Авантюра «Крым»

Отец Владимир по – отечески обнял его за плечо, тяжело вздохнул.

– Да, и они его сыновья, непутевые сыновья, ведомые нечистой – война Господа нашего и Лукавого идет давно.

– И кто победит?

– Верь, только верь и победим обязательно мы, кто верит в Бога. Может и не здесь на Турецком валу, может и не через десять лет, может эта битва продлится и век, но Господь и мы, верующие в него, обязательно победим! Ты только верь в это сынок!

Евгений понимающе кивнул, на душе его полегчало.

– А, почему это место прозвали Турецкий вал?

– Ну, во – первых не прозвали, а назвали. Я думаю из- за того, что здесь раньше находились турки, и наша армия разгромила их в 1771 году. Командовал армией тогда Долгоруков. В военном деле эта цитадель имеет стратегическое значение. Есть гипотезы, что вал военного значения стал еще в седьмом веке до нашей эры, кто – то отдает его основание ещё скифам. Ведь раньше именно здесь соединялось Азовское и Черное море. Но потом Азов начал мелеть. От былого величия здесь напоминает нам об этом Сиваш. Оборонительные сооружения турок мы и сейчас можем наблюдать. Видел развалины крепости?

– Да, конечно .

– Это остатки некогда грозной крепости Ор -Капу.

Евгений поинтересовался, не скрывая своего восхищения от их беседы.

– Откуда вы всё это знаете?

Отец Владимир тяжело вздохнул.

– Я ведь тоже раньше носил шинель, но в германскую поменял на рясу.

Игриво дернул Евгения за козырек фуражки, надвинув ее ему на глаза.

– Пути Господни неисповедимы, сын мой !

Повернулся по – военному и двинулся в ту сторону, откуда пришел. На ходу наказал: « Не спи на посту боец!»

Лев Зеньковский, стуча карандашом о стол, задумчиво рассматривал в очередной раз на карте расположение перекопа, верней его оборону. Его интересовал Турецкий вал. Белые на нём дрались как тигры, показывая чудеса героизма. Лев уважал смелых людей и никогда не скрывал восхищения, высказывая вслух, если это даже касалось врагов. Подумал: «Жаль, как жаль! Уничтожаем друг друга вместо того, что бы повернуть всю эту храбрость и армию против немцев и освободить Россию, Украину. Выбрать и поставить во главе всего этого грамотного достойного лидера. Нет, не Ленина, не царя, прости Господи, даже не Батьку. Конечно, Батьку можно поставить во главе Украины, легко потянет. Был бы чуточку грамотен, потянул бы и всю Россию. Вот Троцкий у них вроде мужик то что нужно – на первое время потянул бы».

Он тяжело вздохнул : «Что нам нужно ? Всё делим, делим, да и Батька на кой хрен этому Ленину поверил – подставит он его, как пить дать подставит! И так уж только мы этот перекоп громим.»

Лёва Зеньковский почесал карандашом за ухом, продолжил свои размышления «Ведь Ленин уже выступал против Батьки. Тогда, когда Ворошилов его пригласил в гости. Кто сберег Батьку? Конечно я – его друг и соратник, Лёва Задов. Я настоял на том, чтобы браты в гости поехали без Батьки, и что с ними стало ? Были арестованы и расстреляны. Разве можно после этого верить красным и их Ленину? Марченко тоже так же думает. Эх, не отдаст Ленин Батьке Украину! Сейчас мы ему поможем белых добить, и они за нас возьмутся». Размышления его прервал шум в сенях – в избу ввалился братишка Данька, двое босоногих пацанов и дед Карпун. Лёва улыбнулся, довольно выпалил:

– Вот добре, добре, разведка вернулась.

Лев Зеньковский, он же Задов, заведовал контрразведкой у Махно и давно ввел новшество, посылая по тылам противника беспризорников, старух со стариками для сбора информации. За окном стемнело, Лева зажег керосиновую лампу.

– Ну шо, хлопцы, рассказывайте шо видели ?

Начал как всегда, Карпун – он в этом деле был стреляный воробей.

– Шо ? Шо ? Всё добре, побили вы их тьма, по их сторону у Турецкого вала одни трупаки, раненых много отправляют в тыл тех, кто идти может, а кто нет- так и лежат под чистым небом, помирают. Обозы с санитарами не справляются.

Лёва Задов поднялся из – за стола во весь свой двухметровый рост.

– Дед Карпун, можешь на карте показать где на валу побитых больше всего?

– Могу.

Карпун подошел к столу, поглядел на карту, повел пальцем по Турецкому валу и ткнул пальцем левей от центра Турецкого вала.

– Здесь. Павло даже к ним в траншею ходил.

Лёва взглянул на двух пацанов.

– Кто Павло?

Вперед шаг сделал белокурый длинноволосый паренёк в лохмотьях.

– Я, дядя Лёва.

–Что видел в окопах?

Белокурый, лет десяти, потер руками босые ноги.

– Ух, замерзли.

Лёва махнул рукой.

– Сейчас поедите, согреетесь. Говори, что видел ?

– Я к ним в траншею спустился, хлеба просил, меня обратно выкинули, сказали самим жрать нечего. Потом один унтер сжалился, дал половину галеты.

– Так, хорошо, значит с харчами у них хреново, что ещё ? Как и учили, посмотрел расположение бойцов в окопе, расстояние от бойца до бойца между стрелковыми гнездами минус три, а где и минус четыре – пять.

Лёва Задов усмехнулся:

– Молодец, молодец ! Малой свободны.

Повернулся к младшему брату Даниле.

– Срочно ко мне Каретникова и Марченко. Скажи – есть соображения, очень хорошие соображения.

Глава 17

Елизавета быстро скинула с себя нижнее солдатское бельё, не убрав его с пола ванной комнаты, осторожно опустила одну ногу в ванную. Горячая вода будто сначала стиснула кожу на ноге, потом отпустила, и тепло через ногу приятно побежало по всему телу. Она вошла в ванную полностью и медленно растянулась под водой во весь рост. Блаженство, которое она испытала, было несравнимо ни чем. Ей казалось, что душа покинула тело на какое – то время, просто улетучилось и всё. Она закрыла глаза и сразу очутилась в своем доме, в своей родной ванне, которую она принимала каждый день. Иногда мама приходила к ней и терла мочалкой, а потом обтирала её белоснежным полотенцем. А сейчас ванна стала роскошью – эта война обрекла миллионы людей на страдания, лишив их всех радостей жизни. Небольшой шорох заставил ее открыть глаза. Она увидела перед собой Магомеда. Он улыбнулся. В руках у него был поднос – на нем был виноград и жареное мясо с белым хлебом, в середине красовалась глиняная бутылка с вином.

– Я тебя разбудил, радость моя?

Она улыбнулась ему в ответ:

– Нет, что ты, просто мне так хорошо, что я закрыла глаза от блаженства. Даже не верится, что здесь, после всего этого хаоса, есть горячая вода. Это – чистый рай, оазис среди пустыни.

– Здесь во дворе гостиницы бани, поэтому и есть горячая вода.

– Твой золотой червонец подарил нам сказку.

– Как ни прискорбно понимать, золото во все времена открывало многие двери для блаженства и развлечений.

Елизавета усмехнулась:

– До сих пор вижу эту жирную рожу хозяина: «Керенки не берем, только марки, фунты, франки». А ты ему говоришь: «Зажрался зараза, уже царские червонцы для тебя ничего не значат».

Они вместе рассмеялись. Елизавета ласково проговорила:

– Поставь разнос на столик перед зеркалом и иди ко мне, мой рыцарь – ванная большая, мы ее примем вместе.

Магомед не привык к такому обращению, лицо его побагровело от стыда. Елизавета присела в ванной, оголив грудь.

– Иди ко мне джигит.

После этого он сдался и за какие-то считаные секунды очутился в ванной в ее объятиях.

Яша Жмот в очередной раз матерно выругался, повернулся к Пеленгасу: в темноте его глаза блестели, как у кошки.

– Сколько нам еще топать до Симферополя?

Пеленгас прохрипел:

– Верст сорок.

Яша сплюнул в сторону.

– Как это так можно было не взять с собой запасное колесо? Ты конечно, Пеленгас вор авторитетный, но, извини, поступил как глупый пацан.

Пеленгас был уязвлен такой предъявой.

– Машина не моя – кто знал, что нет запасного колеса и, вообще, кто знал, что оно взорвется? При всем уважении, Яша, за словами следи, я тебе не Поцак.

Яша усмехнулся, его ухмылки Пеленгас видеть не мог.

– Ладно, забыли, Пеленгас! Пойми – нервы ни к черту, можем не успеть. Уйдет клиент с товаром.

Неожиданно перед ними вырос темный силуэт из темноты. Они вскинули пистолеты. Пеленгас повысил голос.

– Кто?

В ответ пробасили:

– Тихо, тихо, братва, это я- Клещ.

Силуэт приблизился – это был один из корешей Пеленгаса, посланный вперед на разведку. Он тяжело дышал.

– Где – то чуть меньше через версту – хуторок , есть лошадь и подвода.

Пеленгас отозвался :

– Знаю этот хуторок, там цыгане живут, оружием и марафетом торгуют.

Яша удивился:

– Цыгане имеют свои дома? Что -то как то не складывается – обычно они живут в таборе.

– Это наши, крымские. Это вотчина барона Данилы – цыганского барона.

– Я понял – не дурак.

Пеленгас закурил, к ним подошли еще двое из головорезов Пеленгаса.

– Данила подводу не даст.

– Даже не продаст?

Пеленгас глубоко затянулся табачным дымом, выдохнул.

– У него денег- как грязи, и мы с ним никак.

Яша крутанул барабан револьвера.

– Значит, отберем.

Пеленгас затушил ногой окурок.

– Для всех: Данилу не убивать.

Клещ возмутился:

– А если он сам попрет?

– Заходим тихо, как будет, так будет- мою просьбу поняли ?

На этот раз спросил Яша Жмот:

– Как мы его узнаем?

– С тебя ростом только, толстый через меру, цепь золотая на шее с два пальца. Хватит базарить, пошли.

Барон, в чем мать родила, разлегся на широкой кровати, покрытой красной шелковой простыней. К нему подошла молодая цыганка. На ней была прозрачная тонкая сорочка. Через нее Барон прекрасно мог видеть ее прелести. Она налила ему бокал вина, протянула свою хрупкую руку. Он поцеловал ей руку, заведенным голосом прошипел:

– Ты прекрасна.

Принял бокал и залпом выпил содержимое.

– Иди ко мне, моя девочка.

Она скинула с себя сорочку, оголив тело. С улицы раздался лай собак, девушка настороженно спросила:

– Что это? Собаки надрываются неспроста.

Барон сильно желал ее, поэтому ничто его не могло остановить перед сладком слиянием.

– Сара, девочка моя, не обращай внимания, там охрана, они разберутся.

Она прильнула к нему, осыпая его сладкими поцелуями. Входная дверь от сильного удара распахнулась. В тот момент, когда с улицы раздались выстрелы, в дверном проеме появился Пеленгас. Барон хотел засунуть руку за пистолетом под подушку, но Пеленгас выстрелил, и пуля просвистела над ухом барона и впилась в стену над ложем цыгана. Барон удивился:

– Пеленгас! Ты?

– Прости, Барон, нам нужна подвода и лошадь.

Барон прижал к себе молодую Сару.

– Я Самсону ничего плохого не сделал, что за неуважение ко мне? Вы решили меня поиметь?

Пеленгас поднял руку.

– Я же сказал, что мне надо.

Барон поцеловал Сару в губы.

– Забирайте и проваливайте что вам нужно. Но знай – я иду за тобой, после такого позора меня лучше убить.

– Ладно не гони и зла не держи, нам твоя жизнь не нужна.

Барон вспылил:

– Да пошел ты ...... Пеленгас, ты труп.

Пеленгас подошел к нему и вытащил из – под подушки Барона маузер.

– Хорошая девочка, Данила ! И как они тебя, циклопа, любят ?

– Ты нарываешься, Пеленгас !

Пеленгас, выходя из избы бросил:

– Не тухни, Барон, продолжай втыкаться !

На улице его встретил Яша Жмот.

– Как дела ?

– Нормально, он с бабой.

Яша был ошарашен таким заявлением.

– Он что совсем безбашенный ?

Пеленгас развел руками.

– Вот такой он, просил убить его.

Яша покачал головой.

– Вот это духу у человека.

– Не человек он, он циклоп , зверь. Клещ запряг.

– Да !

– Уходим !

Выезжая с хутора, Клещ пристрелил собак. Яша спросил его:

– Зачем ?

– Просто надоел их лай – с детства не люблю собак.

Яша не мог знать, что лет в пять на Клеща, тогда он беспризорничал, напала свора бродячих собак и скушали бы его, если бы на его счастье в проулке, где это все произошло, появился тогда преуспевающий молодой вор Самсон. Яша Жмот подумал: «С кем приходится работать ? Какой сброд !»

Глава 18

Где – то через почти два часа молодежь добралась до Тарханкута. Никита был на этом мысе впервые и удивился, увидев огромные скалы, резко обрывающиеся перед красивым огромным морем. Проехали мимо Оленевки и свернули к этим удивительным скалам. Минут через двадцать Гриня нажал на тормоз. Раскаленный двигатель издал свой протяжный рык и заглох. Неожиданная тишина охватила всех: только пение сверчков подтверждало, что они находятся на планете Земля. Гриня устало выдохнул:

– Прибыли на место, господа !

Открыл дверцу и устало вывалился на улицу, разминая ноги. Никита спросил:

– Мы именно там где и должны быть ?

Вмешалась Лика:

– Да, это именно то место! Видишь справа и слева две острые каменные стрелы?

– Ну, вижу.

– Они указаны на карте, мы в том году обшарили всю местность.

Никита спрыгнул с машины.

– Дорога, конечно, – дрянь. Надоело прыгать на ухабах. По всей видимости, при Украине дорогу сюда не делали.

Ботаник, по имени Павел язвительно вставил фразу:

– Теперь Россия пусть делает.

Никита усмехнулся, понимая, что в этой компании он всегда будет натыкаться на споры между некогда дружественными и едиными государствами.

– Не переживай, Павел. Россия отстроит дороги, да и не только.

Гриня привлек внимание:

– Видите поляну под тем навесом ?

Откликнулся здоровяк:

– Да и шо ?

– Шо ? Шо ? Берем шмотки и разбиваем лагерь там.

Никита спросил Лику:

– Ваши ребята здесь тоже впервые ?

– Да. Мы с братом здесь разведывали все сами по – перваку.

Она , спустившись с машины, присела на землю и тут же встала, разминая ноги.

– Поляна здесь хорошая и родник недалеко. И нырять нужно здесь.

Никита удивленно спросил:

– Ведь тут скалы! Как мы спустимся к морю?

Лика усмехнулась:

– Там слева узкая тропинка ведёт к морю. Лагерь разобьём здесь, а работать будем там, внизу.

Никита выдохнул:

– Понятно.

Евгений после разговора с отцом Владимиром, еще долго размышлял над его словами. По сути он понимал, что красные – такие же люди, как они. Но заблудшие их души, ведомые самим лукавым, не дают им жить праведно, хотя бы жить с Богом в душе. Как же так господь не может их взять и наказать? Что, он слаб ? Нет, не слаб. Видимо, действительно, всему свое время и они все – таки проиграют – победит Господь Бог и их правое дело. В темноте в траншее показался силуэт. В свете луны Сычев узнал его – это был ротмистр Рубинин. Он осторожно перешагивал спящих на дне окопа. Матерно ругаясь, приблизился к Сычеву:

– А, это ты.

– Так точно ! Юнкер Сычев, господин ротмистр !

– Не кричи – вижу, не спишь, молодец!

Луну закрыло темное облако. Стало темно. Рубинин проговорил:

– Через полчаса тебя сменят, смотри в оба.

– Есть !

Ротмистр двинулся дальше по траншее. Облако оголило луну. Сычев облокотился на передний край траншеи, посмотрел вниз. Улыбнулся, увидев внизу множество светлячков. Подумал: «Вот красота, какое чудесное представление природы!» Но от такого восхищения чудес природы не осталось и следа, когда его посетила догадка и он все понял. Это были не светлячки – это сверкали в свете луны штыки красных – они были везде: внизу, карабкались по склону Турецкого вала. Красные, молча, как полчища крыс шли в наступление, крадучась, как воры, карабкаясь на вал, чтобы отнять их души. Евгений, привыкший уже ко всему на войне, опешил. Он почувствовал, как холодок пробежал по его спине, на которой зашевелились волосы, как и на голове. Он снизу совсем рядом услышал шепот – какая -то крыса обращалась к другой:

– Спят, золотопогоннички.

Кто – то осадил говоруна:

– Тихо, разбудишь еще. Работаем ножами и штыками, тихо работаем.

Сычев надменно усмехнулся: « Нет, товарищи краснопузые, не пройдет нас перерезать во сне!» Евгений скинул винтовку, медленно передернул затвор, вгоняя патрон в патронник. Над бруствером показалась голова. Он ткнул ночному визитеру штыком в глаз – тот тихо вскрикнул и исчез. Во вторую голову Евгений выстрелил, закричал во всю глотку:

– Тревога ! Тревога, господа ! Красные ! Красные !

Он заметил, как рядом с ним выросла фигура отца Владимира. Тот держал в руках ручной пулемет Томсона – подарок союзничков. Отец Владимир скомандовал:

– Гранаты к бою ! Примкнуть штыки ! Приготовиться к рукопашной ! Всем по местам!

И тут же начался очередной ад. Передовые части махновцев хлынули в их окопы. Началась рукопашная – настоящая резня. По всему фронту со стороны красных заработала артиллерия, заглушая отборную матерную брань дерущихся на смерть родных и вскормленных одной землей братьев. Многострадальная крымская земля в очередной раз впитывала кровь, но только своих сыновей. Здесь не было бусурман, здесь гибли сыны земли Русской. Третья волна атаки красных усилилась. Под град пушечных снарядов они буквально вспахивали окопы полка Сычева, который раненый в плечо и залитый чужой кровью с головы до ног продолжал стрелять в штурмующих уже из маузера, отбитого у краснопузого в бою. Отец Владимир отважно продолжал причащать свинцом своих нерадивых прихожан, и от этого Евгению на душе было легко и радостно. Поэтому, когда за его спиной раздался взрыв, он падал на левый бок, присыпаемый землей, с улыбкой на лице .

Евгений пришел в себя не от сильного визга или шума – напротив на уши сильно давила тишина, и сильно болела голова. Он с трудом открыл глаза. Он лежал на спине на дне окопа.Увидел рядом стоявших ротмистра Рубинина и отца Владимира. Они о чем-то говорили друг с другом, но он не слышал их. Неожиданно окоп и все, кто был рядом, завертелись в страшном вихре и черная плита навалилась на глаза. Ему казалось, что он летит в темную пропасть и вот – вот разобьется об дно этой пропасти. Но он этого не ощутил, потеряв полное осознание происходящего с ним. Ни Евгений и конечно, все обороняющие Перекоп, еще не знали, что махновцы и части Красной Армии ночью перешли обмелевший Сиваш и ударили по Литовскому полуострову. И овладели им, выбив оттуда кубанскую бригаду. Белые попытались контратаковать, но в лоб им ударила 152 бригада красных под командованием Блюхера. Красные потеряли убитыми более десяти тысяч, изрядно потрепав части белых. Наступал критический момент перелома на турецком валу, и этого долго не пришлось ждать. Врангель, узнав о потере Литовского полуострова, приказал отойти с турецкого вала на Юшинские позиции. Перелом в битве произошел у Карповой балки. Каретников и Марченко выступили со своими махновцами против кавалерийского корпуса под командованием генерала Бабровича, который отдал, по мнению историков, необдуманный приказ атаковать махновцев. Казаки пошли в атаку всей мощью, не подозревая, что махновцы приготовили им ловушку. Они не предполагали, что за кавалерией Каретникова и Марченко разместились 250 пулеметных тачанок под командованием Кожина. Конница махновцев разомкнулась, уходя в стороны с линии огня, подставляя казаков под пулеметы. Некоторые были расстреляны в упор- чудом уцелели не больше десятка. Дорога на Крым была открыта. Вся мощь махновцев – 2400 сабель, 1900 штыков, 32 орудия, 450 пулеметов хлынула в Крым. За ними следом шли седьмая и шестнадцатая кавалерийские дивизии красных.

Как только на рассвете отряд полковника Устюгова прибыл в Симферополь, не слезая с коня, он тут же достал запечатанный пакет от генерала Деникина. Ведь приказ был именно по прибытию в Симферополь открыть пакет. Устюгов впился в содержание строк, которые были написаны рукой самого Деникина:

«Дорогой мой боевой друг, Иван Алексеевич! Если Вы читаете, значит Вы со своими людьми в Симферополе. Иначе, зная вашу порядочность, по другому быть и не должно. Так вот, мой друг, если Вы читаете эти строки, значит все знаете – я, да, да, потерпел поражение и не вижу больше смысла в этой войне. Между командованием и генералитетом нет общего, а без этого нам большевиков не победить, Вы и сами это знаете, дорогой мой. Не хочу казаться Вам сентиментальным, поэтому отхожу от этих оправданий и размышлений в адрес нашего движения. Скорей всего, мой друг, командование перейдет барону Врангелю. Они так все уже давно решили без меня. Поэтому прошу Вас, именно прошу, а не приказываю сохранить казну добровольческой армии. На улице Кипарисовая в Симферополе находится особняк фабриканта Собянина. Там вас будет ожидать вышеупомянутый груз и пакет с моими просьбами куда и когда постараться Вам доставить этот груз. Верю в Вас, мой друг.

Р, С. Не дайте казну на растерзание Красным и авантюристам. Б. В.

подпись. Генерал Деникин».

От прочитанного на лбу полковника Устюгова выступил пот – он приказал рядом сидевшему на гнедой кобыле Алешину:

– Капитан, найти улицу Кипарисовую особняк фабриканта Собянина.

Алешин незамедлительно отдал распоряжение трем казакам, спросил побледневшего на лицо Устюгова.

– Иван Алексеевич, Вам нездоровится ?

Устюгов вышел из раздумий .

– Нет, всё хорошо, капитан.

– Мы будем посещать комендатуру?

– Нет, ждем ваших людей.

Задумчиво добавил:

– У нас другая миссия, голубчик.

Глава 19

Гриня положил в общую кучу свой акваланг, тяжело опустился на большой камень у костра. Кабан помешивал в котелке кашу с тушенкой, варившуюся на костре, спросил:

– Ну как ?

Гриня устало выдохнул:

– Темно, видимо в море где -то штормит.

Ботаник принес хвороста.

– Где остальные ?

Гриня бросил:

– Идут следом, голубки. Устал, надо курить бросать, дыхалка подсела.

На поляне появились, неся на себе снаряжение, Никита и Лика. Лика в хорошем настроении проговорила:

– Всем привет! Кушать хочется – как с едой, Кабан ?

– Минут десять и будет готово.

Никита уложил снаряжение, спросил Гриню:

– Как у тебя ?

– Ничего – темно, много водорослей прибило. У вас что?

Вмешалась Лика:

– Кое – что есть.

Все резко повернулись к Никите с Ликой. Ботаник резко спросил:

– Кто ? Что ? Нашли.

Лика вытащила из кармана шорт железную кругляшку. Гриня, позабыв об усталости, приблизился к Лике. Голос от волнения и догадки захрипел:

– Это монета ?

Лика подняла руку с монетой над головой.

– Насколько я понимаю в монетах- это царский червонец.

Дружное «Ура!» заставило ее вздрогнуть. Она протянула Грине червонец.

– На братишка ! Учись у Никиты !

Гриня осторожно с нежностью принял находку из прошлого. Кабан спросил:

– Где вы его нашли ?

Довольная Лика развела руками.

– Пусть Никита сам расскажет.

Гриня передал червонец Ботанику, спросил:

– Рассказывай, где нашел ?

Никита пожал плечами.

– Когда мы все выгрузились и ты пошел в лагерь, я решил попробовать поймать крабов: зашел в воду и поплыл к большому камню, что справа от берега. Увидел хорошего краба, только протянул руку, краб оказался шустрый – дал деру и сковырнул камушек на дне. Мне показалось, что камушек блеснул, взял его в руку, протер и увидел,что камушек не простой. Вот и все.

– Ты осмотрел место ?

– Да, Гриня. Больше нечего.

Гриня покачал головой.

– Мы на верном пути. Кабан, завтра обшаришь всё возле большого камня.

Кабан улыбаясь, выпалил:

– Конечно, о чем разговор.

Гриня посмотрел на сестру с Никитой.

– Завтра отойдем от берега на метров семьсот и к берегу.

Никита присел на большой валун рядом с Ликой.

– Ты думаешь, что корабль находится именно здесь?

– Да.

– Гриня, подумай – прошло сто лет.

– Ну и что ?

– Да то, что за это время даже железо разрушается.

– Черное море хорошо сохраняет свои загадки. Тут находили и корабли греков.

Лика поправила его:

– Остатки, фрагменты кораблей.

– Понятно, но они были деревянными и пролежали на дне не одно столетие.

Никита добавил:

– Если этот червонец мы нашли у берега, значит, корабль разрушен и его сокровища разносит по всему побережью.

Гриня закурил:

– Возможно, но пока мы не найдем корабль, мы не сможем точно определить район поиска.

Вмешался Кабан :

– Хорош гутарить, пошли жрать, каша поспела.

После ужина, который был и обедом, так как вся компания не имела возможности днем воспользоваться законным обедом из – за работы в море, разбрелась по палаткам. Никита конечно, хотел поговорить с Ликой о карте, но она сослалась на усталость и ушла в свою палатку. Никита спал в отцовском УАЗе на матрасе. Условия поистине шикарные, не то что в палатке, как Гриня и его друзья. Конечно, он предлагал Лике воспользоваться машиной для жилья, но она отказалась, сказав, что любит спать в палатке. Солнце скрылось за скалами и сразу наступили сумерки. Пришла с ними и прохлада. Никита растянулся на матрасе и набрал со своего мобильного мобильный матери. Отцу он звонил редко, на что тот сильно обижался на него, но ненадолго. Мать сразу рассказала все свои скудные новости, поведала о том, что в клуб приезжают потихоньку дайверы и у них с тетей Светой прибавилось работы в кафе. Курортный сезон начал набирать обороты. Отдыхающим всегда были рады крымчане – ведь основной заработок на полуострове местные получали только за счет туристов. Многие и жили потом на заработанное до следующего сезона. Лика подошла к машине в тот момент, когда Никита по телефону кому-то резко отчётливо говорил: «Есть! Так Точно! Принято!». Она дернула на себя дверцу машины и просунула в салон удивленное лицо. Спросила: