Дневник замужней женщины

На государственных выпускных экзаменах сделала неожиданное открытие. К концу обучения замужних студенток на курсе было две-три, не больше, а остальные находились в поиске. И мои прекрасные, умненькие девочки, уезжая по распределению в деревни и маленькие городки, выходили замуж за недостойных их мужчин, за тех, которых «не подобрали». Тогда своим второкурсницам я стала советовать, чтобы за годы учебы они успевали справиться с двумя задачами: успешно заканчивали вуз и к пятому курсу выходили удачно замуж (вуз). Статистика браков резко возросла.

Решила я сделать для студентов небольшой, но эффектный постоянно обновляемый стенд о научных открытиях в области физики и математики. (У нас мода на стенды? Нет. Они на самом деле важны.) Собрала научный материал, изготовила чертеж с желаемыми размерами стенда. Фольгированный гетинакс раздобыла. Заголовок строгими красивыми буквами на листе бумаги изобразила, чтобы точно такие лаборант в мастерской электролобзиком выпилил. Оговорила в заявлении заведующему кафедрой цвет фона изделия – только темно-бордовая или темно-зеленая, плотная или объемная ткань! Золотые буквы на нем прекрасно будут смотреться! Куплю сама, уже присмотрела, только деньги прошу у главбуха или у декана выпросить. Все кроме букв сама смогу сделать, опыт есть.

Неделю жду, другую. Не выдерживаю, иду к шефу. А он такой довольный и говорит: «Так готов! Помогите его повесить на стену возле деканата и заполняйте информацией». Бегу в мастерскую, а сама беспокойно думаю: «Причем здесь деканат?» Эйфория от предвкушения вмиг пропала. Влетаю, и о ужас! Моим глазам предстало… огромное, неподъемное вихляющееся одоробло… длиной более трех метров, обрамленное плохо стыкующимися в углах грубыми деревянными планками. Фоном этому «произведению» служила старая линялая бежевая штора, скорее всего, приготовленная комендантом для списания. Название стенда было написано широким размашистым почерком и растянуто по всей его длине. Оно почти сливалось с цветом ткани. «И это… декан хочет повесить рядом со своим кабинетом? Оно станет лицом факультета? Это насмешка? Над кем?» Чтобы вставить информацию, необходимо было снять стенд со стены, раскрутить, лазая под ним (стоять самостоятельно он не мог) все шурупы, вытащить четыре огромных куска стекла… и так далее. У меня опустились руки. Я чуть не разревелась.

«Кто извратил мою идею, тот и пусть работает с ним дальше», – возмущенно заявила я шефу. «Ничего не знаю, в плане вы стоите ответственной. Я не позволял вам неуважительно со мной разговаривать!» – ответил мне начальник раздраженно. Один раз я все-таки заполнила этот чертов стенд информацией, и весь год ловила на себе сочувственные взгляды преподавателей. Не будешь же за каждым бегать и объяснять, что я… не верблюд. А получается, что верблюд… Декан не только не любит проявлений инициативы, но и жестоко за нее наказывает… в своем стиле. Вот так и живем.

6

О чем думал архитектор, когда проецировал плоские крыши домов? О красоте? А надо было о том, какие проблемы они принесут гражданам, живущим на верхних этажах, и о качестве ремонтов, производимых нашими ЖЭКами. Неужели трудно сделать минимальный скат, чтобы вода на крышах не застаивалась? Всю жизнь наш потолок в рыжих подтеках. После каждого ночного дождя просыпаемся в мокрых и вонючих от голубиного помета постелях и тазики с ведрами по всей квартире расставляем. Только сделаю в квартире ремонт – и снова потоп! Архитекторы не живут на верхних этажах? Чужие проблемы их не волнуют или информация об их промахах до них не доходит?

*

Занялась генеральной уборкой в квартире, а Митю попросила с сыном в парке погулять. Закончила домашние дела, а моих мужчин все нет. Примчалась в парк. Муж на скамейке сидит, газету читает. Спрашиваю: «Где сынок?» «Не знаю, – ответил, – здесь где-то». И опять нос в газету опустил. Обежала весь парк. Нигде нет! Вдруг вижу, сынок едет на велосипеде по проезжей части дороги. В ужасе подскакиваю, спрашиваю: «Откуда ты?» «К бабушке ездил», – сообщил радостно.

Понимаю, доволен своей самостоятельностью. Только мне чуть дурно не стало. Сыну пришлось пересечь четыре дороги, две из которых без светофоров и «зебры»! Выясняю:

– Бабушка здорова? Она поняла, что ты один приехал? Она не предлагала проводить тебя в парк к отцу?

– Здорова. Не провожала. Она чай пила.

Вот тут-то я и поняла, откуда у мужа вопиющая безответственность.

– Ты смелый, это хорошо. И все же тебе еще рано одному ездить по городу. Существуют случайности, которые ты пока еще не умеешь предвидеть, и поэтому можешь оказаться причиной аварии и даже гибели людей, – объяснила я сыну.

Сын понял и пообещал больше не волновать меня. А Мите я потом сказала с укором:

– А если бы сын погиб?

– Так не погиб же.

– У моей знакомой десятилетнего сына машина насмерть сбила, а нашему ребенку только шесть. Я ему еще не объясняла как вести себя на дороге с велосипедом. – Сказала и безнадежно махнула рукой. Как можно не понимать таких простых вещей?

И все же подумала, что из самолюбия муж виду не подал, что виноват, а сам после такого урока наверняка переменится. Поэтому в следующее воскресенье снова отправила Митю с сыном, а сама за стирку принялась. Но опять мне пришлось бегать по парку в поисках ребенка. Нашла. Какой-то молодой человек отнимал у него велосипед, а сын, вцепившись в колесо, не отдавал и громко плакал. Никто не вступился. Я отобрала велосипед, успокоила сына. Митя в оправдание ничего не сказал, будто ничего не произошло. Больше я не посылала мужа на прогулки. Его не волнует, что дети в выходной остаются без подвижных игр на свежем воздухе. Да и дома они не знают радости игры с отцом. Он проходит мимо них, как мимо мебели, не замечая их присутствия. Дети – докука и забота жены.

Мелкий эпизод? Да. Только вот из таких наномелочей и состоит вся наша жизнь. Для меня нет неглавных дел. Чем бы я ни занималась – работой, хозяйственными проблемами, уроками детей – все делаю на совесть, ответственно. А как же иначе? Меня никто не заставляет. Я сама перед собой ставлю задачи и добросовестно их выполняю. «Избегая участия в жизни семьи, ты не только мне и детям, ты и себе плохо делаешь. Ты обедняешь себя, не развиваешь свою душу. (А оно ему нужно?) Расти – значит уметь менять свою точку зрения. А ты не меняешься. Всевышний дал человеку голову, чтобы он учился ею пользоваться во всех аспектах своей жизни», – сказала я Мите. Никакой реакции. Почему не раскричался? Не слушал?

Подруга сказала: «Не умеешь ты хитрить. Я бы тихо увела сына домой и посмотрела бы, с какими глазами муж явился бы ко мне без ребенка. Пусть бы побегал, поволновался. Может, и проснулось бы в нем родительское чувство. А ты и тут муженька оберегаешь от волнений». Она права. Я слишком эмоциональна и прямолинейна.

Приписка. «Я со своей колокольни не могла объяснить поведение мужа и поняла его, только когда узнала об изменах. (Вот она, любовь, дарованная свыше! И попранная…) Он нарочно демонстрировал безответственность, чтобы ничем себя не затруднять, не утруждать, не связывать и иметь много свободного времени, которое желал тратить по своему усмотрению: на отдых или увлечения. Интересную позицию занял. Ничего не делает, ни за что не отвечает в семье, однако отрицательно влияет на меня и детей».

Ничего Мите нельзя доверить. Обязательно подведет. Что касается своей семьи, так я ему уже ничего не поручаю, знаю, не выполнит и целый ворох отговорок придумает. А тут моя сестра из деревни приехала в гости, подарков навезла видимо-невидимо. Накупила она в городе всего, чего ей заказали родственники, и попросила утром на вокзал ее проводить. Митя сам вызвался помочь. Я обрадовалась: внимательным хочет себя выставить. На всякий случай раза два переспросила, мол, точно сможешь, а то мне завтра уже поздно будет с работы отпрашиваться. А утром за завтраком он объявил: «Я не смогу. Сама провожай». «Что за ночь случилось?» – спрашиваю. Молчит. Пришлось гостье оставить часть вещей и одной отправиться на вокзал. Муж сестры еще долго напоминал мне о моем невнимании к родне. А что я могла предпринять?

Сколько раз твердила мужу, чтобы не обещал того, что не может выполнить! Все надеялась, что изменится, что проснется в нем совесть. По мне так: если кто верен слову, тот верен всему человеческому в себе.

Наблюдая за малышами в парке, я заметила, что в среде детей мальчики в основном признают право сильного и старшего, а многие девчонки, независимо от возраста, требуют восстановления справедливости. И если не получается добиться ее самим, зовут на помощь взрослых. Мальчишки более дипломатичны? Не думаю. Осторожнее или трусливее? Но вот если чувствуют свою силу, то тут же стремятся что-то отнять или чем-то подчеркнуть свое превосходство, первенство, а сами при этом исподтишка внимательно смотрят на реакцию детей и взрослых. И это в пять-шесть лет!

Смотрю, отец кружит ребенка за руки, а он не расправляется, какой-то скрюченный весь. Не доверяет взрослому. Наверное, не часто общаются с сыном. А может, отец сам не уверен в себе. Рядом большая девочка делает то же самое с маленьким мальчиком. Тело его расслаблено, он с восторгом отдается кружению.

Наверное, добрые искренние люди не отличаются проницательностью, по себе всех меряют, а лживые и бездушные хорошо владеют собой и с этаким прищуром смотрят на жизнь. Некоторая противоречивость моих наблюдений за поведением мужа сначала не смущала меня. Я всегда находила им объяснение и оправдание. Маму его винила. Зря? Он же не ребенок, чтобы за маму прятаться.

Когда Митя лежал в больнице, я ежедневно приходила его навещать. Он же – никогда. Ой, вру, один раз с матерью пришел. Это было в день рождения дочки. Помню, не понравилась тогда моя свекровь женщинам из моей палаты. Одна, детдомовская, высказалась вслух: «За сто верст видно – лживая, лицемерная, в общем, стерва. Не повезло тебе, молодуха. И сынок, видно, весь в маманю. Вместе живете? Ой, горе тебе!» Я смутилась, защищать мужа и свекровь стала, а в ответ женщины отводили сочувственные взгляды.

Я, конечно, не рассказала им, что родила семимесячного ребенка, потому что за день до родов свекровь затеяла большую стирку. Замочила белье, а помогать полоскать отказалась. Тазы стояли на полу, вот я и поупражнялась вдоволь, так, что еле до постели добралась. Легла, а перед глазами поплыли картинки на стенах женской консультации: нельзя трясти половики, много, резко и низко наклоняться, выкручивать при стирке постельное белье.

Надо было отказаться стирать? Зря не проучила свекровь? Не научена я такому поведению. Совестно, неловко заставлять вместо себя работать человека, который старше вдвое. А ей не стыдно нагружать меня сверх меры? Или пусть бы муженек «покувыркался», если бы мать отказалась. Мамаша запилит, за то, что мужчину к домашним делам привлекла, все нервы вымотает.

Приписка. «Несколько лет спустя свекровь с удовольствием доложилась, что надеялась, что я «скину» ребенка и он, недоношенный, не выживет. Так вот для чего она мне еще дочкины пододеяльники подсовывала стирать! Я возражала, говорила, что устала, а она молча добавляла и добавляла, мол, до кучи. Вот ведь дрянь, выходит, нарочно это делала, до «кондиции» меня доводила. Есть ли в ней что-то человеческое?»

7

По вине Мити я попала в больницу. Попросила мужа не приезжать ко мне, чтобы не оставлять детей-подростков одних на базе отдыха в лесу. Вкололи мне за десять дней в пятую точку девяносто уколов и под глаз десять. Вылечил меня талантливый доктор.

Приписка: «На следующий год, мы с Митей на той же базе в двенадцать часов ночи на десять минут оставили спящего сына в домике одного, так его маньяк сонного увел. Благо я быстро сообразила, в чем дело, потому что интуитивно уже заподозрила одного человека в непорядочных действиях. Мои предположения оправдались. Мы быстро отыскали и спасли сына от насильника. Страху натерпелись!»

Еще одна приписка. «Когда дети узнали о «параллельной» жизни отца, они рассказали мне, что когда я лежала в больнице, он не только днем оставлял их одних, но и ночью. Судьба, видно, в то лето, была к моим детям благосклонна: пощадила, уберегла от поругания и скорби. Всю жизнь небо благодарю за это.

В одной из ссор я горячо и жестко упрекнула мужа за безответственность, напомнила случай с маньяком, но так и не поняла, осознал ли он опасность, грозившую нашим детям во время его отлучек? Он, как всегда все отрицал».

Увидела сегодня пожилую женщину в шали, похожей на ту, что любимая бабушка в моем детстве носила и почему-то называла «тортовой», и загрустила. Вспомнила, выражение ее всегда виноватых глаз, изработанные руки… которые никогда не солгут… их мучительные движения при последней встрече, словно пытающиеся сорвать и убрать с меня боль… «Бабушка, родная… твоя молитва часто звучит в моей голове. Прости за то, что пройдя через всякие беды, скорби и болезни, не всё я сумела в себе сохранить из того, что мне нравилось в тебе. Есть косяки… И главный из них – неудачное замужество». Слезы подступили.

Я купалась в ее доброте. У меня с ней была сильная кармическая связь на уровне подсознания. У нас даже сны случались одинаковые. Ее уж полвека нет рядом, но до сих пор что-то внутри меня противится это признавать.

Надо при жизни отдавать то, что мы вытаскиваем из себя после смерти любимых, и тогда все были бы намного счастливее. Но не умеем или забываем в суете будней.

Сколько раз на работе из-за своего несдержанного характера Митя попадал в неловкие ситуации, выговора получал! Поторопится, выдвинет необдуманное предложение, а ему говорят: делай! Если не удавалось осуществить, он становился посмешищем. Фантазером его называли. Вот и недавно и при мне такой случай произошел. Посоветовал ему опытный инженер поставить «головной прибор» в одном месте, а он уперся и потребовал укрепить его в другом, как ему казалось, наилучшем. Инженер усмехнулся и отошел. Я тоже попыталась высказать свое мнение, но муж презрительно обругал нас обоих. Он же начальник! А через неделю, видя, что его вариант не проходит, заставил все оборудование переставлять и снова подключать, затратив втрое больше проводки и времени. Только заказчик возмутился и не стал оплачивать дополнительные расходы материала и рабочего времени. Так Митя и после этого конфуза не признал себя неправым, все пытался вменить подчиненным в вину их будто бы некомпетентность.

Придумал Митя говорить по делу и без него: «Для тебя старался». Я сначала верила, не требуя подтверждения, потом проверять стала. Раз он принес на Восьмое марта целый пук маленьких, не расцветших веточек мимозы. Я из чувства такта промолчала, что не нравятся мне эти огрызки. Подумала, по дешевке оптом купил. Это в его духе, есть у него такой пунктик. На другой год дала понять, что хочу одну веточку, но большую и яркую. Он опять мне кучу мусора принес. Тут я потихоньку стала выпытывать, как прошел на работе праздник и поняла, что он дарит мне то, что остается от подарков его сотрудницам. Обиделась, конечно.

– Я автобус заказал. Поедем на рыбалку. Для тебя старался.

– Какой ты заботливый! Молодец! Спасибо. Но у меня мероприятие, намеченное еще месяц назад. Не могу я подвести людей. Ты бы сначала со мной посоветовался, прежде чем договариваться насчет транспорта. Откажись от поездки, – сказала я, заранее зная его ответ.

– Все равно поеду.

– Тогда не говори, что для меня организовывал. Этим меня обижаешь ложью. Сказал бы, что для нас и сотрудников.

Чаще всего Митя предлагает мне поездку, когда я не имею возможности вырваться с работы. «Было бы предложено», – его любимая пренебрежительно-шутливая фраза, а по сути дела оскорбительная.

Сколько раз, не желая того, я подлавливала его, а он все равно врет. В крови, что ли у него лживость? Врет, как дышит. А простил бы он меня, поймав на лжи? Думаю, нет.

Спросила у Мити: «Почему, когда мы общаемся по телефону, ты свое выскажешь и, не выслушав меня, бросаешь трубку? И дома, разговаривая со мной, зачем носишься по квартире? Мне же приходится все бросать и ходить за тобой, чтобы не требовать повторного разъяснения, которое, конечно же, тебя разозлит. Хоть раз обрати внимание на то, как ты ведешь себя в диалоге. А когда ты, многократно прерываешь меня во время беседы, чего этим добиваешься? Стремишься меня сбить с толку, раздосадовать, обидеть? Ты не догадываешься, что этим выказываешь мне свое неуважение? Ты же считаешь себя воспитанным человеком! Почему я с пониманием отношусь к твоим чувствам и проблемам, а ты моих не замечаешь?»

Раскричался.

– А свое мнение ты не мог выразить более любезным тоном и более мягкими словами?

– Я нормально говорил. Мне с поклоном е тебе обратиться: Уважаемая королева? Ваша светлость?»

– Не утрируй. Если ты не понимаешь, что был груб, что не разговаривал вежливо, а кричал, то о чем нам еще можно говорить?

Митя радостно рассказывает, что через час едет с соседкой на кладбище (родительский день), и что она искренне поблагодарила его за внимание и заботу.

– А меня пригласить посетить на том же кладбище могилу твоего отца тебе не пришло в голову? Мы с ним уважали друг друга. Или ты не причисляешь меня к своей семье, не считаешь родственницей?

Митя промолчал. Понимаю, ему главное перед соседкой показать себя хорошим. Вместе посетили печальное сокровенное место, но осадочек-то остался. Я ехала домой и думала: «С каким восторгом он делает приятное чужим людям, и с какой скукой и раздражением то же самое выполняет для своей семьи, будто по принуждению, как тяжкую неприятную работу. Не любит свою семью? По обязанности ему не интересно, не получает удовлетворения? На стороне легко и быстро заработать восхищение? Может, с детства ничего приятного для своей семьи не делал, кроме отличной учебы, вот и не научился испытывать удовольствие и удовлетворение, доставляя радость близким ежедневной помощью и вниманием. Все о нем заботились, а он ни о ком. И помнит он только то, что ему нужно и приятно, быстро забывая все, что может помешать, навредить, ухудшить ему настроение. Так он себя оберегает?

*

В конце дня прибежала в приемную ректора – мне надо было срочно подписать счета, потому что я отложила в магазине дефицитные приборы, – а секретаря на месте не оказалось. Рискнула пойти к начальнику напрямую, без посредника. Только занесла руку, чтобы постучать, как заметила, что дверь приоткрыта. Буквально в трех шагах от меня в согбенной позе, опершись рукой о подоконник, стоял ректор. Опущенная голова и как-то сильно ссутулившиеся плечи выражали мучительное подчинение. Я как человек, получивший математическое образование, в первую очередь стала логически рассуждать: «Чтобы ректор перед кем-то унижался, горбился? Не может того быть!»

Я приблизила глаза к щели. Ну не могла я не узнать, кто поверг льва! Перед ректором в царской позе стоял профессор с его кафедры и что-то тихо, но надменно ему выговаривал. «В институте грядут ротации кадров или между ними какие-то личные взаимоотношения? Если даже у него имеется влиятельная поддержка, все равно неумно так себя вести. Ректор не тот человек, который может простить момент даже неприлюдного унижения. Наверняка в отместку приготовит ему огромную «плюху», – решила я.

Мелькнула развернутая мысль: «Ректор проверяет очередного претендента на свое место или просто изучает коллегу? Прощупывает, каков этот человек в пограничной ситуации? И тот попался на крючок. Не ожидала, что он столь недальновидный и самонадеянный. Я была о нем лучшего мнения. Тоже ошибалась, принимая его внешнее поведение за внутреннее содержание». Но как ректор прекрасно играл! Какой артист! Я любовалась им!

Сразу Лена вспомнилась: «Она всегда подмечает все нюансы взаимоотношений в своем огромном коллективе и учитывает их для его стабилизации. А Нина всегда в гуще событий. «Политические» интриги – ее слабость. Она всегда там, где смена руководства, будь то кафедра, факультет или весь университет. И все это уже много лет ради одного любимого человека.

Как много общего у нас не только в судьбах, но даже в отдельных событиях!»

На цыпочках вышла из приемной. Лента памяти открутила события двухлетней давности.

Члены приемной комиссии собрались в кабинете ректора. Мой стул оказался рядом со столом начальника. Ректор подписывал бумаги. Я во второй раз видела его так близко. «Как он быстро постарел! Всего пять лет прошло с тех пор, как нам представлял его высокопоставленный товарищ из Москвы». Тогда он показался мне еще достаточно молодым и величественным. Разглядываю ректора. Крупная гордая голова, седая шикарная шевелюра. Лицо изрезано глубокими морщинами. Шея очень старая. Что-то неуловимо выдавало в нем человека ведущего не совсем… здоровый образ жизни. В чем он перебирает? В чем его порок? Вино, женщины, карты, деньги?.. Опомнилась, когда почувствовав мой взгляд, ректор оторвал глаза от бумаг и мельком взглянул на меня. Я испугалась. Я слишком долго и внимательно на него смотрела? Так ведь разглядывала как портрет в картинной галерее.

Через неделю, после очередного экзамена, ответственный секретарь приемной комиссии попросила меня отнести к ректору сведения за день. Я возмутилась, мол, для этого существует секретарша, а мне в детсад за детьми пора, я и без того задержалась. «Вам ректор приказал, вот и несите», – отреагировала она на мой отказ с потаенной насмешливо-презрительной ухмылкой в уголках губ. Она-то меня и насторожила. Меня внутренне передернуло. «Он неправильно понял мой изучающий взгляд? Вряд ли. Я не в его вкусе. Я слышала, что любит крупных, фигуристых, а я тощая как рыбка-селявка», – успокоила я себя.

Замечаю на следующий день, что декан вокруг меня «колесом ходит», в глаза заглядывает, льстиво улыбается. Что за чертовщина? А он в конце дня мне и говорит этак ласково и уважительно: «Ректор вами интересовался, о вашем семейном положении расспрашивал». Ну, думаю, наверняка выберет удачный момент и отомстит за неявку на свидание. Дура, уставилась на старика, изучать вздумала! Спровоцировала, того не желая. Ненормальная! Сама виновата. Как теперь выкручиваться? Остается ждать возмездия. И оно не замедлило явиться. Случай удобный представился.

В институте через месяц происходило повышение тарифных ставок сотрудников. Я столкнулась с ректором в кабинете проректора по хозяйственной части. Он картинно обрадовался нашей встрече, стал расшаркиваться передо мной. А уходя, попрощался странным способом. Кокетливо улыбаясь и совершая шутливые вульгарные телодвижения, он спрятал руку за спину и, как бы по секрету, жестом пригласил ее пожать. Я растерялась и, испуганно хлопая глазами, протянула ему руку. Глаза у проректора округлились. Собственно, я, только выйдя из кабинета, разобралась в поведении начальника. Все произошло в две секунды. Я была ошарашена и не успела ничего сообразить. А если бы успела? Что бы это изменило? Подала бы я ему руку или нет? Захотела ли, чтобы мне срезали ставку?

В то время нашей кафедрой руководил хороший, порядочный человек. Он шутливо успокоил меня: «Сейчас обо всех женщинах, получивших повышение, будут сочинять сплетни. Вам повезло, вы удостоитесь «спать с самим ректором»! Сплетни обо мне не заставили себя ждать. Я молча бесилась. Целый год они гуляли по институту, но, не найдя подтверждения, постепенно затихли.

Эти грустные воспоминания неожиданно «привели» меня в детство. Мне было двенадцать. В поезде я увидела странного человека. Он выщипывал брови, подкрашивал губы, пудрил и подмалевывал щеки. Он был противно-жеманным и вызывал у меня брезгливое отторжение. Обладатель этой неприятной внешности с постели встал блеклым старым мужчиной, а из туалета вышел… проституткой мужского пола. По крайней мере, я их себе такими представляла. В деревне я видела одну оригинальную женщину и почему-то сразу почувствовала в ней особое отношение к мужчинам. Рядом с ними она была вся как на шарнирах. В ней наблюдалось какое-то кокетливое любование собой.

Я спросила попутчика:

– Вы артист?

– Нет, – ответил пассажир, – но мужчина тоже обязан следить за своей внешностью.

– Но вы теперь не похожи на мужчину. Вы как… – я не рискнула откровенно высказаться.

Он же заливисто, по-женски, рассмеялся, и мне показалось, что этот странный человек принял мои слова за комплемент. «Наверное, он немного «того», – подумала я и на всякий случай решила держаться от него подальше.

Кира устала от историй из Зоиного дневника и принялась вспоминать смешные и нелепые случаи из своего не очень веселого детства.

*

Дети подросли. Каждый день они после школы у меня в институте по коридорам гоняют, ходят в буфет, уроки учат. И по субботам вместе со мной «работают». Сын приборы изучает: разбирает их и «чинит». Дочь рядом сидит, книжки читает. Им у меня нравится.

У Мити была мечта приобрести музыкальные колонки высокого качества. Я поощряла его хобби – собирание пластинок. И на счет колонок была не против. Но когда увидела, какие он выбрал, удивилась: «Они же для огромного концертного зала!» И начались наши с дочерью мучения. Муж «врубал» музыку на полную мощность, носился по квартире, визжал от восторга, а мы не знали, куда деваться от оглушающих звуков. Это был настоящий ад. Дочь пряталась под одеяла, затыкала уши, плакала или кричала, что ей плохо и она умирает, что у нее раскалывается от шума голова. Мне тоже становилось дурно, я была не в состоянии чем-то заниматься и только умоляла мужа убавить громкость, пощадить ребенка. Музыка каждый вечер гремела так, что казалось, стены ходят ходуном, вибрирует каждая вещь в квартире. Ночью я показывала Мите статьи, где утверждалось, что чувствительность женских барабанных перепонок много выше мужских, что громкий звук не только приводит к глухоте, но и влияет на психическое состояние ребенка. Но «я хочу» у мужа побеждало разум.