FRAT FICTION, или Как я победил постмодерн и полюбил русскую студенческую корпорацию

Но что мешало Алексею помочь самому себе? Не особо любимая специальность, но от такой возможности нельзя было отказаться. Не особо любимый город, но от такой возможности нельзя было отказаться. Не особо нужная квартира, но, когда тебе предлагают, тем более для будущей лучшей жизни, снова нельзя отказаться. Точнее, можно было, но в 18 лет мозги явно не имеют достаточной степени зрелости. Имеют ли сейчас, или эта меланхолия – просто влияние разлагающегося ацетальдегида, недостатка глюкозы и перебора всякого рода сивушных масел? Вопрос дискуссионный. Тошно, хоть расстреляйте. Но на самом деле на расстрел брат Самоуничтожение точно бы не согласился – он слишком любил загадочную бодрость первых утренних часов. В такие часы можно решить большинство затруднений. И сегодняшнее – не исключение.

Кофе полез на свободу, но был вовремя схвачен, переведен в другую камеру, и безжалостно поглощен хищность пастью, сильно отдающей перегаром. Не помог один – поможет другой.

–Алло, Кирилл?

–Да, Леша, я тебя слушаю.

–Ты читал моё объявление в канале? Про девять компаний, в которых мне очень нужны зацепки?

–Да, Леш, я читал. Смотри. У тебя достаточно специфичная специальность, я даже не удивлюсь, если ты здесь один такой. Я поспрашивал своих ребят на работе, но там все в основном в финансовой сфере, в консалтинге, и по химическим технологиям… у тебя же так называется, да?

–Фармацевтические технологии.

–Да? Я думаю, это похожие вещи, и, как я понял, у меня таких знакомых нет. То есть специфика очень сложная, это раз. Два. Ты сам ведь писал в эти места? Что они говорят, что-то конкретно требует, типа портфолио? Может быть, с этим можно как-то поработать.

–В ноябре у нас было тестирование, по итогам которого всех разбирали на неоплачиваемые практики. В эти компании, вот, и дальше с продвижением все как–то само шло. А я тогда… болел.

–То есть ты сам пропустил этот момент?

–Когда на колесе выпадает выпить поллитровый коктейль из всего алкоголя в зале, тяжело потом не болеть.

–Ты о 22сиче2?

–Да.

–Блин, это явно по-дурацки вышло. Обычно братство помогает с работой, а у тебя прямо парадокс… Но я пока не знаю, чем тут помочь, Леш. Попробуй оценить риски, что будет, если у тебя не получится найти это место. Что ты теряешь? Может, есть какие-то альтернативные варианты развития событий, где мы сможем тебе помочь? Тебе во всех местах отказали?

–Везде, куда дозвонился.

–А те, что не дозвонился? Ты ездил к ним?

–Там один офис в Химках, другая фирма вообще в Зеленограде. Даже если для меня там вдруг найдется место, я повешусь через полгода от дефицита солнца, и, следовательно, серотонина.

–Ты и сейчас какой-то не особо веселый.

–Мало солнца. Наверное, авитаминоз.

–Я как–то пару лет ездил на учебу из Одинцово. Инвестиции окупились.

–Ладно, ладно, я подумаю. Давай.

–Пока, Леш. Действительно, взвесь все варианты, всегда есть неучтенные возможности. Возможно, тебе просто стоит взять перерыв. Заняться другим делом. Как в контрольной работе в школе – если не можешь решить одну задачу, переходи к другой.

Неучтенные возможности. Риски. Было ли вступление в Корпорацию тем риском, который привел к такому патовому положению вещей? Не быть на том восхитительном, атмосферном вечере в ноябре в одном из подмосковных коттеджей – быть на следующее утро на самой важной паре за время учебы. Студенческая корпорация – мы вместе вьём гнезда, мы вместе ходим пить в бар, кругом только и разговоров: «крутейшее кейс-стади», «авторитетный клуб дебатов», «уникальные возможности попасть в министерство», «а вы ходили в новый бар на Моховой?». Бар выглядит куда более реальной вещью, даже на Моховой. Может быть, только для меня одного? Может быть, я просто не тот самый, чтобы быть в этом кругу избранных? Чем был тот вечер – тест на дебила, бунт против себя самого или просто стечение обстоятельств? Нет, всё это слишком тяжелые мысли. Кирилл прав, от этого всегда лучше отвлечься. Зеленоград и Химки – это слишком далеко. А вот Петербург, Петербург будет в самый раз.

NEVER LET ME DOWN AGAIN

–Сколько нужно корпорантов, чтобы собраться на официальный выезд? – спросил брат Лабаф навстречу мне, идущему к машине.

–Пять? – без задней мысли ответил я.

–Почему ты так решил?

–Потому что в машине пять мест.

–Нет, так не пойдет в любом случае, – скривил ухмылку он.

–Что ты вообще хочешь?

Лабаф спрыгнул с багажника, демонстративно поднял левую руку, на которой у него были часы, прямо к моему лицу.

–Чуешь, чем пахнет?

–Временем?

–Почти. Деньгами, который пахнут бензином, который мы потратим, стоя в пробке на Ленинградке.

Я невольно улыбнулся. Людям с детскими чертами лица, к которым, без сомнения, относился брат Лабаф, противопоказано злиться.

–Так при чем тут количество корпорантов?

–Когда вы все опаздываете на полчаса, я начинаю думать, что мне легче ехать одному. Но вот вопрос – считается ли поездка одного корпоранта официальным выездом?

–Ну… разве что, если корпорант – единственный корпорант в своём городе. Не помню, есть ли у нас такие города. Я вообще не особо в курсе, что происходит за пределами Москвы. Ты заранее это продумывал, да?

Было около 8 утра воскресенья, так что было глупо ожидать, что кто-то приедет вовремя. Лабаф предложил мне закурить, я не отказался.

–Обычно «Золотая Ява» не вызывает особого энтузиазма, – прищурился мой сегодняшний водитель.

–Мне неважно.

–Что, нет любимой марки? А как же собственный стиль?

–Как бы сказать. Курение – это не принципиальный вопрос. Никакого удовлетворения.

–Так не кури.

Я улыбнулся случаю рассказать собственную теорию.

–Смотри. Я мог бы не курить – но тогда я пропускал бы все откровенные разговоры в курилке. Я мог бы не смотреть футбол во время чемпионата – но тогда меня бы посчитали… уже немного странным. Я мог бы даже не пить пиво – но тогда со мной бы вообще боялись разговора заводить. Люди плохо реагируют на саботаж массовых ценностей. А вот приверженность им, наоборот, всегда поощряется.

–Если дело только в людях вокруг, то по мне так лучше не делать того, чего не хочешь.

–Тебе легко говорить, ты же не заставляешь себя.

–Для чего вообще заставлять, будь собой, да и все.

Я покачал головой:

–Быть собой? Что вообще значит эта волшебная фраза? Ты говоришь это так уверенно, как будто видишь себя изнутри и точно знаешь. А точно знать ты не можешь, потому что ты такой же человек, как и я. И в нас есть животное и приобретенное. Причем второе всё равно производно от первого. Поэтому человеческое естество – не самая приятная вещь, тем более с сугубо-личными загонами. Нужно иметь воспитание и все такое.

–Возможно. Только смотри, чтобы в один день ты не понял, что это воспитание поимело тебя.

–Ты в философы записался?

–Нет. Просто я думаю, что если ты так заморачиваешься, то неплохо бы воспитать себя и приходить вовремя.

–Не засчитано. Я всё ещё первый из всех остальных. Поэтому схожу-ка я пока, найду себе сэндвич в дорогу.

Бедный Лабаф остался наедине со своим раздражением ещё на полчаса, но вскоре компанию ему составила сестра Водка, вчера внезапно решившаяся присоединиться к нашей поездке. Я холил и лелеял себя мыслью, что это не в последнюю очередь связано с пятничным вечером. Ещё через 5 минут из-за угла показался Алексей с бутылкой «Немецкого» в руке и рюкзаком за плечами.

–Че, пацаны, пунктуальное братство?

–Скорее трезвое братство. Ты купил, что хотел?

–Это не совсем так, – брат Самоуничтожение дернул плечами, послышался звон. Лабаф одобрительно кивнул.

–Приятнее только колокола, да?

Мы выехали в десять минут десятого. Компания заняла машину на все пять мест: кроме меня, Леши, Ани и Лабафа был ещё брат Мушка – малознакомый мне корпорант прошлогоднего набора. Остальные ребята как-то быстро подружились с ним – за своё недолгое пребывание в рядах парень не пропустил ни одной важной встречи или другого крупного события. На Ленинградском шоссе не было пробок, так что ехать предстояло меньше 7 часов. Брат Самоуничтожение открыл вторую сразу после поворота на Зеленоград.

–Оставь место для Питера, Леша, я не хочу потом машину мыть, – заметил его энтузиазм Лабаф.

–Нужно оправдывать репутацию перед вышестоящими инстанциями, – парировал тот.

–Это ты о чем? – вмешался Мушка.

–Недавно в чатах была инфа, что чекисты считают нас полезными, но слишком много пьющими, – объяснил Лабаф.

–А. Интересно, у них такой KPI – выяснить, насколько объект подвержен потреблению веществ и так далее? Сколько бутылок в день и все такое?

–Надеюсь, что это их единственный KPI по бутылкам.

–Я думала, на прошлой рабочей встрече мы однозначно высказались против такого рода шуток, – со вздохом протянула сестра Водка.

–А мы уже вне московской юрисдикции, – выкрутился Лабаф.

–Break the law, fuck the Police…

–Везде, где есть мы – есть московская юрисдикция.

–Ррраунд!

–Скажу это брату Иисусу по приезде, – не желал сдаваться без реванша Лабаф – положит тебя на коврике у двери.

–Опять угнеталочка… доколе сестры… – сгримасничала Водка.

Пока мы увлеклись беседой, брат Мушка добрался до aux-провода и включил AC/DC – Highway to Hell. Небольшого роста, ушлый человек с бегающими глазками, но момента своего не упустит – и музыка у него в плейлисте хороша. Я почувствовал, что пора «ловить момент», устроился поудобнее, и залип в пролетающие мимо пейзажи, предвкушая питерские приключения. Пригородные хозяйственные постройки непрозрачного назначения сменились полумертвыми деревеньками. Они проносились за окном, оставленные нами, оставленные всеми, и вместе с их съехавшими крышами куда-то в сторону потекли и мои мысли. Не уверен, думал я про них или про то, что я слишком много думаю о девушках. Может быть, обо всем одновременно? Да и какая разница, как можно быть загруженным в такие моменты? Машина, музыка, дружеская компания. Едем в Питер. Что ещё нужно для чувства удовлетворенности?

Брат Самоуничтожение открыл третью.

Мы проехали Московские ворота, развили наступление на север тем же путем, на Техноложке свернули на Загородный проспект, а оттуда на Невский. Со всех сторон я встречал знакомые мне силуэты зданий – за деревьями светил парадным мундиром Александрийский театр, в узкий уличный проем с интересом выглядывал Русский музей, раскинул колоннады в широких объятиях Казанский собор, мимолетом подмигнула мне Арка Главного штаба.

–Помню, когда я в первый раз приехал сюда, мне казалось, что я попал в ожившую русскую историю. Все классические книжки, театральные постановки, собственные представления об Исторической России – все обрело плоть и кровь здесь, на Невском, – заговорил Самоуничтожение, отлепившись от окна, – вы чувствовали похожее?

Я кивнул.

–Блядь, Невский, а я лезгинку забыл включить! – неожиданно очнулся за рулём Лабаф.

Брат Иисус встретил нас в полосатом халате, с большой кружкой кофе в руке. Он стоял, опираясь о косяк, не открывая дверь полностью – и самодовольно смотрел на нас всех.

–Так, короче, спальные мешки все взяли?

Мы единодушно кивнули.

–Дело в том, что мы с Ирен практикуем Гринвичское время – ну, знаете, заранее готовимся к миссии под прикрытием – поэтому мы только встали.

–Слабое оправдание, – заметил Лабаф, но Иисус сделал вид, что не услышал его реплики.

Он сделал большой глоток кофе, оставив темный след над своей верхней губой.

–И чтобы мастерски потянуть время, я обрисуют вам план дислокации. Значит, так, – он поправил очки указательным пальцем свободной руки, который затем тут же направил на меня и брата Самоуничтожение, – Die erste Kolonne marschiert… Pardon!

Он резко развернулся и крикнул вглубь комнаты:

–Ирен, дорогая! Куда мы положим Алексея и…э…?

Он вопросительно и как бы немного с недоверием, стесняясь своего промаха, посмотрел на прямо на меня, а потом обвёл взглядом всех стоящих. Я собрался было открыть страшную тайну, но тут дверь неожиданно открылась полностью, заставив бедного Иисуса балансировать на грани падения. Ирен смотрела на всех нас с доброжелательной, искренней улыбкой:

–Заходите пока на кухню, кофе хватит на всех.

Мы гурьбой ввалились в прихожую, добрую половину которой занимал старый советский темно-вишневый стеллаж, полностью забитый книгами. Я краем глаза заметил названий нескольких из них – сборник Розанова, «The Goebbels diaries» и какой-то путеводитель по Новгороду на французском языке. Боже, я что, попал к настоящим петербургским интеллигентам в первом поколении?

Мы, наконец, расселись на тесной кухоньке с желтыми обоями и теперь усиленно переглядывались. Не уверен, насколько хорошо все здесь были знакомы друг с другом – но, как я, далеко не в первый раз, убедился, принадлежность к доверительному узкому кругу делает с постсоветскими людьми невообразимые чудеса. То есть делает их дружелюбными.

–Ну че, московиты, добро пожаловать в Свомпвилль. Вас здесь не любят, кстати. Вы придумали себе какие-нибудь планы на время пребывания?

–Мы думали, у вас уже есть готовая и испытанная культурная программа, – вступил в диалог Лабаф.

Иисус закатил глаза, сделал ещё глоток кофе, поддернул халат и подошел к холодильнику. Рывком он открыл дверцу, глянул внутрь. Затем он вернул свой разочарованный лик нам:

–Нет, я так не думаю.

Тут очнулась Ирен:

–Кстати, у нас завтра первая встреча с щеглами из весеннего до-набора. Можете поучаствовать в сием торжестве.

–О, молодые. «Мы построим РНГ, но сперва сдадим ЕГЭ?», – весело спросил брат Лабаф.

–Я бы, наверное, с ума сошёл, если бы в один год приехал в Петербург, а потом ещё и к нам попал, – заключил брат Мушка.

–Завтра с утра? – уточнил я.

–До зари. Да, только смотрите, там будет топко… и грязно, – заключил Иисус, – вы же не собираетесь отказываться из-за такого неудобства?

Разумеется, мы не собирались отказываться. Большое сборище братьев и сестер из Петербурга ещё ни разу не было на моей памяти скучным. Коллег с Севера можно было обвинять в провинциальности, но в отсутствии фантазии – никогда.

GET THE BALANCE RIGHT

«Вы должны понимать, что собрались здесь не просто так. Мне очень хочется донести до вас, что решения, которые Вам предстоит сделать, возможно, станут одними из самых важных решений в Вашей жизни. Что это не очередное волонтерское движение или молодежный проект каких-нибудь политических сил, название которых через пару лет Вы и не вспомните.

Корпорация начиналась как добровольный союз нескольких людей. Их усилиями, их работой на чистом энтузиазме получился тот результат, который есть сегодня – нас больше 300 человек по всей России. От Калининграда до Владивостока братья и сестры объединены теперь общей целью – делать себя и свою страну лучше. Чем больше людей перенимают эти ценности, чем больше людей живут не только для сытого живота, тем скорее заветы Петра Алексеевича и Петра Аркадьевича о великой России станут явью.

Все вы знаете, что есть, наверное, более легкие пути достичь собственного благополучия – границы пока остаются открытыми, а внутри страны есть работающие институты, гарантирующие теплое место взамен на лояльность каким-нибудь авторитетным дядям и тетям. Мы не противопоставляем себя им, но считаем, что умное студенчество годится не только для того, чтобы продать себя подороже. У русского студенчества – и вы, придя сюда, это доказываете – есть самосознание, есть желание нести в этот мир не только чужую, но и собственную повестку.

Правые вы или левые, атеисты или буддисты, пацифисты или милитаристы – Корпорация рада видеть вас здесь, если вам не чужды добродетель, здравый смысл и желание изменить наш общий дом к лучшему. Студенческое братство в его изначальной идее – это та самая площадка, где его члены смогут обсудить и в будущем реализовать свои проекты за счет своих же собственных ресурсов. Ограничителем выступает только желание и талант – но именно этого, я думаю, вам всем не занимать.

Желаю каждому удачи на будущих испытаниях3* – проявите себя тем, кто Вы есть, или станьте тем, кем давно хотели быть – и Корпорация будет ещё больше рада вам. Потому что мы будем в одном ряду»,

– брат Данте закончил чтение речи и оглядел лица присутствующих. Явного неодобрения не читалось, но на всякий случай он усиленно увеличивал мощность ментального щита. Скупые лучи света от бра оставляли место для тени на его лице, делая его воистину грозным. Однако мало кто из присутствующих отдавал отчёт театральности происходящего. Для них, устраивавших несколько лет назад первые встречи на заброшенном складе, она была привычным антуражем.

–Каждый раз, когда я сам слушаю такие речи, мне кажется, что нахожусь в какой-то секте, – улыбнулся Кирилл, – если бы я не был женат, то это было бы почти фактом, – и он с вызовом посмотрел в сторону Михаила.

–Не знаю… зачем ты приплел Петра Первого, кстати? – бегло проговорил тот, обращаясь к брату Данте.

–Потому что Петр Первый – это охуенно.

Михаил потупился в пол, нахмурился, и также быстро продолжил:

–Ладно… зачем мы вообще сейчас обсуждаем речь для нового набора? Выйдем и скажем, что проговаривать-то? Собор сейчас представляется более важной темой.

–Потому что я предлагаю, как уже говорил в прошлый раз, утвердить на Соборе единую вступительную речь для всех наборов во всей Корпорации. Это будет новой традицией, своеобразным Отче наш, который слышали все, кто причастен к нам, – медленно и с упором проговорил Данте.

–Тогда нет, блин, это должно быть совсем, совсем по-другому. Во-первых, если я правильно помню, Отче наш существенно короче, то есть, речь будет запоминаться только тогда, когда она будет выглядеть именно отдельным, извините, мемом информации, а не будет растянута. Во-вторых, нужно больше key words в таком случае. Вот «Петр Аркадьевич» – это хорошо, но таких должно быть несколько, заключенных в простые и понятные предложения.

–Да, согласен, – присоединился Кирилл, – Мы ведь не совсем «братство за всё хорошее».

–Разумно. Но, как тогда кандидаты будут понимать, о чём и для чего корпа вообще? – попытался отбиться Данте, – В коротком тексте тяжело раскрыть все аспекты.

–А их и не надо раскрывать, это можно сделать дальше, в ходе презентации. Здесь как раз нужен только символизм, знаешь, как в стихотворении, – продолжал развивать мысль Кирилл, – а сама идея крутая, мне очень нравится.

–Да, нам нужны ритуалы. Нужны строгие ассоциации с ценностями. Ведь эти вещи – это то, что останется и после нас и будет держать верный курс. Сохранять задумку братства, а не политической партии или бизнес-инкубаторов. Интересный, действительно интересный задел, – Михаил выдержал тут паузу, – но ты тогда переделай её в том ключе, который мы сейчас озвучили, и можем внести как формальное предложение в ходе одной из сессий Собора.

Неожиданно одна из штор отодвинулась, и в проеме показалась полулысая голова брата Акимата. Он наградил всех своей широкой улыбкой, куда больше походившей на довольный оскал тигра перед прыжком. Но присутствующих было не запугать – они хорошо знали, что даже у ежиков формально есть хищнические повадки. Следующим зашёл брат Нарва в неизменных темных очках и синем приталенном костюме. Новый состав обменялся рукопожатиями.

–Итак, господа темпльмейкеры, что мы имеем на данный момент? – резко перешёл к делу Михаил.

–Мы имеем советский санаторий с неплохим ремонтом, его заведующую и два этажа посторонних постояльцев, – важно заметил Акимат, – нас явно должно быть много, чтобы хватило на всех.

–А сколько нас?

–Саша, сильвупле, – кивнул Акимат в сторону своего синего спутника в синем.

Михаил перевел взгляд на брата Нарву. Тот, не снимая очков, достал из кармана смартфон, листал его около двух минут, и, наконец, произнес ледяным голосом:

–По состоянию на 21 час 14 минут 22 апреля 2018 года, число зарегистрированных и оплативших участие земских делегатов составляет 88 человек. Думаю, за оставшуюся неделю, все сомневающиеся решаться, наконец, и речь пойдет о трехзначных числах.

–За нами забронировано 33 комнаты – это на 99 человек, и есть ещё несколько номеров в резерве. Так что пока услуги профессиональных мерчандайзеров нам не требуются, – подытожил Акимат.

–А что за резервные номера? Для чего вообще это разделение, разве мы не снимаем по факту? – уточнил Кирилл.

–Всегда могут возникнуть непредвиденные обстоятельства… – начал было брат Нарва, оглядываясь на Данте в поисках поддержки.

–Например, кто-то может захотеть приехать в последний момент, а кто-то совсем не приедет, – подхватил Акимат.

–Насколько мне известно, базовая стратегия отелей в подобных случаях – overbooking, а не сохранение резервных комнат, – заметил Михаил.

–Мне кажется, нам хорошо будет иметь хотя бы пару номеров в запасе. Сто человек, алкоголь… Я не думаю, что кто-то вдруг слетит с катушек, но подстраховаться было бы разумно, – не оставляя своего убедительного тона заметил Данте.

–На всякий пожарный, – закивал Нарва.

–В любом случае, после заселения, мы можем отказаться от оплаты этих номеров, потому они и резервные, – сманеврировал Акимат.

Кирилл и Михаил уступили.

Заседание, как бы это могли назвать конспирологи, Верховной ложи магистров, продолжалось ещё около часа, и в основном затрагивало логистику мероприятия. Деталей было много, и важно, чтобы они были использованы с максимальной пользой. Пользой для всех, разумеется. Всероссийский Корпоративный Собор обещал стать самым масштабным событием в истории Корпорации, а потому ответственные братья чувствовали особое благоговение, предвкушая войти в историю, как создатели этого чуда. По задумке, от успеха их деятельности зависела возможность, пожалуй, ключевого события года – встречи всех братьев и сестер из России в одном месте, каковой до сих пор ни разу не происходило. Подготовка к нему началась сильно заранее, и теперь братья Данте, Акимат и Нарва сосредоточили все свои силы и фантазию на этом последнем, финишном рывке.

BLACK CELEBRATION

Настороженные. Оглядывающиеся. Волнующиеся. Идущие след в след. Что для них приготовлено? Какая-то ловушка? Из-за угла выпрыгнет ОМОН и устроит маски-шоу? Чувствуя себя, как Россия в истории с британскими отравлениями – априори в чем-то виноватыми – шли новички на заре по лесу. Путь определяли какие-то ленты, шероховатые бумажки с латинскими словами. Чтобы их найти, нельзя было только смотреть – приходилось и лазать, и копать, а один раз даже пришлось подумать. Тем не менее, все участники весеннего до-набора Петроградского отделения успешно добрались до заветной холмистой опушки, где, в шеренге, ждала их наша братия.

Зрелище представлялось воистину оккультным – десяток человек с горящими факелами в руках, вместо лиц которых на прибывших смотрели безучастные маски африканских племен. Крайние в строю держали огромные барабаны – и начали методично бить в них. Возможно, в раскраске и расположении людей было какое-то значение, однако психологический эффект от произведенного зрелища так жестоко резонировал в душах новобранцев, что только один из них и смог протянуть:

–Shiiiiiiiiiiet…

По интонации я не смог понять, был ли это восторженный-shiet или господи–куда-я-попал-shiet. Как бы то ни было, на меня и брата Саморазрушение масок не нашлось, так что мы молча наблюдали процесс с левого фланга, притаившись в тени елей и вальяжно покуривая. Разумеется, я курил за компанию, я вообще против курения в лесу – основной причины лесных пожаров. Надо будет не забыть раздавить бычок как следует, может быть, даже прикопать его землей.

–Милое дело для утра понедельника, да? – с полуулыбкой глядя в сторону холма произнес Алексей.

–Прямо гайд – как заставить студентов прийти на физ-ру первой парой…

–А почему Аня с нами не пошла?

–Спит, наверное. Она же сказала, что будет жить со своей подругой. Или сестрой, в общем, не до нас ей пока.

–Или с друзьями…

Я демонстративно отвел взгляд и скорчил разочарованную мину. Совсем не эта компания грезилась мне в поездке.

Тем временем шеренга сделала шаг вперед, барабанный ритм оборвался, и на опушку вышел уже знакомый мне брат Иисус. Из-за темноты я не мог разглядеть деталей его одежды, судя по всему, это было длинное пальто, однако уже сложившийся в голове ассоциативный ряд заставлял мой мозг думать, что брат Иисус не придумал ничего лучше, чтобы прийти на первую встречу в том же полосатом халате. В руке у него снова был напиток – думаю, в этот раз это вряд ли был кофе. Его речь меня только убедила меня в этом:

–Здорово, бандиты! Добро пожаловать в кандидаты первой, и оттого априори самой славной, русской студенческой корпорации Fraternitas Usernamica! Очевидно, что если вы нашли в себе слабоумие и отвагу прийти в такой час в такое место – значит, вы уже наполовину наши люди. Уверен, каждому из вас просто не терпится поделиться со мной своими знаниями в философии, теологии и других древних прелюдиях группового соития – самыми достойными делами для молодого ума. Всё это, несомненно, будет, но после. А для начала я хочу рассказать Вам три столпа, на которых стоит наше общество, и с которых сойти не может.