Человек заката

– Очень неправильная тема – бросать мот во дворе, – качает головой Скат.

– Гараж не мог открыть. В замок вода попала, и замерз намертво. Не сбивать же?

– Что теперь делать будешь?

Леший несколько секунд смотрит на собеседника. Щеки гуще краснеют от негодования.

– Что, что! Ремонтироваться буду, забери их снеговая падь! – восклицает он в сердцах и следом вздыхает: – Эх! Нет на селе советской власти или крутых девяностых.

– Все возвращаемся в девяностые! – призывает Клоп.

– Ты там никогда не был, умник, – замечает Скат.

– Был, – возражает Клоп, – я в то время жрал песок из песочницы и отнимал самокаты у девчонок.

– Вот они тебя до сих пор и не любят! – исподтишка улыбается Скат.

– Ах ты, предатель, нашел, куда куснуть! – возмущается Клоп. – Какой ты мне друг после этого?! Короче, с тебя пиво!

– Не лопнешь?

– Свое употребление контролирую, – огрызается Клоп.

Скат хочет ответить Клопу, но вынужден отвлечься на приготовление коктейля. Леший решает полирнуть водочку и отчаливает за столик к знакомым вместе с кружкой пива.

– Думаю делать второй навес для мотов, – Скат отдает официанту очередной заказ, окидывает взглядом посетителей, сидящих напротив, – не нужно ли кому чего, – и снова приближается к Нику: – Хочу расширяться. Парни давно просят.

– Добро! – отпив из бокала, отзывается Ник. – Чем могу?

Скат добродушно отмахивается, но видно, что доволен.

– Да я сам. В конце недели железа куплю. Сварить корсет надо. Ты лучше мот посмотри.

Ник кивает с рассеянным видом.

– Подгоняй, как сможешь. Заодно заберешь у меня уголки. Лежат давно без надобности. Пригодятся для навеса.

– Договорились! – соглашается Скат.

– Милая, не уходи так быстро! – это Клоп пытается задержать свою знакомую. – Я подарю тебе небо в алмазах и бриллиантовый рассвет!

Девушка улыбается и застегивает куртку, скрывая от голодного взгляда Клопа округлую грудь. Клоп смотрит сокрушенно. Полновесная грудь – гордость женщины и погибель мужчины.

– Лучшие друзья девушек не бриллианты, а качалка и хороший с.... сон! Ха-ха-ха! – она щелкает парня по носу и, одарив задорной улыбкой, идет к выходу.

– Жааааль! – Клоп шумно вздыхает ей вслед, кисло улыбаясь. Ища, куда бы деть свои руки, он достает телефон, утыкается в экран. Примитивные подкаты не имеют успеха. Набирая СМС и получая ответы, он резко меняется в лице. Еще секунда – и, кажется, он швырнет телефон об стену.

– Ну что, опять? – вяло интересуется Скат, исподтишка наблюдая манипуляции.

– Достало все! – Клоп высовывает язык, пытаясь изобразить отвращение и апатию. – Пойду выброшусь из окна.

– Ага! Давай, только когда будешь прыгать с первого этажа, не угоди в мусорные баки, – предупреждает Скат.

– Я могу себе это позволить! – пафосно отмахивается Клоп и, слезая с высокого стула, шагает в коридор, мелькая татуировкой на выбритом затылке.

И Скат, и Ник знают, что Клоп пошел в сортир забивать косяк. Скат возвращается к натиранию бокалов. Ник ищет кого-то взглядом. Вокруг все в движении и звуке.

Route 98 кажется девушке отличным местом. Высокий потолок теряется в темноте, оттуда свисают флаги разных байкерских клубов, в том числе и знаменитый флаг Конфедерации – красное полотнище, перечеркнутое по диагонали двумя синими лентами с белыми звездами. Наследие гражданской войны между Севером и Югом в Штатах, демократическими ценностями и консерватизмом. Флаг проигравших войну, но сражавшихся против системы со временем в качестве символа распространился среди байкеров всего мира, демонстрирующих свое следование традициям.

Несмотря на шумное общество, в баре царит своеобразный уют. Свет, разбросанный в пространстве, направлен на конкретные предметы. Это создает в заведении приятную атмосферу. Стены выложены стилизованным кирпичом темно-серого, почти черного цвета и покрыты множеством фотографий. На стойке бара и части примыкающей стены пестрят таблички государственных номеров с мотоциклов. Попадаются и иностранные. Арка над небольшой сценой увешана частями от мотоциклов, шлемами и касками. На маленькой сцене гитарист задумчиво наигрывает заезженные рок-баллады.

Повсюду мелькают куртки-косухи, банданы, кожаные жилеты. Крепкий мужской дух щекочет женское обоняние и нервы. Куча байкеров притягивает внимание брутальной внешностью, экипировкой и цветами клубов, нашитыми на одежде. Откуда-то снизу поднимается волна приятного беспокойства. Неуверенно лавируя между мужчинами, как маленький катерок в скоплении гигантских айсбергов, девушка осматривается, садится за свободный столик.

Глубокий болезненный вздох. За ним небольшое расслабление. Нервы понемногу успокаиваются. Мышцы перестают дрожать. Пальцам возвращается гибкость, а лицу – прежние краски. Заказ приносят быстро. Она благодарит официанта и теперь медленно вращает стакан с выпивкой. Кусочки льда тают и колышутся в нетронутом алкоголе, легонько постукивая о толстое стекло.

Девушка предается раздумьям. Впитывая в себя атмосферу байкерства, она размышляет о двух единственных ярких моментах в ее теперешней реальности. О музыке и снах. Музыка заполняет пустоту души, пока она пытается прижиться здесь по-новому. Музыка латает многочисленные прорехи души. А сны, яркие сны, неизгладимыми иероглифами проявляются на сердце каждый раз, как она засыпает. Чем угрюмей и серее становится Питер, тем ярче сны она видит.

Длинные пустые песчаные пляжи… дикие и прекрасные… далекие, далекие… и манящая к себе разноцветная гладь океана… и яркое сочное небо, согретое солнцем… и ощущение силы… и она стоит на возвышении, и нет воли пошевелиться и оторвать взгляд… Она узнает знакомые места.

Девушка вдруг понимает, насколько сильно тоскует по краешку испанской земли на берегу Атлантики. Байона! Байона с ее ласковым океаном, дремлющими чистенькими улочками, душистым цветником донны Лусии… Как богато одарила ее жизнь в этом изумительном городе и как превратно люди истолковывали ее поступки!

Время от времени она посматривает по сторонам, но задумчивый взгляд неизменно возвращается к стакану. Отмечая про себя, насколько хорошо здесь находиться, она невольно прислушивается к разговору двух парней за соседним столиком.

– Да нет, ты будешь смеяться, – говорит молоденький парень своему более взрослому собеседнику, – я ж давно мечтал о чоппере. Торкает меня это дело! И сразу облом! После спортбайка с чопом справиться не могу. Прикинь! Не рулится! Ни тормозить, ни разгоняться неудобно после спорта3.

Его товарищ усмехается и заказывает себе еще пива.

– Не гони! Те же два колеса, тот же привод на заднее колесо, тот же гироскопический эффект.

– Ага! – вспыхивает парень. – А то, что у чопперов рама более хлипкая, что мотор ведет себя совсем по-другому и завалить его в повороте можно на гораздо меньший угол, – это, по-твоему, не в счет?

Толстяк отхлебывает пиво и утирает пену с пышной растительности на лице. Девушка бросает на них быстрый взгляд.

– Есть, конечно, свои нюансы. Обкатаешься, привыкнешь, – лениво говорит толстяк, размеренно половиня кружку.

Они пропускают по пивку, хрустя чипсами. Девушка улавливает знакомый запах крабовых. Молодой парень не может сидеть спокойно. Он то и дело меняет позу и оглядывается по сторонам, вытягивая худую шею.

– Боюсь, что по привычке буду коленку в сторону выставлять, – улыбается парень, – и к посадке долго еще привыкать придется.

Сотоварищ его смачно смеется:

– Что? Сидишь, как дурак, с прямой спиной и ветром назад заваливает, да? – интересуется толстяк.

Парень утвердительно кивает.

– А руки выше ушей и ноги растопырены, словно тебе рожать?

– Ну да! Это и есть обратная сторона брутальности? Дань понтам?

– Привыкнешь, – произносит толстяк, медленно раскуривая трубку. – Я сам полгода привыкал, переучивался после своего спорта. Помню, на ямках и выбоинах не тормозил, а наоборот, разгонялся. Ох и досталось же моей заднице!

– И я так делаю, – подхватывает парень, – а еще пытаюсь привстать, что чертовски нереально, подножки не позволяют. Приходится виснуть на руках.

– Уффф! – толстяк с удовольствием затягивается и выпускает дым. – Назад на спорт не тянет?

– Не-а!

Они смеются и жестикулируют, прихлебывая пиво. Глаза блестят, чипсы летят во все стороны. Душа девушки постепенно отогревается. Среда байкеров благотворна. Будто бинтует душевный надлом. Она облегченно вздыхает и устраивается поудобней, откидываясь на спинку стула. Толстяк вынимает трубку изо рта и заговаривает снова:

– Я твой Steed в деле видел. Ты вот что: подойди к Колдуну, вон он сидит. Если сильно повезет и он согласится поговорить, адаптация твоя пойдет быстрей.

– Ты что! – парень откровенно удивлен. – Он же меня пошлет!

– Аты не дрейфь! – усмехается толстяк, вставая и направляясь в туалет.

Парень грызет ноготь, затем поднимается и идет к бару.

На сцене пространные наигрывания прекращаются. Первые аккорды обещают перемены. Девушка вздрагивает, поднимает голову и вся превращается в слух. Кавер-версия Heartbreaker группы Led Zeppelin освежает сигаретный гул заведения. История-усмешка зовет разорвать порочный круг, уйти от страданий. Когда твои чувства используют – гони любовь прочь, ведь это нелюбовь.

Короткие риффы легко и ловко впечатываются в сердце, трогают волной психоделики овердрайва. Разносторонний ломаный бит ударных выстилает убегающий ритм и вдруг стихает. Исчезая под восхитительным соло бас-гитары, он взрывается вновь, вплетаясь в глубину звучания хард-рока.

Волоски на теле встают дыбом. Легкий озноб спешит пробежаться по спине. Девушка жмурится, смежив веки, подобно дремлющей кошке, наблюдает за проникающим в пустоту чувств удовольствием.

Ник оглядывается в ее сторону. Пристальный взгляд ищет простых ответов. Скат следит за другом. А девушка по-прежнему сидит одна и с полным стаканом.

– И вчера было так, – кивает в ее сторону Скат, – уйдет и не прикоснется к заказу.

– Что она этим хочет сказать? – удивляется Ник.

– А хрен поймешь! Хех! Загадочная и непостижимая, как латынь на рецепте врача.

Ник перестает смотреть на девушку. Он вытаскивает из заднего кармана брюк початую пачку сигарет. Достав одну, гладит шершавыми пальцами тонкую обертку.

«Надо менять марку», – равнодушно отмечает он. Помедлив, чиркает не боящейся ветра зажигалкой Zippa и все же закуривает, развлекаясь тем, как дым вихрится в пивном высоком бокале.

Подходят байкеры из одного питерского мотоклуба. На жилетах одинаковые рокеры и эмблемы с цветами. Выискивая в толпе представителей других мотоклубов, они присматриваются и подходят к бару. По виду слегка напряжены. Бросая взгляды, полные вызова, на представителей конкурирующего клуба, байкеры шумно здороваются с Ником и Скатом. Дальше – кто остается, кто разбредается по территории.

Бывает, встреча враждующих клубов в барах и пивных заканчивается мордобоем, отбитыми кишками и сломанными ребрами. А иногда достаточно только «обозначиться». Все серьезные проблемы решаются уже без свидетелей. Да и в Route 98 крепко держат порядок. Каждый раз Скат прибегает к весьма действенному средству восстановления дружелюбия: вынимая охотничий карабин, он убедительно направляет стволы в точку возмущения с заявлением, что всем желающим выяснить отношения за его счет хрен чего здесь обломится.

Клубные мотобратья здороваются по-особенному: пожимая руку, приобнимают за плечо. После обмена стандартными фразами Ник снова уходит в себя. Нет ему дела до новостей. Вокруг мир стремительно сужается. Он не знает – то ли сигарета горчит, то ли сознание близкой потери чего-то важного. Кто-то опять обращает на себя его внимание.

Заметно волнуясь, к Нику приближается молодой парень, с запинкой излагая свою проблему. Девушка со своего места, насколько это позволяют посетители, с интересом наблюдает, как парень мнется, и продолжает грызть ноготь в ожидании реакции, но, встретившись с Колдуном взглядом, поспешно отворачивается к сцене.

Ник выслушивает парня, неопределенно поводит бровью и спокойно отвечает:

– По поводу «не рулится», так все чопы кладутся до подножек или выхлопных с легкостью. Скорее всего, аппарат технически неисправен, проверь амортизаторы, пробей вилку на жесткость пружин и вязкость масла.

Голос его низок и бархатист. Ника приятно слушать, тем более что говорит он мало и в основном по делу. Скат снисходительно наблюдает за парнем. Тот ловит каждое слово.

Ник продолжает:

– А тормоза в большинстве случаев адекватны разгонной динамике. Надо поставить армированные шланги и приличные колодки. То, что «не разгоняется», – если в смысле максималка 180, то, наверное, да. Знаешь, по большому счету, для того, чтобы после спорта кататься на чоппере, надо не только изменить стиль езды, а концептуально поменять отношение к аппарату. Иначе это будет мучением и для тебя, и для мота, – говорит Ник ему напоследок.

Парень, счастливый, с видом постигшего дзэн, спешит к товарищу.

– После спорта на чоппере, наверное, невозможно ездить, если эмбрионная посадка изогнула позвоночник и судорога окончательно свела руки и ноги, – рассуждает Скат, кивая вслед уходящему. Сам он даже смотреть на спортивные мотоциклы не хочет.

Ник не отвечает. Он вдруг явственно осознает, что все время смотрит на одну и ту же фигурку – девушку, одиноко сидящую за столиком.

– Лимит общения на сегодня исчерпан, – констатирует Скат, протирая стойку салфеткой.

Возвращается Клоп с дурацкой улыбкой на лице.

– Ритуальный выброс совершен? – Скат иронично поглядывает в его сторону.

Клоп улыбается еще шире.

– Передумал. Там одна парочка зажимается. Не стал мешать.

– Ну-ну.

Ник почти не слушает их. Из «пиво-мото-кастома» Ската по кружкам и бокалам с шумом разливается пиво. На задней стенке бара, подсвеченные красным неоном, громоздятся штабеля бутылей, маня, как лекарство от любых жизненных передряг. Скат с быстротой фокусника берет оттуда вожделенное и делает людям добро. Бар полон. Слышится плеск спиртного, стук льда о прозрачное сверкающее стекло, переливчатый шум шейкера, характерный стук о стойку. По воздуху разносятся крепкие запахи и крепкие маты, шутки, смех женщин, музыка. Хлопает входная дверь, принося и унося потоки людей.

Клубное мелководье шумит и резвится. Солидные байкеры потягивают пивко, обсуждая жизнь. Более молодые пьют все. Усадив подружек себе на колени, активно обсуждают с друзьями волнующие их темы. Одинокие барышни, затянутые в не скрывающие прелестей сексапильные наряды, стреляют глазами, высматривая себе компанию. Скамейкеры «помогают» байкерам пить и травить байки.

На первый взгляд все чертовски демократично. Ножи и кастеты до поры спрятаны под одеждой или за голенищами. Оружие не у всех, но имеется. И неважно, для чего оно сгодится – постоять за себя, за друзей или порезать колбаску, – а быть должно. Постепенно народ раскумаривается и добреет. Смех и напитки набирают двойные обороты.

А там, вдали, за стенами Ника ждет глубина… одинокая, могучая, со своим холодом, мраком, ветром, способностью вмещать в ощущения необъятное и расправлять ему крылья. Ненадолго Ник свыкается с гвалтом. До тех пор, пока желание ехать настойчиво не уводит обратно в ночь.

– С кем «набубениться»? – Клоп поворачивается и предлагает: – Колдун, давай по вискарю?

Ник отмахивается.

– Погнали, комрады! – слышится рядом громкий слегка картавый голос. – Ставлю ящик пива, кто первый до смотровой!

Из-за ближнего столика поднимается высокий поджарый паренек с бегающими глазами и нахальной улыбкой. Его заметно пошатывает. Подгоняя своих друзей, он размахивает руками и громко матерится. Остальные трое парней, пьяные «вхлам», пытаются подняться со своих мест.

– Не стоит тебе гонять сильно «подшофе», парень, – замечает старый байкер, наблюдавший, как перед этим парень мешал водку с пивом.

– Чё ты лыбишься? Отвали! – прикрикивает на него парень. Язык плохо его слушается. Вынимая из штанов ключи, он пихает ногой одного из своих. – Рота, подъем!

– Дело говорю. Я двух сынов схоронил! – хмурится старик.

– А мне пох! – рявкает парень, размахивая кукишем перед лицом старика. – Узрел?

Толпа байкеров разом оборачивается. Сразу несколько затянутых в кожу, бородатых и грубо сколоченных посетителей поднимаются со своих мест. Ник успевает первым.

– Не груби старшим, а то заболеешь, – говорит он. Хватая парня за куртку на груди, он основательно встряхивает его и тащит к выходу. Страшно хочется свернуть шею мелкому уроду.

– Чем? – нагло интересуется парень, пьяно подхихикивая. Он не думает сопротивляться. Губы дергаются, глаза начинают косить. Его немногочисленные друзья поднялись с мест и неуверенно топчутся у столика.

– Переломом челюсти, – отвечает Ник, со всего маху вышвыривая парня за дверь. Тот шмякается с глухим стуком и затихает. Ник с мрачной агрессией провожает взглядом его дружков, внезапно трезвеющих и проскальзывающих мимо.

– Развелось ушлепков! – раздается из толпы.

Перед Ником расступаются. Веселье ненадолго стихает. Завсегдатаи знают историю старого байкера и сочувствуют ему. Ник усаживается на свое место с таким видом, что даже Клоп скисает. Когда Колдун злится, виду него вообще дикий.

– Такие либо умнеют, либо разбиваются нах…, – произносит Скат.

– Такие не умнеют, – скупо бросает Ник. Он все еще хмуро поглядывает по сторонам, сверкая темными глазами. Можно подумать, ему хочется кому-либо еще врезать.

– Племя молодое. Непутевое, – вздыхает старый байкер в серебристую бороду.

Ник смотрит на него. Старик пять лет назад потерял ногу при аварии, а теперь тихо спивается. Сидя в углу за столиком, он безбожно курит, рассказывая немногочисленным друзьям разные байки о том, где и с кем катал да надирался. Оба его сына после шумной попойки на байкерском фестивале вздумали посоревноваться друг с другом на железнодорожных путях. Тот заезд оказался для них последним.

– Ты, верно, помнишь ребят Старого Сильвера? – спрашивает Скат.

Ник кивает и понуро опускает голову.

– Жаль их! – Скат поводит бровями, несколько секунд соображает и, видимо, о чем-то договорившись сам с собой, плескает себе коньяку. – Хорошие ребята уходят быстро. Гибнут почем зря!

Девушка с любопытством наблюдает сцену, потом отворачивается. Колдун напоминает ей Карлоса – холеного испанского красавца модельной внешности и мрачного нрава. Память быстро воскрешает сцены его домогательств, хитрые комбинации, последние откровения, страшные признания и, наконец, его неожиданно жестокую смерть.

«И ты причастна!» – вырезает ножом по сердцу совесть.

«Я ничего не могла поделать!» – отчаянно оправдывается девушка.

«Ты встала между ними…» – раздается резонный ответ.

Девушка сникает, тихо ненавидя себя, отчаянно сдерживает слезы. Они все – Таро, его брат Микель и она сама – остались жить. А Карлоса больше нет. И никогда не будет! От живого, пышущего силой, здоровьем человека не осталось следа. Сейчас она снова и снова слышит его голос, видит последний взгляд, чувствует на своей коже его липкую кровь, из глубины прошедшего вьется удушливый запах гари…

– Привет! Скучаешь? – подвыпивший мужик в черно-красной мотокуртке с размаху бухается напротив.

– Тебя не приглашали, – недовольно замечает девушка.

– Да ладно! Меня зовут Андрей, а тебя?

Вместо ответа девушка нервно крутит в пальцах стакан.

– Чего такая кислая?

Она молча отворачивается от непрошеного собеседника.

– Чё, не нравлюсь? – усмехается тот.

– Слушай, отвали, а? – вымученно-спокойным тоном просит она.

– А ты что сразу грубишь?

Ответа нет. Недовольно бурча, байкер встает и уходит. Девушка с облегчением переводит дыхание. Остается неловкость от собственной грубости.

В баре Скат долго присматривается к Нику. Спросить сейчас либо выждать удобного случая? С Колдуном не поймешь, какой случай удобный. Гложущий вопрос вертится на языке весь вечер. Наконец он решается.

– Говорят, ты отбоя с каким-то бразильцем отказался?

Ник утвердительно кивает.

– И ушел с ринга? Насовсем? Много слухов крутится вокруг этой новости, – пространно намекает Скат.

Ник продолжительно молчит, а потом вскидывает голову и смотрит Скату прямо в глаза. Во взгляде одновременно злость и тоска, а голос звучит спокойно, даже буднично.

– Хочешь знать причину?

Скат всем своим видом дает понять, что хочет.

– Там деньги стоят дорого, люди – ничего не стоят. Когда тобой начинают торговать, задумываешься, а не вещь ли ты?

Скат понятливо поводит бровью. Вон оно что! Больше вопросов на эту тему Скат не задает. Немногословный друг может просто промолчать в ответ. По поводу боев он никогда ничего не рассказывает. Ник разворачивается на стуле боком к залу, отыскивает худенькую фигурку девушки и устремляет на нее все свое внимание. «Надо ехать», – думает он.

Становится совсем тесно. Посетители чокаются пивом буквально у девушки над головой. Сигаретный дым повисает над столиками, и в горле начинает першить все сильней. «Пора уходить», – решает она, встает и, не смотря по сторонам, выходит на улицу.

Останавливается девушка недалеко от входа, всматривается в густой туман, подсвеченный простуженными фонарями. Куда ей теперь? Вернуться в свою гнусную конуру или замерзнуть, шатаясь по улицам? Идти нужно, а ноги словно приросли к земле. Она смотрит вдоль улицы. Питер красив и убог одновременно. Неизлечимо болен сырым небом.

Вздыхая, девушка лезет в карман, достает маленький проигрыватель и начинает распутывать наушники. Левый наушник самым злостным образом спутался с правым. Очень хочется быстрей уйти в мир музыки. Руки торопятся, наушники путаются еще больше.

Почти сразу же следом за девушкой выходит Ник. Он хочет подойти к ней, но замечает на парковке между рядом мотоциклов и стеной бара бесформенный силуэт лежащего мужчины. Ник подходит и осторожно приподнимает тело. В лицо летит запах крепкого перегара и неясное мычание.

– Эй, просыпайся, слышишь, – трясет пьяного Ник.

– Колдун, ты? – откликается байкер.

– Замерзнешь, вставай!

Пьяный реагирует слабо. Кое-как растолкав его, Ник отбирает ключи от мотоцикла, подзывает снующего неподалеку таксиста, называет ему адрес, дает денег и осторожно укладывает пьяное тело на заднее сиденье. Ненадолго он возвращается в бар и опять появляется на улице, закуривает, подходит ближе и протягивает девушке сигарету.

Она удивленно смотрит на него, неуверенно косится на сигарету и хочет отказаться. Их взгляды снова встречаются, и девушка первой опускает глаза.

«Я не курю», – думает сказать она, но рука осторожно берет предложенное. Пока прикуривает, Ник успевает заметить нежные маленькие пальчики с коротко стриженными ногтями без маникюра. Девушка прячет плеер обратно в карман и смотрит в сторону. Говорить не хочется.

Хмурый, старый, продрогший город тянет из людей силы черной гладью воды. Ночной туман уводит одинокого прохожего в чужое и чуждое теплоте человеческой природы. Даже старый ветер не может найти себе приюта.

«Нельзя быть вечно тоскливым и холодным, – размышляет девушка о городе, – может, ты устал сам от себя?»

«Что ты знаешь о тоске?» – шепчет ей в лицо Питер порывом студеного ветра.

«Случилось бы хоть что!» – вздыхает она про себя.

Из клуба выходят двое. Они садятся на не успевшие остыть мотоциклы, синхронно с одного удара заводятся и мчатся прочь.

– Ник, – с дружелюбным видом байкер протягивает ей свою здоровенную руку.

– А я слышала – Колдун, – замечает девушка, машинально совершая рукопожатие.

– Смотря для кого… – поясняет Ник уклончиво.

Не понимая, что он хочет этим сказать, она вновь погружается в свои мысли. Засунув руку поглубже в карман брюк, не спеша докуривает сигарету. Вспоминаются Диего и его прикольные друзья-растаманы из ночного клуба Карлоса. Кто тогда мог знать, чем кончится ее танец с владельцем клуба?!.

Ник заинтригован отсутствующим видом незнакомки. Курит девушка не «взатяг», неумело и безразлично. Стоит рядом, уходить не торопится. Общаться не лезет. Может, ждет кого? Он тоже молчит, даже не пытаясь искать тему для разговора. Чего с ними разговаривать? Только время терять и головную боль себе зарабатывать. Умничают, щебечут, кокетничают – всё одно. Все женщины для Ника – красивые хищницы, жадные до грубоватого обращения и спонтанного секса. Эта кажется ему иной, непохожей на других, непонятной. Забыв о том, что собирался ехать, он любуется девушкой, с любопытством изучает новый «объект».

Бывалый насмешливо косится на них со стоянки. Словно подтрунивает. Ник на секунду медлит. Бывалый одобряюще сверкает ему отраженным светом фары.

– Подвезти? – предлагает Ник девушке. – Тебе куда?

– На Моховую, – отвечает она, не оборачиваясь, – по пути?

– Нет. Да какая разница! – говорит Ник. Голос звучит непривычно мягко, задушевно.