Мужчины без женщин (сборник)

– Вам нравится перевоплощаться?

– Если знать, что вернешься.

– А бывает, что возвращаться не хочется?

Кафуку задумался. Такой вопрос ему задали впервые. «Сааб» застрял в пробке перед съездом с городской трассы возле развилки Такэбаси.

– Так ведь больше некуда! – удивленно воскликнул Кафуку.

Мисаки промолчала.

Повисла пауза. Кафуку снял с головы бейсболку, оглядел ее и опять нахлобучил на голову. Рядом с огромной фурой с бесчисленными колесами их желтый кабриолет выглядел детской игрушкой. Так, пожалуй, смотрится маломерный катерок, покачиваясь на волнах перед танкером.

– Может, я сую нос не в свое дело, но мне интересно, – заговорила спустя некоторое время Мисаки. – Ничего, если я спрошу?

– Давай.

– Отчего у вас нет друзей?

Кафуку повернул голову и заинтригованно посмотрел на Мисаки.

– Откуда ты знаешь, что у меня нет друзей?

Она слегка пожала плечами.

– За два месяца, что я вас вожу, понять несложно.

Кафуку перевел свой взгляд на фуру и разглядывал громадное колесо. Затем сказал:

– Признаться, у меня нет настоящих друзей уже очень давно.

– Что, прямо с детства?

– Ну почему? В детстве были приятели. Мы играли в бейсбол, ходили купаться. А когда я стал взрослым, потребности в друзьях уже не ощущал. Особенно после женитьбы.

– В смысле, с появлением жены необходимость в них отпала?

– Может, и так. Ведь мы с ней были хорошими друзьями.

– Сколько вам стукнуло – в смысле, когда поженились?

– Тридцать. Снимались в одном фильме, так и познакомились. У нее была роль второго плана, а у меня – в эпизоде.

Машина еле ползла вперед в длинной пробке. Крышу перед заездом на трассу, как обычно, закрыли.

– Кстати, ты что, совсем не пьешь? – поинтересовался Кафуку, чтобы сменить тему.

– Организм не принимает, – ответила Мисаки. – К тому же мамаша из-за алкоголя нажила себе массу неприятностей. Может, и это сказывается.

– Что, по-прежнему пьет?

Мисаки несколько раз помотала головой.

– Она померла. Села по пьяни за руль и не справилась с управлением. Машина в занос, вылетела в кювет и прямо в дерево. Скончалась на месте. Мне тогда было семнадцать.

– Извини, – сказал Кафуку.

– Сама во всем виновата, – без обиняков ответила Мисаки. – Когда-нибудь это все равно произошло бы. Рано или поздно. Разница лишь в этом.

На время воцарилась тишина.

– А отец?

– Я не знаю, где он. Когда мне было восемь, ушел из дому – и с концами. Больше его не видела. От него тоже никаких вестей. Мать мне это ставила в укор.

– За что?

– Я у них одна. Уродись симпатичней, отец вряд ли бы нас бросил. Мать постоянно меня этим попрекала. Мол, родилась страхолюдиной, вот он нас и бросил.

– Никакая ты не страхолюдина, – тихо сказал Кафуку. – Просто матушка вбила это себе в голову.

Мисаки опять лишь слегка пожала плечами.

– Вообще она не была такая. Но как выпьет – начинала нудить, и ее как заедало. Меня это сильно ранило. Когда она умерла, простит меня бог, но я, признаться, вздохнула свободно.

Следующая пауза оказалась еще длиннее.

– У тебя есть друзья? – спросил Кафуку.

Мисаки покачала головой:

– Нет.

– Почему?

Она не ответила – только уставилась вперед, прищурившись.

Сомкнув глаза, Кафуку попытался уснуть, но не спалось. Машина, едва притормозив, тут же трогалась и опять тормозила, и Мисаки раз за разом неутомимо переключала передачи. Словно роковая тень, то отставал, то нагонял «Сааб» фуру в соседнем ряду.

– В последний раз я завел дружбу лет десять назад, – отчаявшись уснуть и открыв глаза, сказал Кафуку. – Вернее сказать, подобие дружбы. Этот друг оказался неплохим мужиком. Лет на шесть или семь младше меня. Любил выпить, ну и я за компанию – о чем мы только с ним ни говорили под это дело.

Мисаки, слегка кивнув, ждала продолжения. Кафуку немного поколебался, но затем решительно произнес:

– Дело в том, что тот человек некоторое время спал с моей женой. Причем не подозревал, что я об этом знаю.

До Мисаки дошло не сразу.

– В смысле, он что, занимался с ней сексом?

– Ну да! Полагаю, несколько раз за три или четыре месяца.

– И как вы об этом узнали?

– Она, конечно, скрывала, но я просто догадался. Объяснять как – долго, но это точно. Я такого себе не придумал.

Мисаки, пока машина остановилась, поправила обеими руками зеркальце заднего вида.

– А то, что он спал с вашей женой, не мешало с ним дружить?

– Как раз наоборот! – воскликнул Кафуку. – Я с ним потому и подружился, что он с ней спал.

Мисаки молча ждала пояснения.

– Как бы это сказать… мне хотелось понять: как так вышло, что она улеглась с ним в постель? Зачем ей это понадобилось? По крайней мере, это первое, что подстегнуло меня с ним подружиться.

Девушка глубоко вздохнула. Под пиджаком медленно поднялась и опустилась ее грудь.

– Вам, наверное, было неприятно? Выпивать и разговаривать, зная, что он совершил?

– Конечно, неприятно, – ответил Кафуку. – Размышлять о том, о чем вообще не хочется думать, вспоминать о том, что хотелось бы забыть. Но я играл. Ведь это моя работа.

– Входить в чужой образ?

– Да.

– А потом из него выходить?

– Именно так, – сказал Кафуку. – Тут уж не захочешь, а выйдешь. Но, вернувшись, сразу понимаешь, что оказался не совсем там, откуда пришел. Это правило. В одну реку дважды не войдешь.

Заморосило, и Мисаки включила дворники.

– И как – вы поняли, почему ваша жена спала с тем человеком?

Кафуку покачал головой:

– Нет, так и не понял. Думаю, было в нем что-то такое, чем не мог похвастать я. Или даже много чего. Но чем именно он ей приглянулся, остается только гадать. Ведь мы не можем видеть все насквозь. Взаимоотношения людей, в особенности мужчин и женщин, как бы это сказать… необходимо рассматривать шире. В них все запутаннее, эгоистичнее и невыносимее.

Мисаки задумалась над этими словами, потом сказала:

– Выходит, понять не смогли, но остались друзьями?

Кафуку опять снял бейсболку и, положив ее на колено, потер ладонью темя.

– Как бы тут выразиться… Стоит начать играть всерьез, и уже непросто найти повод, чтобы закончить. Как бы ни было тяжко на душе, до тех пор, пока представление не перевалит смысловой апогей, его течение остановить невозможно. Примерно то же самое в музыке: не достигнув определенной гармонии, произведение вряд ли закончится на правильной ноте. Понимаешь, о чем я?..

Мисаки достала из пачки сигарету, зажала ее губами, но не прикуривала. Когда крыша машины была опущена, она не курила никогда – только держала сигарету в губах.

– Они тогда еще продолжали встречаться?

– Нет, уже не встречались, – ответил Кафуку. – Иначе это было бы… чересчур виртуозно. Я подружился с ним уже после смерти жены, спустя некоторое время.

– Вы что, и вправду стали с ним друзьями? Или это была только игра?

Кафуку задумался.

– И то, и другое. И я сам перестал улавливать ту грань. Вот что значит играть всерьез.

Кафуку с первой встречи почувствовал расположение к тому человеку по фамилии Такацуки – своеобразному «актеру второй дощечки»[9]; высокого роста и с правильными чертами лица. Хотя Такацуки разменял пятый десяток, играл он весьма посредственно. Личность без изюминки. Диапазон ролей ограниченный – в пределах приятного на вид бодрячка средних лет. Такие пользуются успехом у дам бальзаковского возраста. Кафуку неожиданно для себя познакомился с ним на телестудии – примерно через полгода после смерти жены. Такацуки зашел к нему в гримерку представиться и выразить соболезнования.

– С вашей супругой мне как-то раз довелось сниматься вместе в кино. Она мне тогда во многом помогла, – сказал он мягким голосом.

Кафуку поблагодарил. Хронологически, насколько он знал, Такацуки завершал список мужчин, имевших связь с его женой; расставшись с ним, она вскоре легла в больницу, где у нее выявили рак в прогрессирующей стадии.

– У меня есть к вам одна нескромная просьба, – обратился Кафуку после того, как покончили с приветствиями.

– Что за просьба?

– Можете мне уделить немного времени? Хочу пригласить вас где-нибудь посидеть и вспомнить о жене. Она часто о вас говорила.

Такацуки от неожиданности опешил. Правильнее сказать – испытал шок. Он слегка повел четко очерченными бровями и осторожно покосился на Кафуку, как бы взвешивая, в чем здесь может крыться подвох. Но никаких особых подсказок во взгляде Кафуку не обнаружил – на него лишь спокойно смотрел человек, не так давно потерявший спутницу жизни; взгляд его был словно поверхность пруда, на котором улеглись все волны до единой.

– Мне нужен собеседник, с кем я мог бы поговорить о жене, – добавил Кафуку. – А то сидишь дома в одиночестве – и, признаться, становится невыносимо. Если вам это не в тягость…

После этих слов у Такацуки, как показалось, отлегло на сердце – его связь вне подозрений.

– Ну почему в тягость? Конечно же, найдется время, раз такое дело. Если вас устроит никудышный собеседник вроде меня, – сказал Такацуки и слегка улыбнулся. В уголках его глаз сложились морщинки умиления. Улыбка его оказалась прямо-таки чарующей. «Будь я дамой в возрасте, – подумал про себя Кафуку, – наверняка бы зарделся».

Такацуки мысленно пробежался по своим планам.

– Завтра вечером я как раз никуда не спешу и мог бы составить компанию. Что скажете?

Кафуку ответил, что вечер у него свободен, а сам был в восхищении: «Как же прозрачен этот человек. Стоит лишь заглянуть внутрь, а там все чувства как на ладони. Никаких подводных камней и коварства. Такие не роют яму другим. Но как актер он вряд ли был успешен».

– Где встретимся? – спросил Такацуки.

– Выбирайте сами. Куда скажете, туда и приеду, – ответил Кафуку.

Такацуки предложил один известный бар на Гиндзе.

– Если заказать отдельную кабинку, можно спокойно беседовать, не переживая, что нас будет слышно, – пояснил свой выбор Такацуки.

Кафуку знал это место. Они пожали руки и расстались. Рука Такацуки была мягкой, пальцы – длинные и тонкие. Ладонь – теплая и, как показалось Кафуку, слегка влажная от пота. Вероятно, от напряжения.

Проводив Такацуки взглядом, Кафуку опустился на стул, раскрыл ладонь правой руки и пристально уставился на нее. Там еще свежо ощущение от прикосновения руки Такацуки. «Та самая рука, те пальцы, что ласкали нагое тело жены, – подумал Кафуку. – Неспешно, все места». И, закрыв глаза, он глубоко и протяжно вздохнул, пытаясь осознать, что же он такое замыслил. Но так или иначе, не сделать этого он не мог.

В тихой кабинке бара, за бокалом односолодового виски Кафуку понял одно: Такацуки все еще без ума от его жены. И до сих пор не может осознать, что она умерла, а плоть ее стала прахом. В этом Кафуку мог его понять. За разговорами о жене Кафуку глаза Такацуки подчас влажнели от слез. Еще немного, и, глядя на это, Кафуку растрогался бы сам. Такацуки не удавалось скрывать свои чувства. Казалось, немного подначить – и он во всем признается.

Со слов Такацуки Кафуку понял, что о разрыве отношений заговорила жена. Вероятно, она так и сказала: «Думаю, нам лучше расстаться». И больше встреч не искала. После нескольких месяцев связи на стороне в какой-то момент сама разорвала эту связь. С такими решениями вообще нельзя затягивать. Кафуку считал, это вполне в духе его супруги. Однако Такацуки не был готов так просто взять и ее потерять – он рассчитывал на продолжение романа.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Так дословно переводится название этого сборника. Однако мы остановимся на более лаконичном и не таком громоздком варианте. – Здесь и далее прим. переводчика. Переводчик хотел бы поблагодарить Настю Кратович и Наташу Харебову за лингвистическую поддержку.

2

Город Накатомбэцу в северно-западной части о. Хоккайдо. После публикации рассказа в декабрьском (2013) номере журнала шестеро местных депутатов поставили вопрос на обсуждение Собрания, но не получили поддержки большинства и, чтобы дать делу дальнейший ход, отправили в издательство письмо о «несоответствии фактов истине»: в их населенном пункте не принято выбрасывать мусор на дорогу. История попала на страницы местных газет, но уже через два дня (7 февраля 2014 г.) автор высказал свое сожаление и пообещал изменить название в книжном варианте. В свою очередь, на депутатов обрушился поток недовольства со стороны поклонников творчества писателя, обвинявших депутатов в невежестве и излишней придирчивости.

3

Комбини (яп.) от англ. convenience store – круглосуточный мини-магазин, торгующий предметами первой необходимости.

4

Традиционно излюбленные места отдыха жителей токийского региона.

5

Обычно имена составляются из двух, реже трех иероглифов, что дает выбор для комбинирования. Однако в последние годы нередко встречаются имена, регистрируемые азбукой хирагана, что упрощает их написание.

6

«Восьмидорожечные кассеты» (Stereo 8) – один из форматов магнитофонных картриджей, изобретен в США в 1964 г. Кассеты этого формата массово выпускались до 1982 г., мелкими сериями – до 1986-го, в основном для коллекционеров. Пик популярности пришелся на конец 1960-х – 1970-е гг. Широко применялся в автомобильных проигрывателях и магнитолах.

7

Кафуку (яп.) – фамилия, два иероглифа которой «дом, семья» и «счастье, удача, благосостояние» обычно читаются как «Иэтоми». Однако автор намеренно использовал нетипичное для имен собственных чтение иероглифов, в результате чего получилась фамилия, созвучная с фамилией почитаемого им писателя.

8

После кремации близкие родственники по старшинству перекладывают длинными палочками прах усопшего в погребальную урну.

9

«Нимаймэ хайю» (яп.) – так называли в любовных драмах «вагото» театра Кабуки актеров, игравших роль молодых красавцев, где «хайю» означает «актер», «нимаймэ» – букв. «вторая дощечка». Перед входом в театр вывешивали дощечки с именами действующих лиц, и вторым по порядку номером (вслед за главным персонажем) обычно указывали молодого героя – красавца-любовника.