Лойс

– Если ты здесь закончила, то можешь приниматься за стирку, – послышался за спиной Лойс голос матери. – Отец сейчас спустится и лучше тебе не попадаться ему на глаза.

Миссис Грант сладко зевнула, потом собрала волосы в пучок и важно заняла свое место за столом.

– Хорошо, – ответила Лойс и поспешила покинуть кухню, мысленно благодаря себя за то, что додумалась съесть хотя бы кусок хлеба с маслом.

Позже, загрузив две стиральные машины, которые стояли в подвале, Лойс села на пол, напротив них и стала думать. Так как сегодня был последний учебный день перед новогодними каникулами и в школе устраивали праздник, Лойс надеялась улизнуть оттуда пораньше и провести хоть немного времени «по своему вкусу». Она так замечталась, что даже не заметила, как машинки закончили стирку.

– Чего расселась? Иди, собирайся в школу, – гаркнул спустившийся в подвал мистер Грант. – После уроков сразу домой и даже не думай задерживаться.

– Но, сегодня в школе будет праздник, – осторожно сказала Лойс. – Я надеялась, что смогу провести немного времени с друзьями.

– Откуда у тебя друзья? – спросил мистер Грант ядовитым тоном. – Когда ты ими обзавелась?

Лойс стояла рядом с отцом. Стараясь не поднимать голову и не смотреть ему в глаза, она молилась только об одном – чтобы он не понял, что она врет. Ведь на самом деле у нее не было никаких друзей, да и откуда им было взяться, если Лойс шарахалась ото всех, как от прокаженных. Где-то лет до десяти она была более общительной, и у нее было несколько подруг, но с возрастом все изменилось. Растущие дети задают много вопросов, а Лойс многое запрещалось рассказывать. Пытаясь избежать очередных расспросов, она все больше отгораживалась ото всех и вскоре все стали думать, что она какая-то странная и перестали с ней общаться. Сначала Лойс было обидно до слез, но потом она поняла, что так, в ее положении, будет гораздо лучше.

– Даже если мы предположим, что ты не врешь, – продолжил мистер Грант, – и у тебя правда есть друзья и подруги, то почему я ничего о них не знаю? Кто они? Где живут? Кто их родители?

– Они мои одноклассники, – ответила Лойс и заставила себя посмотреть на отца.

Зря. Зря она это сделала, потому что именно по выражению ее лица мистер Грант разгадал обман. Чтобы обмануть родителя, ребенку требуется гораздо больше актерских навыков, чем было у Лойс, и она это знала. Следя за ее мимикой, как кобра за добычей, мистер Грант сдержался, решив отложить наказание за вранье на вечер, а пока просто сказал:

– Ты не заслужила праздника. Ты плохая дочь.

Идти в школу с подобным вердиктом было тяжело, но Лойс уверенно шагала по дороге, стараясь не думать о том, что ее ждет по возвращению домой. Особенно горько было осознавать то, что ей опять не удастся спокойно прогуляться по городу, посмотреть на витрины магазинов, понаблюдать за другими людьми и хоть как-то проникнуться предстоящим праздником. Теперь, когда отец ясно дал понять, что не верит во всю эту чушь с друзьями, Лойс не оставалось ничего другого, как явиться домой вовремя, смирившись с тем, что ей не светит сбежать с праздника и провести время по-своему.

Добравшись до школы, Лойс не испытала облегчение. Она бы с радостью развернулась и пошла в другую сторону, если бы только могла. Но, она не могла, поэтому постояв минуту на крыльце учебного заведения, Лойс заставила себя войти.

Первым уроком была биология, и веселье началось сразу, как только Лойс вошла в кабинет.

– Смотрите, наша «почти девочка» все-таки пришла, – выкрикнула Лола.

– А кто ставил на то, что ее сегодня не будет? – подхватила подкол ее сестра близняшка Лиля.

Эти две прелестные сестренки давно не давали Лойс покоя. Каждый день она была вынуждена выслушивать их колкости и многослойные оскорбления, делая при этом вид, что ей все равно. Хотя это было совершенно не так.

– Да она принарядилась! – не унималась Лола. – Вы только посмотрите: черные штаны, черная кофта и эти ужасные, грубые, черные ботинки. Фу! Сегодня же праздник! Я уверена, что если бы ты постаралась, то нашла бы куда более красивый наряд.

– Это точно! – продолжила Лиля. – Если честно, то в этом ты похожа на чуму четырнадцатого века. Такая же страшная и омерзительная.

По классу пронесся издевательский хохот. Возможно, знай, они всю правду о жизни Лойс, они бы вели себя по-другому. Громче всех смеялся мальчишка по прозвищу Тихий. Он был своего рода телохранителем сестер, поэтому всегда был рядом и поддерживал любой идиотизм с их стороны.

– « Терпи. Просто терпи», – говорила себе мысленно Лойс.

Она могла дать отпор и довольно жесткий, но это не обошлось бы без последствий, а именно их Лойс боялась больше, чем измывательства одноклассников. Если бы она сделала то, о чем мечтала каждый раз, как входила в школу, то это бы мгновенно дошло до родителей, и это была бы уже другая война.

– Слушай, Лола, может, ты ей хоть прическу сделаешь, – давясь от смеха, заявил Тихий. – Допускаю, что после этого она станет чуточку симпатичнее.

– Я бы с удовольствием помогла бедной девочке преобразиться, если бы не тот факт, что на ее голове почти нет волос, из которых можно сделать прическу, – ответила Лола, и весь класс снова захохотал, как по команде.

– «Терпи. Просто терпи», – снова говорила себе Лойс.

Шутники успокоились только тогда, когда в кабинет вошел учитель и гаркнул, чтобы все рассаживались по местам. Урок начался, и Лойс смогла расслабиться. Потом последовал урок истории, где она выслушала еще пару комментариев по поводу своей внешности и одежды, а после написала тест на пятерку, за что была вознаграждена еще большей ненавистью со стороны одноклассников.

Третий урок, был урок математики, на котором, неожиданно для всех, учитель организовал проверочную работу по последним трем пройденным темам. Все начали возмущаться, а вот Лойс обрадовалась.

– «Наконец-то этим тупоголовым шакалам будет на что отвлечься», – подумала она и незаметно улыбнулась.

Работа оказалась довольно сложной и если бы Лойс не учила все от и до, то, скорее всего, засыпалась бы вместе с остальными.

– Эй, Лойс, ты решила вторую задачу? – неожиданно обратился к Лойс мальчик по имени Артур.

Артур был новеньким в этом жизнерадостном коллективе, но уже после недолгого наблюдения со стороны принял сторону большинства и никогда даже не пытался заговорить с Лойс.

– Решила, – удивленно ответила она, чуть повернув голову к сидящему сзади мальчику.

– Дай списать, – шепнул он.

– Сейчас, – ответила Лойс и, оторвав кусок бумаги от своего черновика, быстро списала с него задачу и незаметно передала Артуру.

– Спасибо, – сказал он и принялся старательно переписывать готовую задачу в свою работу.

Это происшествие на минуту выбило Лойс из колеи, и она не сразу смогла собраться и вновь окунуться в мир математических вычислений. В отличие от Артура, она не могла позволить себе даже четверки за эту работу.

Когда прозвенел звонок, учитель математики, мистер Кравис, попросил всех задержаться на пару минут. Подростки, ожидая очередных заданий на каникулы, недовольно загудели.

– Оставьте этот гундеж для своих родителей, – отчеканил учитель. – Да, прекратите верещать! Я не собираюсь загружать вас заданиями, я лишь хочу на глазах всего класса поздравить мою ученицу, которая уже несколько лет подряд радует меня своими успехами и здесь и на всех выездных конкурсах, с ее потрясающими успехами. Дорогая Лойс, поздравляю тебя и хочу сказать тебе большое спасибо за твою несокрушимую преданность математике, а так же вручить вот этот скромный подарок.

Мистер Кравис подошел к парте, за которой сидела Лойс, и вручил ей черный футляр, в котором лежала тонкая, позолоченная ручка и брелок в виде черепахи.

Лойс показалось, что все глаза мира сейчас смотрят на ее бледное лицо. В ее голове волчком крутилась одна мысль – зачем мистер Кравис это сделал? Неужели он не видит, что у нее и так огромные проблемы в общении с одноклассниками, а его «широкий жест» сделает их еще больше.

– Спасибо, мистер Кравис, – тихо сказала Лойс, держа футляр онемевшими пальцами.

– Тебе спасибо, – заулыбался мистер Кравис. – Ты гордость нашей школы! Если бы все занимались так усердно как ты, то из этих стен выходило бы гораздо меньше тупиц. Да, я говорю о многих из вас и это не оскорбление, а констатация факта. Но, я не хочу останавливаться на грустных моментах, поэтому просто пожелаю вам веселых каникул и хорошего настроения. Теперь можете проваливать из моего кабинета.

Толпа с радостью бросилась к выходу, но на сей раз, кое-кто вынес из кабинета не только математические здания, но еще и жуткую ненависть к Лойс. Она это чувствовала, поэтому не спешила покидать класс, заранее зная, что ничего хорошего на этой перемене ее не ждет.

– Лойс, поторопилась, а то опоздаешь на следующий урок, – сказал мистер Кравис. – Какой, кстати, у тебя урок?

– Французский язык, – ответила Лойс, продолжая стоять у двери.

– Тогда тебе точно следует поторопиться, ведь даже мне известно, что мадам Дудиа не терпит опозданий, – хихикнул мистер Кравис и закатил глаза.

– Я знаю, – равнодушно сказала Лойс и вышла из кабинета.

На последний урок она шла медленно, заранее решив, что лучше вытерпит упреки со стороны мадам Дудиа, чем снова столкнется с непониманием и сарказмом своих одноклассников.

Увидев Лойс на пороге своего кабинета после звонка, мадам Дудиа спустила очки на кончик носа и сердито спросила:

– Милочка, ты заблудилась?

– Нет, – еле слышно ответила Лойс.

– Тогда, возможно, тебе нужно в другой кабинет? Например, в тот, где учителям безразлично, приходят ли их ученики вовремя или нет, – пошла в лобовую атаку мадам Дудиа. Ей было абсолютно плевать, почему девочка не успела вовремя – главное для нее было то, что та посмела опоздать, а такое нельзя оставлять безнаказанным, особенно на глазах других учеников. – Ну, что ты молчишь? Давай-ка, вздохни поглубже и поведай причину своего опоздания.

– Меня задержал мистер Кравис. – Лойс не оставалось ничего другого, кроме как соврать.

Мадам Дудиа, именно так она требовала, чтобы ее называли, вернула свои очки на прежнее место и с любопытством уставилась на Лойс. Ей, как учителю с немалым опытом работы были известны почти все хитрости, на которые могли пойти ученики, чтобы оправдать свои поступки, поэтому она не торопилась верить Лойс.

– И, какова же была причина задержания? – спросила мадам Дудиа своим властным учительским тоном.

По кабинету пошел шепоток и короткие смешки учеников.

– Я что, разрешила вам разговаривать? – перекинулась мадам Дудиа на одноклассников Лойс. – Живо замолчите и упритесь носами в учебники. Уж можете мне поверить, что для меня не составит труда подарить каждому из вас по двойке, в честь приближающегося праздника.

Мадам Дудиа была из тех людей, с которыми не шутят. Ей было пятьдесят два года, и большую часть из них она посвятила школе, поэтому испытывать ее терпение не решался даже директор.

– Ну, так что, Лойс, ты не ответишь на мой вопрос? – спросила мадам Дудиа.

– Мистер Кравис предложил мне поучаствовать еще в одном математическом конкурсе, который состоится после каникул, – ответила Лойс и ее дыхание практически остановилось.

– Мне проверить правдивость твоего ответа? – не унималась мадам Дудиа. – Я ведь могу сделать это прямо сейчас.

– Как вам будет угодно, – сдержанно ответила Лойс и впилась ногтями в свою ладонь.

– Ты не умеешь врать, Лойс и думаю, что ты об этом знаешь, – фыркнула мадам Дудиа. – Никогда не надо приписывать себе того, чего у тебя нет. Как сказал Виктор Гюго: «У каждого человека три характера: тот, который ему приписывают; тот, который он сам себе приписывает; и, наконец, тот, который есть в действительности». Ты, Лойс, натура бесхитростная, поэтому, когда начинаешь придумывать на ходу, то выглядишь чрезвычайно глупо. Иди на свое место.

«Похоже, что сегодня мой персональный день унижения», – подумала Лойс, садясь за свою парту.

Мадам Дудиа продолжила урок. Он тоже был посвящен повторению пройденного материала, но только без проверочных работ и всяких там тестов. На этот раз мадам Дудиа решила определить «слабые места» с помощью обыкновенного разговора с учениками. Они говорили, что им не понятно, а она очень старательно и скрупулезно, как и подобает опытному педагогу, все объясняла и приводила простые примеры.

Прозвенел звонок. С разрешения мадам Дудиа подростки начали покидать кабинет, не забывая поздравлять ее с наступающим праздником.

– Я тоже желаю вам хорошо провести время и не отупеть еще больше за время каникул, – отчеканила она, желая как можно быстрее избавиться от надоевших детей.

Лойс никого не слушала и ничего не говорила. Она мечтала лишь о том, чтобы выбраться из школы не привлекая к себе внимания. Ей так хотелось, чтобы про нее все забыли, и она смогла спокойно уйти домой. Но, мечты, к сожалению, сбываются не всегда.

– Откуда у тебя такая славная курточка? – раздался противный голос Лолы, когда она заметила, как Лойс вытаскивает из рюкзака свою старенькую желтую куртку.

– Наверняка с помойки, – ехидно продолжила Лиля. – Тебе не холодно в этом тряпье?

– Ты что, оглохла? – рявкнула Лола и подскочила к Лойс с недовольной физиономией. – На мои вопросы обычно отвечают, и ты не будешь исключением.

Лиля, подкравшись сзади, отвесила Лойс увесистый подзатыльник и сестры залились громким смехом, который тут же подхватил подоспевший Тихий.

– Это называется невидимая атака, – выкрикнул он и толкнул Лойс в плечо. – А это видимая атака, но ты все равно ее прохлопала. Какая же ты неуклюжая баба.

Сестры продолжали хохотать и толкать Лойс с двух сторон, а Тихий нашел другое развлечение – он подскакивал к Лойс и хватал ее за волосы.

– Такой как ты волосы вообще не нужны, – язвительным тоном произнес он.

Все трое подростков-мучителей поддались бешеному веселью, а такое не просто остановить. В таких случаях нужен либо кто-то постарше, либо умение отражать подобные дешевые атаки, когда кучей накидываются на кого-то одного.

Лойс всеми силами уговаривала себя просто перетерпеть. В конце концов, они должны были когда-то наиграться и отпустить ее, и тогда она смогла бы с легкостью уйти домой. Но, храбрая троица не хотела прекращать свое веселье, а терпение Лойс непредвиденно не только для нее, полностью закончилось.

Лихо, перехватив руку мальчишки, она резко завернула ее ему за спину и дернула до щелчка. Тихий взвыл так, что от лиц близняшек отхлынула кровь, но Лойс даже не думала на этом останавливаться. Уже через секунду она хорошо поставленным ударом сломала нос сначала Лоле, а потом и Лиле. Девчонки завизжали, как резанные, а Лойс просто неподвижно стояла и смотрела.

Тихий – этот крутой и вечно цепляющийся ко всем парень, валялся на полу и рыдал, как пятилетний малыш, а две сестрички, из чьих носов хлестала кровь, голосили в два горла и звали на помощь. Сейчас для Лойс было бы самым правильным быстренько исчезнуть, а потом все отрицать, но она не хотела уходить. Долгожданный триумф – дело такое.

Только через несколько секунд Лойс осознала, что вокруг них собралась толпа, которая ругала ее, но отчего-то шибко сочувствовала близняшкам. Гул прекратился только тогда, когда в толпу вторглась миссис Харди, заместитель директора школы.

– Что здесь твориться? – закричала она своим мужским голосом. – Вы что с ума сошли? Кто устроил этот кошмар?

– Это она, – сквозь слезы пропищала Лола. – Она совсем озверела и набросилась на нас.

– Да, – подхватила Лиля. – Мы просто хотели, чтобы она осталась на праздник, а она…

– Все ясно, – грубо сказала миссис Харди. – Живо все ко мне в кабинет, а остальным рекомендую отправиться на праздник, который уже начался и в который кое-кто вложил много сил.

Миссис Харди рассадила подростков у себя в кабинете и вызвала к пострадавшим школьного врача. Лойс тихо сидела на стуле в уголке и ждала своего приговора. Миссис Харди удалилась на некоторое время, а вернувшись, надменно сказала:

– Я вызвала ваших родителей, чтобы сразу разобраться в этой ситуации и назначить виновнику этого безобразия достойное наказание.

Лицо Лойс перекосило от негодования, а после слова «наказание» у нее внутри что-то оборвалось. Все ее тело как будто свела судорога, и она не могла пошевелиться. Представляя весь ужас, который ожидает ее по возвращению домой, Лойс захотелось умереть, прям в этом кабинете на этом старом зашарпанном стуле.

Минуты ожидания, наполненные страхом и безысходностью самые тяжелые. Если бы Лойс видела глаза отца, когда он положил трубку после звонка миссис Харди, то предпочла бы просто встать и убежать как можно дальше. Само собой она предполагала масштаб своей трагедии, ведь знала родителей, как облупленных, но то, что пронеслось в голове у мистера Гранта в тот момент, она бы даже во сне не увидела.

Супруги Грант быстро собрались и поехали в школу. По дороге они молчали, чтобы не раздражать друг друга еще больше. Не смотря на то, что у них уже давно была разработана определенная стратегия для подобных случаев, они все равно нервничали.

– Только держи себя в руках, – сказала Зори. Она бросила на мужа короткий взгляд и поняла, что он ее не слышит. – Я говорю, держи себя в руках, а то у нас будет еще больше проблем.

Тишина в машине стала ее напрягать. Муж был на взводе, но молчал, и это заставляло ее беспокоиться. Зори слишком хорошо знала своего мужа и мгновенно могла определить, какие мысли родились в его голове. Те, что родились сейчас, ей больше чем не нравились.

– Главное не делай глупостей, – продолжила Зори. – Нужно подойти к этому с холодной головой. Слышишь? Она все же не просто ребенок, она наш ребенок.

Эрик посмотрел на жену взглядом голодного волка, и она поняла, что ее довод вовсе не довод.

Когда супруги Грант вошли в кабинет миссис Харди, там уже были родители Лолы и Лили, которые громко орали и странно жестикулировали. Они были глубоко возмущены тем, что их нежных, добрых и самых хороших девочек, избила какая-то дурнушка.

Для этого мероприятия супруги Грант нарядились в свои самые дорогие наряды и поэтому выглядели довольно представительно. Миссис Харди даже не сразу поняла, что это родители Лойс, так как ее внешний вид никак не сочетался с внешним видом четы Грант.

Спустя пару секунд, в кабинет вторглась мать Тихого, которая оказалась более вменяемой и не стала спускать всех собак на Лойс, а решила в первую очередь отругать сына.

– Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не лез ко всем со своими дурацкими придирками? – закричала она с порога. – Как только можно было вырасти таким засранцем! Ну, ничего, вот отец сегодня проведет с тобой разъяснительную беседу! Мало тебе сломанной руки! Надо было тебе еще и по башке надавать! У меня нет никаких претензий к девочке, миссис Харди. Можно мне уже отвезти этого негодяя в больницу?

– Конечно, – слегка оторопев, сказала миссис Харди. – Если вы не хотите подать жалобу…

– Нет, не хочу, – коротко ответила мать Тихого и, схватив мальчика за рукав, вытащила его из кабинета.

Лойс продолжала сидеть на том же самом стуле и молчать. Поступок матери Тихого слегка ее успокоил, но лишь до того момента, пока она не встретилась взглядом со своим отцом. Лойс показалось, что только эти ненавистные ей люди, которые кричали наперебой в этом маленьком кабинете, отделяют ее от самого жестокого наказания в ее жизни.

– Мы требуем, чтобы ее исключили! Мы не хотим, чтобы она была тем обществом, в котором вынуждены находиться наши малютки! – заорала мать близняшек, а их отец громко топнул ногой, ставя, таким образом, точку в этом разговоре.

– Мы примем все необходимые меры, – спокойно заверила их миссис Харди, – а сейчас вам лучше всего отвезти девочек в больницу.

Миссис Харди уже успела пожалеть о том, что ввязалась во все это. В ее голове дважды промелькнула мысль о том, что, возможно, правильнее было бы пройти мимо и позволить детям самим во всем разобраться. Стараясь прогнать эти мысли миссис Харди едва заметно качала головой и прикрывала лицо руками.

Когда в кабинете, после долгих пререканий, остались только Лойс и ее родители, миссис Харди устало вздохнула и произнесла:

– Какой позор! Какой позор, Лойс! Ну, объясни ты мне, как из милой, застенчивой девочки, вдруг вылез человек, который ломает руки и носы? Как? Я не понимаю. Надеюсь, что тебе хотя бы стыдно перед родителями. Вот что мне с тобой делать? Что мне прикажешь с тобой делать?

Лицо мистера Гранта постепенно становилось пунцовым. Он прикладывал невероятные усилия, чтобы не послать все к черту, встать и уйти. В таких вопросах требовалась деликатность, которой Эрик Грант не обладал с рождения, поэтому в разговор вступила миссис Грант:

– Миссис Харди, нам очень жаль, что наша дочь доставила вам столько неприятностей. У нее сейчас непростой период и мы сами крайне обеспокоены ее поведением. Уж не знаю, откуда она научилась так драться, ведь мы никогда не одобряли насилие, как метод разрешения конфликта и всегда говорили ей об этом.

– Но, вы, же понимаете, что это большая проблема? – требовательно спросила миссис Харди.

– Разумеется, – сухо ответил мистер Грант.

– Да, мы, безусловно, все понимаем, – подхватила миссис Грант, но более учтивым тоном, – и надеемся, что вы, как опытный педагог с громадным стажем, подскажете нам, какие меры стоит предпринять в данной ситуации. Мы с мужем немного растерялись, ведь наша Лойс…

Миссис Грант наигранно всплакнула, чем очень растрогала миссис Харди и вызвала омерзение у мужа.

– Ну, не надо так убиваться, – сказала миссис Харди. – Тем более, что сейчас нужны не слезы, а суровые меры. Я не ставлю вопрос об исключении только потому, что Лойс очень умная девочка и прекрасно учится. Если бы не этот факт, то я бы уже выложила вам документы и лично проводила бы вас за порог нашего учебного заведения.

– Хм, – еле слышно произнес мистер Грант, и взгляд миссис Харди плавно перекочевал на него.

– Вы находите это забавным, мистер Грант? – спросила заместитель директора и нахмурила густые подкрашенные брови.

– Я? Да это какой-то…

К огромной радости миссис Грант дверь в кабинет отворилась и в кабинет вошла мадам Дудиа. Элегантно поправив очки, она подошла к столу и в свойственной ей манере обратилась к миссис Харди:

– Сразу извинюсь за вторжение, но праздник уже начался, а в зале больше говорят не о веселье и долгожданных каникулах, а о том, как Лойс избила троих человек. Это правда?

– Да, мадам Дудиа, – сдержанно ответила заместитель директора. – Именно поэтому я пригласила родителей Лойс, чтобы обсудить с ними это происшествие.

– А что тут обсуждать? – удивленно спросила мадам Дудиа. – Это должно было когда-нибудь случиться, ведь они ей прохода не давали. Эти девчонки все время оскорбляли ее, цеплялись, а вот теперь лишний раз подумают прежде чем лезть. Умница, Лойс!

– Что вы говорите, мадам Дудиа?! – воскликнула миссис Харди. – Зачем вы поощряете столь отвратительное поведение? Вам, как учителю в принципе не следует произносить подобные речи.

Никогда в жизни Лойс бы не подумала, что мадам Дудиа когда-либо встанет на ее сторону, да к тому же будет ее защищать.

– Прекратите меня воспитывать, – огрызнулась мадам Дудиа. – Девочке надо дать медаль за терпение. Я вообще удивлена, как она раньше не поставила этих полоумных на место.

– Мадам Дудиа! – возмущенно произнесла миссис Харди. – Как можно?

– Бросьте! – отрезала мадам Дудиа. – Отпустите семью с наилучшими пожеланиями и идемте на праздник, а то эта молодежь Бог знает, что натворит без присмотра.

– Но, я еще не закончила! – разводя руками, возмутилась миссис Харди.

– Так заканчивайте! – сказала мадам Дудиа. – Поверьте мне, за каникулы все забудется и не будет никаких жалоб.

В кабинете повисла тишина, как будто все ждали команды мадам Дудиа. Супруги Грант переглянулись, как бы спрашивая друг друга, что им делать, но не найдя ответа, перевели взгляд на миссис Харди. Та сконфуженно оглядела всех присутствующих и как-то неуверенно сказала:

– Ну, раз так… То, думаю, вы можете идти. Возможно, нам еще нужно будет встретиться…

– О, Господи! – взмолилась мадам Дудиа. – До свидания мистер и миссис Грант. Желаем вам хороших праздников и благодарим за такую умную дочь, которая всегда побеждает на всех конкурсах от имени нашей школы.

Мадам Дудиа сделала характерный жест, который говорил о том, что все могут быть свободны и супруги Грант встали со стульев.

– Спасибо и всего доброго, – выдавил из себя мистер Грант. – Пошли, Лойс.

– До свидания, – тихо сказала Лойс и с благодарностью посмотрела на мадам Дудиа.

После того, как дверь за семейством Грант закрылась, мадам Дудиа задумчиво произнесла:

– Интересная семья.

– В каком смысле? – спросила миссис Харди.