмеялась:

– Как бы не так! Для этой профессии ты уже перестарок. Обычно карьера модели начинается лет в четырнадцать. Ну, ты на призы пока особенно не настраивайся. Надо еще понять, насколько ты фотогенична. Хотя на первых пробах ты вышла пристойненько. Очень пристойненько…

– А рост? – спросила Катя. – Я где-то читала, что требуемый рост модели – от метра восемьдесят.

– Ты путаешь две профессии – фотомодель и манекенщица. Модель – это не двухметровая вешалка, которая ходит по подиуму. Модель – это лицо, взгляд… Только глаза не открывай, пожалуйста… Лицо, которое врезается в память, с первого взгляда вызывает симпатию… Фигура, разумеется, тоже важна. Рост как раз – не очень. Самое важное – харизма. Знаешь, что такое харизма?

– Умение располагать к себе людей.

– Не располагать, детка! Не располагать, а притягивать! Привлекать, привораживать, вызывать безотчетное доверие, то самое неотразимое женское обаяние… А у тебя это есть. В зачаточном, конечно, состоянии. Но я – мастер, я вижу…

Дверь открылась. В зал ворвалась музыка.

– Девочки, готовимся! – раздался пронзительный женский голос. – Через пять минут начинаем.

Катю опять затрясло.

«Неужели на меня сейчас будет смотреть вся питерская элита? Я же упаду в обморок прямо на подиуме…»

– Открывай глаза, – услышала она голос Карины, – только очень осторожно.

Катя открыла глаза, жадно уставилась в зеркало… и ахнула.

– «Невеста», – с довольным видом сказала Карина. – Ну, как тебе?

Длинное, до пола, платье из плотных кружев с глубокими вырезами спереди и сзади. Такое ощущение, что при малейшем движении оно развалится на две половины и соскользнет на пол. Волосы, залитые лаком и разобранные на пряди, как на фресках эпохи Возрождения, глаза, густо обведенные темно-серым, невероятно огромные на чистом бледном лице… А вот губы на этот раз Карина сделала Кате темно-вишневыми, блестящими, как будто выпачканными в крови.

– Тебя что-то смущает? – спросила Карина.

Катя представила себе, как она в таком наряде идет к алтарю… Не дай бог! Ее предадут анафеме на пороге церкви!

Показаться в этом на людях? Нет, невозможно! Да она умрет от смущения!

Но тут Катя огляделась и поняла, что на общем фоне ее наряд выглядит едва ли не целомудренно. Вокруг толпились такие невесты…

То ли кордебалет из варьете, то ли танцовщицы из стрипшоу…

Карина тихонько засмеялась в Катино ушко.

– Это называется – пожар в курятнике, – прошептала она. – Они все давят на примитивный эпатаж. А ты – произведение искусства. Сочетание невинности и эротичности. Индивидуальность плюс мастерство. Поняла теперь, почему я тебя пригласила?

– А что у меня с глазами? – спросила Катя. – Почему они как искусственные? И зачем так ярко?

– Это же сценический макияж. Зрители будут смотреть на тебя с большой дистанции. Учитываем также особое освещение, софиты. Это ведь не просто конкурс – это шоу! Публика – только избранная. Городская элита. А ты, – Карина обняла Катю за плечи и заглянула ей в глаза, – ты – актриса этого шоу, его главное действующее лицо. Хотим мы главный приз?

– Хотим, – эхом отозвалась Катя.

– Хотим – значит, получим!

«Я споткнусь, – снова впадая в истерику, подумала Катя. – Наступлю на подол и упаду прямо на голову жюри!»

В дверь снова ворвалась музыка – и вдруг смолкла. Вместо нее в тишине усиленный динамиками голос ведущего жизнерадостно объявлял публике начало показа.

Карина подтолкнула Катю в спину.

– Вот за этой девушкой… Десять шагов, как я тебя учила, разворот, остановка, улыбка, непременно подхвати шлейф – и назад. Спину прямо, побольше уверенности… Пошла!

Загремела музыка. Катя забыла о том, что только что собиралась падать в обморок на головы жюри, и полетела вперед, как на крыльях, гордо задрав подбородок. В голове не было ни одной мысли, все страхи куда-то подевались. Из динамиков раздавался голос ведущего – Катя не понимала ни слова. Внизу толпилась, задрав головы, «питерская элита» – Катя никого не видела. Она смотрела поверх зала, выступая легким твердым шагом. Ее несла музыка. Десять шагов, остановка. Катя улыбнулась, и ее ослепили вспышки фотоаппаратов. Прошумели аплодисменты.

В этот миг Кате показалось, что ее прежняя жизнь кончается и наступает новая, неизвестная, но потрясающая. «Теперь так будет всегда!» – подумала она, развернулась (не так изящно, как хотелось бы) и, шурша шлейфом, поплыла обратно.

Едва зайдя за кулисы, она попала в объятия Карины.

– Умница! Отлично! Замечательно!

– Но я такая неловкая…

– Верно! И твоя неловкость замечательно вписывается в образ!

Теперь, когда все осталось позади, подиум больше не внушал Кате никакого ужаса.

«Я выгляжу ничуть не хуже их, – думала она, рассматривая наряды дефилирующих конкуренток. – Карина – такая талантливая! Мы обязательно получим приз!»

Первого приза они не получили. И вообще никакой награды им не досталось. Когда объявили результаты, оказалось что творение Карины заняло только пятое место.

– Да не переживай! – бодро говорила Карина, пока они тусовались за кулисами, дожидаясь окончания официальной части. Но Катя видела, что она расстроена. – Все призовые места, естественно, куплены. Ты посмотри, какая потасканная баба получила первый приз! Это что, наряд невесты – садо-мазо с вуалькой на морде? Так что пятое место из тридцати – это просто великолепно. К тому же это не последний наш конкурс. Видела, сколько у меня в салоне висит дипломов? Еще успеешь прославиться, какие твои годы! Супермодель из тебя сделаем!

После окончания показа в главном зале клуба началась обычная ночная программа, а участники показа отправились праздновать в банкетный зал.

Карина предупреждала, что, как только Катя покинет подиум, на нее налетят восхищенные юноши с букетами и работодатели с заказами.

Вместо юношей с букетами рядом с ней возникли несколько не слишком свежих мужиков, причем один с ходу поинтересовался, сколько она стоит. Он, дескать, настоящий и щедрый ценитель красоты…

Катя растерялась, но на помощь пришла Карина:

– Иди, иди, ценитель! Там в холле портье сидит, он тебе все цены скажет!

Затем она решительно сказала:

– Нет! Тебя, Катенок, в этом гадючнике одну оставлять нельзя. Петя! Петя, иди сюда, дорогой!

Петя, мужчина неплохого роста, хоть и не вполне атлетической комплекции, тем не менее элегантно склонился к Карининой ручке и словесно выразил свою радость по поводу ее нынешнего успеха.

– Какой там успех! – махнула рукой Карина. – Пятое место!

– Грандиозный успех! – возразил Петя. – Твоя девочка – супер! – Он благосклонно улыбнулся Кате. – Ты же не заплатила ни цента, а первые десять мест конкретно проплачены. Если ты на пятом, значит, эта сволочь просто не рискнула задвинуть тебя на одиннадцатое – и кому-то придется возвращать денежки! – Петя довольно хохотнул.

– Десять? Почему десять? – спросила Карина. – Призовые же только три!

– А рейтинг? О рейтинге ты забыла…

– Да, верно… – Карина заметно повеселела. – Ладно, дорогой, мне надо сбегать кое с кем пошептаться, а ты присмотри, пожалуйста, за девочкой. Только присмотри, а не приударь, ясно?

– Кариночка, ты одна моя любовь до гробовой доски! – драматическим голосом воскликнул Петя. И добавил обычным: – Иди-иди, пригляжу за твоей маленькой феей.

В присутствии Пети Катю уже никто не атаковал и цветов тоже не дарил. Работодатели тоже не спешили. Нет, внимание публики Катя чувствовала: изучающие взгляды девушек, липкие взгляды мужчин. Кое-кто из них был явно не прочь познакомиться, но суровое лицо Пети к этому не располагало. Катя подумала, что если бы она выглядела как всегда, то большинство тех, кто ныне ощупывал ее взглядами, прошли мимо нее, как мимо пустого места.

Катя пошла к фуршетному столу, но туда было вообще не пробиться – стол, как мухи, обсели журналисты. С деловым видом, как бы невзначай загородив растопыренными локтями все подходы, они нагребали на бумажные тарелочки невероятные порции наиболее привлекательных закусок и стремительно пожирали их. Стол пустел на глазах; было совершенно очевидно, что через несколько минут на тарелках останется только петрушка.

– Дома их не кормят, что ли? – проворчала Катя.

– Кушать хочешь, девонька? – спросил Петя, отвлекшись от беседы с каким-то знакомым, таким же крупным и упитанным мужчиной в дорогом костюме.

– Покормить девочку? – предложил мужчина, окинув Катю оценивающим взглядом.

– Свернись, – сказал Петя собеседнику. – Это Каринкино. – И уже Кате: – Постой минутку, никуда не уходи! – Неделикатно распихав журналистов, он завладел большущей тарелкой из-под бутербродов, насобирал в нее всякой всячины, дополнил фужером шампанского и вручил добычу Кате.

Пока Катя насыщалась, Петя возвышался рядом наподобие часового, следя, чтобы маленькую Катю не толкали.

Вернулась Карина. Не одна, а в сопровождении того свирепого мужика, которого Катя видела в суши-баре. С «драконом» на загривке.

«Якудза», – вспомнила Катя слова Стасика.

– Познакомься, это Гоша, – представила она своего спутника. – Мой, как нынче выражаются, бойфренд.

– Здравствуйте, Гоша, – вежливо сказала Катя.

Татуированный Гоша что-то буркнул, окинув Катю рекордно липким взглядом.

– Вы стилист? – попыталась завести светский разговор Катя. – Или парикмахер?

– Гоша пока не определился. Он только что вышел из тюрьмы, – пояснила Карина. – Ищет себя в искусстве.

Пока Катя думала, что бы на это ответить, Гоша их покинул: ввинтился в толпу журналистов и двинулся вдоль стола, выхватывая приглянувшиеся продукты питания и внося хаос и смятение в ряды профессиональных уминателей фуршета.

– Ты что, испугалась его? – со смехом спросила Карина. – Красавец, да? Как нынче говорят – брутальный. Вот так и разрушаются идеалы юности.

– В смысле?

– У меня по молодости от таких мужиков коленки сами подгибались… – Карина задумчиво посмотрела на Гошу, который овладел бутылкой коньяка и теперь дегустировал его единолично. – Просто первобытный человек. Я и не знала, что такие еще сохранились. Гоше наплевать на бизнес, карьеру… он руководствуется только своими желаниями, надо признать, довольно примитивными, и считает, что все, на что упал глаз, должно ему принадлежать. В сочетании с полным отсутствием инстинкта самосохранения из этого получается очень даже возбуждающий коктейль.

– А тебе с ним не страшно? – осторожно спросила Катя.

– Мне? – Карина засмеялась. – Мне он ничего не посмеет сделать. Максимум, что я ему позволяю, – грозно рычать. Он со мной, пока мне это нравится. А мне – нравится! Ты только посмотри, какая животная чувственность! Какая дикарская жизненная энергия!

Катя посмотрела на припавшего к бутылке брутального Гошу и почему-то почувствовала к нему жалость.

– Звериная сущность, – между тем продолжала Карина. – Грубость и цинизм на грани жестокости. Но это только одна сторона жизни.

– А другая? – спросила Катя.

– А другая – это ты! – Карина засмеялась и поцеловала Катю в губы. Даже не поцеловала, а только тронула – чуть-чуть. – Чистая, романтичная, наивная свежесть!

– Карина, а можно узнать, сколько тебе лет? – неожиданно спросила Катя.

Карина вздрогнула.

– Женщинам такие вопросы не задают, – холодно заметила она.

– Пойми меня правильно, – поспешно сказала Катя. – Просто ты иногда кажешься мне… старше, чем выглядишь.

– А на сколько я выгляжу? – осведомилась Карина.

– Ну-у… Года на двадцать два – двадцать три, не больше. А ведешь себя так, как будто тебе за тридцать.

– Да ну? – Холодок в голосе Карины исчез. – Это, девочка, сказывается мой богатый жизненный опыт. Но вообще-то мне немного больше, чем двадцать два. Просто я за собой слежу.

С другого конца стола донесся шум: брутальный Гоша кого-то посылал по кочкам, а этот «кто-то» против такого путешествия возражал.

– Ну как ребенок, право! – озабоченно проговорила Карина. – Извини, Катенок, – пойду сглажу напряжение, пока зубы не посыпались.

Карина решительным шагом пошла разбираться. Катя решила прогуляться по залу и, сделав лишь несколько шагов, вдруг столкнулась с ошеломляюще красивым длинноволосым блондином в снежно-белом костюме. Перепутать его с кем-то было невозможно: это был ее «настоящий» шеф, Эдуард Селгарин.

– Ой, добрый вечер! – обрадовалась Катя знакомому лицу. Селгарин взглянул на нее надменно: мол, кто это тут… Но тут же узнал и заулыбался:

– Катенька! Вот не ожидал! В таком месте… в таком наряде?

– Меня подруга пригласила поучаствовать… в качестве модели… Она стилист, – объяснила Катя.

– Ну и как?

– Увы – приз нам не достался.

Селгарин окинул Катю оценивающим взглядом. Впрочем, в его синих глазах не было ни следа похоти.

– Сильно! – одобрил он. – У вашей подруги действительно есть стиль. Не уверен, что это именно ваш стиль – болезненный и провоцирующий образ невесты-жертвы… Хотя, признаю, он очень-очень привлекателен.

– Почему – болезненный? – удивилась Катя.

– Разве вы не видели себя в зеркале? Нет, ваша подруга – настоящий мастер. Будь мы на балу вампиров, вы непременно получили бы место юной королевы.

– Вы шутите?

– Ничуть, – тем не менее Селгарин улыбнулся. У него были ровные белые, но, пожалуй, слишком мелкие зубы – и это ему неожиданно шло. Когда он был серьезен, то лицо его было настолько безупречно красиво, что казалось лицом мертвой скульптуры, а не живого мужчины.

Катя подумала, что он вообще слишком красив. Мужчина не должен быть таким красивым… Если честно, это не Кате, а ему следовало стать фотомоделью. И харизма у Селгарина определенно была. Катя поймала себя на том, что чувствует к нему именно то «безотчетное доверие», о котором говорила Карина. И ей было очень приятно просто стоять рядом с ним. Приятно и интересно. И ей нравилось с ним разговаривать.

– На этом балу мы получили только пятое место, – сказала Катя.

– Не расстраивайтесь, – утешил ее Селгарин. – Это шоу-бизнес. Всё продается и покупается. Талант, искусство – это здесь не котируется. Здешняя публика ценит только денежную массу, которая лежит под пьедесталом того или иного кумира. Пресыщенность, извращения, ядовитая зависть… И везде – деньги. Если вы и дальше собираетесь двигаться по стезе фотомодели, вам предстоит сталкиваться со всем этим постоянно… – Тут он взглянул на часы и слегка нахмурился. – Простите, Катенька, но мне через пятнадцать минут надо уезжать, а до этого времени решить кое-какие вопросы. Кстати, если хотите, могу подбросить вас домой. Вы ведь у нас числитесь офис-менеджером по невской мансарде? Вам, кстати, нравится эта работа?

– Да это не работа, если честно, – брякнула Катя. Врать Селгарину было совершенно невозможно. – Помесь сторожа с уборщицей.

– Скучаете, да?

– Нет, если честно. Я нашла себе еще одну работу. Переводы с английского. Вы не против? А то я Илье Всеволодовичу ничего не сказала…

– Я ему тоже ничего не скажу! – Селгарин заговорщицки улыбнулся. – Ну так что, подвезти вас?

– Ага! Спасибо большое! Только… – Катя поскучнела. – Мне еще переодеться и грим смыть.

– Десять минут, – сказал Селгарин. – Управитесь?

– Конечно! Я быстро!

Катя, воспрянув духом, побежала в гримерку, откопала свою одежду из-под вороха чужого тряпья, включила горячую воду и решительно намылила лицо. Жирный грим отмывался с огромным трудом. Катя с испугом представила, что завтра будет с ее кожей. А, промыв глаза, увидела Карину.

Глаза Карины горели зловещим огнем.

– Куда ты собралась? – негромко спросила Карина. На то, что Катя опять смывает грим водопроводной водой, она не обратила ни малейшего внимания.

– Домой, куда же еще, – ответила Катя, вытирая лицо. – Я устала.

– Домой? – иронически переспросила Карина. – Ты уверена, что попадешь именно домой?

– А почему я не попаду домой? – удивилась Катя. – Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду того длинноволосого хлыща, с которым ты так мило ворковала. Предложил тебя подвезти домой? Или сразу в ночной клуб?

– Нет, только домой! – Катя рассмеялась. – Да не беспокойся ты – это мой босс! Представляешь, какая неожиданная встреча?

– Какой еще босс? – нахмурилась Карина. – Здесь у тебя только один босс – это я!

– Не здесь, на работе! – пояснила Катя. – Я работаю офис-менеджером у него в фирме. Вернее, не у него. Но он – ее хозяин. И он предложил меня подвезти. Но попросил побыстрее, потому что у него мало времени.

– Ты рехнулась! – воскликнула Карина, схватив Катю за руку. – Босс! Хозяин! Ты даже не представляешь, на что он способен!

– Разве ты с ним знакома? – удивленно спросила Катя.

– Это не важно. Главное, я очень хорошо знаю таких, как он, – мрачно сказала Карина. – Тупые животные, которые считают, что они боги, хозяева жизни, что им все позволено. Вот он предлагает тебя подвезти – и ты думаешь, что это любезность. А ему просто приглянулась юная невинная девочка. Если ты сядешь к нему в машину, он станет хозяином и твоей жизни.

– Ну от меня тоже кое-что зависит…

– Ничего от тебя не зависит! – перебила Карина. – Ты – жертва. Не согласишься – возьмут силой!

– Ага! – Катя лукаво улыбнулась. – Но разве не ты изобразила меня жертвой?

Карина пристально посмотрела на нее:

– Сама догадалась?

– Не-а! Это он сказал, мой босс! – с удовольствием сообщила Катя. – Как видишь, он не такое тупое животное, как ты думаешь. И вообще, зачем богатому, умному, привлекательному мужчине кого-то умыкать силой?

– Чтобы времени попусту не тратить, – сказала Карина. – Ты же слышала: времени у него мало.

– Ой! – обеспокоилась Катя. – Я же сказала: десять минут. Он же ждет!

– Подождет! – отрезала Карина. – Ты с ним не поедешь! Переночуешь у меня! А завтра поедешь от меня прямо на работу. Хотя я бы тебе посоветовала оттуда уволиться. Этот красавец тебе теперь жизни не даст!

Катя видела, что Карина волнуется и, кажется, по-настоящему за нее боится.

Было бы свинством, когда Карина так нервничает, бросить ее и уехать с Селгариным. Тем более это Карина ее сюда привела, заботится о ней, учит…

– Ладно, – согласилась она. – Я ночую у тебя. Но только я должна пойти и сказать ему, что не поеду.

– Вместе пойдем, – хмуро заявила Карина.

Селгарин ждал Катю неподалеку от дверей. Не заметить его было невозможно. Выглядел он божественно.

– Эдуард Георгиевич, – начала Катя, – спасибо за ваше предложение, но я…

– Она останется ночевать у меня, – перебила ее Карина, с вызовом глянув на шефа. Селгарин помрачнел. Его синие глаза были очень похожи на глаза Карины. Правда, у Карины они были больше (или это – грим?) и темнее. Внезапно Катя поняла, что этот цвет – не эффект тонирующих контактных линз, а естественный оттенок. Еще Катя заметила, что Селгарин, казавшийся ей высоким, на самом деле ростом не выше Карины.

– Это и есть твой стилист? – спросил он у Кати.

– Да.

– Поздравляю, – довольно холодно произнес он. – Ваш наряд производит впечатление.

– Мой наряд – или мое творчество? – процедила Карина.

– И то и другое, – Селгарин смотрел на Карину так пристально и так долго, что Кате это показалось неприличным.

– Мы случайно не были знакомы раньше? – спросил он через полминуты.

– Были! Но не будем! – отрезала Карина. – Пошли, Катерина!

– Спасибо вам за предложение… – Катя испугалась, что Селгарин обиделся. Но он на нее даже не посмотрел: не сводил глаз с Карины.

Катя почувствовала легкий укол зависти. Она подумала, что в своем скромном костюме Карина выглядит намного роскошнее, чем Катя – без грима и в обыденной одежде.

– Минуту! – Селгарин протянул руку к Карине, как будто намереваясь задержать ее. – Есть кое-что, что я хотел бы уточнить! Кое-что о… приоритетах! – Он очень холодно и очень пристально смотрел на Карину. – Мы ведь понимаем друг друга, да?

– А я чё-то не понял, чё ты хочешь от моей подруги, гей ботвастый? – раздался у Кати за спиной угрожающий голос.

Катя обернулась и увидела «якудзу» Гошу. В глазах Гоши читалось намерение ломать и сокрушать.

Селгарин, однако, ничуть не испугался: посмотрел на Гошу, как на таракана. Хотя «таракан» был намного крупнее Селгарина.

«Сейчас начнется драка», – подумала Катя. Ну уж нет! Ей это совсем ни к чему!

Она пискнула «Извините!», бросилась к выходу, сбежала по лестнице, мимо чопорных швейцаров, мимо охранника, сделавшего непроизвольное движение – поймать! – но вовремя остановившегося, – и оказалась на пустынной ночной улице. Незнакомой. Где метро, она понятия не имела. Но решительно двинулась вперед: куда-нибудь да выйдет.

Через пять минут ее догнал Гоша.

«Сейчас он мне что-нибудь сделает…» – ёкнуло сердце.

Но Гоша обижать ее не стал.

– Ты куда сбежала, дурочка? – пробасил он довольно добродушно. – Каринка вся извелась. Пошли!

– Куда? – спросила Катя. – К Карине?

– Нет, к гостинице. Такси тебе возьму.

– А Карина не обиделась? – робко спросила Катя. – Она хотела, чтобы я у нее заночевала…

– Ночевать у Карины буду я! – отрезал Гоша. – Тебе там делать нечего. И вообще, – сказал он уже мягче, – держалась бы ты от всего этого подальше. От Каринки, от всего…

– Почему?

– Сдохнуть раньше времени можно, вот почему!

Оставшийся до гостиницы путь они проделали молча. У входа Гоша выбрал из ожидавших их машин ту, что поскромнее, усадил Катю внутрь, назвал адрес, сунул водителю деньги и предупредил:

– Если что с ребенком будет не так, ну, типа, ты, мужик, меня понял!

– Понял, понял! – быстро согласился водитель.

– Крутой у тебя… дружок, – сказал он Кате, когда они отъехали. – Он кто?

– Пока не определился, – ответила Катя. – Не успел еще. Недавно из тюрьмы вышел.

Больше вопросов не последовало. А у дома водитель не просто высадил Катю из машины, а проводил до дверей.

– Так мне спокойней будет, – пояснил он. – А то как бы твой друг меня не определил… Если что.

Глава двадцать вторая

Карлссон и Катя отправляются в загул

Однажды король шотландских эльфов решил устроить турнир.

Первое состязание: кто выпьет больше эля.

Второе состязание: кто издаст самый страшный вопль.

В первом состязании победил проживавший по соседству тролль, из-за оплошности организаторов проникший на турнирное поле и признанный победителем, поскольку эля больше не осталось…

Во втором состязании победил братец победителя, узнавший, что опоздал на первое состязание.

– Карлссон! Как ты вовремя! А я как раз думала: куда ты пропал?

Этим радостным возгласом Катя встретила Карлссона. Когда он возник в окне, она как раз пила чай на кухне. Перед ней на столе лежал конверт с небрежной надписью «гонорар Малышевой». Катя на него с удовольствием посматривала.

– Дела всякие… – неопределенно ответил Карлссон.

– А у меня тут столько всего произошло!

– Угу… – Карлссон шарил в кухонном шкафу. Нашел пачку соленых сухариков «со вкусом ветчины», слопал.

– Я только что из издательства. Вот, деньги за баллады получила, – похвасталась Катя. – Две с половиной тысячи! Первый самостоятельный заработок. Аванс за офис-менеджера не в счет – я же тут фактически ничего не делаю…

– Угу, – Карлссон явно не разделял ее радость. Зато он нашел кусок вареной колбасы недельной давности…

– Карлссон, не ешь, отравишься! – закричала Катя.