Свободный полет одинокой блондинки

Эдуард Тополь

Свободный полет одинокой блондинки

Об Эдуарде ТОПОЛЕ и его книгах

«Тополь пишет с таким знанием российской жизни, которого не могут достичь ни Ле Карре, ни Дейтон. Головокружительные тайники информации…» – «Нью сосайети», Великобритания

«Тополь использует вся и всё, что делает бестселлер, – убийство, интригу, секс, любовь, юмор – и, самое главное, не разочаровывает в конце…» – «Бирмингем ньюс», США

«Тополь держит сюжет в напряжении и интригует тайной, разворачивая блистательную панораму российской жизни» – «Цинциннати пост», США

«Тополевские книги читаются запоем, от них трудно оторваться» – «Комсомольская правда», Москва

«Эдуард Тополь, по определению парижан, “самый крутой мастер современной прозы”» – «Общая газета», Москва

«Все романы Эдуарда Тополя – это большой захватывающий сценарий, который издается массовыми тиражами не только в России, но и в США, Европе, Японии… А все потому, что Тополь не лукавит с читателем, не морочит ему голову, не играет с ним в литературные игры, а прямым текстом излагает, что думает» – Ирина ИВАНОВА, газета «Версия»

«Некоторые считают романы Тополя бульварным чтивом. Ну, в общем, да – купи увесистый том, садись на скамью на бульваре и читай. Но уже через полчаса ты почувствуешь сдвиг в сознании – “это было со мной и со страной?”. Или будет – завтра, через полгода, через полвека?.. Меня всегда поражало и поражает, откуда Эдуард Тополь, этот блудный сын “Комсомольской правды” и нашего непредсказуемого в своей доброте и бешенстве отечества, знает на своей новой родине – в нью-йоркщине – такие реалии российской политики и российского быта, что диву даешься, отчего же свои, не выехавшие никуда летописцы не могут врубиться в нашу действительность и рассказать нам, очевидцам, о ней так, что начнешь читать и не отвалишься, хотя будешь смеяться, и плеваться, и швырять от себя эту книжку, но все равно не поделишься с другом, а дочитаешь до конца» – «Комсомольская правда», Москва

«Обилие деталей подчас заслоняет главное нам, живущим на 1/6 (или теперь уже меньше?) твердой земной поверхности. Эдуарду Тополю это не грозит. Он – далеко, он – за океаном… пишет книги о нас, о себе, о любви, счастливо совмещая “близорукость” и “дальнозоркость”. Наверное, это и есть объективность, причем жанр книги – будь то детектив, гротесковый роман или воспоминания эмигранта – значения не имеет. Разве что давнее призвание лирика чуть-чуть мешает. Или помогает. Кому как видится…» – Сергей БОРИСОВ, «Вечерняя Москва»

«“Красная площадь” – это куда больше удовольствия, чем “Парк Горького”, это убедительно и достоверно…» – «Спектейтор», Великобритания

«“Красная площадь” – смесь реальности и авторской выдумки, написана в стиле типичного американского триллера в соединении с глубиной и сложностью русского романа» – «Файнэншл таймс», Великобритания

«“Журналист для Брежнева” – высшая оценка за правдоподобие!» – «Таймс», Великобритания

«“Журналист для Брежнева” насыщен безостановочным действием и документальной достоверностью» – «Нью сосайети», Великобритания

«“Русская семерка” – захватывающий триллер, любовный роман и панорама жизни современной России» – «Нью сосайети», Великобритания

«В “Красном газе” Эдуард Тополь превзошел свои предыдущие романы и выдал захватывающий триллер… Богатый набор характеров, полных человеческих страстей, мужества и надежд… С прекрасной сибирской натурой и замечательной главной героиней, это глубокая и волнующая история…» – «Сёркус ревью», США

«Эдуард Тополь умеет создать грандиозную сцену. Его “Красный газ” – возбуждающе-приключенческая история, где вместо автомобильных гонок герои мчатся на собачьих упряжках, оленях и вертолетах, где плевок замерзает, не долетев до земли, а эскимосы живут по законам тундры. Фабула полна неожиданных поворотов и сюрпризов, снабженных сексом и безостановочным действием…» – «Питсбург пресс», США

«Совершенно необычный роман, “Красный газ” куда больше, чем просто детектив, посвященный расследованию загадочных убийств…» – «Вест Гавайи тудей», США

«“Красный газ” – сильно сбитый роман, полный сочного реализма… Зубасто-когтистая история, полная сильных характеров среди суровой природы…» – «Истерн дейли пресс», Великобритания

«“Любимые и ненавистные”… – бездонное море удовольствия. Притом гарантированного…» – «Известия», Москва

«Эмигрантская трилогия Эдуарда Тополя “Любимые и ненавистные” – это сильнейшая и откровеннейшая страница нашей истории. Я просто поражена страстностью этого произведения. Яркий, неравнодушный автор в любом читателе зажжет свет интереса к тому, чем сам пленен.

Мое мнение: по степени “бешеной” любви к своим героям (девам и евреям) Эдуарду Тополю просто нет равных на современном литературном поле. А по глубине и беспредельной откровенности чувств он уже приближается к классикам. Но книги Тополя – это не просто развлекательное чтиво, хотя с захватывающими сюжетами у него все в порядке. Они очень страшны по правде своей. Почему страшны? Почитайте – узнаете!» – Наталья ЖЕЛНОРОВА, журналист

«Строго говоря, Эдуард Тополь лукавит, выделяя из двадцати (или уже больше?) написанных им романов “еврейскую трилогию” “Любимые и ненавистные”. Во-первых, евреев и “еврейских” проблем хватает и в остальных его книгах, а во-вторых, вряд ли можно найти другого современного русского писателя, все произведения которого составляют столь непрерывную автобиографическую повесть. Будь то рассказ о кознях КГБ, о газовых олигархах или о друзьях по кино – Тополь всегда пишет о своей собственной жизни. Просто таков его общественный темперамент, не только заставляющий “принять близко к сердцу” очередной отечественный невероятный сюжет, но и побуждающий вгрызться в проблему, докопаться до корней, до прямых свидетелей даже тех событий, которые по определению проходят “без свидетелей”. Это не творческий метод, а способ жизни, который позволяет писателю в обмен на нервные клетки обходиться без высасывания из пальца натужных “приключений для развлечения”.

Продолжая аналогию с автобиографической прозой, замечу, что этот жанр особо нетерпим к языковой неряшливости и смысловой невнятности – для некоторых авторов просто саморазоблачительным. Эдуард Тополь выдерживает и этот критерий – он пишет хорошим русским языком, привитым той сценарной школой ВГИКа, которой может по праву гордиться не только русское кино, но и русская литература» – Борис Пастернак, газета «Время новостей»

«Тополь не документалист, хотя в романе “Римский период, или Охота на вампира” соединяет разное: свои непосредственные впечатления первого периода еврейской эмиграции с рассказом о преступном “романе” итальянского психиатра с тогдашним КГБ; репортаж о событии, которое сейчас называется просто “11 сентября”, – с нашими отечественными медико-криминальными документами такой страшной силы, присутствие которых в романе еще вчера представить себе было невозможно… Этот человек, этот Тополь просто не может не писать романы на злобу дня… Своим беспощадным пером он, как плугом, роет, взрывает знакомые пласты всемирной истории… а злоба сегодняшнего дня – борьба со всемирным терроризмом – объединяет российского президента, бывшего русского коммуниста и разведчика, с еврейско-российско-американским писателем-диссидентом, с американским президентом и с американским летчиком и английским парламентарием…» – Татьяна КОРСАКОВА, газета «Трибуна»

«Прочла “Невинную Настю” и еще раз убедилась в гениальности автора, так реально отражена в ней жизнь современного подростка» – Наталья БАБЕНКО, психиатр, главный врач ММУ «Лосино-Петровский наркологический диспансер», Московская область

«“Невинная Настя”, имея в своем названии слово “невинная”, – на первый взгляд проста и неказиста. Но читатель глубокий, мыслящий, дочитавший ее до конца, ужаснется от той трагической развязки (Тополь как-никак писатель, прославившийся как автор хорошо скроенных детективов), от понимания, что перед его взором во весь рост обозначено название страшной болезни многих нынешних шестнадцатилетних – детская сексуальная наркомания…» – «Версия», Москва

«Если скандальный роман Владимира Набокова “Лолита” вам не по зубам, то теперь у вас есть шанс восполнить пробел в вашем эротическом образовании. И поможет вам в этом новое творение одного из лучших авторов русских бестселлеров Эдуарда Тополя. Книга носит незамысловатое название “Невинная Настя, или Сто первых мужчин”. Юная прелестница подробно рассказывает о своей бурной интимной жизни. Конечно, книга может кого-то шокировать своей откровенностью, но нам-то с вами не привыкать. Ведь правда?» – «Вот так!», Москва

«Не трудно догадаться, что за показной бравадой аппетитной кошечки (а слабо начать сексуальную жизнь в тринадцать лет!) скрывается несчастный, отчаявшийся малыш, который вопиет: “Что делать? Как мне дальше жить, ведь я уже на пределе!” – к нам, чужим и неизвестным взрослым… И пропасть, которая отделяет мир несовершеннолетних от нашей взрослой реальности, становится очевидной до жути…» – «Вечерняя Москва»

«“У. е.” – наилучший из лучших триллеров Тополя. Супер!» – Сергей Юрьенен, радио «Свобода»

«Читайте Тополя!» – «Бильд», Германия

КНИГИ ЭДУАРДА ТОПОЛЯ ИЗДАНЫ В США, АНГЛИИ, ФРАНЦИИ, ГЕРМАНИИ, ИТАЛИИ, ГОЛЛАНДИИ, НОРВЕГИИ, ПОРТУГАЛИИ, ШВЕЦИИ, ФИНЛЯНДИИ, БЕЛЬГИИ, ВЕНГРИИ, БОЛГАРИИ, ПОЛЬШЕ, ЯПОНИИ И

В РОССИИ

От автора

В марте 2000 года руководство Российского телевидения заказало мне сценарий 16-серийного развлекательно-увлекательного блокбастера по мотивам романа «Я хочу твою девушку». И ровно год мы с режиссером Александром Стефановичем придумывали, а я писал приключения «одинокой блондинки» Алены Бочкаревой, с которой вы познакомитесь в этой книге. Надо сказать, что «блондинка» оказалась весьма своенравной – хотя в иных коллизиях читатель и обнаружит перекличку с новеллами романа «Я хочу твою девушку», эти сюжеты стали для Алены лишь взлетной полосой, с которой она улетела в свою жизнь, независимую от авторов. Да, очень часто, когда один из нас предлагал тот или иной поступок героини, второй говорил: «Извини, но Алена этого сделать не может». Зато сама Алена сумела без всяких наших подсказок налетать своих приключений серий на тридцать. Однако заказ есть заказ, и в феврале 2001 года РТР получила сценарий ровно шестнадцати серий «Свободного полета…».

Закончив эту работу, мы договорились, что Стефанович поставит по нашему сценарию фильм, а Тополь напишет роман. Что я и делаю, желая своему партнеру превзойти на экране то, что я попытался сделать на бумаге.

При этом я понимаю, что читатели, возможно, попрекнут меня сходством отдельных эпизодов этого романа с предыдущей книгой. Но с другой стороны, я давно понял: если мне что-то интересно писать, то и читателю это интересно читать. Надеюсь, что и в данном случае я не зря потратил год жизни.

И последнее. Конечно, у каждого может быть свое виденье, но когда я писал эту книгу, то Красавчиком-«принцем», возлюбленным героем злоключений Алены, я видел актера Олега Меньшикова, его другом Андреем – Леонида Ярмолъника, близнецами бабкой Феклой и «графиней» Марго – Людмилу Гурченко, Марксеном Владиленовичем – Александра Филиппенко, Кузьмой Аверъяновичем – Льва Дурова, Жуковым– Сергея Гармаша, майором Дугиным – полковника МВД Андрея Дугина, модельером Славой Зайцевым – маэстро моды Вячеслава Зайцева и маэстро Ростраповичем – самого Мстислава Ростраповича.

Алена Бочкарева оказалась как две капли воды похожа на Наталью Бочкареву, новгородскую находку Олега Табакова и студентку Школы-студии МХАТа.

В основу ее приключений легли документальные факты из жизни русских девушек в нынешней России и на Западе и подлинные аферы асов криминального бизнеса.

Желаю вам приятного чтения.

Том первый

ДЕВУШКА И ПРИНЦ,

или БОЛЬШИЕ ЛЮДИ

Пролог

Конечно, богатые тоже плачут, но кто им сочувствует? И какой богатенький из-за каких-то там слез откажется от денег, вилл, яхт, самолетов, любовников и любовниц? Нет, не спорьте со мной – богатыми быть замечательно! Особенно где-нибудь во Франции, на Лазурном берегу, в Вильфранш, например, сюр-Мер, что неподалеку от Монте– Карло.

Вы были на Лазурном берегу? Еще не были? Я вам сочувствую. Представьте себе рай на берегу Средиземного моря. Монако, Монте-Карло, Ницца, Канны, Сан-Рафаэль, Антиб, Сен-Тропез… Звучит, правда? Сразу слышится мелодия каких-нибудь Легранов, сразу чудится ленивая нега золотых пляжей, тусовка Каннского фестиваля, дорогие парусники с загорелыми красавцами в майках от Феррагамо, кайф курортного флирта и прочие блаженства, доступные только в раю или в фильмах о райских уголках для старо– и новонуворишей.

А теперь представьте, что в этом раю вы выходите замуж. Да, вам двадцать два года, все параметры в норме, вы натуральная блондинка – и две портнихи и стилист примеряют на вас свадебные платья, привезенные ими из Ниццы на вашу виллу – небольшую такую, но вполне приличную, с бассейном, виллу в Вильфранш-сюр-Мер, в трехстах метрах от моря. Возле зеркала, перед которым вы порхаете, как Наташа Ростова + Одри Хёпберн + Людмила Савельева в «Войне и мире», стоит компьютер-«лэптоп» с небольшим экраном и с глазком видеокамеры, и вы периодически подлетаете к этому объективу и на хорошем французском спрашиваете:

– Мон амур, как тебе это платье?

А на экране ваш жених, родственник принца Монако, стоит за штурвалом скоростного катера, летящего по Средиземному морю со скоростью сорок узлов в час, и перед ним тоже компьютер с видеокамерой, и он говорит вам на том же чистейшем французском языке:

– Повернись вокруг, любовь моя.

Вы поворачиваетесь эдак-разэдак и с бедром взакрут, зная, что он любуется вами там, на своем экране, и он говорит:

– Н-да… Знаешь, мон амур, предыдущее платье мне нравилось больше, потому что его было меньше…

Стоп! Здравствуйте, товарищи Сидни Шелдон и Даниэла Стил! Это сцена из ваших романов, не так ли? Погодите, это только начало! Ведь по петляющей Верхней дороге уже катит из Ниццы в Вильфранш миниатюрный грузовичок экспресс-почты «DHL» и – пока невеста меняет платье и снова порхает к зеркалу с видеокамерой, а жених закатывает глаза: «О, это платье замечательно! Ты так прекрасна! Я хочу тебя как безумный!» – этот грузовичок все ближе и ближе к Вильфраншу, и как раз тогда, когда невеста спрашивает: «Милый, а где ты сейчас?», а «милый» сообщает: «Лечу к тебе с Корсики, буду через три часа!» – именно в этот счастливый момент грузовичок с надписью «DHL» подкатывает к воротам виллы и шофер в красном колпаке Санта-Клауса и с фирменным пакетом в руке жмет кнопку звонка. Служанка открывает, хочет принять пакет, но шофер объясняет, что это новогодний презент для невесты, она должна получить его лично и расписаться.

Служанка идет за невестой…

Через минуту невеста выходит, расписывается за пакет и удивленно рассматривает надпись жирным фломастером, которая красуется рядом с ее именем:

Personnel et confidentiel

FOR YOUR EYES ONLY[1]

Невеста вскрывает пакет. В нем только видеокассета, ничего больше. А на кассете – ни наклейки, ни лейбла. С недоумением вертя этот странный новогодний презент, невеста возвращается к зеркалам, и жених спрашивает у нее с экрана компьютера:

– Что это, мон ами?

– Понятия не имею, – отвечает невеста.

– Будь осторожна…

– Буду. – И невеста поворачивается к портнихам и стилисту: – Перерыв, можете отдохнуть! – И в камеру, жениху: – Милый, я тебе перезвоню через пару минут.

Оставшись одна, она выключает телекамеру, вставляет кассету в видеомагнитофон, нажимает на клавишу «Play». На экране ее телевизора появляются полосы, как от пустого ракорда в кино, а затем возникают черно-белые кадры, снятые сверху, как снимает видеокамера, подвешенная в углу комнаты. И на этих кадрах:

она же, невеста, только на несколько лет моложе, чем сейчас, совершенно обнаженная стоит на четвереньках в центре какой-то комнаты… На ее спине лежит стекло от журнального столика, на стекле тарелка с фруктами и бутылка шампанского. И какой-то мужлан – крутой и далеко не француз– обходит этот столик, нагибается, заговаривает с ней по-русски, но она неподвижна, как статуя… Он лапает ее за грудь… предлагает дернуть с ним шампанского…

Невеста в ужасе смотрит на экран и видит новое изображение:

она же, семнадцатилетняя, с российской псевдомодной прической-укладкой, в крупной бижутерии и в дешевом платье в обтяжку, неумело позируя, говорит прямо в камеру:

– Здравствуйте, дорогой незнакомый жених! Меня зовут Алена Бочкарева, мне семнадцать лет. Посылаю вам это видеописьмо, чтобы вы видели, какая я есть… —И, поведя глазами в сторону, за камеру: – Ну, чё им еще сказать ?

Голос оператора отвечает ей за кадром:

– Пожелания какие-нибудь,,,

– Ой, да!– спохватывается Бочкарева на экране. —Дорогой незнакомый жених! Я надеюсь на встречу с вами. Я хочу, чтобы вы были высокого роста, добрый, ласковый и, конечно, без ВП. То есть без вредных привычек. Ну, чтобы не курил и не пил. Много…

– Все, заканчивай! – перебивает ее голос оператора. – Пленка кончается.

– Погоди! У меня шесть минут оплачено!—отвечает Бочкарева и показывает себе под грудь. – Сымайте вот так! Чтоб лицо!—Ив камеру: —Дорогой незнакомый жених! У меня много поклонников, но замужем я еще не была. Потому что мой главный принцип: умри, но не отдай поцелуя без любви. – И опять оператору: – Вот теперь все, выключай!

Но оператор не выключает камеру, а говорит за кадром:

– Как все ? А главное ?

– Что главное?– спрашивает Бочкарева.

– Ну, раздеться надо, – требует голос оператора. —Думаешь, женихи что? За красивые глаза будут тебя выбирать?

Давай раздевайся по-быстрому!

– Совсем, что ли?—в сомнении спрашивает Бочкарева, начиная раздеваться.

– Конечно! – требует оператор. – Я же снимаю! Быстрей!

Бочкарева спешно раздевается, и за кадром раздается жеребячий хохот всей киногруппы.

—Дураки! – со слезами на глазах отвечает Бочкарева…

Писк мобильного телефона прерывает этот просмотр, невеста останавливает кассету, ее изображение застывает на экране, а она подбегает к своей сумочке, достает звенящую трубку.

– Алло!

И слышит ироничный мужской голос, который произносит по-русски:

– Привет, красавица! Ты уже все посмотрела?

– Что тебе нужно? – холодно спрашивает она.

– Нам нужно увидеться. Я жду тебя вечером в Париже, на Елисейских полях, в ресторане «Фукетс».

– Я не могу. Я занята.

– Если ты не приедешь, завтра твой жених получит ту же пленку.

– Ты мерзавец!

– Возможно. Но это не меняет наших планов. Восемь вечера, ресторан «Фукетс».

– Я тебя убью!

– Конечно, дорогая. Вечером на Шанз Элизе! – И в трубке звучат гудки отбоя.

Невеста в сердцах отбрасывает телефон, извлекает кассету из видика и восстанавливает связь с обеспокоенным женихом.

– Что там, мон амур? – говорит он с экрана «лэптопа». – Куда ты пропала?

– Милый, возникло небольшое дело. Мне нужно срочно слетать в Париж.

– Но мы же приглашены на новогодний прием к его высочеству! Мы не можем пропустить!..

– Я постараюсь вернуться к одиннадцати.

– Я люблю тебя…

Снимая свадебное платье, она улыбается в видеокамеру:

– Я тебя тоже люблю, мон шер!

Посылает ему воздушный поцелуй и тут же выключает компьютер.

Изображение жениха исчезает с экрана «лэптопа», невеста открывает стенной шкаф и, порывшись в нем, достает короткоствольный дамский пистолет, прячет его в сумочку…

А спустя двадцать минут в открытом «мерседесе» она уже мчится по Верхней дороге из Вильфранша в Ниццу, украшенную еще не убранной рождественской иллюминацией. Выходное платье делает ее неотразимой, а рядом с ней на пассажирском сиденье лежат ее норковая шубка и сумочка с пистолетом.

В аэропорту, на поле для частных самолетов, она останавливает машину у трапа небольшого реактивного самолета фирмы «Гольфстрим». Стюард в белой форме приветствует ее:

– Мадам, вы сегодня – нокаут!

– Спасибо. Это именно то, что мне нужно, – отвечает она и входит в салон.

Самолет разбегается и взлетает.

Сидя в салоне, она смотрит в иллюминатор.

Под ней – накренившись – стелется Ницца и полоска Лазурного берега, а затем самолет разворачивается над Средиземным морем и плывет на север…

«Господи, – думает она, – какая же я идиотка! Этого мерзавца, негодяя и подлеца я называла принцем и любила всю жизнь…»

Часть первая

ДОЛГИЕ КРИКИ

1

Принц. Сначала он выглядел очень просто – кружочек вместо головы, точки вместо глаз и носа, палочки вместо ручек и ножек, но с обязательной подписью «ПРЫНЦ» кривыми детскими буквами. Затем, когда ей стукнуло девять или десять, подписи исчезли, а принцы стали натуральней, надели камзолы и шляпы. В двенадцать они оседлали боевых коней, в четырнадцать к ним добавились высокие красивые замки. В шестнадцать на стене печной завалинки, где Алена спала с младшей сестрой, не осталось свободного места, но, просыпаясь по утрам, она все равно дорисовывала и дорисовывала своих принцев – в просветах между старыми рисунками, над ними, в углах…

Кричал в курятнике петух, блеяла во дворе коза, мычали, проходя за забором, коровы, плакал в горнице младший брат-сосунок, сползала с печи и шумно писала в ведро сеструха Настя, а Алена все рисовала на печной стене своего принца, все ладила карандашами его волшебный лик. Пока не доставал ее громкий окрик матери:

– Алена, ё-моё! Сколько ты будешь спать?! Вставай козу доить! Артемка проснулся!

Впрочем, нет, Алена, поглощенная своим принцем, и на этот крик не обращала внимания. Хотя одним глазом, боковым зрением, уже видела за окном своего отчима Федора – как он вороватой походкой шкодливого кота прямиком крадется в курятник. Но бесшумно открыть дверь курятника Федору не удалось – оттуда с криком вылетел петух, а за ним кудахтающие куры.

И тут же мать ринулась в доме к окну, высунулась наружу:

– Федор, стой! А что ты на праздник пить будешь?

Зная, что за этим последует, Алена включала плейер, надевала наушники и с француженкой Патрисией Каас улетала куда подальше – от Федора, который, добравшись до спрятанного в курятнике самогонного аппарата, наспех выпивал все, что там накапало за ночь, и от матери-хромоножки, которая с криком «Ах ты, алкаш гребаный!» набрасывалась там на него с тумаками…

Вздохнув, Алена слезала с печи. Одиннадцатилетняя Настя, нависая над звучным цинковым ведром, что-то кричала ей, показывая рукой в угол комнаты, Алена снимала наушники, слышала рев Артемки, подходила к люльке и совала соску годовалому брату. Тот, доверчиво чмокая, тут же и замолкал. Алена снимала с себя ночную холщовую рубашку, чтоб переодеться в дневное, а Настя, вставая с ведра, подходила к ней и завистливо зырилась на ее грудь.

– Ален, а почему у меня не растут?

– Рано еще.

– А у Катьки Свиридовой уже третий номер!

– Ладно врать!

– Ну, первый! А она меня младше! И по телику я видела – в Африке у десятилетних знаешь какие сиськи!

– То в Африке! Там климат другой…

– Ой! – ойкала Настя, глянув за окно. – Твой Виктор едет!

И бегом, в одной рубашке, выскакивала на крыльцо навстречу почтарю, который на велике катил к их домику от реки, от парома.

Остановившись подле их калитки, Виктор отстегивал от багажника свою тяжелую брезентовую сумку и вынимал из нее пачку писем, перетянутую резинкой.

А Настя уже нетерпеливо гарцевала по эту сторону калитки.

– Привет, Виктор!

– Привет, малявка, – отвечал Виктор.

– Сам ты малявка! – обижалась Настя. – Мне письма есть?

Тут Алена, одетая и в наушниках, ленивой павой выходила на крыльцо. Виктор столбенел от одного ее вида, шумно сглатывал кадыком неизвестно что и пялил глаза. Алена, зная свою власть над бедным парнем, белой лебедью плыла через двор и с усмешкой протягивала ручку за письмами.

– Это всё мне?

Виктор приходил в себя, обижался:

– А «здрасти» где?

– Приветик! – снисходила Алена, ногой катая пустую пивную бутылку, валявшуюся на земле.