Душа моя

Но нет, с ней все не так. Она словно застывает на мгновение. Не физически – она не замирает, не встает как вкопанная, нет, продолжает делать то, что делала. Но внутри ее словно холодом сковывает, и особенно это по глазам видно – заглянешь в них, а они как остывшие звезды.

Боже, это хуже любых упреков, ненавижу себя за то, что вынуждаю ее быть такой. Упасть бы на колени у ее ног и вымаливать прощение, клясть себя последними словами, обещать не быть впредь такой скотиной…

Конечно, я ничего такого не делаю. А от злости на себя и неспособности признаться в этом, наоборот, говорю еще какую-нибудь гадость. Видели такого осла???

Она замолкает, продолжая делать свои дела, – рисовать, мыть посуду, заваривать чай. Не светится больше в мою сторону, не улыбается, отводит взгляд. Ну и пусть, думаю я, обижайся себе. Ни за что первый к тебе не подойду, еще не хватало, чтобы мной вертела какая-то девица. Только через какое-то время она словно снова отогревается, наполняется нежностью и сама подходит ко мне. Молча или говорит что-то незначительное. И я уже снова готов целовать следы ее ног, но конечно, не делаю этого, а щекочу или кусаю, и она смеется – искренне, не пытаясь скрывать удовольствия… Что с этим делать? Как можно оставить это в своей жизни и быть уверенным, что это никогда не кончится?

Лелька говорит, что не надо ничего бояться, надо просто изменить представление о жизни, поверить в то, что и такая любовь бывает. И никуда она от меня не денется. Но ей-то откуда знать? С ее-то опытом в подобных делах… Не слишком-то полагаюсь на ее мнение в этом вопросе, но и сам не могу определиться с ответом на него. Как и не могу отказаться от Ивы, хотя каждый момент боюсь, что она может отказаться от меня.

Раньше Ива не простила бы такого мужчине – беспричинной ревности, вздорности, необходимости снова и снова уверять в силе и искренности своих чувств. Мужчинам непростительны были слабости. А уж как мама была категорична в этом вопросе!..

Чуть становились заметны подобные проявления в ком-то, сразу начинали приклеиваться ярлыки: не уверен в себе, несостоятелен, недолюблен в детстве, а значит, и сам не умеет любить, значит, на такого нельзя положиться… И это всегда звучало как приговор, не подлежащий обжалованию, не стоящий даже обсуждений.

Ива готовила спагетти в их просторной кухне, Паша сидел у окна и читал что-то в телефоне. Улыбался. Набирал что-то в ответ. Ива знала, что он мог общаться как с кем-то из своих друзей, так и с любой из своих подружек, коих у него была масса в силу особенностей работы и общительного характера. И переписывался наверняка не просто так, а с шутками-прибаутками, флиртуя, заигрывая. Конечно, часто первым желанием, глядя на это, было вскинуться, мол, как это, что это, повозмущаться, ведь так нельзя, что за безобразие, не сиди при мне в телефоне, не улыбайся никому… Но тут же приходило и понимание, что не стоит закатывать из-за этого истерик, потому что единственное, чего так можно добиться, это настроить его против себя.

Да и стоит ли это истерик? Ива знала, что Паша ее любит, видела это. Его любовь была во всем – в его словах, поступках, действиях, даже в том, как он защищался от нее. И чего еще было требовать? Чтобы он забыл про весь остальной мир?

Вот от Саввы и Альберта она ждала именно этого, не потерпела бы, если бы они стали проявлять интерес к кому-то еще. Но проблема ли это ее мужчин? Это ведь она чувствовала неуверенность, и потому ей так нужно было, чтобы поведение ее мужчин не тревожило ее покоя, иначе она просто не смогла бы с ними быть.

И только с Пашей она поняла, что причина ее волнения только в ней самой. Будешь верить в себя, в любимого человека, в ваши отношения, и не из-за чего будет волноваться. Никто не сможет помешать вам любить друг друга. Да, будет кто-то с улыбками, шутками, соблазнительными губами или ногами, но никто не приблизится слишком близко, все будут отсекаться, отбраковываться, потому что в жизни будет что-то гораздо более ценное, настоящее.

Если же нет уверенности и ты постоянно сомневаешься, выдержишь ли ты ваши отношения, то действительно, скорее всего, не выдержишь.

А вообще когда вдруг начинаешь слишком зацикливаться на том, чем занят кто-то другой, значит, самое время вспомнить о самом себе.

Ива оставила тушиться овощи для соуса и прошла к своему столу в комнате. Посмотрела на начатый накануне рисунок. Подумала, как его продолжить, взяла ручку, набросала несколько пробных элементов в черновике. Сама не заметила, как увлеклась, наконец спохватилась – соус!

Поспешила на кухню, но остановилась на пороге, увидев Пашу. Он, видимо, заметил, что овощи стали пригорать, сам встал к плите. Помешивая, добавлял на сковородку муку, сметану, специи, при этом не забывая заглядывать в телефон. Уже не улыбался и был так умилительно сосредоточен, так соблазнителен в своем творческом кулинарном порыве.

Ива прыснула, и наконец, Паша заметил ее. Передразнил кого-то из мультяшных героев, посетовав, что приходится тут, понимаешь, трудиться за некоторых сбежавших от помидор и морковок.

– А мы что? – изобразил он тонкие голоса морковок. – Мы ничего! Мы в соус хотим! Мы были выращены для того, чтобы попасть в суп, и хотим выполнить свою миссию! В суп нас, в суп!

О, Ива так смеялась всегда над его представлениями! Где-то прочитала, что для крепкого союза паре важно иметь общие гастрономические вкусы, схожие ценности и интересы, подходить друг другу в сексе. И юмор она тоже сюда отнесла бы, ведь что за жизнь, если в ней нет смеха!

За это умение смешить она точно готова была прощать Паше его готовность веселить не только ее.

Прощать… Столько всего нужно было прощать! Конечно, Паше недоставало признания только от Ивы – ему хотелось получать его от многих, чтобы разные симпатичные девчонки говорили ему, какой он смешной, красивый, остроумный. Чтобы хотели его, соблазняли, зазывали. И понятно, что это тоже все было от неуверенности, неудовлетворенности, нереализованности. Недолюбленности!

Но кто из нас вообще долюблен? Кто никогда не сомневается в себе и других? Кто ни разу в жизни не проявил своей слабости, не сделал из-за нее больно близким непреднамеренно или вполне осознанно? Конечно, речь не идет о коверкающих жизнь крайностях, но в остальном-то? Даже Альберт в итоге оказался способен на это, так что вся его внешняя невозмутимость и уверенность была скомпрометирована такими же страхами и сомнениями, как и у обычных смертных. Ведь дело зачастую не в том, что кто-то больше в себе уверен, а лишь в том, что он лучше скрывает свою неуверенность.

Да и у самих женщин неужели так уж все гладко с этим, чтобы требовать от мужчин безусловной состоятельности? Так что зря мама так категорична всегда была насчет недолюбленности. Это не приговор. Просто еще одна вещь, которой надо уделить внимание. И уж кто, как не они с Пашей, могут восполнить друг другу этот недостаток любви. Может, потому и встретились.

Не могу я не ревновать Иву – нет, не к этим, что пишут ей. Просто иногда не понимаю ее. О женщины, так смешно бывает наблюдать за их ужимками, играми, как они пытаются развести тебя на ревность, заставлять сходить из-за них с ума. Так легко ставить их на место, никогда не скрываю, насколько мне все равно, когда они пытаются мною манипулировать. Хочешь выделываться, набивать себе цену? Давай, только меня не втягивай в это. Я эту цену знаю – она такая же, как у всех, так что не надо пытаться передо мной казаться какой-то особенной. Именно потому, что они стараются делать это, сразу становится ясно, что они ничем не отличаются от других.

Все что-то мутят – не одно, так другое. Изменяют или хотят изменять – с бывшими, со знакомыми, с одноклассниками, коллегами, с друзьями детства. Замужние девушки переписываются с незнакомыми мужиками, флиртуют в соцсетях, на форумах… Зачем? Зачем выходить замуж, жить вместе, чтобы потом морочить голову себе и другим, обманывать, юлить?

Иве, кажется, все это неинтересно, и именно поэтому непонятно и так раздражает. Лелька говорит, что я непоследовательный. Мол, встретив Иву, я должен был воскликнуть: наконец-то я нашел ее, правильную, идеальную, честную и искреннюю девушку, ту, что всегда хотел найти! А я не воскликнул, а начал искать, в чем подвох. Да мне все равно, последовательный я или нет, но мне и правда кажется это подозрительным. Как бы ни хотелось верить в лучшее, но вся жизнь служит доказательством того, что никому доверять нельзя, и я даже не вижу поводов, чтобы пытаться убедить себя в обратном.

Ива ни с кем не переписывается, никому не звонит, и ей никто не звонит, не считая, может, этого недоумка Ильи, но, может, это и кажется мне странным. Она не ставит пароль на телефон, не ходит с ним в ванную, не включает воду, чтобы заглушить свои разговоры. Но у нее иногда становится такое выражение лица… Отсутствующее? Кажется, это слово. О чем она думает в такие моменты? О ком? Отложит ручку, забудет про рисунок, которым занималась, и смотрит в окно, смотрит, думает о чем-то… Лелька смеется надо мной, говорит, что я потому не понимаю Иву, что сам никогда ни о чем не думаю. Да ну ее. Лишь бы поумничать…

Я знаю, что у нее ничего не было с этим Ильей – ну, скорее всего, не было… Илюша, оттаскай меня за уши… Как и с Альбертом, ее бывшим мужем, после того как они расстались. Альберт, съешь свой мольберт. И с Савелием, ее самым первым. В рот компот, ну что за имена! Савва, глючная отрава. И где она только находит таких?! И все-таки когда они дают о себе знать, не могу сдержаться, психую. За что, ну за что она меня любит???

Никогда не думала, что человеку можно прощать так много. Что любовь, влечение может быть таким сильным, что будет служить исключительно замечательной мотивацией, чтобы посмотреть на все не так категорично, как раньше. Вот ты сталкиваешься с чем-то возмутительным, неприемлемым по своим обычным меркам, но смотришь на это теперь и понимаешь – да не так уж это и важно на самом деле. Так что вот рецепт отношений, приносящих радость и удовлетворение, – не какое-то вымученное уважение, попытки заставить себя ценить то, что не приносит никакого удовольствия. Просто будь с тем, кто по-настоящему радует тебя, а не с тем, кто понравился бы твоей маме. Просто люби. Открыто, искренне, по-настоящему. И тогда все лишнее, не имеющее истинного значения само собой отвалится.

Однако другой большой вопрос в умении так любить.

Когда нас воспитывали, всегда внушали мысль, что девушка должна быть гордой, разборчивой, недоступной. Привязанность свою показывать нельзя – иначе воспользуются. Быть слишком восторженной не стоит – иначе не будут ценить.

Я прекрасно усвоила эти правила, и мне действительно никогда не приходилось сомневаться в том, что я любима и желанна. Молодые люди никогда не могли добиться от меня ничего, если не были достаточно настойчивы и изобретательны в демонстрации своих серьезных намерений. Но только много времени спустя я поняла, что потому мне и не хватало всегда тепла в отношениях, что даже когда они завязывались, я именно от мужчин продолжала ждать проявления чувств, пылкости, любвеобильности. Они же совершенно успокаивались и уже не видели никакой необходимости что-то передо мной проявлять и демонстрировать. И у меня было на это строгое табу – нельзя же самой, что ты, ни-ни.

Так я и оказывалась в конце концов в полной эмоциональной изоляции, довольствуясь редкими минутными всплесками в моменты, когда на самих мужчин находило вдохновение. Понятно, что этого всегда было мало. Свои же собственные порывы с Саввой я постоянно сдерживала, а с Альбертом их и не было, по сути.

В общем, так и получалось, что в отношениях нас учили не любить, а выгадывать. Учили выигрывать, как будто речь шла об играх или каких-то видах борьбы.

Суть в том, что игры эти не приносят большого удовлетворения. В краткосрочной перспективе – да. Он ухаживает за тобой, добивается, цветы, подарки, свидания – все, он твой, победа и полная капитуляция. Сладкий вкус триумфа, который однако длится очень недолго, и что же дальше? А ничего. Симпатичный фасад, за которым большую часть времени пусто и гулко.

Справедливости ради надо сказать, что с Саввой все было не так плохо, хотя это и не мешало мне считать его ошибкой, потому что мама всегда считала ошибкой наши отношения. И потому я и предположить не могла, что для счастья мне и правда нужен кто-то вроде него.

Не спорю, возможно, такое воспитание, в свою очередь, уберегло меня от многих испытаний, от сумасбродств, на которые толкает неконтролируемая страсть. Но с другой стороны, оно так далеко увело от истинного понимания себя, своей женской сути. От той простой истины, что именно женщина в ответе за любовь в отношениях, а мужчина лишь принять может от нее эту любовь. Так что если в женщине любви нет, то и в отношениях ее не будет. То есть когда мы начинаем игру в побеждайку, мы сами же всегда бываем в проигрыше.

Однако чтобы давать эту любовь, самой нужно быть сильной и мудрой. И я так долго спрашивала себя, зачем я так долго живу с Альбертом, ведь не люблю и не хочу его. Потом только поняла – именно с ним я научилась и силе этой, и мудрости. И если бы не мучительные отношения с ним, то и с Пашей не было бы этого пьянящего, безудержного. И я не любила бы, не прощала бы так и не понимала бы, как это много сил дает, а не делает слабой, как казалось раньше.

Инна, сестра, говорит, что я просто потеряла себя из-за страсти. Что я готова терпеть что угодно, лишь бы оставаться рядом с Пашей. Что это наваждение, помутнение рассудка, бешенство гормонов, которое затуманило мне разум и не дает видеть все таким, какое оно есть на самом деле.

Конечно, у меня тоже были такие подозрения насчет себя – кому, как не мне, знать лучше других, что я никогда так себя не вела, не чувствовала. У меня всегда голова срабатывала быстрее и лучше всего остального – иначе почему бы я могла оставаться с Альбертом так долго. Так что вполне резонно было задать себе вопрос, а не одурманена ли я новыми ощущениями настолько, что начала обманывать себя и попирать свои собственные интересы?

Но нет, все было не так. Я проверяла, были такие моменты, когда Паша вел себя настолько безобразно, что начинал казаться совершенно чужим человеком. Таких моментов совсем мало было, один или два раза, но этого хватило, чтобы понять, что я так отношусь к нему не потому, что он пробуждает во мне влечение, которое мешает мне помнить себя и трезво смотреть на реальность. А потому, что между нами действительно есть та душевная близость, которая не стоит никаких обид и претензий. Если только это ощущение исчезает, то я сразу и желание перестаю ощущать, и Пашино красивое, идеальное для меня тело перестает меня привлекать. Он становится таким же, как миллионы других – чужим и ненужным. Но чуть он снова возвращается ко мне, и все ощущения возвращаются тоже. Так что дело, конечно, не только в страсти и влечении.

Ну а Инна так говорит, потому что никогда не испытывала ничего подобного. И я могу ее понять, мне раньше тоже казалось, что такое только в кино бывает – чтобы вот так сходить с ума друг по другу. Чтобы быть счастливыми только оттого, что вы вместе. Чтобы прощать человека и любить его, все равно любить. Чтобы колотить тарелки, кричать друг на друга, обзываться, кусаться и щипаться, и тут же кидаться друг к другу в объятия, чувствуя, как захлестывает, но не только страсть, а чувство, осознание того, насколько тебе близок и дорог человек. Я поняла вдруг, почему люди иногда годами ждут друг друга, преодолевают болезни, расстояния, лишения, лишь бы быть рядом. Нет, конечно, они по разным причинам это делают, но не только от безысходности или из чувства долга, а потому еще, что действительно любят друг друга. Потому что понимают, что никто другой не заменит им друг друга.

Да, оказалось, что и так тоже бывает, не зря написаны книги об этом, сняты фильмы. Просто не каждый может испытать это, даже не каждый захочет, как ни странно это звучит, на первый взгляд. Да взять хотя бы ту же Инну – разве она искала этой любви, стремилась к ней? Она всегда ее ждала, как будто та должна просто с неба свалиться. Это тоже, кстати, одно из наших больших заблуждений, что любовь просто случается или нет. Мол, только от везения зависит, встретишь ты такого человека или нет. Но это все равно что ждать больших денег из ниоткуда и ничего при этом не делать – много их тогда придет?

К любви надо стремиться, как и ко всему остальному в жизни. Наблюдать, думать, меняться, учиться. Но даже когда она приходит, она редко бывает похожа на безоблачное счастье, потому что ее еще надо выдержать. Сильные положительные чувства порождают не менее сильные негативные переживания – сомнения, страхи. Поэтому чтобы любить, нужно много сил, веры в себя в жизнь, в любовь, друг в друга. И для этого нужно быть чистым и светлым душой, а если не хватает чистоты и света, то приходится постоянно развиваться, расти, стремиться к этому. А ведь далеко не каждый готов к этому. Многим намного милее оказывается спокойная, пусть и немного скучная жизнь, ну вот как Инне или маме.

Так что пусть Инна и мама считают, что я обманываю, теряю себя. Я ведь тоже вижу, чего они лишают себя в жизни именно потому, что так боятся утратить власть, контроль над всем, не понимая, что как раз это их и ограничивает, обедняет безмерно. Ведь когда сам отдаешься без остатка, и в ответ получаешь такую же бесконечность. Надо только не побояться потерять что-то, что на самом деле тебе и не нужно.

Меня многие девушки любили, просто сходили по мне с ума. Убивались по мне, готовы были унижаться, лишь бы я только уделил им внимание, был с ними. Что уж они такого находят во мне? У меня же ничего нет за душой, кроме кучи долгов… Хотя есть, наверное, кое-что. Наверное, со мной может быть интересно, да и природа меня не обделила во всех смыслах, все говорили мне об этом. Удивительно, насколько падкими могут быть девушки на это – чуть запустят руку в штаны, и их уже не остановить, такие маньячки.

А я и не знаю, любил ли я кого-нибудь. Если и любил, то не жену точно. Женился, потому что время пришло – как-то так. Думал, что пора уже определиться как-то, чтобы был свой дом, жена, дети. Так осточертела моя жизнь – девицы какие-то, встречи, расставания, все приелось и потеряло смысл. Захотелось чего-то настоящего, что действительно можно было бы считать достижением.

С Юлькой мы учились в школе. Я ее семью знал – мама в частной клинике работает, отец – в банке. Сама Юлька моделью одно время была, замуж вышла, потом развелась, бросила модельный бизнес и устроилась администратором в ресторан. Тогда мы с ней и пересеклись в соцсетях.

Не сказать, чтобы такой уж красавицей она была, да и не в моем вкусе, если честно, но вся такая ухоженная, лощеная, одевалась всегда так стильно, маникюр-педикюр, все дела. Как идет, так все мужики на нее оборачиваются.

Лелька меня спрашивает, каким местом я думал, когда ее себе в жены выбирал. Да, согласен, как-то просчитался я. Просто когда мы с ней встретились, так все завертелось, она просто вцепилась в меня. Я и в школе ей нравился, а тут она просто как с ума сошла, бредила мной. Ну, конечно, и меня она зацепила – этой дорогой своей, холодной красотой, и в постели она была просто невероятно хороша, такие штуки делала, от которых у меня просто дух захватывало, все умела.

Ее родители дали нам денег на свадьбу, папочка квартиру купил – типа свадебный подарок, правда, оформили эту квартиру не на нас с Юлькой, а на ее маму, но мне-то было плевать на это. Хотя потом я понял, зачем так сделали.

Быстро обнаружилось, что детей она не хочет – по крайней мере, не сейчас, что ей лишь бы по вечеринкам, да ресторанам, да заграницам. Взяли один кредит, потом второй, третий. Начались скандалы из-за денег, оказалось, что это я должен ее обеспечивать, оплачивать все ее маникюры-педикюры, прически, тряпки, гулянки, а я такой никчемный, неспособный и бла-бла-бла… Она стала отказываться заниматься со мной сексом, а потом я еще и узнал наконец, что у девочки нешуточные проблемы с алкоголем. Что она лечилась, чистилась, кодировалась, и я ее встретил как раз в один из периодов, когда она более-менее была похожа на человека. Но как только начались все наши проблемы, так она и сорвалась.

Я сам не ангел и не святой, но я ненавижу пьяных женщин. И все-таки оставался с ней, пытался не давать ей пить, отвлекать ее, занимать, ну, мы же мужем и женой были, семьей, должны были помогать друг другу… Возил ее по клиникам, по бабкам, в Испанию тогда съездили, думали, может, смена обстановки поможет… Три года мы так с ней прожили, и нет, ничего не помогло.

И к тому же еще это вранье, это вечное вранье… Однажды она уехала около двух дня, сказала, что пошла с подружкой встречаться, кофе попить, по магазинам пройтись. И ведь знал я, как и много раз до этого, что врет она, но так она меня убеждала в своей искренности, так в глаза смотрела, ну прямо сама невинность. А в итоге вернулась ночью, едва держась на ногах. И после того как она полночи провалялась в ванной в собственной блевотине, я собрал свои вещи и ушел. Позвонил бывшей подружке, попросил пустить переночевать, да так и остался у нее на пару месяцев. Потом другую нашел. Но с Юлькой больше не виделся, просто тошнило от одной этой мысли.

Ее мать звонила мне потом, чуть не плакала, мол, девочка с ума без тебя сходит… А мне какое дело? Пусть они сами в своей семейке разбираются, надо было сразу предупреждать, какие они там все ненормальные. Какая уж тут любовь…

Была еще одна… уже после Юльки, Аллочка. Она меня учила татуировки делать. Я пока с ней был, словно на крыльях летал, а потом узнал, что она не только со мной спит.

Все-таки все бабы суки. Поначалу прикидываются добрыми, нежными, бескорыстными, но в глубине души только и мечтают о том, чтобы поиметь тебя. Одним нужен секс, другим деньги, третьим просто нравится плевать тебе в душу, не знаю, наверное, они самоутверждаются так, что ли… Иву только не могу понять – ей-то что надо? Но ведь тоже что-то надо, наверняка…

Когда мы только начали встречаться, мне бывало приходила мысль в голову, что вот это, наверное, любовь и есть, что я люблю ее, Иву. Потом как-то улеглось, так что я уже и не думал об этом… Лелька так странно смотрит на меня, когда я говорю об этом, чуть насмешливо и… с жалостью? С чего это ей меня жалеть?

Говорит, что если бы Ивы не стало в моей жизни, я же на стену полез бы, просто сам не хочу себе в этом признаться. Мол, когда она уезжает куда-то, мне же ни до чего становится, ни до телефона, ни до девиц своих – вроде и продолжаю писать им, но словно без удовольствия, больше язвя и огрызаясь, так что многие из них просто перестают отвечать, чувствуя мое поганое настроение… Вот чего ты, говорит Лелька, приехал сейчас ко мне, заняться, что ли, нечем? Сидел бы дома в интернете, в игрушки бы игрался, флиртовал бы со своими подружками, рисовал бы… Да мы же не виделись столько, отвечаю я, вот и приехал.

Ну да, Ива уехала на два дня к бабушке, ну что мне дома делать одному? А в остальном подумаешь, уехала и уехала…

Ну вот и сказала бы Лелька, раз она такая умная, почему Ива не захотела меня с собой взять, а? Вот зачем ей одной ехать? Говорит, ну что тебе мотаться по автобусам, на другой конец города, с пересадками, бабушка к тому же не очень здорова, а приедем вместе, начнет суетиться, переживать… Гляди-ка, заботливая какая, подумаешь, автобусы… Вот скажи, ну почему она одна поехала? Почему она прячет меня от своей родни, не хочет, чтобы они видели меня? Стесняется, что ли???

Ну да, нет у меня сейчас настроения в интернете сидеть, но при чем тут Ива? Просто погода какая пакостная, дожди эти, серое все… А ведь тебя, говорит Лелька, никогда никуда не вытащишь в такую погоду, тем более ко мне, ты же терпеть не можешь слякоть.

Ну что она прицепилась? Да, я не люблю быть дома один, и что? Быстрее бы Ива приехала, ненавижу дожди, терпеть не могу спать один – холодно, пусто в постели… Скучаю по ее запаху, по ее поцелуям. Хочу смять ее руками, нежную, теплую, замучить до смерти – ну где ты была, почему ты была там без меня, что ты могла там без меня делать???

Лелька ржет, говорит, что не помнит, когда бы меня напрягало одиночество, всегда норовил спровадить своих подружек, чтобы не напрягали меня почем зря. Ну что она хочет этим сказать? Что это любовь? Да какая, к черту, разница? Ну пусть будет любовь, если Лельке так хочется услышать это. Кто ее вообще знает, что любовь, а что нет…

Я только хочу, чтобы Ива быстрее приехала, хочу увидеть, что она все так же любит и хочет меня, что я ей нужен. И лучше бы она вообще никуда не уезжала.

А единственная женщина, которую я всегда любил и буду любить, это мама.

Лелька уже не смеется. Говорит, сколько же терпения надо, чтобы меня любить. Выразила желание познакомиться с Ивой. Ага, щас, чтобы они еще сплетничали обо мне между собой… Ох уж эти женщины.