Территория чувств

Если быть честным, то Ида Иосифовна им здорово помогала. Безусловно, она не забывала себя, периодически выговаривала дочери, что не она этих девочек рожала и никто с ней не советовался, но внучек любила безумно, поэтому по любому зову неслась молниеносно. И бабушкин Институт благородных девиц не мешал, а помогал. Подросшая Таня очень любила рассказы бабушки из прошлой жизни.

– Расскажи про старину. – Девочка садилась напротив, положив хорошенькую головку на кулачки, вокруг ползала Алька, а Ида Иосифовна рассказывала про иркутский Институт благородных девиц, в котором училась ее мама.

– А что ты хочешь? Дворянское привилегированное учебное заведение. Из самой Москвы преподавателей приглашали. Учились шесть лет, хотя вроде было три класса. Но в каждом классе учились по два года.

– Кошмар, то есть мне бы сегодня пришлось учиться двадцать лет! – ужасалась Таня.

– О чем ты говоришь, чему вас сейчас учат? Вон некоторые, институты заканчивают, на руководящей работе работают, даже бизнес свой открывают, а как не умели себя вести, так и не умеют. – Ида Иосифовна говорила сама с собой, зятя рядом не было, а Таня скрытого смысла не улавливала. – А какие предметы интересные были. То, что нужно, ни больше ни меньше, – продолжала она, – Закон Божий, арифметика, история, география, всеобщая российская грамматика, словесность, французский язык, естественная история, физика, чистописание, рисование, рукоделие, пение, музыка. Один раз в неделю были уроки танцев и гимнастика. И дисциплина, железная дисциплина. Девочки вставали в шесть утра, после утренней молитвы был легкий завтрак. Ученицы повторяли уроки, с десяти часов начинались классные занятия, в двенадцать обедали, затем играли, отдыхали. После обеда, с двух до пяти, опять занимались в классах, затем полагался час на чаепитие, отдых. В шесть часов приступали к подготовке уроков, в восемь ужинали, далее шли на вечернюю молитву, а затем ложились спать.

– Может, нам тоже нужно молиться? – Таня, затаив дыхание, слушала бабушку.

– Ну, это необязательно. А какая форма была красивая! Вроде и строгая, но торжественная, вот я покажу тебе фотографии бабушки.

Ида Иосифовна доставала семейный альбом, и Таня с Алей в который раз с удивлением смотрели на красивых молодых девушек с длинными косами и темными лентами, вплетенными в волосы. Платья с рукавами по локоть, белые нарукавники, пелерины и фартуки, а рядом учительницы и воспитательницы в строгих темных платьях или «английских» костюмах.

– Устав Института требовал, чтобы воспитанницы за период пребывания в заведении никуда не отпускались, за исключением болезни или смерти родителей. Свидания с родными разрешались по воскресеньям и праздникам в определенные часы и в присутствии классной дамы.

– А если нужно что-то сказать по секрету? – не унималась Таня.

– Вот именно, вот это и есть правильное воспитание. Девушка должна уметь держать себя в руках, быть ответственной за свои слова и поступки, не кокетничать, не жеманничать, не быть ябедой.

– Да, Альку бы в Институт благородных девиц точно не взяли, – делала вывод Таня.

С годами споры Алексея и тещи уже перестали быть такими антагонистическими. Если бы теща еще не нудила по поводу возможного отъезда, так и вообще бы жили душа в душу.

16

В тот день всей семьей собирались на праздник в местный банк. Десять лет, как-никак круглая цифра. Сначала предполагалась торжественная часть, вручение грамот и объявление показателей, потом небольшой фуршет и детский праздник, и в завершение концерт с участием московских звезд. Замечательное мероприятие для всей семьи, более того, визит был обязательным. У Алексея на выходные имелись другие планы, они давно уже собирались съездить всей семьей в пансионат.

– Может, один сходишь? – забросил он удочку Андрею.

– Невозможно, потом, присутствие Нины тоже имеет значение: ты же знаешь, там фуршет, а президент банка строит из себя театрала, вот пусть перед Ниной повыпендривается.

Алексей не любил эти показушные мероприятия, тем более ему совсем не хотелось, чтобы кто-то выпендривался перед его женой, хотя бы и президент банка. Он решил найти поддержку у жены.

– Совершенно нет смысла идти на этот праздник. – Нина рассматривала приглашение с программой, а Алексей мимоходом высказывал свои мысли по этому поводу.

– Ну почему же? – неожиданно для него возразила Нина. – Я слышала, нашего Никитина пригласили, ты же знаешь, этот банк спонсирует театр. Потом, вроде детский праздник должен быть интересным. Клоуны, собачки, фокусники.

– Мы же в Листвянку собирались?

– Это обязательно, уедем пораньше. Идет?

Конечно, идет. Они всей семьей очень любили этот пансионат, на самом берегу озера Байкал, природа, тишина. Семья Алексея снимала на выходные большой двухкомнатный номер. Хороший бассейн, сауна, прекрасное меню, вечером кино, что еще нужно для отдыха? А они так давно никуда все вместе не ездили!

Алексей чувствовал, что устал, в последнее время они с Андреем работали над очень большим проектом, все должно было решиться днями, но Алексей понимал, что его силы на исходе, он выложился по полной. Андрей тоже планировал ехать с ними:

– Погреюсь в уюте вашей дружной семьи.

– Ну-ну, каждый раз все заканчивается твоим походом в бассейн. После этого тебя два дня не бывает видно.

– Так это ж хорошо, стало быть, к работе приступаю абсолютно чистым. Лех, ну каждый стресс снимает по-своему: кто напивается, кто-то штанги вон тягает.

– А ты баб!

– А я баб! Чем горжусь. Ну ладно, давай после этого праздника жизни сразу и поедем, я на микроавтобусе приеду. Перегрузите свои вещи, и прямо из банка рванем.

– Да мы на концерт оставаться не хотели, – неуверенно произнес Алексей. Вообще-то было бы хорошо, у друга большая вместительная машина.

– Да и мне там нечего делать. Поздравим, подарок вручим, я слово двину, да и вперед.

– Не, девчонки еще хотели на детский праздник.

– Ну, тоже не проблема, мы пока с управляющим еще раз проценты обсудим.

17

Почему-то с утра они поругались. Почему? Какая была причина? Алексей потом все время пытался вспомнить. И никак не получалось. Не было причины. Но Нина, надув губы, сама собирала детские вещи; не посоветовалась с ним, в чем ей лучше ехать, хотя всегда это делала. Опять же, чтобы сделать Алексею приятное. Она же художник, шила себе сама и всегда одевалась броско и индивидуально. Вот и сейчас боковым зрением Алексей увидел на ней черный брючный костюм с каким-то очень ярким шарфом. Он отметил про себя, как оделась его жена, но все его в то утро раздражало, даже этот яркий шарф. Их девицы тоже почувствовали, что родители не в духе, старались особо не выяснять между собой отношения и не драться; Таня шикала на Альку, а та слушалась сестру беспрекословно.

В банке все было штатно. Сначала выступил управляющий, потом финансовый директор, за ним последовали гости и приглашенные. Как всегда, красноречивее всех был Андрей. Алексей слушал и удивлялся ораторским способностям друга. Настроение у него постепенно улучшалось, он даже взял Нину за руку. Но вот ведь дурак, и за что на жену разозлился? Сейчас и не вспомнить. Нервы, все нервы; хорошо, что едут отдыхать. Хоть и два дня, а все равно. Нина с улыбкой повернулась в его сторону. Ну вот и ладно, вот и хорошо.

Фуршет банк закатил шикарный. С птицами, перьями и рыбами-мечами. Даже и непонятно с чего. Вроде бы, судя по показателям, на столе должна была стоять тарелка с горбушками и несколько бутылок водки. Во всяком случае, на помощь городу денег у банка не водилось. Нину сразу взял в оборот управляющий банка: ее знали все, она была известным человеком в городе.

– Ниночка, когда премьера? Что скажете? Стоит? Нет? Ну, с другой стороны, вы вытянете любой спектакль. У вас такой органичный тандем.

Андрей отвел Алексея в сторону:

– Тебе бы надо остаться. Тут вроде бы еще один проект наклевывается. Нужно показать наши расчеты. У тебя комп с собой?

– В машине.

– Давай неси.

Алексей быстро сходил на стоянку. Андрей и финансовый директор ждали его у выхода.

– Вот Анатолий Павлович просит показать наши расчеты. Когда еще время найдем, а сейчас вроде свободны.

– Алексей Саныч, как думаешь, времени это много не займет? – Андрей выразительно посмотрел на Алексея. Понятно, значит, нужно оставаться. Ох, прощай, Байкал… Алексей решил не сдаваться.

– Да я, собственно, и не тороплюсь, – бодро сказал финансист. Понятное дело, он сегодня на Байкал не собирался.

– С превеликим удовольствием. Но времени это займет немало. Даже и не знаю, я жену с дочками собирался в пансионат отвезти. Хотелось, чтобы девчонки еще успели до ужина в бассейн сходить, – бросил пробный шар Алексей. Да что же такое, имеет он право на отдых, в конце концов, или нет?!

– Леш, а может, давай я поеду и твоих захвачу, а ты приедешь позже. Как? – Андрей, как всегда, сразу почувствовал настроение своего компаньона и решил не отступать, видимо, действительно игра стоила свеч.

– Алексей Александрович, судя по всему, проект интересный, и денег, наверное, найдем.

Алексею эта затея понравилась не очень, но он не привык отказываться от работы. Раз надо, значит надо.

– Договорились, давайте сделаем так: мы сейчас перегрузим машины, я провожу семью с Андреем и вернусь, – он посмотрел на часы, – через пятнадцать минут.

– Лады. – Финансист пожал Алексею и Андрею руки и отправился в зал фуршета, выпить еще бокал шампанского.

Нина немного расстроилась:

– Леш, а когда тебя ждать, может, мы еще побудем, зачем нам ехать вперед? – Она тревожно смотрела на мужа.

– Неизвестно, насколько все эти переговоры затянутся, и так девчонок завтраками кормим. Собрались – значит, поезжайте, располагайтесь, идите в бассейн, в сауну, а я к ужину примчусь. Нигде задерживаться не собираюсь. – Он поцеловал Нину, но как-то торопливо, немножко небрежно, он уже думал о том проекте, который сейчас будет показывать. Он бы не торопился, зря Андрей затеял разговор сегодня. Цифры еще сырые, и там есть слабые места.

– Таня, Аля, быстрее. Аля, ну что ты копаешься, где твой рюкзак? Давайте, давайте. Э, какие тучи. Андрей, давай, не гони там.

Андрей еще раз вышел из машины.

– Давай, дружище, удачи! Все знаю про слабые места, никто ничего не заметит, не волнуйся. Но настроение сегодня такое, можно уболтать на что угодно. Выпили опять же. Давай, Лех, действуй. Ты у нас убеждать умеешь!

Нина села рядом с Андреем, пристегнула ремень и с улыбкой помахала ему рукой. Девчонки уже были заняты собой и даже не посмотрели в сторону отца. Зачем он их отпустил, почему не послушал Нину? Почему не подсказало сердце? Нет, ничего не подсказало, он думал только о словах Андрея.

Ему позвонил через час врач «Скорой помощи». Показания давала Таня. Она единственная могла говорить. Она же вызывала «Скорую» и вытаскивала из машины Альку. Она понимала, что мама погибла, а Андрея зажало между сиденьем и рулем, и она ничем не может им помочь.

А потом все было как в кошмарном сне. Нина погибла на месте, девочки отделались легкими травмами, Андрей в больнице с непонятными перспективами. У Алексея не было выбора, ему нужно было спасать дочерей, увозить их от этого кошмара, попытаться зачеркнуть воспоминания о трагедии.

Часть 2

Зоя

1

Выросшие на реке – они другие, они чувствуют природу, умеют ценить прекрасное. Зоя и Алексей родились на реке Ахтубе.

Насчет происхождения этого названия существует несколько красивых легенд. Одна из них связана с именем татарской княжны Тубы, якобы из-за несчастной любви бросившейся в реку и утонувшей на глазах своего отца, который, обезумев от горя, растерянно метался по берегу и восклицал: «Ах, Туба! Ах, Туба!»

Река Ахтуба – это левый, самый крупный рукав Волги.

На ее берегах когда-то жили пришедшие из других краев кочевые племена: скифы, сарматы, печенеги, хазары, половцы, татаро-монголы, калмыки. Татаро-монголы избрали Ахтубинское левобережье центром своего могущественного и обширнейшего государства – Золотой Орды. На Ахтубе стояли оба столичных города: Сарай и Новый Сарай. Сюда доставлялась огромная дань из покоренных земель: Волжской Булгарии, Крыма, Северного Кавказа. В городах, стоявших на Ахтубе, бывали послы, купцы, ученые и путешественники из многих стран мира. На поклон к хану приезжали чуть ли не все русские князья. В том числе бывали здесь и прославившийся на весь мир своими победами над шведами и немцами Александр Невский, и никому еще не известный девятилетний московский князь Дмитрий, впоследствии получивший прозвище «Донской».

Как и все родившиеся на Ахтубе, Зоя и Алексей гордились древней историей края, с гордостью рассказывали ее другим, просили не путать Ахтубинск с Актюбинском. И что с того, что город молодой, выросший из трех деревень, зато история у земли какая! Пожалуй, по древности может потягаться с другими русскими землями, а может, еще и победит в исторической борьбе.

Как и Ахтуба, Зоя в жизни Алексея была всегда. Сколько он себя помнил. Самый близкий для него в жизни человек. Он даже мог сам себе в этом не сознаваться. Порой по жизни он думал, что задохнется без своих женщин, детей, но как оказалось, все можно пережить, даже смерть жены, даже разрыв отношений с детьми, а Зоя – она данность, она надо всеми. Она всегда была даже ближе мамы.

Отца он совсем не помнил, тот умер, когда сыну было два года. Александр Никитич пришел с войны, как и многие, очень больным человеком: две контузии переросли в страшные головные боли, которые он заглушал спиртным. Но даже не это оказалось самым тяжелым. Отец после войны потерял себя как личность. На войне он был боевым командиром; его уважали, он слыл героем. А в послевоенной реальности стал простым работягой на молокозаводе. Денег платили мало, начальников было над ним несколько, да все норовят еще и поддеть: «Тут тебе не фронт, нечего куражиться! Знаем мы вас, героев. Проверить еще надо, по каким вы там блиндажам отсиживались».

Таких выпадов отец без ответа не оставлял, мог и вмазать, а если баба нарывалась, так говорил прямо все, что про нее думает. Дело заканчивалось участковым, а потом, понятное дело, недельным запоем.

Алексей ничего такого не помнил, ему бы хотелось вспоминать об отце как о герое, гордиться им. Фронтовик, вон в коробочке медали лежат, и даже боевой орден Красной Звезды 1-й степени. И вот он перебирал эти награды и думал, какой папка его герой, и наверняка потерялись еще два ордена, 2-й и 3-й степени, а так мог бы быть его отец даже Героем Советского Союза.

– Выпить он герой, всю душу мне измотал. Бог его вовремя забрал, а то бы сама пришибла.

– Мам, зачем ты так, – останавливала мать Зоя. – Не надо, при Лешке не надо. Это же он нас с тобой гонял, а его он любил, радовался как, что наследник родился, и похож, говорил, на его отца. Война же, мам.

– Ох, простите меня, дети, намаялась.

Алеша как-то не очень по этому поводу переживал. Высказывания мамы он в голову не брал, она всем и вечно недовольна, человек такой. Больше переживали друзья мальчика, семьи которых отец, к примеру, бросил. В их жизни случилось страшное предательство, которое ни простить, ни забыть нельзя. А у Алексея по-другому. Ему казалось, что он сразу родился с одной мамой. И даже не с мамой; та, сколько он помнил, всегда работала, а он был с Зоей.

Сестра кормила, одевала, гуляла с ним, воспитывала, иногда и поколачивала. Проверяла уроки и отчитывала его друзей за всякие шалости, она же выбирала для него институт и ходила смотреть проходные баллы. Мать тянула семью, работала с утра до ночи. Вечно уставшая, недовольная. Алешке казалось, что матери он мешал и она от души сожалела о его рождении.

– И зачем я тебя только родила? Что ты в этой жизни увидишь? Ладно, Зойка, у нее судьба такая, бабская, а тебе за что?

Лешка опять же не понимал, о чем говорит мать, про какую такую судьбу, он был совершенно доволен жизнью: речка, рыбалка, на палец намотаешь леску, забросишь подальше и тяни, тяни, глядишь – рыбешка какая прицепится, красота! Костер разведешь, на палочке поджаришь, и Зайка его всегда рядом; воспитывает, конечно, но перед матерью всегда защищает.

Алеша не помнил мать другой, привык к ней такой, какую только и знал: все время ровная, неулыбчивая, сосредоточенная, всегда чем-то занятая. Как хорошо, что есть Зайка – заботливая, небезразличная. С ней было хорошо и спокойно.

Он даже не приревновал к ней вдруг ни с того ни с сего объявившегося жениха Ваську; знал, что все равно его Зайка любит только своего брата. Просто пришло время выходить замуж, так надо, каждая девушка выходит замуж, и его сестра не хуже других. А то Гришка с Зеленой улицы как-то попытался съязвить:

– Быть твоей сестре у тебя в приживалках. Больно она у тебя высокая да худая, одни кости, на такую никто не позарится, даже Федька-дурачок!

– Сам ты косой!

– А че, я говорил, что твоя сестра косая? – обиделся Гришка, который и вправду косил на правый глаз. – Я же тебе по-дружески, чтобы ты ее подкормил, что ли, да, может, посоветовал ей кофту поярче надеть, с такими, знаешь, оборками, чтобы в формах прибавила.

Гриша был старше Алеши на полгода и, понятное дело, в женской красоте понимал значительно больше. И действительно, сестре скоро исполняется двадцать лет, а никаких кавалеров на горизонте не видно! Зоя уже работала на комбинате и заочно училась в техникуме. Может, у нее просто времени нет? Да нет, прав Гришка, больно худая она. Прямо на целую голову всех выше, и ноги длинные, тонкие, впереди нее идут. Как же Лешка раньше-то не замечал? И кофты яркой нет, верно, в материной ходит, в синей, рукава коротковаты, запястья торчат. А руки у Зайки красивые, пальцы тонкие и ногти не как обрубки, а округлые.

Тем же вечером Алеша собственноручно наварил картошки и поставил перед сестрой:

– Ешь!

– Всю кастрюлю? – насмешливо посмотрела на него сестра.

– Всю! – выпалил Леша.

– Зачем?

– Иначе тебя никто замуж не возьмет! – Леша решил сказать как есть, чтобы и сестра прониклась и начала как-то работать над собой. Он-то картошки сварит, но Зойка же съесть должна!

Сестра расхохоталась:

– А картошка-то здесь при чем? Примета, что ли, такая?

– Нет, мне Гришка сказал, что ты худая очень, поэтому тебя никто не берет, а как потолстеешь, сразу возьмут.

Зоя посадила долговязого Алешу себе на колени.

– Родной ты мой! Судьба сама найдет, неважно, худая, толстая, ты только не переживай! Я же не переживаю. Мне и с тобой хорошо!

2

Зоя никак не могла поверить, что ее Алешка все-таки приезжает. Да что приезжает, уже прилетел, все слава богу! Игорек позвонил, что они нашли друг друга. Она вдруг совсем разволновалась, сердце забилось неровно. Да что это она? Брат не должен видеть ее распустившейся старухой, у нее все хорошо, в конце концов, даже семидесяти еще нет. Вон Любаша в свои восемьдесят прыгает с грядки на грядку, полностью себя огородом обеспечивает, а она живет пять лет как королевна, нет уж, в память о Василии она должна сегодня выглядеть на все сто, но не лет, а процентов! Вася… Зоя попыталась было всплакнуть, но поняла, что уж совсем не ко времени. Это у нее просто от радости, сейчас пройдет. Она присела на стул, непослушными руками начала развязывать фартук.

Зоя немного отдышалась и пошла в который раз проверить праздничный стол. Она еще раз пересчитала тарелки, расправила салфетки; ваза с фруктами украшала стол и была очень к месту. Господи! Стаканы же! Стаканы под воду. Вот ведь курица старая. Господи, а вода-то только с газом! Вроде Алексей такую не любит. Когда у него в Германии были, только без газа пили, причем литрами, литрами. А у нее и нет столько. Совсем из головы про воду вылетело. Еще Валентина, соседка Алексея, допытывалась: «Чего так пьете мало, нужно по два литра в день!» – «Валя, два литра в день! А приспичит?» – «Что значит «приспичит»?» – «Ну, в туалет. Как подумаешь, так и не пьется что-то…»

Зоя заметалась по дому, схватила мобильный телефон:

– Санечка, ты уже едешь? Когда будешь? Подъезжаешь? Саша, нужно купить воду без газа! Какой кулер? Я тебе про минеральную говорю. Что значит – не будешь возвращаться?

Вот ведь паразит, жалко ему родному дяде воды? Зоя села на стул рядом с накрытым столом и расплакалась. Вот ведь курица старая, забыла про воду. И что теперь подумает про нее ее Алеша? Был бы Вася жив, никогда бы такого Саня матери не сказал. Господи, как же изменилась жизнь. Да если бы она знала, что Вася так рано ее оставит, разве бы она уехала со своей Ахтубы, разве бы продала дом? И не сказать, чтобы сын уговаривал, нет, наоборот, говорил: «Не переживайте за меня, выкручусь, но дом построю! А вы, когда захотите, в гости приедете, а я вам комнату отдельную приготовлю, всегда вам рады будем». Вася, царствие ему небесное, все про эту стройку понял: и что сын не потянет, и что выхода у них другого нет. Или неправильное муж решение принял? Сегодня Зоя все чаще задумывалась об этом. Что лучше: остаться на родной земле или все зачеркнуть и прилепиться к детям? А нужна ли она детям? Когда ехали в Москву, уверена была – нужна, очень. А сейчас места себе найти не может в этом большом и таком неуютном для нее доме.

Да, сын комнату приготовил, и что теперь – она кукует одна в этой комнате, не знает, когда можно выйти. Когда был жив Вася, все было по-другому. Отец сидел во главе стола. И внуки по струнке вытягивались, и жена бывшая Шурика, Галина, сильно рот не раскрывала без надобности. А если сморозит какую глупость в очередной раз, так отец ее тут же обрубал:

– С мужем говоришь, уважение имей. Раз Александр так порешил, так и впредь будет.

– Так он неправильно решил! – Галина зло вскидывала черные брови.

– Цыц, я сказал, у семьи голова одна. И в твоей семье голова – Александр. – Василий говорил спокойно, но твердо, не переставая размешивать сметану в борще. Зоя все время боялась, что или шлепнет сейчас ложкой по борщу, или запустит ею в невестку.

– Спасибо, папа, что вы мне это рассказали. Только вы с нами полгода живете, еще наши традиции не усвоили. – Галя, наоборот, есть сразу переставала, у нее начинали трястись руки, она откладывала ложку в сторону, нервно теребила салфетку.

– А я их и усваивать не буду. И так все с ними ясно. Неправильные они. Теперь по моим традициям жить будете. – Василий исподлобья посматривал на Галю. «Закончилось твое царство, – говорил его взгляд, – неправильно живете. Вот я здесь разберусь».

Поначалу Галина вскакивала из-за стола, бежала рыдать в свою комнату. Пытался подняться следом и Саша.

– Сидеть, – тихо приказывал отец, – ты тут мужик. Все!

Зоя ужасно переживала эти скандалы, потом за закрытой дверью уговаривала мужа:

– Не лезь ты, они уже друг к другу приспособились, и пусть себе. Кто их знает, уж сколько живут вместе. Значит, их так устраивает. И потом, Вась, при детях. У них сейчас возраст такой, самый переходный, зачем им про все это слушать?

– Вот-вот, ты обратила внимание, как они ухмыляются? Сашка что-нибудь скажет, и они ухмыляются и на мать свою поглядывают. Мол, пусть говорит, мы-то и без него все порешаем.

– Ой, не знаю, – качала головой Зоя, сама все видела, самой все не нравилось. И Галя не нравилась, и дети волчатами росли, прав Василий.

3

Наконец-то закончились слезы, поцелуи, объятия, и все расселись. Зоя во главе стола, по одну сторону Саша, по другую – Алексей, рядом с ними Вика и Игорь. Немножко припозднились с ужином, ждали Вику, та объезжала пробки, но вот все собрались.

Зоя не могла нарадоваться: вся семья в сборе, и сразу опять вытерла глаза – Вася не видит. А Лешка-то не меняется совсем, какой был пять лет назад, такой и есть. Про себя она сама все знала, постарела, вся в морщинах. Это еще и оттого, что похудела. Ну, это ничего, какая разница, сколько морщин на лице, а носить себя стало легче.

– Ну что, Алексей, с приездом тебя, – первый тост сказал Саша. И опять глаза Зои наполнились слезами. Нет за столом Васи, нет Нины, Сашка один, ну это-то на сегодняшний день и слава богу, но не устроен же, и судебный процесс еще идет, и чем все закончится, неизвестно. Но раз приехал их Алеша, значит, все будет хорошо.

Зоя давно не видела Вику улыбающейся. Вечно напряжена, с этим дурацким конским хвостом, который так ей не идет, делает нос еще больше. Нос с горбинкой Вика как раз таки унаследовала от Зои. Но Зоя всю жизнь пыталась убрать акцент со своего носа, скрыть его. А тут на тебе – хвост, и все лицо напоказ! И почему Вика этого не хочет понимать, и почему мать ей не подскажет? Вот как отца из дома выжить, советует, а как стать симпатичнее – нет. Но сегодня как будто бы все проблемы отошли на второй план.