Граничные хроники. В преддверии бури

– Не знаю, Ной, – после долгого раздумья ответил Большой Том. – Действительно просто не представляю, но сдается мне, что все это заварилось из-за того спора.

– Спора? – удивленно переспросил юный эмпат.

– Ага, спора в летном крыле. Ты же знаешь их, там ребята хоть и не промах, но иногда такие кренделя выделывают, что хоть стой, хоть падай. А ведь по сути своей они очень даже порядочные люди, – вовремя спохватился Большой Том.

– Честно говоря, ничего не слышал о нем, – признался паренек, но, видя, что Большой Том уже не рад, что упомянул о споре, все же решился добавить: – А в чем он заключался, вы случайно не знаете?

– Не-а… Нет. Точно не знаю, – моментально произнес Большой Том.

Видимо, он растерялся оттого, что умудрился выдать Нианону гораздо больше информации, чем тому было нужно знать.

– Ладно, пойду я, – серьезным тоном начал Большой Том. – Пациенты, ждут, – он сконфуженно улыбнулся и на прощание, словно в утешенье опять потрепал Ноя по светловолосой макушке.

Нианона слова Большого Тома насторожили. Ведь он знал о споре. И то, что он знал, ему совершенно не нравилось. К тому же лекарь заведовал ночной сменой и никак не мог сейчас работать со своими пациентами.

8:15

Промозглая свежесть неприятно холодила. Она пронизывала до самых костей, вгрызалась в теплящуюся внутри него душу.

Арвэй Бакши инстинктивно поежился.

Все-таки для него подобное путешествие по Изнанке не было таким уж приятным времяпровождением. Скорее даже наоборот. Он бы сейчас все на свете отдал за чашечку листового черного чая с ломтиком лимона. Но куда там. Ни чая, ни лимона ему здесь точно не предложат. К тому же, ему жгло душу то, что он пропустил сегодня свою исконную традицию – завтрак. Но поручение, отданное госпожой Катариной, гораздо важнее чего бы то ни было. И он прекрасно понимал всю его значимость, а также ответственность, которая легла на его плечи.

Единственное, чего он никак не мог понять, почему вместе с ним на задание отправили именно Лису и Крысу. Эти двое олухов из исследовательского крыла вечно всячески досаждали ему. Арвэй пытался хоть как-то нормализовать затраты на их экспедиции, но вместо этого порой получал такие статьи расходов, что просто приходил в ужас. Их постоянное противостояние было чем-то сродни конторской партизанской войне. И если Крыса был более лояльным и еще хоть как-то поддавался внушению, то с Лисой все было гораздо сложнее. Тот мог втирать Арвэю о его же работе и его же просчетах часами. Да так уверенно, что зубы личного советника Катарины, а по совместительству и казначея, сводило судорогой. Ох уж эти истинные путники – проку от них никакого, одни статьи расходов да извечный дефицит в ежемесячном бюджете, который Арвэю Бакши постоянно нужно было закрывать. Раздолбаи несусветные – вот кто они. То ли дело истинные путники из его крыла. Вроде те же исследователи, но на них-то хоть положиться можно, а эти…

Из-за подобных внутренних неурядиц частенько у Арвэя возникало непреодолимое желание перебрать всю картотеку, находящуюся под надзором их архивариуса джолу, и выяснить, каким образом эти двое извергов проникли в Гильдию Ветра. Однажды он даже пытался предпринять личное расследование, но оно так ни к чему не привело. Все оказалось бесполезным. Вот только в глубине души Бакши так и не отказался от своего предприятия и продолжал цепляться за надежду, думая, что рано или поздно добьется своего. Докажет невозможность нахождения этих двоих на территории не только Пути, но и всего Лабиринта. Арвэй заранее предвкушал, как после разразившегося громкого дела поднимутся на поверхность еще более серьезные преступления, а вместе с ними полетят головы и других псевдопутников. Хорошая чистка кадров в его родной Гильдии уже давно была крайне необходима, и Бакши бы первым проголосовал за нее, если бы от его голоса что-то действительно зависело. Однако он не отрицал, что одна половина истинных – вполне приличные и хорошие сослуживцы, но другая… Если же перейти на личности, то казначей прекрасно знал, что Крыса – сын правителя Гильдии Водяной Башни. Видимо, парень был вообще бесталанным, раз пошел в Гильдию Ветра, а не к своему родному папаше. Этим немногим Арвэй пытался успокоить себя. Только как-то сумбурно у него все получалось.

Бакши еще раз вздрогнул на пронизывающем изнаночном холоде, мысленно предвкушая, что сделает с этими двумя обалдуями, стоит только им вернуться обратно в Лабиринт. Он тогда припомнит Лисе с Крысой все недостачи, а заодно поломку реквизита припишет, еще припомнит нарушение техники безопасности и обязательно пересмотрит все их расходы абсолютно по всем статьям. Но это будет чуть позже, а сейчас…

Они едва успевали по времени вернуться обратно.

Из-за чрезмерной бравады Лисы они с трудом ноги унесли из того треклятого болота. Арвэй хорошо помнил всяких умертвий, а тем более того здоровенного змееподобного чудища, чьи зубы сейчас нашли упокоение в заплечной сумке Крысы, тот темный, похожий на катакомбы, проход, через который они куда-то пробирались. И объяснил бы кто ему, зачем Лисе понадобилось ворошить те останки? Нет, они конечно же встретились с Синицей, и он смог по нормальному договориться с ней о дальнейшей судьбе слепка частицы ключа от гробницы Похороненного, но это стоило ему гораздо большей крови, чем рассчитывал казначей.

Арвэй Бакши от души недолюбливал Крысу, но его чувства показались бы симпатией, если бы их сравнили с его отношением к Лисе. Тот по-настоящему бесил казначея. Да, у него были прекрасные способности, но он все равно казался Арвэю ужасно безответственным человеком и непомерным наглецом. И только госпожа Катарина отчего-то весьма жаловала его, что было, мягко говоря, неразумно с ее стороны.

– Пошевеливайся, Бакши, – грубо прикрикнул на него Лиса, видя, как казначей безнадежно отстает, продрогший и замерзший, до предела уставший. – Я тебя на своей спине не понесу, а Катарина меня убьет, если я тебя не доставлю в целости и сохранности, ну, или хотя бы в виде супового набора. Тут только тебе решать, в каком виде ты хочешь предстать пред очами нашей славной правительницы.

Арвэй Бакши был слишком хорошо воспитан, чтобы отвечать на подобную грубость. Он промолчал, взяв волю в кулак и внутренне сделав еще одну пометку о том, как этот мерзкий маг выразился о госпоже правительнице. Все-таки, рано или поздно, Арвэй добьется справедливости. Он знал это. Наверняка тогда они расплатятся с ним сполна за все обиды.

– Ты что там застрял, Бакши? – нарочито громко спросил его Лиса.

Среди изнаночного пепла его фигура была каким-то невероятным ирреальным пятном.

– Смотри-ка, Крыса, – обратился он к стоящему недалеко от него силуэту. – Похоже, там впереди небольшая пыльная буря. Думаю, если мы задержимся ненадолго, никто в обиде не будет.

– Твоя правда, – ответил на слова ненавистного мага тот.

– Тогда я забью поле, а ты разберись с Бакши, – кивком указал Лиса на присевшего на сизую землю Арвэя. – А то, видимо, наш казначей совсем размяк от долгого пребывания среди харчей.

Крыса негромко хохотнул, кивнул своему товарищу, точно болванчик, и, приблизившись на достаточно близкое расстояние к Арвэю, что-то ему зашептал.

Лиса не слушал их разговор. Он был не из тех людей, что любят подслушивать чужие речи. Позлить Бакши – это одно дело, а копаться в его нижнем белье – совсем другое. Хотя дома такое вполне допустимое дурачество всегда сходило путнику с рук. В таком деле главное не переиграть с планкой, иначе на горизонте замаячит тощая фигура Катарины. Кто-кто, а она не любит, когда обижают ее лучезарного советника. Где же она потом найдет такого другого стукача и скупердяя. Нынче такую редкую птицу, как Арвэй Бакши, еще поискать надо. Жаль, конечно, что ему пока не удалось развить свою мысль, но ведь и время выдалось явно не подходящее.

Маг быстро собрался с силами, тем самым сосредоточенно подготовившись к давно вошедшим в привычку действиям. Не торопясь, мысленно прочертил узор, направил в него магический поток, аккуратно поддел нити, затянул и затем полюбовался своей, чуть ли не ювелирной работой.

Лиса любил магию, даже не ее саму, а то плетение, которое бывает у заклинаний между их созданием и конечным результатом. В этом деле нужно отточенное мастерство да четкий просчет, иначе быть беде. Хотя без импровизации даже самый интересный узор станет серой посредственностью.

Истинный путник еще раз полюбовался своей работой, при этом слегка прищуривая глаза.

Дорога обратно давалась сложно. Раньше об их продвижении по дорогам Изнанки и буферных миров нечего было беспокоиться, так как большую часть «неприятностей» они с Крысой выжимали из до боли знакомых территорий. Для таких завсегдатаев сумеречного мира это было не сложно. К тому же Катарина не обмолвилась ни словом об их маршруте. Исходя из логики Лисы, это было все равно, что дать добро на то, чтобы он и Крыса смогли немного задержаться и посвоевольничать от души. Отличный посыл с ее стороны.

Теперь и маг, и его боевой товарищ в полном объеме воспользовались бессловесным предложением правительницы. Только бедняга Бакши был, видимо, не в курсе происходящего. Потому Лиса и умудрился хорошенько поддеть заскорузлого Арвэя, а Крыса вволю похохотать в рукав, дабы не привлекать лишнего внимания со стороны подхалима. Им нужно было проучить этого злобного выскочку, который вечно портил ребятам отпуск и выдумывал невероятные числа в статьях расхода по своим ведомостям, при взгляде на которые маг приходил в полный ужас. Он просто не понимал, откуда хитромудрый казначей находил столько лишних цифр. Ладно, Крыса ничего не мыслил в работе Бакши, но Лиса… Да, одними угрозами и полемическими баталиями их с Арвэем встречи на тему выдачи денег заканчивались не часто. Ведь они оба понимали, о чем говорят, потому обычно все выходило гораздо сложнее и запущеннее и нередко заканчивалось даже рукоприкладством.

Маг прикрыл глаза рукавом. Порыв ветра поднял с земли горсти пепла и устремил их ему навстречу. На долю секунды закрыв веки, он все же украдкой продолжал смотреть вперед своим внутренним зрением сквозь внешнюю реальность. На Изнанке опасно терять из виду горизонт, даже на такой небольшой промежуток времени. К тому же, Лиса все-таки был магом и мог видеть то, что сокрыто от взглядов других. Главное не путать зрение. Ведь у него, как и у многих других путников, были свои секреты, которые он предпочитал оставлять при себе. Но в такие минуты маг действительно был благодарен своей судьбе за то, что она одарила его темными глазами. В извечных сумерках Изнанки они казались пронзительно черными. Потому никто и не мог увидеть, что за искусство применяет Лиса в своих опытах.

Мгновение точно удар сердца. Легкое головокружение, и внезапно мир Изнанки стал другим. Совершенно иным.

Неожиданно исчезло тяжелое кроваво-красное небо, испещренное седыми сизо-серыми с синеватыми подпалинами облаками. Внезапно оно стало бесцветным, блеклым и вызывающе монохромным. Словно все багряные краски, которыми так славилась Изнанка, растворились в палитре, оставив после себя только тусклые серые тона. Даже иссиня-черный горизонт приобрел иное обличье. Помутнел. Потерял яркость и насыщенность. Выцвел.

Только пепел под ногами остался пеплом. Его не коснулись изменения. Он по-прежнему бледным пологом стелился по земле и тянулся за горизонт, на сколько можно было охватить взглядом. Абсолютно плоское плато, сплошь покрытое седым ворохом. Но оно было словно живым. Подвластный невидимому ветру пепел тек, перетекал, постоянно менялся, точно вода. Не останавливаясь ни на мгновение. Пронзительный ветер Изнанки и струящаяся под ногами серебристая земля редко двигались в одном направлении. Лишь только им удавалось совпасть – все вокруг по-настоящему оживало. Пепел вплетался в сети ветра, и тем, кто шел по нему, становилось невероятно туго. Ведь бури на Изнанке – страшная напасть. Хорошо хоть из-за вечной смены направлений оба течения если и совпадали, то лишь на сотые доли мгновений.

Лисе жутко захотелось пить. Вот только ни самой воды, ни хоть чего-то похожего на влагу в мире Изнанки не было. Маг когда-то слышал, что раньше белесый, похожий на пыль, пепел был дном океана. Великого Океана, из которого родилась реальность. Но возникших из нее миров было так много, что вода понемногу стала исчезать. Прошло какое-то время, и она ушла глубоко в недра пепельной земли. Лишь кое-где разбросанные по Изнанке колодцы еще держали в себе остатки животворящей влаги. Но он никогда своими глазами не видел таких колодцев. Да и те, кто говорил о них, считали сказанное всего лишь еще одной местной байкой, коих немало на их земле. Одна из немногих истин гласила, что с уходом Великого Океана понемногу начала исчезать магия. В некоторых мирах и реальностях она еще по-настоящему была жива, а в других, с ее уходом, умерла часть извечной жизненной цепи. Время проходит, и все меняется. Точно вода. Струящийся извечный поток. Он все переворачивает с ног на голову. Все теряет свои очертания в его великом русле. Даже по дну Великого Океана теперь можно было ходить. Да и он сам поменял название. Жители Лабиринта нарекли дно всех реальностей Изнанкой. Только вот эхо древней воды никуда не делось. Пепел все колыхался на невидимом ветру, заставляя следы, сделанные путниками только недавно, безвозвратно исчезнуть. Кануть в зыбкое небытие.

Вот так, неожиданно, все вокруг стало совершенно серым. Только где-то глубоко, в затянутых облаками небесах, по-прежнему не утихали раскаты грома. Где-нигде проглядывались яркие всполохи не прекратившейся с уходом океана грозы. Уже какое тысячелетие грозные разряды так жестко и глубоко прорезали сизые облака. С появлением иного видения Лиса очередной раз поразился тому, что молнии в небе так и остались бледно-зелеными линиями, нисколечко не утратив свой цвет и блеск.

Внезапно где-то в глубине облаков, высоко над ним, в верхних слоях Изнанки, маг увидел быстро движущиеся черные полосы, то исчезающие, то вновь появляющиеся.

Маг инстинктивно заморгал, стараясь вернуть цвета на прежнее место. Он прекрасно понимал, что излишне подвергать себя опасности – недопустимая крайность. Зрение понемногу нормализовалось. Доли секунд – но каких важных. То скупое многоцветие, что неожиданно ворвалось в его видимый мир, иглой кольнуло в затылок. Только Изнанка могла вызвать у Лисы подобную реакцию.

Обернувшись к двум стоявшим неподалеку от него фигурам, путник что есть мочи крикнул:

– У нас гости, господа. Прошу любить и жаловать.

Краем глаза Лиса увидел, как Крыса встрепенулся. В тусклом изнаночном свете неярко сверкнули два клинка. Маг же покрепче перехватил свой видавший виды посох и попятился назад. Хоть он создал хороший защитный круг, но то, что сюда вот-вот должно было явиться, в состоянии разнести его в клочья. Главное во всем – только время.

Изнанка – одно из самых опасных мест. Из тех, что, на первый взгляд, точно пронизаны покоем и жутковатым извечным призраком мира, похожим больше на забытье. На деле же, здесь страшно. До жути страшно. Так страшно, что порой хочется заплакать. Не останавливаясь и сжимаясь в комок. Только тех, кто идет под знаком Пути, Изнанка не может испугать по-настоящему. Наоборот – их тянет туда. Затягивает в ее пучину. Ведь в них самих живет ее ветер, ее дух и ее безумие. Они сами – ее часть. Неотъемлемая и неделимая. Посему каждый из путников знает свой конец. Придет день, никто из них не в силах будет покинуть холодный пепельный мир.

Оттого лишь истинные путники могут провести тебя через тьму Изнанки, и лишь они могут уберечь тебя от неминуемой смерти. Здесь и сейчас.

Вот только порой случались и непредвиденные ситуации. Такие, как сейчас.

Твари, обитающие на Изнанке, были настолько различны и в то же время похожи, точно их делал под копирку слепой верстальщик. Да, пепельное дно Великого Океана так и брызжет мириадами скрытых опасностей. Этот абсолютно одинаковый пейзаж кого угодно доведет до сумасшествия. К тому же, извечный пронизывающий холод, способный пробраться сквозь любую одежду.

Раньше, когда в Гильдии Каменного Дола полным ходом шли их треклятые испытания, камнедержцы пачками уходили на погибель в эти мрачные земли. Бесконечный поток чванливых живых мертвецов заполнили Изнанку, но теперь от них не осталось и следа – белая пыль приняла их подношение как должное, а вместе с ней к пиршеству присоединились и падальщики: духи, обманки, тени. Кто его знает, как все было на самом деле… Сизая земля – опасное место, такое же, как и ее обитатели.

Тени-то в большинстве своем безвредны, но Лисе они не нравились больше, чем прочая изнаночная живность. Ведь тени – донники. Они пожирают эмоции и чувства нечаянно попавших сюда живых, только, пожалуй, их одних не трогают. Обманки – каннибалы и весьма хитроумные хищники, могущие принимать форму чего угодно и считывать чужие воспоминания. Отвратительные создания. Что до духов, то их тут было огромное количество. Совершенно разнообразных. Правда, большинство из них обитало в верхних слоях небосвода. Где-то в этом сине-красно-сером небе. Там эти существа жили в раздолье, носились сквозь молнии, обитая в оторванных колтунах реальностей. Большинство духов безвредны, но сюда, на самое дно Изнанки, миролюбивые представители подобной живности никогда не спускались. Скорее наоборот.

Маг знал, кому принадлежали те черные полосы. Он прекрасно понимал, что подобная встреча не самая приятная, но… Существовало одно огромное «но», из-за которого он и Крыса тут круги наматывали, пытаясь хоть кого-то выцепить из поднебесников.

Они приходят с бурей.

Удивительно, что Арвэй не чувствовал, что его водят по кругу. И это настоящий, истинный путник! Видимо, он окончательно оброс мхом у себя в кабинете и не мог теперь сделать ни единого шага по белому пеплу. Ужасная участь. Лиса в действительности никому из своих соратников не желал бы подобного счастья.

Путник вновь прикрыл глаза. Только он это сделал, как внезапно его коснулось ощущение надвигающегося ненастья. Маленький ветерок, до этого ворошивший темные волосы Лисы, превращался в настоящий шквал. Обезумевший порыв стихии, с легкостью поднявший с земли пыль, мгновенно тонким слоем осел на его лице. Пепел горьковатым наростом забился в носоглотку, заставив мага чихнуть. Тот, не мешкая, подобрал, чуть ли не до самых глаз, плотный шарф и надвинул на нос очки. Быстрым движением прикоснулся к линзам, заставив их понадежней прикрепиться своими резиновыми прослойками к его лицу. Изнаночные очки – невозможная древность. Вот только его глаза все равно слезились. Видимо, переход на другое видение отозвался эхом на его нынешнем состоянии. Единственная радость – пыль теперь точно оседать на его глазах не будет.

Лиса вновь увидел те черные линии. Еле заметные на фоне небосвода. Только теперь они достаточно просматривались, ведь то, что неотвратимо приближалось к ним, было совсем рядом.

Истинный путник занес руку, попутно перебирая в голове наиболее действенное заклятие. Недалеко от него ударила молния, после чего последовал оглушающий раскат грома.

Какое-то мгновение… и круг, прочерченный магом, запылал синеватым пламенем, став чем-то похожим на сферу, внутри которой спрятались трое путников.

Шаровые молнии били теперь с изрядным постоянством, искры от тех, что попадали в сферу, рикошетили на их головы.

Ветер так и не унялся, скорее, набрал еще большие обороты. Он хлестал по лицам, пытаясь повалить неугодные препятствия, внезапно возникшие на его тропе.

Крыса поправил передатчик.

– Ты слышишь меня, Бакши? – негромко прошептал он, пытаясь не очень-то открывать рот. Крыса не любил, когда нити шарфа лезут ему же в рот.

– Да, Кэллэх, – послышался голос Арвэя в наушниках.

– Держись центра, Бакши, – прошипело в наушниках казначея. – Что бы ни случилось, держись центра!

Арвэй Бакши сглотнул. Он не любил Изнанку, хотя она, как и многих других путников, звала казначея к себе. И отчасти ее-то ему и не хватало. Тамошнего ветра, багрового неба и зыбкой серебристой земли. Вот только желание выжить было у него побольше и существеннее, чем зов дна Великого Океана. К тому же казначей не любил текучесть и непостоянство пепла, в котором боялся заблудиться и сгинуть навек, а также, чего уж скрывать, того, что обитает в недрах Изнанки, он страшился до дрожи в коленях. Ему и так часто снились кошмары.

Внезапно небо над головой Бакши осветилось каким-то невероятно ярким светом. На мгновение Арвэю показалось, что он ослеп.

Лишь через несколько бесконечно долгих мгновений он смог наконец нормально видеть, да и то ему пришлось еще руками протереть свои линзы, на которых образовались пыльные пятна.

Лучше бы он ослеп.

Вокруг него копошились непроглядные островки первородного мрака. Они то и дело ударялись о прозрачный серебристый свод защитного круга.

Свод прогибался под животным напором, готовый вот-вот рассыпаться прахом на пепельную землю. Повсюду летали искры, точно над головой казначея проходила высоковольтная линия.

Обернувшись, казначей увидел Лису. Над ним стелился сиреневатый туман. Путник быстро водил пальцами одной руки над посохом, его невнятное бормотание эхом проносилось в наушниках казначея. Высокая фигура Крысы была совсем рядом. Два серебристых клинка, опущенная голова. Он чего-то ждал.

Мгновение, и щит, защищающий их от темноты, лопнул. Разлетелся осколками по пепельной пустыне. Сгинул, проглоченный безликой землей.

Темные пятна ринулись вовнутрь, остервенело комкая пучки некогда цельного заклинания.

Бакши покрепче сжал металлический корпус пистолета, который всунул в его руки Крыса, когда только Лиса почувствовал приближение опасности. Теперь благодаря тому, что эта небольшая коробочка со снарядами была в его руках, Арвэй чувствовал хоть какое-то подобие защиты. И плевать, что он ужасный стрелок.

Крыса расправил клинки и, как только первые темные пятна приблизились, начал свой танец. Главное, не дотрагиваться до этих тварей, а там – дело за малым.

С филигранной точностью Крыса пронзает один из призрачных сгустков темноты, который с неприятным шипением исчезает, уступая месту десяткам подобных себе отродий Изнанки.

Удар, разворот, блок, потом вновь легкий, колющий, исполненный мастерства финт, вновь защита, прыжок, опять удар, и все повторяется по новой. Крыса не считает врагов, он лишь пытается выжить, а когда выживают, главное не отвлекаться. Если отвлечься лишь на мгновение, может появиться сомнение и тогда будет беда.

Поднырок, удар, блок.

Ноги пружинят, Крыса проводит контратаку, перерубая надвое сразу двух нападавших. И вновь он окружен, кажется, что поток монстров невозможно уменьшить.

Слышится жужжание и рядом с ним взрывается звездопадом огненный шар. Лиса не зевает, упорно атакуя. Его товарищ вновь пружинит, он отскакивает в сторону, готовясь к новому бою.

Слышится выстрел. Это Арвэй Бакши. Видимо, пытается внести свою лепту в общую драку. Пусть так. Этому заскорузлому типу не помешает хоть как-то проявить себя.

Он чуть не пропустил чистую атаку. Это плохо. Нельзя думать. Укол прямо в призрачное сердце. Отскок, группировка и вновь атака. Отражение, контратака, и все повторяется вновь.

Маг мрачен. Он не думал, что на зов, испущенный одним из темных духов, соберется столько всякой изнаночной жути. Но пока они держатся. Правда, вся защита Арвэя на нем. И они еще говорили, что этот тип когда-то умел стрелять.

Среди миллиардов вспышек, среди постоянного шебуршания и огненных всполохов, среди всего этого разрозненного хаоса, наполненного пеплом, пылью, искрами, и черных пятен, Бакши внезапно стало плохо. Что-то черное скользнуло по его руке, и он почувствовал, как невероятный холод сковывает сначала его запястье, а постепенно и все его тело.

Вот его пальцы разжимаются, и пистолет выскальзывает из них, а казначей, уже теряя сознание, замечает, какое же на Изнанке все-таки невероятно прекрасное небо.

8:30

– Только через мой труп, – безапелляционно и вполне четко выразила свое пожелание Сохиши Шиско.

– Но, госпожа Шиско, это же приказ госпожи Катарины, – пытался объяснить всю загвоздку их спора тролль.

– Ага, ее, точно, – кивнул в такт словам начальника дневной смены Андрейко.

Видимо, Бор зашел к главному механику не в самый удобный момент. Но время поджимало, а еще ничего не удалось предпринять.

– Я не собираюсь отдавать свое творение в лапы этих негодяев, – возопила в порыве гнева эолфка, при этом отчаянно жестикулируя. – Пусть только попробуют его завести, стервецы! Я им покажу, как воровать чужую технику!

Соша негодовала. Причем выражала свое недовольство яростно и громко, не замечая ничего вокруг. Она неутомимым демоном носилась по своему кабинету, выкрикивая проклятия в адрес миротворцев, стражей, камнедержцев, самих путников и подзащитных, а вместе с ними помянула «не злым тихим словом» магов с механиками и даже не забыла о механизмах, хорошенько пройдясь напоследок по всему глубокому Лабиринту. Грозные нарекания цветистыми коврами ложились одно на другое, а сама разъяренная их дарительница, вне себя от обуявшей ее злости, готова была растерзать на клочья тех, кто принес в ее обитель такую гнусную весть.