Человек и история. Книга вторая. «Шахтёрские университеты» и «хрущёвская оттепель» на Северном Урале

Глава 4. Первая попытка

Однажды я поехал в город, чтобы продать собранные грибы, ягоды и для собственного удовольствия исполнить культурную программу, то есть посмотреть все кинофильмы, которые идут во всех кинотеатрах. Шёл только один новый фильм, который я ещё не смотрел, а фильмы, виденные мною ранее, я проигнорировал. Оставалась ещё уйма времени, и я стал бродить по городу, обращая внимание на вывески учебных заведений.

Моё внимание привлекла вывеска с надписью «Библиотечный». Сердце тут же откликнулось: уж не эта ли моя альма-матер! Я оттянул на себя пружину тяжёлой двери и зашёл в вестибюль этого старинного здания. В полумраке, особенно после дневного яркого света, я разглядел группу девушек. Они о чём-то оживлённо разговаривали, перемежая свою беседу смехом, очень похожим на кудахтанье кур. Многие их них поблёскивали стёклами очков. Неуютно мне всё это показалось…

Я услышал за спиной взрыв хохота, когда за мной закрывалась входная дверь.

«Курятник какой-то!» – подумал я.

Через некоторое время я снова набрёл на «Вывеску». Из её анонса я выяснил, что там можно получить специальность «технология силикатов».

Что такое силикаты, я не знал, вот именно это и привлекло моё внимание. Я изучил условия приёма и решил сюда непременно наведаться, с целью получения специальности «технология силикатов». Что-то в этом звуке обдало меня чуть ли не ветром романтики.

Я собирал необходимые справки для поступления, когда мать моего одноклассника Шурика полюбопытствовала: действительно ли я собираюсь ехать поступать учиться. На мой утвердительный ответ она попросила взять с собой Сюрика. Так как она присюсюкивала, то все и звали её Шурика Сюриком. Я, конечно, не мог отказать тёте Моте, как её звали за глаза, и согласился. Сказал, какие необходимые справки нужно собрать.

Я поработал над билетами для поступающих. Сюрика эта сторона дела не интересовала. Зато он показал мне маленький самодельный сундучок, изготовленный из фанеры, вымазанный чёрно-грязной краской. Закрывался он крохотным навесным замочком, таким же крохотным ключиком. Во всяком случае, по мнению Сюрика, сохранность предметов и вещей в этом сундучке надёжно гарантировалась. И он даже предложил часть объёма в нём мне. Приехали мы в город очень ранним пригородным поездом. Пришлось подождать, пока откроется это учебное заведение, чтобы подать свои документы. Нас предупредили, что допущенные к экзаменам будут проинформированы списками на «Доске объявлений».

А пока же нас как иногородних направили в общежитие. В большой комнате, которая скорее могла бы называться небольшим залом, стояли металлические кровати с панцирными сетками. Никаких спальных принадлежностей не было и в помине. Правда, это ничуть не смутило иногородних селян, явно не привыкших к городской роскоши. Панцирные сетки от долгой эксплуатации сильно провисли и были похожи на гамаки.

Абитуриентов это приводило в восторг, и они с металлическим лязгом покачивались, наслаждаясь городским комфортом. После обеда «списки» пригласили на письменный экзамен по литературе. Проштемпелёванные листки с работой принимала женщина.

Она брала листок, отмечала что-то в журнале, даже не взглянув на абитуриента. Пожалуй, она один раз посмотрела на автора работы, которым был я. Поразила её же с первого взгляда на листок необычно чёткая, красивая каллиграфия.

Я переписывался со старшими ребятами, которые уже служили в армии, и те с гордостью показывали мои письма своим сослуживцам. Их товарищи пророчили мне карьеру ротного, а то и полкового писаря. В армии тогда не было не только персональных компьютеров, но и обычных пишущих машинок.

После экзамена мы с Сюриком побродили по городу. В кинотеатрах шли фильмы, которые я уже видел, а Сюрика они нисколько не привлекали. Зато он вольно накурился всласть.

Это же надо, какая огромная привилегия курить открыто, не стесняясь, не боясь никого, сам себе голова. Но так как Сюрик имел очень маловысокий рост, то одна женщина всё-таки сделала замечание, есть же такие дамы, которые любят совать свой нос в чужую жизнь. Причём она адресовала это замечание почему-то мне, хотя я и не курил. Примерно в таких выражениях: почему я как старший товарищ позволяю курить малолетнему ребёнку!

Уже начинало смеркаться, когда мы разместились на заранее выбранных кроватях. Все приехавшие поступать были по двое – по трое из одной деревни или села, поэтому они общались пока друг с другом. Один, из наиболее продвинутых ребят, решил включить свет.

Почти во всех деревнях электричества не было, поэтому никто не знал, как это сделать, то есть включить свет. А этот парень знал. Он подошёл к выключателю и щёлкнул им: света не было, так как лампочка не загорелась. Парень решил идти дальше и показать свою техническую эрудицию. Он забрался на кровать и, опираясь на спинку, дотянулся руками до лампочки, до цоколя, до провода, питающего лампочку. И тут случилось это самое: «вдруг!». Что-то в руках парня сверкнуло, и он, дёргаясь, повис, держась руками за провод, ногами опираясь о кровать, которая другой стороной соприкасалась вплотную с батареей центрального отопления, а это, как известно, является отличным заземлением.

Друг пытался помочь ему. Он обхватил товарища поперёк туловища и пытался оторвать его от провода. Хорошо, что по случайности он сам не дотронулся до кровати. На шум вбежал проходивший мимо студент и, щёлкнув выключателем, отключил напряжение. До глубокой ночи шла суета. Скорая помощь зафиксировала «летальный исход». Оставшимся в живых абитуриентам выдали матрасы.

Товарища погибшего абитуриента уговорили съездить за родителями, а на его всхлипывания ему объявили, что он будет зачислен на учёбу без дальнейших экзаменов.

Пока я утром, плохо выспавшись, шёл к учебному корпусу, под градом вопросов о несчастном случае, Сюрик, уже успевший накуриться, встретил меня очень «свежей новостью»: в списках допущенных на следующий экзамен мы не значимся и он уже взял документы и идёт за своим сундучком, чтобы ехать домой.

После вчерашнего происшествия, как-то нехорошо было на душе, и я с облегчением пошёл за своими документами. В учебном корпусе меня окликнул один из сдававших экзамены в нашей группе.

– Ты чего пришёл? Мы сдаём экзамен после обеда.

– Какого обеда? – возразил я. – Мы же не допущены на второй экзамен, нас же с Сюриком в списке нет.

– Да ты чего, Сюрика твоего нет, а ты в списке на первом месте. Иди, вон, посмотри сам. – И потащил меня к доске объявлений. Да, действительно, моя фамилия возглавляла список лиц, допущенных к следующему экзамену. Правда, список допущенных абитуриентов был раза в два короче списка на первый экзамен.

У нас с Сюриком была договорённость, прямо надо сказать, джентльменская: если один не поступает, то и второй отказывается от поступления.

Когда я затребовал свои бумаги, секретарша только спросила: это у вас вчера произошло?

И на мой кивок сказала сочувственно: понимаю… – И отдала мне мои документы.

Какие чувства обуревали меня, когда мы приехали на вокзал?

Да никакие, примерно такие же, когда приезжаешь на вокзал с базара, после продажи даров леса. Лишь запомнилась мелодия и слова песни, доносившейся из репродуктора: «Ты плыви, наша лодка, плыви…»

Садясь в вагон пригородного поезда, я мысленно пообещал: Я ещё вернусь сюда.

Дома в деревне я ещё некоторое время говорил по-городскому, даже не стесняясь своих недоброжелателей на этот счёт. У меня было предостаточно времени, чтобы переосмыслить эту первую свою попытку, повлиять на свою текущую жизнь.

Стали обозначаться доступные мне планы дальнейшей своей судьбы, а именно: поступить в какое-нибудь училище, какое – не имело абсолютно никакого значения, лишь бы там кормили, одевали и дали специальность, чтобы я, пользуясь ей, смог зарабатывать себе на кусок хлеба, а лучше, чтоб ещё и с маслом. Обеспечив таким способом себе средства к существованию, я смогу в дальнейшем подумать о продолжении образования.

Оставалось только выбрать направление моих поисков того желанного училища, в котором я бы смог сытым и одетым получить специальность.

Глава 5. В дорогу дальнюю

Второй раз пытаться ехать в город мне не хотелось, да и не было там того, что мне нужно было. Я владел информацией от своих старших товарищей, которые уже прошли этот путь. Один из них рассказывал про шахтёрский городок, который располагался на Северном Урале. Он, с каким-то азартом, произносил названия шахт, посёлков, а то и речек, а для меня, проникновенно знакомого с путешествиями Пржевальского и других русских землепроходцев, подобные названия всегда были овеяны романтикой. Я нашёл на карте этот городок, определил, через какие малые и большие города был проложен туда железнодорожный путь, и понял, что это как раз то, что мне подходит.

Шурик, после нашей первой вылазки, далеко от меня не отходил и постоянно интересовался дальнейшей перспективой. Я уже даже привык к нашему тандему. Впрочем, это обычное явление в жизни, когда мелкий фактурой человек старается дружить с более габаритным другом, тем самым усиливая свою независимость и амбиции перед другими ребятами. К тому же Шурик был шустрее меня в ситуациях, где не требовалось необходимой рассудительности. Шурик без рассуждений согласился с моим маршрутом. Пришёл тот час, когда я и Шурик со своим сундучком отправились в дорогу – в дорогу для нас непомерно дальнюю, неизвестную и оттого необычайно привлекательную, особенно что касалось меня.

Какими Шурик располагал денежными средствами для этого путешествия, я не знал. Я никогда не интересовался чужими кошельками, точнее их содержимым. У меня же денег было только в один конец, как у японских камикадзе, которых отправили бомбить Пёрл-Харбор, заправив их самолёты горючим только до цели. Кстати, когда я отправлялся в дорогу, матери дома не было. Как позже выяснилось, она где-то пыталась раздобыть денег мне на дорогу.

В железнодорожной кассе мы проигнорировали мягкие, купейные, плацкартные вагоны, так как нас очаровал общий вагон своей доступной ценой. Так что у меня образовалась свободная от обязательных затрат мелочь. Шурик тоже остался очень доволен такой экономией средств, так как у него были финансовые обязательства перед табачной промышленностью. Да и о чём было беспокоиться: ведь едем на всё готовенькое, там нас накормят, оденут, предоставят удобное тёплое, чистое жильё. От этих благостных мыслей наши организмы источали флюиды восторга. В нашем купе, в которое мы ловко заселились, ехали довольно пожилые пассажиры, и тут мы поняли преимущества своего возраста. Третьи полки, под самым потолком купе, оказались не занятыми, и мы с Шуриком, подбадриваемые тяжёлыми на подъём пассажирами, забрались туда и удобно устроились там. В Москве мы с большой неохотой покидали это насиженное, а скорее налёжанное, уютное место.

В Москве, как оказалось, мы стали транзитными пассажирами и сразу же посредством метро, другого транспорта, переместились на нужный нам вокзал, где и закомпостировали свои билеты, теперь уж на очень дальнюю дорогу, аж на самый Северный Урал. За компостер, правда, пришлось доплатить немного денег. Так же экономно мы поели, даже что-то приобрели из пищи на дорогу. Что самое интересное, от необычности нашего дорожного состояния, голода не чувствовалось. Где-то что-то съели, ненадолго присели, и силы снова возвращались в организмы. Физическая мобилизация стимулировалась возбуждением.

Был уже конец лета. Прогулявшиеся, промотавшиеся отпускники возвращались на свои работы, на Урал-батюшку, кормильца их и поильца. Так некоторые их них выражались, глотнув, на последние отпускные денежки, водочки. В связи с этим в общих вагонах повернуться было негде. Так что никаких нам с Шуриком третьих полок не досталось. Там так плотно обжились, что с этих третьих полок свисала не одна пара ног, одухотворяя купе необычно убийственной вонью. Мы с Шуриком всё же успели занять сидячее место на нижней скамейке в уголке.

Прошло всего несколько часов, как поезд был в пути, а в вагоне уже нечем стало дышать. Вернее, дышать было чем, но эта смесь вряд ли годилась для нормального дыхания. Курильщики нещадно курили, озонировали также воздух давно не мытые тела, дыхание с водочным перегаром, а об одежде и обуви, пропотелой, прокопчённой, и говорить было нечего. Не знаю, это выдумка или исторический факт, но учёные утверждают, что человек на заре своего появления на земле источал трупный запах, а хищные звери, как известно, падалью не питаются. Завидев хищника, человеку достаточно было просто лечь, и он был надёжно защищен смрадным запахом. Так что отсутствие личной гигиены спасло в своё время человечество.

Нет-нет но и в наше время нередко проявляются инстинкты наших древних прародителей. Не знаю, как Шурику, но мне, привыкшему к свежему лесному, полевому воздуху, с ночлегами на душистых сеновалах, считай всё лето и до поздней осени, было дурно. Но не одному мне приходилось тяжело дышать этой смесью. Некоторые не выдерживали и пытались открыть вагонные окна, но если кому это и удавалось сделать, то в это отверстие сразу же залетал густой ядовитый паровозный дым, пожалуй, хуже, чем душный вагонный воздух. А ведь ехать нам с Шуриком до места назначения предстояло несколько суток и вот в таком дурмане.

Проводники обходили этот вагон стороной, в буквальном смысле этого слова. Они не проходили через наш вагон, даже если у них появлялась нужда попасть в другой вагон. Они обходили этот грязный вагон по перрону. Очень медленно тянулись дни, особенно ночи. Поезд, продвигаясь на северо-восток, оставлял позади малые и большие города. Количество пассажиров в этой душегубке понемногу уменьшалось. Примерно за сутки до окончания нашего пути в вагоне стало свободно настолько, что мы могли, удобно устроившись, отоспаться. Выбравшись на вокзал этого небольшого шахтёрского городка, мы поинтересовались, как и на чём нам добраться до училища.

Женщина, к которой мы обратились с этим вопросом, немного помедлила и, когда у неё в голове созрел ответ, достаточно лаконично проинформировала: прямо, до улицы Советской, направо по ней, до училища. «На чём» – у нас нет. Да тут и недалеко. Так оно всё и получилось. Не обременённые тяжёлыми, большими чемоданами, если не считать крохотного сундучка Шурика, мы очень скоро подошли к подъезду Горнопромышленного училища, о чём нам утвердительно сообщила большая вывеска. Пожилой вахтёр, узнав, что перед ним не шалопаи, а вполне солидные люди, к тому же желающие здесь обучаться, иначе зачем они бы приехали за сто вёрст «киселя хлебать», объяснил, как попасть к секретарю по приёму.

Секретарь объяснил, что комиссия по приёму и зачислению в училище будет работать через три дня. Экзаменов для поступающих ребят в училище – нет. Нужно только пройти медицинскую комиссию и получить справку «по форме», тем, у кого её нет. Разумеется, представить удостоверение личности, каковым должен являться паспорт. Мы с Шуриком были не единственными, у которых этот документ заменяли всевозможные справки с места жительства от сельсоветов, колхозов и других бесправных поселений. Так что секретарь, после непродолжительной беседы, направил нас на второй этаж, где находились спальни.

Что такое казарма в армии, я, по рассказам отслуживших ребят, имел представление. Так что вот эти училищные спальни были очень похожи на армейские казармы. Несмотря на многолюдство, в огромной спаленке мы отыскали две не занятые кровати. Взяли, по примеру других, из высокой стопки в углу матрацы. Таким образом, первый пункт нашего представления о гостеприимстве училища, так или иначе, был как-никак выполнен. Что же касалось питания, одевания, то с этим нужно было обождать. Так как мог быть отсев по каким-нибудь причинам, и только принятый в число учащихся мог иметь право на еду и одежду. Первый ночлег в этой училищной ночлежке мало чем отличался от общего вагона.

Пацанам, как себя называли обитатели этой ночлежки, спать совсем не хотелось. Почувствовав себя вольными казаками, они до одури курили, громко, не стесняясь, рассказывали похабные анекдоты, хохотали и ржали так громко, что стёкла в окнах дребезжали. Придумывали и другие аттракционы, такие, как прыгать с кровати на кровать, бросаться подушками, которые были в избытке, правда, без всяких наволочек. В этих подушках, когда-то набитых ватой, образовались комья, больше похожие на булыжники, отчего они стали более увесистыми. Шурик уже нашёл себе нового компаньона. Это был огромный верзила, то ли Стёпа, то ли Федя, а физический объём, в подобных коллективах, уже являлся авторитетом.

Шурик уже угощал его папиросами, подносил зажжённую спичку, и как говорят в подобных случаях, оформился в «шестёрки», получив за это опекунство.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.