bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 6

Он попытался встать с кровати, но непослушные ноги подкосились и он рухнул на пол, к счастью, ничего не почувствовав. В мозгу, как в плохом монтаже, пронеслось – только что он сидел на кровати, а вот уже лежит лицом вниз на холодной кафельной плитке. Собравшись с силами, он медленно, с большим трудом пополз в сторону двери, стараясь не обращать внимания на мерзкие запахи и липкий от грязи пол.

За дверью открылся длинный коридор. Опираясь о стены узкого коридора и кряхтя от напряжения, Сэлмен поднялся на ноги. Зрение постепенно прояснялось. Казалось, он способен разглядеть картинку в конце коридора: там точно был фонтан и бродили люди. Звуки их разговоров доносились отголосками эха, блуждающего между стен коридора.

Что теперь? Куда идти? Фонтан выглядел как единственный логичный выбор, там должен быть кто-то, кто наверняка объяснит, что, черт возьми, происходит…

И так, опираясь то на одну стену, то на другую и покачиваясь, он направился туда, где звучали человеческие голоса. Достигнув края узкого хода, Сэлмен попал в просторный круглый зал с высоким сводчатым потолком, украшенным лепниной, благодаря которому здесь была прекрасная акустика. Резвящиеся струи фонтана освежали воздух в помещении, наполняя его влагой и даря прохладу. Сэлмен пытался разглядеть находившихся здесь людей: кто-то стоял, разглядывая потолок, иные блуждали кругами, держась за голову и уткнувшись в пол, будто пытаясь вспомнить что-то чрезвычайно важное. Время от времени кто-нибудь резко останавливался, прижимая указательный палец к нижней губе, словно бы что-то поняв, а потом, вновь это позабыв, продолжал наворачивать круги. Подойдя к фонтану, Сэлмен смог разглядеть его великолепные очертания в древнегреческом стиле и цветную мозаику с пестрыми узорами. В центре возвышалась мраморная статуя в виде гигантского волка, из пасти которого лилась вода. Несмотря на глубокие трещины, избороздившие всю древнюю конструкцию, фонтан все-таки был в прекрасном состоянии. Затем Сэлмен с интересом стал разглядывать высокие викторианские окна, – но они были такими грязными, что сквозь стекла невозможно было ничего рассмотреть. Погруженного в изучение старинного интерьера Сэлмена вдруг кто-то тронул за плечо. Он обернулся и увидел низкорослого лысого мужчину среднего возраста. Из его полураспахнутого полосатого халата выглядывал большой волосатый живот, как-бы державшийся на резинке крошечных красных трусиков. Лысый изобразил кривую улыбку и спросил пьяным голосом:

– Извините… Вы случайно не видели мою маму? Она сказала, что скоро вернется вместе с папой…

Сэлмен оторопел от такого странного вопроса и удивился еще больше, когда в ту же секунду мужчина резко развернулся и продолжил свой путь по кругу, подпрыгивая на одной ноге и насвистывая известную детскую песню «Лондонский мост падает».

– Интересно… – прошептал Сэлмен. А голос лысого зазвучал в его голове, как запись на заезженной пластинке: «Мою маму… Вы не видели мою маму… Она сказала… Она сказала, что вернется… Мою маму… Вы не видели… Видели…?». Это сумасшествие прервал резкий скрип – под сводами зала раздались звуки старого патефона, сквозь треск которого пробивалась музыка, то крутилась пластинка с песней Фрэнка Синатры «Nature boy» («Простой парень»). Сэлмен всегда любил эту песню, она пробуждала в нем нечто сентиментальное, как отголоски чего-то давно забытого, но образы чего возникают, как воспоминания о прошедшей осени в конце студеной зимы. К сожалению, место, где он находился, полностью разрушало всю магию песни, и этот жуткий диссонанс вызывал невольное чувство тошноты. В поисках хоть кого-то более адекватного среди окружающих Сэлмен обратил внимание на девочку с длинными золотистыми волосами и милым кукольным личиком, стоявшую подле того самого проигрывателя. Ее лицо было очень знакомо, но он не мог вспомнить, откуда мог ее знать. Девочка обеими руками обнимала нечто, похожее на младенца. Подойдя поближе, Сэлмен разглядел в ее руках огромного плюшевого медведя, в пушистую бурую шерсть которого так и хотелось запустить руки, чтобы ощутить пальцами нежный пышный мех. Но больше восхищали в нем потрясающе реалистичные глаза. Выдающаяся работа мастера, восхищенно подумал Сэлмен. Такие делают только на заказ. Наверняка такой шикарный медведь стоит немалых денег.

– Простите, юная мисс, вы не подскажете, где я нахожусь? – Обратился Сэлмен к девочке с максимальной деликатностью, на которую был способен.

Та, распахнув огромные мерцающие глаза, взглянула на бледное лицо незнакомца.

– Что?! – Ее высокий чистый голос звучал как-то особенно странно в этой гнетущей атмосфере, словно прекрасный белый тюльпан, вдруг выросший на туманном болоте, продираясь тонким стеблем сквозь густой кустарник.

– Где я? Что это за место?

– Это прекрасное место для таких, как мы! – Провозгласила юная мисс тоном, в котором чувствовалась абсолютная уверенность в правоте этого факта.

– Таких, как кто? Я только что пришел в себя и не имею понятия, что это за странное место и как здесь очутился. Я лишь хочу выбраться отсюда как можно скорее.

– Я! Я! Я! – Послышался насмешливый крик одного из шатающихся по залу.

Лицо девочки сморщилось, она пыталась сдержать подступившие слезы.

– Тебе не понравилось наше гостеприимство? Что было не так? Почему ты не хочешь остаться? Это из-за музыки, которую я включила?

– Нет-нет, не из-за музыки… Это прекрасная песня, мне очень понравилась. – Он всеми силами пытался успокоить девочку, не доводя до слез, которые в любой момент готовы были хлынуть у нее из глаз, но где-то внутри другая часть Сэлмена не понимала, какое ему вообще до нее дело.

– Пойми, это не мой дом, – отчаянно пытался объяснить он ей. – Не то чтобы мне здесь неуютно, просто я не имею никакого отношения к этому месту…

Девочка густо покраснела, по еще щекам ручьями текли слезы:

– Как ты можешь такое говорить?! Мы ведь так долго тебя ждали!

Я, конечно, не механик, но что-то мне подсказывает, что в этой светлой головке явно не хватает несколько болтиков, подумал Сэлмен.

– Кто – вы?! – Уже почти умолял ее Сэлмен, подняв к лицу дрожащие руки, словно пытаясь прочесть на них ответ. – Ты здесь единственный человек, который способен хоть как-то общаться. Все остальные здесь какие-то душевнобольные, которые даже не осознают, что вокруг них существует целый мир! – Посмотрев на рыдающую девочку, Сэлмен тут же пожалел о сказанном. Она громко выла, бормоча что-то и захлебываясь слезами. Он разобрал лишь:

– Т-ты не п-понимаешь…!!!

– Прости, я не… я не хотел… – Оправдывался Сэлмен. – Погоди… Эй-эй! Что ты делаешь?!

Девочка бросила плюшевого медведя на пол, вонзила ногти в глаза и одержимо царапала их, пока не потекла кровь, словно красные слезы, капли которых покрыли пятнами ее белую накидку.

Сэлмен резко схватил ее за окровавленные руки, хотя она судорожно пыталась дотянутся ими до глаз. Вот же больная! В это мгновение где-то сзади раздался сильный треск. Не успел Сэлмен обернуться, как что-то обрушилось с потолка, и среди ужасного грохота можно было расслышать резкий удар со щелчком, словно раздавили гигантского таракана. Обернувшись, Сэлмен увидел огромную бетонную глыбу в кругу раздробленного шахматного пола и осколки люстры, сверкающие в луже крови. Вся эта экспрессивная композиция походила на распустившийся цветок. Вскоре к центральному фрагменту присоединились и другие части потолка, отваливаясь один за другим по периметру всего зала и обрушиваясь на головы людей. Возникшая паника, истошные крики, хруст костей и вид людей, превратившихся под обломками в расплющенное мясо, – вся эта ужасная картина словно загипнотизировала Сэлмена. Он неподвижно наблюдал за происходящим, совсем забыв об инстинкте самосохранения. Из глубокого транса его вывело ощущение что кто-то дергает его за штаны, – это был тот самый плюшевый медведь сумасшедшей девочки.

– Мать честная! Что это такое?!… – Сэлмен резко отпрыгнул назад, размахивая руками.

– Иди за мной! Я помогу тебе выбраться, – произнес медведь голосом мальчика переходного возраста, у которого ломается голос, он уже был слегка хриплым, но еще не до конца настроенным, все еще колебавшимся между высокими и низкими тонами. Факт существования говорящего медведя мог бы показаться Сэлмену даже забавным, если бы не был столь пугающим на фоне окружающей обстановки. Это вызывало в нем странные смешанные чувства, повергающие его в дрожь. Он заставил себя взглянуть в зеленые стеклянные глаза медведя, протягивающего лапу.

– Ладно, давай…

Медведь молча схватил его за руку и потянул за собой в сторону высоких окон, где стоял дубовый шкафчик в стиле арт-нуво. Сэлмен был твердо уверен, что все это жуткий бред, но все же бежал за медведем, уворачиваясь от падающих обломков и перепрыгивая через обезображенные трупы. В конце концов, эта плюшевая игрушка сейчас была его единственным спасением. При приближении к шкафчику выяснилось, что это очень странный устаревший ламповый телевизор, такого Сэлмену не приходилось встречать даже в раннем детстве. Маленький выпуклый экран, встроенный в деревянный корпус и обрамленный позолоченным металлом, составлял лишь одну шестую часть от размера всего аппарата, а сбоку зачем-то был приделан заводной рычаг. Теперь он точно был уверен, что никогда не встречал таких телевизоров, если вообще его можно так называть.

– На кой черт присобачили заводной рычаг к телевизору?! – Сэлмен провел указательным пальцем по пыльной дубовой поверхности. Но все сомнения рассеялись, как только маленький экран загорелся со звуком электрического щелчка, за которым последовал тонкий свист. Все, что он проецировал, был белый фон с рябью.

Будучи мальчиком, он любил наблюдать за белым фоном, резвящимся на экране ненастроенного бабушкиного телевизора, иногда ему удавалось разглядеть в нем силуэты каких-то предметов или даже человеческих лиц, и он часто задумывался: было ли все это плодом его воображения, либо телеантенна каким-то мистическим образом умудрялась ловить волны иного мира?

Сэлмен не мог себе этого объяснить, но был уверен, что фон на экране этого телеаппарата был другой, не как в детстве, в нем было что-то странное. Он наблюдал за беспорядочным движением белых, серых и черных точек, метавшихся по экрану как муравьи по сахару. Внезапно их этого хаоса всплыло изображение изящного женского лица, – и как внешность той странной девочки с медведем, так и лицо женщины показалось ему весьма знакомым. Интересно, откуда я ее знаю? Сэлмен всматривался в проступающие сквозь точки черты лица. Что это? Дежавю?

– Хэй! Ты там, ты что, заснул?! Давай крути рычаг! – приказным тоном закричал медведь. Сэлмен оторвал взгляд от экрана, посмотрел на грозного мишку и снова повернулся к телевизору – но лицо девушки уже исчезло. А, может, его там и в помине не было?!

– Черт, – Сэлмен протер глаза.

– Скорей же!!! – Нетерпеливо прокричал медведь. Инстинкт самосохранения вновь взял верх, и Сэлмен принялся крутить большой заводной рычаг обеими руками, так как механизм очень плохо поддавался. Сэлмен и сам не понимал, как все это связано с его спасением. То ли он до сих пор еще не пришел в себя после пробуждения, то ли находился в состоянии шока, но он почему-то доверял этой говорящей плюшевой игрушке и беспрекословно исполнял ее приказы.

Наконец, услышав громкий щелчок, Сэлмен отпустил рычаг – и тот начал мерно крутиться в обратную сторону. Из аппарата, как из музыкально шкатулки, зазвучала колыбельная музыка, а на экране возникли картинки: сперва это были бессмысленно мелькающие фрагменты старой, поврежденной, черно-белой пленки. Затем разрозненные отрывки сформировались в короткие ролики, которые прокручивались в обратном порядке: качающиеся качели на детской площадке; стрелки старой часовни, которые крутятся в другую сторону; капли дождя восходят в темное небо, высушивая за собой асфальт и крыши домов; мертвый серый голубь, лежащий в луже крови, открыл глаза, задергался, вся кровь всасывалась в него, а затем резким движением его подбросило в небо, и он исчез из виду.

Колыбельная и картинки слились в его сознании в единое целое, приобретая форму трехмерной картинки, глубину которой возможно узреть лишь при определенном ракурсе и настрое мысли. Сэлмен чувствовал, что может лишь протянуть руку – и она погрузится внутрь экрана, ощущая ласковый уличный ветерок. Картинка словно расширялась за пределы экрана, – и он вдруг осознал, что так оно и есть, и это никакой не мираж. Через считанные секунды границы кадра уже достигли человеческих размеров, проглотив целиком телеаппарат и захватив часть пола. Изображение остановилось на изображении детской площадки. Сэлмен отступил назад – но там все еще сверху падали обломки, люди метались в поисках спасения, несколько трупов лежали с проломленными черепами – эти люди моментально скончались на месте, другие медленно умирали под обломками, кто-то полз прочь со сломанными ногами, оставляя за собой кровавый след, словно некто неведомый вел широкой кистью по холсту. Были и те, кто пытался разбить окно, – но за стеклом была стальная решетка. Тех, кому все-таки удалось добраться до коридора, где находился единственный выход, смерть настигла у самого порога: обрушившийся потолок засыпал их камнями, полностью перегородив проход и заодно лишив единственного шанса на спасение всех, кто еще оставался в зале. Из-под обломков разрушенного фонтана во все стороны била вода, размывая лужи крови.

Тем временем Медведь, не говоря ни слова, уже прошел сквозь ставший огромным экран и очутился по другую сторону. Сэлмен сперва даже не поверил своим глазам. Но медведь уже покрылся черно-белой рябью и слился с картинкой, двигаясь наоборот, как и все вокруг него. Он махал лапами и кричал что-то неразборчивое – так как и слова его звучали наоборот.

Возможно, это выход, подумал Сэлмен. Но куда он меня заведет? Черт, что за неуместные вопросы, когда ты в безвыходном положении? Но пока логика еще хватала его за руки, не позволяя ему следовать за говорящим медведем в это потусторонность черно-белого экрана, Сэлмен вспомнил фразу, которую часто повторял его отец:

– Вся жизнь – говно, а мы можем лишь выбирать, чтобы наступать на менее свежее.

В детстве Сэлмена забавляли такие странные размышления о жизни, но теперь он все больше осознавал, каким несчастным человеком был его отец на самом деле. И для себя решил, раз он и так по уши в дерме, а по ту сторону экрана оно казалось намного суше, чем здесь, то выбор очевиден.

– Ладно, зайду я в этот чертов экран, – пробурчал он в полном смятении и уже было протянул дрожащую руку к экрану, когда вдруг вспомнил себя в бою на Голанских высотах, когда они преодолевали минное поле: солдаты понимали, что назад пути нет, потому что численность врага в тылу намного превосходила число бойцов их маленького взвода. – За мной! – Скомандовал Сэлмен, едва дотронувшись до светящегося экрана. Затем резко сунул руку внутрь и ощутил пронзающий до костей холод.

– За тобой… Да за тобой я пойду хоть на край света! – Произнес молодой Дрейк. Его лицо было покрыто грязью и запекшейся кровью. Он побежал сквозь высокую траву, обгоняя Карла.

Сэлмен понял, что уже не сможет вытянуть руку назад, экран крепко схватил ее, втягивая за ней, все сильнее и сильнее, и все тело. Сэлмен с удивлением разглядывал свою руку – она уже наполовину обесцветилась, ее словно окунули в холодный гель, а на коже чувствовались легкие покалывания. Тело Сэлмена уже наполовину погрузилось в экран, – и тогда остальная его часть, словно кто-то придал ему ускорение, влетела в экран с огромной скоростью, полностью погрузившись в черно-белую картинку.

Сэлмен рухнул на траву. Место, в котором он очутился, обрело свои естественные краски, и он получил ответ на один из своих вопросов.


02


Сэлмен поднялся на ноги. Вокруг себя он увидел полуразрушенный, безлюдный, окутанный сумерками городишко. Остовы зданий напоминали гигантские картонные коробки с вырезанными дырками, и, глядя в темные оконные проемы, Сэлмен чувствовал, будто вглядывается в чьи-то бездушные глаза. А они в ответ пронзали его невидящим взором, словно пытаясь вытянуть душу, чтобы заполнить ею пустующие пространства за кирпичными стенами. Где-то в сиренево-туманной дымке у самого горизонта прорисовывались силуэты сломанных и искривленных электрических столбов и узких, устремленных ввысь многоэтажек.

Во влажном воздухе носился шальной ветерок, жухлая трава блестела от вечерней росы. Тени летящих по небу туч проносились по улицам как стая голодных волков, преследующих свою добычу. Экран исчез, словно его никогда и не было. Хотя Сэлмен и не жаждал вернуться в тот хаос, из которого он таким фантастическим образом сбежал. Зато, возможно, в этом мрачном городишке он найдет здравомыслящих людей. Плюшевый медведь отряхнулся, словно мокрый пес, и покрутившись на четырех лапах вокруг своей оси в обе стороны наконец нашел удобную позу и разлегся на землю.

– Нам надо отдохнуть, – резюмировал медведь и широко зевнул, раскинув плюшевые лапы по мокрой траве.

Сэлмен еще раз внимательно оглянулся вокруг, с большим подозрением и даже со страхом.

– У нас нет времени на отдых. Мне надо найти ближайший телефон, а лучше всего – полицейский участок… И поскорей!

– Да куда ты спешишь?

– Мне надо… что-то нужно сделать… – Сэлмен отчаянно чесал руками голову и уже не был уверен в своих словах. – Не помню, куда мне нужно попасть… Убей меня, я ничего не помню! Черт возьми… Да и вообще… мне не кажется, что надо куда-то попасть…

На него навалилась дикая усталость, он погружался в ее объятия, а она баюкала и нежно гладила его по щеке… Медведь быстро заснул, нет, буквально отрубился и уже храпел, как старая газонокосилка. Сэлмен еще пытался сопротивляться, но отяжелевшие веки моментально захлопнулись, как двери от мощного сквозняка.

Нельзя, нельзя поддаваться усталости в такой критический момент, успел подумать Сэлмен и даже попытался ударить себя по лицу, но руки отказывались его слушаться. Хорошо… Я только немножко вздремну…


03


Сэлмен очнулся. Вокруг было темно. Он поднял голову и понял, что спал, сидя за столом. От того, что руки были вместо подушки, они совсем занемели, и теперь острые покалывания свидетельствовали о том, что к ним постепенно возвращается чувствительность. Какая дешевая формайка, подумал Сэлмен, разглядывая стол. Огляделся по сторонам, и сначала довольно трудно было понять, что он находиться в маленькой дешевой забегаловке. Но через несколько минут глаза привыкли к тусклому освещению, которое исходило от единственной красной лампочки над входной дверью. Красный свет немного напрягал, и эта забегаловка напомнила Сэлмену случай, когда отец по пьяни забыл его в темном прокуренном баре. Ему тогда было всего пять лет, и он был до смерти напуган, шастая среди пьяных мужиков и проверяя каждый уголок, даже женский туалет. Тогда ему пришлось возвращаться домой самому – шагать пять часов одному среди ночи.

Несмотря на то, что Сэлмен только проснулся, он чувствовал себя довольно бодро и даже свежо, без признаков слабости и липкого привкуса во рту. Он двинулся в сторону выхода сквозь темную пустующую кафешку, чувствуя, как подошвы ботинок прилипают к чему-то скользкому, разлитому на полу, но в темноте не мог разглядеть, что это было. В этот момент дверь с грохотом распахнулась, ударив Сэлмена так сильно, что тот, не устояв, рухнул на липкий пол. В кафетерий нервным шагом вошел высокий широкоплечий тип в черной мантии, широкий капюшон который прятал от посторонних взглядов его лицо. Тип подошел к столу напротив двери, на котором лежала черная коробка, словно ее нарочно оставили здесь, на видном месте.

– Простите… Эй, сэр! – Прокричал Сэлмен, пытаясь подняться с пола.

Мужчина в мантии не отреагировал на его слова, он уже тянулся рукой к таинственной черной коробке. Сэлмен, прежде не обративший внимания на предмет, теперь сам захотел узнать, что там внутри.

– Ты меня не слышишь? Ты глухой?! Эй ты, урод, отвечай, когда к тебе обращаются!!! – Все сильнее распалялся Сэлмен, уже поднявшись на ноги. Но незнакомец, все так же не обращая на него внимания, схватил коробку, резким движением повернулся к двери и вышел быстрой прямой походкой. Сэлмен поспешил вслед за ним. Что за членосос?! Почему не отвечает? Сэлмен отряхнул пыль с плаща и с усилием потянул на себя тяжелую входную дверь. Легкий порыв ветра пробежал по телу и запутался в длинных волосах, играя со спутанными кудрями и сметая с них пыль. Он жадно вдохнул, впуская в легкие поток прохладного свежего воздуха.

Яркий лунный свет освещал город, ему слегка помогали старые уличные фонари, хаотично разбросанные вокруг площади, по которой шел Сэлмен. Осторожно ступая по мостовой, он все больше удивлялся тому, насколько заброшенным был этот городишко. Мимо пролетела старая газета, по сторонам виднелись пустые витрины, окна многих из них были выбиты. Разбитые деревянные ящики сгрудились у входа в овощной магазин, а вокруг них валялись давно прогнившие, покрытые пушистой плесенью овощи.

Лунные лучи будто сами направляли его к афишной тумбе Морриса на перекрестке, в самом центре городской площади.

– Похоже, лунные лучи сами направляют меня к афишной тумбе.

«Я ведь только что сказал это… Ну вот зачем ты повторил?!» – пронеслось в голове.

– Да, но я почувствовал сильное желание повторить это, сам не знаю, почему. Кажется, я обязан подойти к этому столбу объявлений, словно это моя судьба… – «Да-да! Просто подойди уже наконец к столбу, чтобы потом продолжить наш путь». – Ладно…

Старинный столб объявлений был облеплен толстым слоем разнообразных афиш и информационных листовок. Многие были порваны, их обрывки кружили вокруг столба карликовыми смерчами. На одном из расклеенных объявлений кто-то зачеркнул черным маркером отдельные слова. И у вандала получилось довольно забавное объявление: «Члены… уже здесь. Наша цель проникнуть в… жителей города. Наш девиз: Чем глубже мы войдем …, тем довольней будете вы! В этот четверг…»

Дальше кусок листовки был оторван, что слегка разозлило Сэлмена, он ненавидел неоконченные фразы, и недовольно взглянул на другое объявление —на нем крупным жирным шрифтом было выведено: «Морфий». Это слово показалось ему родным и знакомым, как старый забытый друг детства. Чуть ниже, под рисунком стеклянной баночки, имелась надпись мелким шрифтом, как нарочно незаметное предупреждение в рекламах: «Но он не смог помочь доктору Мерфи. Очень жаль…».

Как можно писать такой бред, размышлял Сэлмен. В другом объявлении какой-то чудак потерял свою утку, и утверждал, что готов отдать пять яиц, которые снесет птица, тому, кто ее вернет. Одно из самых странных объявлений было от мужчины искавшего самого себя… Как необычно.

Он писал так: «Я ищу себя. Любой, кто найдет меня, просьба обратиться ко мне и сообщить, что будет проводиться похоронная вечеринка для Доктора Мерфи… – Снова тот самый доктор Мерфи… Очень странно. – Вечеринка начнется во время смерти доктора Мерфи в его собственном подсознании через двенадцать часов с этого момента!» – К сообщению прилагалась картинка черного квадрата.

От растерянности Сэлмен схватился за голову и отошел от афишной тумбы. Держась рукой за волосы, он вдруг услышал звук крошечного механизма. Это тиканье часов, осознал Сэлмен и, поняв, откуда исходил звук, посмотрел на левое запястье, где откуда ни возьмись появились механические часы. Они были позолоченные с кожаным ремешком.

– Странно… Очень странно… Могу поклясться гробом своей матери, что на мне не было никаких часов. Я вообще не ношу часы!

«Может, это не твои часы?».

– Может быть. – Сэлмен разглядел, что на часах была лишь одна стрелка и в этот момент она неподвижно стояла на римской цифре двенадцать. – На циферблате всего одна стрелка, и она стоит на двенадцати…»

«Ты снова за свое? Прекращай повторяться».

– Может, это и означает точку отсчета, то есть, осталось двенадцать часов до вечеринки, и как только стрелка пройдет полный цикл вращения, лишь тогда начнется так называемая вечеринка. Что скажешь?!»

«Я об этом не задумывался. Может, ты и прав. А теперь давай продолжим».

Сэлмен прикрыл свои новые часы кожаным рукавом плаща и взглянул на обветшалую церковь, возвышавшуюся в конце улицы Эдисон. Ее фасад терялся в ночной тьме. И он чувствовал, будто она зовет к себе. Сэлмен поднял воротник пальто и двинулся в сторону церкви. К ней вела широкая потрескавшаяся, дорога, сквозь широкие щели в асфальте прорастали растения, в основном, колючки и дикий плющ, распластавшиеся по земле, как изможденные животные, погрузившиеся в глубокий сон.

– Папа, – раздался нежный голосок его дочери.

– Что?! Кто это произнес? – Сэлмен оглядывался по сторонам в попытке обнаружить источник голоса. А, поняв, что голос звучал где-то в его сознании, разочарованно вздохнул. Только не снова этот дурман…

На страницу:
3 из 6