Сказания Трофоры

– Это не сон, – послышалось откуда-то сверху. Или слева, или ещё откуда. Голос эхом отталкивался отовсюду и уходил во все стороны, хотя, казалось бы, отталкиваться ему не от чего.

Я ударил босой ногой в землю под собой, рассчитывая на то, что пространство вокруг – это всего лишь обман зрения, что я стою среди каких-то тряпок, подушек или зеркал, но звук, который раздался от соприкосновения ноги и опоры, на которой я стоял… Могу поклясться, я никогда прежде его не слышал.

– Где я?! – крикнул я в пустоту дрожащим от страха и нарастающей паники голосом. Я старался успокоить себя глубокими вдохами и тщетными надеждами, но ситуация, в которой я оказался, никоим образом не располагала к спокойствию.

– Не думаю, что это место расположено там, где тебе прежде приходилось бывать или о чём приходилось слышать, – протянул загадочный голос, – Иными словами: Ответ на твой вопрос не даст тебе ровным счётом ничего.

– Кто вы такой? – мой голос стих. Информация. Я хочу выбраться отсюда как можно скорее, а значит, мне просто необходима какая-либо информация о том, кто похитил меня, куда привёз и как мне отсюда выбраться.

– У меня много имён, и, уверен, ты не слышал ни одного из них, – с прежней напускной загадочностью продолжал неизвестный, – Не думаю, что в твоём случае уместно будет задавать вообще какие-либо вопросы. От тебя требуется только слушать и запоминать.

– А если не захочу? – тайна и сокрытие от меня всего, что мне необходимо знать, раздражало меня выводило из себя, и на место замешательству и страху постепенно приходили гнев и ярость.

– Боюсь, у тебя нет выбора, да и я не давал тебе возможности выбирать. Я ставлю тебя перед фактом. Будь смиренным и покорным перед лицом Бога!

«Бога? Шутишь? – вопрошал я про себя.» Сказанная неизвестным чушь окончательно выбила меня из колеи. Что это всё должно значить? Какого чёрта тут происходит? Меня терзали вопросы, сомнения, я злился, не находил, что сказать и так и не успел найти прежде, чем он продолжил:

– Я, Бог блаженной Пустоты, призвал тебя из твоего бренного мира, мира смертных, чем оказал тебе огромную, невиданную честь. Ты, несчастный, убогий сирота, станешь мне помощью и опорой в моих планах, в божьих замыслах, смысла которых тебе никогда не понять, – я опешил. Такого заявления следовало ожидать от того, кто провозгласил себя Богом, тем более Богом Пустоты. Впервые приходится слышать о подобной стихии. Однако, где бы я до этого ни был, конечно, я имею в виду игровые миры, Пустота всегда становилась чем-то ужасным, несущим хаос, смерть и разрушения, либо же чем-то, лежащим далеко у истоков, загадочным, знания о чём совершенно и бесповоротно утеряны в столетиях истории. Удобно, наверное, быть богом того, о чём никому, кроме тебя самого, неизвестно, – Матрица Познания, древний артефакт, принадлежащий мне, была разбита, а её осколки похищены. Отыщи её, и я тебя щедро вознагражу.

Шок не спадал. Я был готов услышать всё, что угодно, но никак не мог поверить в то, что меньше десяти минут тому назад лежал в своей постели, а сейчас уже слушаю поручения бога о том, что мне предстоит что-то искать. У меня нет никакого желания покидать лечебницу, отказываться от тихой и спокойной жизни за учёбой и играми, доставляющими мне так много удовольствий, не замороченную поисками, скитаниями в поисках хрен пойми чего, но… Почему, чёрт побери, моё сердце никак не успокаивается, когда я чётко произношу «Нет» у себя в голове? Почему оно так бьётся? За мои недолгие годы жизни я всё же успел достаточно хорошо изучить своё тело, чтобы понимать, что оно стучит так не потому, что я в ярости или расстроен, не потому, что считаю всё происходящее сейчас со мной бредом, хоть это несомненно так. Оно бьётся в предвкушении. Как если бы я прямо сейчас открывал ярлык с новой игрой, ожидая увлекательное путешествие в её мир, полный тайн и загадок. Именно так себя чувствует моё сердце и так называемая душа. «Хотите сказать, я, сам того не понимая, хочу этого?»

Мысли разбросало по голове тут и там так, что собрать их не представлялось возможности. Я не мог сосредоточиться ни на чём другом, кроме яростного сердца, изо всех сил стремящегося куда-то из моей груди. Куда-то, где, по его мнению, было хорошо, интересно и весело…

– Я знаю, ты болен, – продолжал Бог, – Знаю, чем и как оно проявляется, как выглядит. Я могу помочь тебе обуздать твою силу. Сделать её подвластной тебе, научить ею управлять. Зря все эти люди уверяют тебя в том, что это болезнь. Это дар, самый настоящий дар. Если достанешь для меня осколки Матрицы, если поможешь собрать её снова, я сделаю так, что этот дар покорится тебе.

Дар? Я никогда не думал об этом в таком ключе, невзирая на то, что болезнью это так же не считал. Управлять этим? Боюсь, в моём мире умение перемещать предметы силой мысли поставит моё мирное существование под удар, сделает меня опасным для властей или прочих людей, меня захотят изолировать. Но что если…

– Где… – робко начал я, – Где мне предстоит искать?

– О, думаю, ты будешь восхищаться этим местом… – всё так же загадочно воскликнул он.

Другой мир… Другое место, не такое, как то, в котором я живу… Место, где этот дар поможет мне стать кем-то другим… Перекроить свою жизнь… Завести новых друзей и не дать им умереть… Начать сначала, с чистого листа… я хочу…

– Я согласен, – совершенно не думая, ответил я.

В тот день линия моей судьбы сделала крутой поворот. Я бы даже сказал, изогнулась, словно змея вокруг ветки, перекрутилась. Смешно даже предполагать, что я, который согласился на предложение неизвестного, назвавшегося Богом, предполагал, что это решение обернётся для мня совсем не тем, чем оно казалось с его слов. Думаю, если бы в тот момент я мог знать, если бы не был настолько наивен, непременно отказался бы.

Глава 1

Начать с нуля. Чистый лист так много обещает

Фредерик Бегбедер

Любовь живёт три года

Тишина… До своего рождения все существа очень долго томятся в тишине, как и миры до тех пор, пока не приходит их время и не пробьёт заветный час. Трофора тоже когда-то была соткана из Тишины, слово полотно, изображавшее самую мирную и сладкую картину: улыбающихся людей с пылающими добротой и праведным огнём сердцами, прелестных животных, мирно существовавших в своих блаженных лесах, восхитительные растения, обвевающие ветви и корни могучих деревьев в зелёных лесах. Все миры начинаются так. Но проходят дни, года, декады, века и миллениумы, прежде, чем мир начинает жить так, как положено. По нерушимым Законам. Цветущая Трофора вскоре, по меркам вселенной, после своего зарождения была поражена Хаосом. Он проник в сердца людей, и сделал их жестокими и алчными, пробрался в лесные чащи и сделал зверей свирепыми, проник в само солнце, заставив растения вместе с его светом принять и себя самого, и те увяли. А те, которые не увяли, стали ядовитыми и вместо прежнего нежного запаха несли только смерть. И Тишина пала. Нити треснули, рассыпаясь на прах. Из праха родилась дева. Прекрасное существо с волосами цвета золота и с кожей цвета серебра. Унаследовав могущество и величие некогда властвовавшей над миром Тишины, превозмогая её, она осветила путь заблудшим и встала против воцарившегося Хаоса. К моменту её рождения он уже достаточно долго властвовал над беззащитным миром, творил сущее зло и заставлял тех, кто населял его, вторить ему. В мир пришло богатство, великое множество существ из иных миров, разумные и неразумные, они заполонили Трофору. Но обретённое богатство не пошло ей на пользу. Люди, бывшие в мире прежде, теперь были вытеснены далеко от привычных мест, а их жилища наполнили другие, те, кто пришёл извне. Мир изменился. Вместе с Хаосом в нём появилась сила, и лишь те, кого разрушитель принёс с собой, знали, как этой силой владеть. Люди же, страдавшие от этой силы, боялись её и, дрожа, называли её магией. Дева воодушевила людей. Она искренне полюбила их, пожалела и решила подарить им всю себя, свою силу и своё могущество. Она спустилась на землю и указала им путь, помогла обуздать силу Хаоса и научила направлять её, владеть ей. Она принесла людям знания, за что те нарекли деву Истиной.

Время шло и люди крепчали, а Хаос и его многочисленные последователи, узрев могущество Истины и возжелав исцеления перешли на сторону богини. Разрушитель, покоритель миров, ощутив, что власть его становится всё слабее, вызвал на бой Златовласую деву, чтобы раз и навсегда решить, кто из них останется единым над всеми теми, кто живёт в Трофоре. Схватка шла, и сотрясались небеса, звенел воздух, не в силах сдерживать натиск двух, что сражались насмерть за судьбу мира. И если бы кто-то сейчас помнил, что случилось тогда, если бы те, кто был тогда свидетелем чудовищной схватки, дожил до наших дней, то он непременно сказал бы, что не нужна была Трофоре такая битва, и что она лишь потрепала её, нарушила строение мира. Целый материк, огромный остров исчез тогда с лица её. Он раскололся надвое, и часть одна его воспарила в воздух, а вторая под воду погрузилась и канула в морской пучине. И закончилась битва, и победила в ней величавая дева с волосами цвета золота и кожей цвета серебра. Но не пал Хаос так, как подобает пасть в бою проигравшему. Отравил он земли, принадлежавшие Истине по праву и породил в них семена свои, бывшие когда-то частями его собственного тела. И скверные семена из членов его проросли, и дали они плоды свои. Яд проникал глубоко в землю, в моря и океаны, в бескрайние леса и пустыни, и всё черпал силы для Хаоса, чтобы восстал он вновь и бросил вызов Златовласой деве. Дабы снова свершилось побоище, куда пуще и жёстче прежнего. Но этого не случилось. Великая дева, Истиной наречённая, дала людям и тем другим, кто тоже встал на её стороны, новые знания. И ковали они руками её, плели, слушая её голос, ткали и рубили, чтобы сделать великое, благословенное волей богини и сотворённое руками смертного оружие. И их было много. Словно капля живительного сока стали они для Трофоры, ибо, в руках смертных стали они гибельными для Хаоса и семян его, глубоко в землю въевшихся. Вооружившись ими, смертные, те, кто был сильнее и храбрее всех, бросились вглубь ставших глубокими пещерами зловещих ростков, но не очистили их от скверны, а лишь остановили её. И тогда сложили они свои творения там, в глубине, и оставили их, дабы Хаос долго ещё не смог набраться сил. Но, войдя внутри героями, никто не выходил обратно с видом победителей, и лишь скорбно повесили головы великие мастера и воины, ибо поняли, что было не так совершенно оружие, выкованное ими, не так хороши были доспехи и плащи, сотканные из лучших нитей лучшими мастерами, не так сильны были чары, на них наложенные. Тогда дева снова спустилась к ним. Теперь её бесконечная любовь пала на всех, даже тех, кто во всю противился ей, и тех она любила. «Не ваша вина в том, что зло, яд этого мира, ещё не пало, – сказала она, – Не вы сами или творения ваши были несовершенны. Просто час его ещё не пробил. Тишина ещё жива, и время, звенящее в нитях её, говорит, что ещё рано. Спите спокойно, ибо придёт век и Хаос падёт от рук ваших внуков или правнуков или правнуков ваших правнуков. Время придёт.»

По сей день слова эти выбиты на каменных плитах в священных храмах, но пустеют храмы, ибо идёт время, а мир всё глубже погружается в непроглядные пучины Хаоса. А Тишина… Тишина всё молчит…

***

Я не раз успел отведать на собственной шкуре сжимающий сердце, прошибающий до дрожи в коленках и других подвижных и неподвижных частях тела страх. Мне приходилось видеть такое, хуже и страшнее чего, казалось, придумать нереально. Оказывается, реально. Стоя в незнакомой комнате с каменными стенами бледно-песчаного цвета, покрытыми коврами, изображающими витиеватые узоры и картины, на полу, таком же, как и стены, так же покрытом коврами, притом не менее разнообразными, я всё сильнее понимал одно: я ошибался. Вполне реально придумать ситуации в разы хуже и ужаснее тех, в которых мне случалось побывать прежде. Помимо ковров небольшая комнатушка, чуть больше привычной мне палаты, была уставлена мебелью, которой теперь было в достатке, от чего комната казалась ещё меньше: деревянным столом с уложенными на нём аккуратной стопкой книгами, деревянным стулом с высокой глухой спинкой, большим просторным шкафом с деревянными ручками и высеченным по контуру дверей орнаментом, вешалкой, стоящей перед дверью на длинной ножке, внизу веером разделяющейся на четыре отдельных опоры и деревянной кроватью. Кроме того, что я вскочил с неё сразу же, как только открыл глаза, испуганно прижался к ковру на стене, изображавшему картину погони гепарда за быстроногой антилопой, о ней ничего примечательного сказать было нельзя. Всё это я успел осознать намного намного позже, чем отошёл от самой невероятной, самой пугающей во всей сложившейся неразберихе вещи – полупрозрачной рамочки перед моим собственным лицом, внутри которой на привычном мне английском языке красовалась весьма простая, очень даже доброжелательная и приветливая, но всё равно повергшая меня в праведный ужас, надпись:

«Добро пожаловать!»

«Исекай», пронеслось где-то в голове. Существует некоторый ряд игр, фильмов и аниме в данном жанре. Последние, разумеется, популярнее среди нынешней молодёжи. Говорю в третьем лице, так как не отношу себя к части социума, не могу, совесть не позволяет назвать социальным человека, который примерно полтора года из последних двух провёл в четырёх стенах, только по-наслышке узнавая новости из внешнего мира, слушая объяснения популярных мемов, что называется, на пальцах. Фильмы, сериалы и аниме Роксана тоже время от времени приносила мне на флешке или на внешнем HDD, жёстком диске. Скажем так, она тоже не была из числа тех, для кого нормой жизнью были большие компании, вечеринки, тусовки и активный отдых, однако, возможностей для контакта с внешним миром у неё было значительно больше. Так вот, насчёт жанра. Я никогда его не любил. Не любил за то, что в нём всё выглядит слишком красочно, слишком неправдоподобно, не так, как должно быть. Мне знакомо то чувство, когда тебя внезапно вырывают из привычной тебе стихии, из зоны комфорта, и пихают невесть куда и невесть зачем. Первое, что человеку хочется в такой ситуации – выбраться, попасть обратно, туда, где ему хорошо жилось. Мало кто останется рад тому, что его жизнь кардинально перевернули с ног на голову, предварительно его самого не спросив. Вторым неприятным аспектом попадания в параллельный мир является смерть героя в настоящем, родном, так сказать, мире. И это, несомненно, отозвалось в моей голове мыслью о том, что я тоже погиб, точно так же, как и знакомые мне герои. Стало быть, пути назад у меня нет. Скорее всего.

Страх оковал меня, стиснул в стальной лапе, поднося ко рту, в котором ощетинился ряд острых сверкающих смертью зубов, чтобы сожрать. Во рту в считанные секунды всё высохло, словно там никогда влаги и не бывало. Я сглотнул, облизал высыхающие губы. Сердце колотилось, вызывая бурную дрожь. Всё тело тряслось, словно окованное холодом, однако вокруг было не то, что тепло, а даже жарко, нестерпимо жарко. Тогда, принимая предложение незнакомца, я едва ли понимал в действительности, что происходит, едва ли мог предположить нечто подобное, хоть и согласился сам. Это согласие, это необдуманное решение ещё не раз напомнит о себе в будущем, когда новый, доселе неизвестный мир подвергнет меня новым испытаниям.

***

В Сомэте, столице государства Акира, расположенном на песчаном материке, средь сплетений вымощенных камнем улиц, высился над остальными домами каменный особняк правящего клана Зеилли. В его коридорах, пролегающих глубоко внутри каменного строения, стояла приятная прохлада, ночью же превращающаяся в зверский собачий холод. Акира располагалась посреди пустыни, на берегу роскошной реки Ак, пронизывающей весь материк и впадающей в море на западе. С реки часто дул тёплый ветер, вода остывала не так быстро, как окружающий её песок, но это не помогало жителям согреваться холодными ночами в низких каменных домишках, не у всех из которых можно было обнаружить ставни на окнах. Благо с окраин материка часто приходили торговые караваны, привозя с собой топливо для каминов и печей, стоящих практически в каждом доме, и строительные материалы, коих на пустошах не было ни грамма. На втором этаже особняка распахнутое настежь окно впускало в помещение потоки сухого и жаркого воздуха. У окна за столом сидела девушка шестнадцати лет – Софита Зеилли, дочь главы клана. У нее были длинные голубые волосы, заплетенные в косу и ярко синие глаза; кожа была бронзовой – сказывалось постоянное пребывание под палящими лучами солнца. На ней были надеты короткие голубые шаровары, не прикрывающие колен и белое платье без рукавов, спереди расходившееся в разрезе от живота, а сзади доходившее почти до земли; на ногах мягкие черные сандалии. Правую руку украшал тонкий серебряный браслет с разноцветными камнями.

Напротив нее с противоположной стороны стола сидела молодая светловолосая женщина. Кэсс была выбрана в наставницы Софиты, чтобы дать ей все возможные теоретические знания, которые пригодятся будущей правительнице: о политике, экономике и истории её родной страны, а так же всей Трофоры в целом. Софита была уверена, что ее отец очень сожалеет о том, что у него не родился сын. Вместо того чтобы воспитывать достойного наследника, который был бы достаточно умен и амбициозен для того, чтобы понимать весь масштаб ответственности, возложенной на него, ему приходится терпеть выходки неразумной девчонки. У Софиты не было проблем в обучении. Она и без Кэсс была готова проводить дни в библиотеке, что и делала постоянно, за редким исключением, когда нужно было тренироваться, или выполнить какое-нибудь поручение мамы. Принцесса или нет, а забывать про ту, кто родила тебя, нельзя, – так она всегда говорила. К тому же изначальной миссией клана было помогать местным жителям, когда они умирали от нехватки воды, а как следствие и пищи. Вообще пару сотен лет назад Акира стала не пригодна для жизни, а процветает до сих пор она только благодаря магам из клана Зеилли, которые много лет назад руководили строительством Сомэта, чуть ли не самолично прокладывали сюда торговые пути и тракты, а так же воскресили иссохший исток реки Ак – озеро Соммэ, в честь которого и был назван город. Будучи последовательницей, потомком столь великих людей, девушка не могла позволить себе расслабиться ни минуты, кроме тех, которые она проводила во сне.

– Софита, – нахмурилась Кэсс, нетерпеливо постукивая пальцами по деревянной поверхности. – Неужели все забыла?

Девушка посмотрела на свою наставницу поверх книги, которую читала. По крайней мере, пыталась читать.

– Нет, – проговорила она сквозь зубы. Как вообще можно забыть то, что регулярно повторяется изо дня в день, из года в год?

– Так какой город в одиннадцатом году века Борьбы был уничтожен во время битвы между двумя кланами? И какими? – немного помолчав, наседая, добавила наставница.

Софита положила книгу на стол и вздохнула.

– Годарт, Маренсия, – она прикрыла глаза, – Вы же знаете, что я думаю об этой битве. Не было ее и точка. Город был уничтожен по другой причине. Историки лгут…

– Это все твои домыслы, Софита, – перебила её женщина, закатывая глаза, – У них нет никаких оснований. И если ты не хочешь прослыть глупенькой девочкой, то не стоит упоминать об этом вслух. Образованные люди не правильно поймут тебя, – Кэсс говорила это уже не первый раз. На бурную фантазию девочки, которая страдала от нехватки друзей и чрезмерного одиночества, списывалось все, что выходило за рамки написанного в летописях, – Так что это были за кланы?

Спорить было бессмысленно.

– Тесоро и Мэндит, – на это Кэсс удовлетворенно кивнула.

Для Софиты все эти знания были бесполезны. Они только роились в голове, порождая фантазии о дальних странах и удивительных приключениях. Наверное, Кэсс права, она просто переутомилась, вот ей и мерещатся всякие заговоры в древних летописях. Она больше не хотела читать, поэтому отвела взгляд, и посмотрела в окно, чтобы отвлечься. Некоторое время она наблюдала, как в тени под окнами домов играют дети. Солнце встало совсем недавно, но уже нещадно опаляло все своими лучами. Девушка быстро заморгала, а затем тыльной стороной ладони протёрла обильно потеющий лоб.

Она не обратила внимания на то, как уходила Кэсс, но через некоторое время та вернулась, отвлекая девушку:

– Софита, госпожа хочет видеть тебя.

– Хвала Аркиирту, теперь я могу выйти отсюда.

Госпожа Зеилли попросила Софиту пополнить запас целебных масел. Со списком, наскоро написанным вышколенной рукой, из-за чего почерк всё равно был аккуратнее, чем у некоторых королевских писарей, девушка отправилась к центральной площади, где с самого утра кипела жизнь и торговля шла полным ходом. Она рассеянно смотрела по сторонам, не останавливая взгляд ни на чем конкретном. Почему-то именно сегодняшний разговор выбил её из колеи, хотя раньше она не придавала причитаниям наставницы большого значения. Их споры о содержании исторических учебников много раз выводили из себя именно Кэсседи. Она постоянно закатывала глаза, и воздевала руки горе, неумолимо вздыхая и охая каждый раз, когда Софита изрекала что-либо помимо точных и записанных на страницах пергамента чернилами надписей. Принцесса же утверждала, что писарям и летописцам свойственно лгать и приукрашивать, что в особенности касается королей и лордов великой Огненной Империи, именуемой Маренсией, ибо те прослыли лжецами и негодниками, алчными и нечистыми на руку. На подобное наставница отзывалась реагировала особенно остро: сердито хмурила брови, сводя их чуть ли не к самой переносице, и грозно шептала, что принцессе не положено произносить нечто подобное и даже думать о таком тогда, когда речь идёт о международных отношениях.

В одном переулке перед ней неожиданно возник парень. Она чуть не столкнулась с ним, погружённая в собственные мысли, но быстро опомнилась и вовремя остановилась. Он остановился тоже. У него были черные волосы и карие глаза. Одежда на нем была простая, черные свободные штаны и белая рубаха нараспашку.

– Снова пытаешься сбежать? – парнишка ослепительно улыбнулся, обнажая белоснежные зубы.

– Не смешно, Дари, – пробормотала девушка, слабо улыбнувшись в знак приветствия.

В одном Кэсс ошибалась: у Софиты был друг. Дари был на два года младше нее. Он с детства хвостиком таскался за ней, и со временем она смирилась с его присутствием, сама учила его читать и писать. Именно он помогал организовать прошлый побег из дома, который с треском провалился. Софита часто пыталась сбежать раньше, а ещё чаще думала о побеге, особенно в последнее время. К счастью, причастность к делу Дари не была раскрыта, поэтому они могли продолжать общаться и дальше, хоть и с тех пор это происходило крайне редко.

– Все настолько плохо?

Софита устало покачала головой. Вообще не хотелось ни о чем думать, и тем более вспоминать о том случае.

– Твой отец иногда перегибает палку и бывает чересчур… строгим.

– О чем ты? Мой отец монстр, не стоит преуменьшать этого. А теперь я бы предпочла тишину.

– Я пройдусь с тобой.

Ни Софиту, ни Дари молчание не беспокоило. На торговой площади, пока Софита покупала масла и общалась с торговцами, Дари стоял в стороне. Местная атмосфера благоприятно действовала на девушку. Каждый был занят своим делом, и все тревоги уносились вместе с потоком этой энергии. Все-таки правду говорят, что бездействие убивает. Попав в течение этого потока, настроение Софиты моментально улучшилось. Она прислушивалась к привычному гомону толпы, к голосу Дари, который оживленно рассказывал ей, что с ним случилось с тех пор, как они виделись последний раз. Он всегда много говорил. Даже когда девушка просила его молчать, более, чем на четверть часа, его не хватало. Он трепался без умолку, время от времени даже додумывая самостоятельно некоторые события. Она умела отличить правду от вымысла, но всё же не останавливала его, убеждённая, что ему, как и ей, некуда выплёскивать накапливающуюся детскую энергию. Хотя у юноши её явно было в разы больше.

Через некоторое время привычный шум сменился криками. Вокруг сразу же воцарился хаос. За считанные секунды рыночная площадь, усеянная палатками и телегами скрылась в толстом облаке песка и пыли, поднявшемся от топота сотен ног бегущих в разные стороны горожан. Люди беспорядочно убегали, сами не понимая в какой стороне опасность, а в какой – спасение. Софита и Дари переглянулись и рванули вперед. Девушка чувствовала неприятную, вяжущую энергию вокруг, в воздухе. Знала, где её источник. Знала она так же, что рядом с источником находились мирные жители, и ей должно было увести их в безопасное место. Софита с детства умела чувствовать, ощущать. Эта сила досталась ей от прадеда, сильного волшебника. Простые маги, большинство из них, могли лишь направлять энергию, ощущать её непосредственно в заклинании, в словах, которые произносили. Софите же, для того, чтобы чувствовать, не требовались слова. Она чувствовала постоянно. Знала, какая энергия где находится, что она из себя представляет, как ей пользоваться и стоит ли это делать. Поэтому они безошибочно определяли направление. Исходящая из глубин поднявшейся пыли энергия тянула их к окраинам, в ту часть города, что ближе всех находилась в пустыне. За источником тянулся ещё тёплый энергетический след, свидетельствовавший о том, что это живое существо, и что пришло оно откуда-то извне, из-за городских стен. То, что вызвало панику, было совсем рядом. Приближалось к площади. Его уже можно было услышать, а через некоторое время даже увидеть. Замешкавшиеся люди, которые не успели вовремя скрыться, были в ужасе. Они не знали, что делать, куда бежать.