Женщина-птица

Птица разнервничалась и ушла из избы. Постоялец с неохотой присел возле печи, взяв на себя прерванное растапливание. Судьба несчастной мутантки начала его беспокоить, к ней появилось чувство жалости, и разговор о возвращении домой Олег решил отложить на другой день.

В этот вечер Птица никуда не вылетала. При тусклом свете лампы они сидели вдвоём за столом, раскалывая грубые орехи, и это, в основном, сопровождалось молчанием. Только тогда, когда они завалились спать на свои лежанки, Олег прервал затянувшуюся тишину:

– Ты, говоришь, много веков прожила… А ты когда-нибудь встречала по лесам себе пару, ну своего крылатого селезня?

– Селезень – это уткин муж, – задумчиво произнесла она, поскрёбывая в темноте ногтями по бревенчатой стене.

– Не так выразился. Я о мужчине-птице. О мужике таком, с крыльями… – Олег перевернулся лицом в её сторону, глаза его резал сплошной мрак. В том углу, где она спала, он был особенно густым. – Или опять скажешь – не помню?

– Я видела такого во сне. – Она ответила и затихла.

– Ну и что ты видела в этом сне? Расскажи мне его.

Олег слушал её прерывистое дыхание, доносящееся из тёмного угла.

– Я видела высокие деревья с голыми стволами, а листья на них были только на самой вершине. Вокруг летали очень необычные разноцветные птицы…

– Не могу представить птиц необычнее тебя.

Она проигнорировала его комментарий.

– Ну так вот. На берегу моря возвышался дворец, и там жили мужчины, женщины, дети. У них у всех были крылья, они взлетали и приземлялись обратно.

Женщина внезапно притихла. Оба прислушались к громкому угуканью филина, подлетевшего близко к избе.

– Погоди, те высокие деревья… Ты видела когда-нибудь пальмы?

– Нет.

– Ты знаешь, где находится Финляндия, Эстония, но никогда не видела пальм? Ты не бывала в жарких странах?

– Не бывала. Я всегда жила там, где было холодно. А где что находится знаю потому, что во время войны я украла карту и запомнила всё, что на ней было нарисовано.

Олег приподнялся на локте.

– Почему же ты тогда в точности описываешь жаркий континент? Деревья с листьями на макушке, разноцветные птицы…

Она заворочалась на своей лежанке.

– Всё, я хочу спать.

Мужчина немного помолчал и опустился на подушку. В лесу зашумела осыпающаяся листва и раздался крик совы. Возле дома в поисках добычи снова бродило какое-то дикое животное. Олег на это уже никак не реагировал; как оказалось, в лесу не так страшно, даже ночью, надо только привыкнуть.

На следующий день жилец выбрал подходящий момент и завёл разговор о своём возвращении домой:

– Я уже полностью окреп. Мне пора.

Птица повернулась к нему спиной, закладывая коренья в закипающий котелок. Вместо мехового жилета на её плечах был большой коричневый платок с красным рисунком, частично прикрывающий сверху крылья и завязанный на груди.

– Ну что ты молчишь? Когда переправишь меня обратно?

– Ты ещё слишком слаб. Такой ночной перелёт нелегко даётся. К тому же твои враги ещё не успокоились.

Олег резко встал и прошёлся по дому.

– Да какая разница – успокоились или нет?! Я вернусь и сразу поставлю в известность кого надо. Поверь мне – им не поздоровится. И почему ты говоришь: слаб? Ничего я не слаб, даже баню сколотил. Посмотри сколько во мне силищи! – Олег согнул руки и продемонстрировал бицепсы.

– Я знаю. – Женщина повернулась, глядя в глаза. – Подожди ещё немного. Поверь мне, когда всё уляжется, будет лучший момент.

Его грудная клетка от волнения динамично поднималась и опускалась. Он всегда опасался таких ответов, когда, будучи готовый к экзамену, он вдруг слышит: мы сегодня не можем вас принять, подождите, пока будет подходящий для этого момент, мы потом вам скажем. Самым скверным казалось то, что она говорила об этом с абсолютной уверенностью. Вариантов у него не было, и он принял её предложение: ещё немного подождать.

По прошествии недели Олег начал уставать от гнетущей дождливой осени и опять заговорил о перелёте. Птица разволновалась больше, чем в прошлый раз, снова начала настаивать на отсрочке. Все последующие дни он мрачнел и однажды вечером решился выяснить отношения:

– Какова причина того, что я до сих пор здесь? Мне позарез надо в город!

– Тебя в этом городе чуть на тот свет не отправили!

– Я же не могу жить здесь вечно! Мне надо быть в городе в следующую субботу край!

Олег уже не говорил, а кричал, активно жестикулируя руками.

– И что за срочность, которая ценнее жизни? – с недоверием уставилась на него Птица.

– Да свадьба у меня, ты понимаешь, свадьба!

Постоялец схватил себя за горло, тем самым показывая насколько он загнан в угол. Он уставился на неё обезумевшими глазами; его лицо, на котором к этому времени обозначилась борода, из-за нахлынувших эмоций раскраснелось. В какую-то секунду ему показалось, что в её мимике не проявилось ни малейшего удивления. Но она всё же задала вопрос:

– Чья свадьба?

– Да моя свадьба, ты понимаешь, моя! У меня в городе невеста-красавица, с ума там сходит… Похоронила меня, наверно… А я тут себе прохлаждаюсь!

Птица отвернулась и ему послышалось, как она пробурчала себе под нос: «Хорошо бы, если б похоронила…» Он застыл на одном месте; краснота на его лице сменилась бледностью.

– Что?

– Если поспешишь, тебя и похоронят! И вряд ли тогда твоя невеста тебя дождётся.

Олег поостыл, а скорее всего, сделал вид. Он сел за стол и отвернулся к окну, залитому проливным дождём. Лес за окном приобрёл мокрый и понурый вид, деревья всё время колыхались от влажного ветра, на небе была одна серость. Ему показалось, будто лес что-то шепчет, словно он был большим единым организмом, разговаривающим с ним на своём языке.

– В такие моменты начинаешь представлять: каково сейчас зверькам, которые там живут? – сказал Олег, всматриваясь с грустью в тёмную глубину под мокрой листвой. – Где они сейчас прячутся от дождя? У кого есть норы, они сидят в них и наблюдают, как я сейчас. А у кого их нет?

– Прячутся под ветвями, – ответила Птица. Она расположилась за столом с другого края.

– Вот и я сейчас прячусь.

– У тебя есть нора.

Олег повернулся, глядя на неё с укором.

– Ты хоть понимаешь, что я не зверь? И не мужик-птица! Я привык жить в городе, среди людей. – Он опустил глаза, нервно теребя повязку на запястье. – Мы заказали дорогущий ресторан. Народу понаприглашали – сто человек! Этих троих среди них не было, наши с ними отношения к тому моменту уже разладились. Может всё это и послужило дополнительным толчком к тому, что они совершили. А может и без того планировали… В любом случае от них исходила одна зависть. – Он разворошил повязку так, что она развалилась. Тогда он нервными движениями полностью развязал её и закинул на кровать. – Я познакомился с ней полгода назад. Когда увидел её, просто потерял дар речи – девушка с обложки, даже представить себе не мог, что она обратит на меня внимание. Конечно, зависть… Вот поэтому я здесь.

Дождь с грозой всё не прекращался. Олег дня четыре ни на чём не настаивал, понимал, что в такую погоду ни одна птица не летает и не то, что птица, даже у самолётов нелётная погода. Но на следующей неделе, когда небо прояснилось, начал снова психовать: почему он до сих пор продолжает сидеть в этой избушке, почему они никуда не летят? Птица отговаривала его, как могла, и чем ближе подходил день свадьбы, тем ожесточённее он становился. Теперь они каждый день либо не разговаривали, либо скандалили по пустякам.

За день до свадьбы выдался хороший день. Хозяйки не было дома. Олег, не выдержав, набрал с собой питьевой воды, прихватил съестное и отправился в путь, определив по солнцу, куда бы он хотел пойти: на восток или запад. К сожалению, он даже примерно не представлял в каком лесу находится. После часа такой ходьбы, он понял, что заблудился. Лес начал его поглощать: он раскладывал перед одиноким путником приманки, нашёптывал куда двигаться дальше, предлагал одновременно несколько дорог на выбор и сулил ему нескончаемую вечность.

Олег попытался забраться на высокое дерево, расположенное на возвышенности. Со всех сторон ему открылась сплошная однородная лесная масса. Он начал осознавать, что даже к вечеру не дойдёт до виднеющегося вдали мутного горизонта, за которым этот лес может простираться в десятки раз длиннее. Так же ему представилось, что скорее всего он схватит здесь воспаление лёгких и начнёт медленно умирать на этой холодной, покрытой мхом и лишайником земле, и его ещё при жизни будут объедать дикие звери, устраивая разборки между собой за кусок его беспомощного, в прошлом холёного, тела.

Ему захотелось вернуться назад, но вся беда была в том, что он и понятия не имел, в какой стороне находится птичья избушка. За время похода он неоднократно менял курс: с запада на восток, с юга на север. Над головой кружили зелёные ели, бесконечные сосны, этим чёртовым хвойным не было конца и края.

Тут он остановился, уставший и измотанный, на небольшой, освещаемой солнцем, поляне, закрыл глаза и перед ним предстал образ его невесты. Олег увидел, как с её гладкой щеки стекают слёзы прямо на бесполезное, раскинутое на кровати, шикарное свадебное платье, как стоят на ушах все его близкие и говорят только об одном. И никто не представляет, где его искать: телефон определяется в какой-нибудь вонючей помойке или у пьяного бомжа, машина по-прежнему мозолит глаза возле дома, камеры ничего не видели, люди ничего не слышали…

Вдруг он вздрогнул от внезапного шороха за спиной и открыл глаза, но не успел обернуться, как Птица подхватила его и потащила обратно в свою одиноко стоящую бревенчатую избушку. Он плыл над зелёной массой, пытаясь вспомнить: какой же он, этот страх, как он ощущается? Но от былого страха ничего не осталось, хуже было там, внизу, в дремучем непролазном лесу, в котором волки точно водятся.

Оказавшись во владении Птицы, он снова разозлился: почему она не понесла его к людям, а опять приволокла сюда? Женщина пыталась его успокоить, но её усилия были тщетны. К вечеру он совсем разбушевался, устроив в избе скандал, его крик сотрясал стены.

– Вот зачем я тебе нужен? Мало ли ходит людей по лесу? Почему ты выбрала именно меня? Ты хуже, чем эти ублюдки недоделанные! Они бы шлёпнули меня сразу, но ты не-ет… Ты берёшь измором, чтоб помучить, поиздеваться подольше… Мстишь за то, что такой родилась? Да тебе место в зоопарке! Чтобы ты могла там сидеть в вольере, а мимо будут проходить люди и швырять тебе коренья!

Взбесившийся Олег метался по всей избе, подогреваемый собственной злостью. В один момент он нарвался на ведро с орехами.

– И достали меня твои орехи! – Он долбанул ногой по ведру, и оно просыпалось по полу. – Я тебе не белка! Я живой человек!

Хозяйка дремучего леса на протяжении всего этого разлетающегося во все стороны словесного извержения сохраняла молчаливое спокойствие, обладая поразительным хладнокровием. Она напоминала окаменелую статую древнеегипетского фараона. К концу дня постоялец, вымотавшись за столь экстремальный день, завалился спать уставшим и голодным.

На рассвете Птица улетела навстречу восходящему солнцу за горизонт, к верховью извилистой реки. Она приземлилась на берегу за дикими зарослями. Прохладная вода стянула над собой влажный голубоватый, благоухающий смесью запахов речных водорослей и сухой листвы, туман. Птица отклонила в сторону ветки кустов и увидела сидящих вдоль берега рыбаков. Она подвязала широким поясом крылья, чтобы их концы не выглядывали из-под накинутой на плечи огромной шкуры. Меховое одеяние примяло своей тяжестью макушки крыльев, хотя и угадывался небольшой горб, больше похожий на увечье.

Женщина мягкой поступью приблизилась сзади к первому попавшемуся рыбаку. Небритый мужик в камуфляжной куртке и резиновых сапогах на вид лет сорока пяти смирно сидел, держа в руках длинную удочку. Он закинул её по новой, и от нырнувшей блесны на поверхности воды расплылись ребристые круги. Неподалёку возле старого кострища лежала стопка дров, приготовленная для розжига.

– Эй! – нерешительно окликнула его Птица.

Тот немного дёрнул головой и, больше никак не реагируя, продолжал сидеть на месте.

– Рыбак!

Мужик повернул голову вполовину, стараясь не спугнуть рыбу, затем безразличным голосом отозвался:

– Чего тебе?

Птица немного осмелела.

– У тебя найдётся луковица? Я тебе на ней погадаю.

Удильщик повернулся ещё в пол оборота.

– А ты что, цыганка? – Рыбак оценивающим взглядом пробежался по ней с головы до ног.

– Цыганка! Я из старинного кочующего табора.

– Я тебе сразу говорю – у меня денег нет! – коротко отрезал рыбак и снова взялся за удочку.

– Да не нужны мне твои деньги! Мне нужна только луковица.

Мужик с неохотой отложил удочку, поднялся и подошёл ближе, на ходу вытирая руки о бока. Он пристально изучал новый объект, неожиданно появившийся на этом берегу в такую рань, одновременно бегая глазами по сторонам. Женщина стояла, не шевелясь, удерживая цепкими пальцами на груди концы запахнутой шкуры.

Рыбак полез в свою котомку, достал оттуда головку лука. Птица протянула руку, забрала луковицу и начала вертеть её на ладони.

– Жена у тебя беременная… – У мужика при её первых словах стала медленно отвисать челюсть. – Долго ждали, пятнадцать лет, а на днях узнали радостную новость.

Рыбак испуганно начал переминаться, ища вокруг поддержки неизвестно от чего.

– Откуда ты это знаешь? – выдавил он. – Мы ведь никому ещё не сказали. И здесь об этом никто не знает… – Мужик стоял, как завороженный.

– Будет мальчик!

Птица, не реагируя на его расспросы, деловито спрятала луковицу у себя за пазухой. Рыбак засуетился и подбежал к другому, так же сидящему с удочкой, который уже давно наблюдал за ними с интересом. Он наклонился, что-то прошептал тому на ухо, тот рыболов тоже пристроил удочку, встал и подошёл к странной особе.

– У тебя есть пшено? – сходу спросила Птица.

Мужик молча отправился за крупой. Через полминуты он возвращался ровным шагом, неся в руке небольшой пакет с жёлтым содержимым. Женщина развязала пакет и начала водить по пшену кончиками пальцев, приговаривая:

– Болезнь ты у себя обнаружил, а к врачу всё не идёшь…

У второго рыбака случилась та же реакция. Он удивлённо замотал головой, поглядывая на соседа, а Птица уверенно продолжала:

– И зря не идёшь! Вижу: разведён ты, в поисках давно… Вот она, та, что будет лечить тебя и есть твоя судьба. Сойдётесь вы с ней, на всю жизнь сойдётесь.

Птица запихивала мешок за пазуху, когда ошеломлённый рыбак начал с растерянной улыбкой пояснять второму:

– Действительно замучила боль в суставе. Каждый день собираюсь в поликлинику, да ноги не несут. Там у нас принимает женщина – я в школьные годы за ней ухлёстывал. Поэтому и не иду, стесняюсь как-то на глаза ей попадаться…

«Цыганка» двинулась вдоль берега, а рыбаки кликнули третьего. Они подошли к пятидесятилетнему грузному рыболову, который в это время спускал на воду резиновую лодку и предложили дать этой особе пшена или лука, чтобы та показала чудеса.

– Не надо пшена! – крикнула им Птица. – Пусть даст мне морковь!

Третьему она нагадала переезд в новую квартиру, чем тоже удивила. Мужики на радостях подарили ей поллитровую баклажку с прозрачным содержимым, пояснив, что кочевникам без этого не обойтись. Загадочная брюнетка, получив, чего хотела, быстро затерялась среди деревьев. При полёте над рекой она резким движением выловила довольно-таки крупную рыбину и вернулась в свою избу не с пустыми руками.

Через час после её возвращения проснулся Олег. Он продолжал лежать лицом к стене, вяло выражая недовольства по поводу своего пробуждения:

– Да что ж мне такие сны снятся в этом аду? Будто уха передо мной варится… Ну зачем ты меня разбудила? Такой был сон…

Он развернулся и приподнялся на локте. На печи дымил котелок. Олег уловил ноздрями невидимый дымок и замер в одном положении. Птица опробовала уху на вкус, после чего сняла котелок с печи. Жилец спрыгнул с кровати, подошёл к столу и склонился над котелком.

– Откуда? – Он был поражён.

– Сварила, – спокойно произнесла хозяйка.

– А ингредиенты где взяла?

Он, не шевелясь, наблюдал, как женщина наполняет ухой железную миску. Поставив её перед Олегом, она коротко ответила:

– У рыбаков выпросила.

– Представляю их реакцию, когда ты к ним подлетела. Я бы тоже всё отдал.

– Никуда я не подлетала. Я к ним просто подошла. – Она наклонилась и полезла под стол.

– А как же крылья?

– Они их не заметили.

Мужчина расположился перед миской и, не успев приступить, уставился, как она что-то наливает ему в кружку. Олег поднёс кружку к губам, определяя на запах содержимое.

– Я просто в шоке! Это же самогон!

Птица уже сидела за другим краем стола и молча разбирала рыбью голову. Олег, до сих пор не приступив к еде, спокойно смотрел, как она отделяет варёный глаз и с довольным выражением его съедает.

– Мечты сбываются… – прокомментировал он свои эмоции, находясь в состоянии эйфории. В это время она ковыряла второй глаз.

Олег не спеша приступил к ухе.

– В каких ресторанах я только не бывал, но не ел ничего вкуснее.

Он подносил наполненную деревянную ложку, вдыхая аромат с нескрываемым наслаждением, в промежутках опрокидывая порцию самогона. В общей сложности Птица трижды наливала ему суп, а самогон он подливал себе сам, пока тот не закончился.

Мужчина ошивался вокруг неё подвыпивший и довольный. Постепенно он стал действовать ей на нервы. Когда он попытался её приобнять, Птица его оттолкнула.

– А-а-а… Рылом не вышел? – возмутился, пошатываясь, жилец. – Ты тут царица, а я – шут гороховый!

Он обиженно побрёл на улицу.

Через несколько минут он вернулся, и проходя мимо женщины снова начал хватать её за талию, утягивая на лежанку. У Птицы закончилось терпение, и она с силой отшвырнула его к двери.

– Ни фига себе… – растянуто выдавил опрокинутый постоялец. – Сколько в тебе силищи то! – Он не спеша начал подниматься, держась за бок. – Я был неправ насчёт зоопарка… Тебе надо в реслинг, там тебе не было бы равных.

Женщина молча наблюдала, как он, прихрамывая, бредёт в сторону кровати и заваливается на неё, словно трухлявое бревно.

– Думаю, я отсюда уйду более побитым, чем пришёл… – Он уставился стеклянными глазами в деревянный потолок с болтающейся в углу паутиной. – Если уйду, конечно…

Птица, ничего не сказав, ушла из избы и куда-то сразу улетела.

Олег провалялся в забытьи, пока не зашло солнце, и заворочался после того, как проснулся от дрожащего на стене отблеска горящей лампы. Он молча полежал и подумал, восстанавливая в памяти прошедшие события. Птица в это время возилась на своей лежанке, расположившись к нему спиной.

– Я просто полный дегенерат! – Она повернулась к нему ухом в ответ на его выражение. – Неудачник хренов! Бизнес профукал, бабе своей жизнь подпортил, а теперь тут ещё кочевряжусь… – Птица отвернулась, показывая безразличие и снова занялась своим делом. – Вот зачем я тебе такой нужен?

– Ты мне не нужен… – сухо произнесла она.

– А чего ты меня тогда держишь? – Олег приподнялся, пристально уставившись на её крылья.

– Чтобы сохранить тебе жизнь. – Она говорила ровным голосом непонятные для него фразы.

– А зачем мне нужна такая жизнь?

Птица снова повернула голову, помолчала и так же монотонно продолжила:

– Ты думаешь только о себе. А каково будет твоим родителям, когда тебя не станет? И кто будет помогать сыну?

Олег резко вскочил, не сводя с неё глаз.

– Откуда ты знаешь, что у меня есть сын? – Птица, ничего не отвечая, продолжала вдевать нитку в иголку. – И про родителей… – Она молчала. – А! Кажется, я понял. Наговорил тут в бреду всякого…

Постоялец встал и направился на улицу. Он остановился перед дверью, решив продолжить тему:

– А какой им толк оттого, что я живой? Всё-равно мои родители считают, что я умер.

– Сейчас у них есть надежда. Они догадывались про твои проблемы и теперь полагают, что ты скрываешься. А другое дело – что они почувствуют, когда найдут тебя на пороге с пулей в башке?

Олег отпустил дверную ручку.

– Офигеть, какая ты проницательная! С пулей в башке… Чего я тут ещё тебе наговорил?

Птица взглянула на него исподлобья критически.

– Да иди уже… – сказала она. Затем проворчала: – Достал!

Вернувшись, Олег доел оставшуюся холодную уху и, так как заняться было нечем, снова завалился на кровать. Женщина погасила лампу и тоже прилегла.

– Мне как-то неудобно, что я сплю на кровати, а ты на этом маленьком лежаке, – заговорил первым Олег.

– Можешь не волноваться… Я не могу спать на кровати – у меня на ней крылья не умещаются.

В окно заглянула полная луна, разрезанная поперёк дымчатой поволокой. На полу появилось яркое светлое пятно. Разнородность его оттенка менялась так же, как и главное ночное светило, бледнея или временно исчезая под влиянием перемещающихся туч.

– Ты заговорила про родителей, и я вот что подумал… А ты помнишь своих? Кто-то же тебя произвёл на свет?

Птица задумчиво ему ответила:

– Я смутно помню маму.

– Что же ты про неё помнишь?

– Помню, как она несла меня в руках, убегая от погони. Её подстрелили из ружья, и она, выбиваясь из последних сих, пыталась унести меня подальше в горы и спрятать в пещере.

– Ты была ребёнком?

– Да, я умещалась в её руках.

– Так… Ружья значит уже были, когда ты родилась, – начал рассуждать Олег. – Значит ты не такая древняя, как я подумал.

– Она спрятала меня в горах, истекая кровью. А потом я сидела возле неё и смотрела, как она умирает. Если птицу ранить, она умрёт, ей не выжить.

Мужчина в душе посочувствовал.

– И что было с тобой потом?

– Я осталась одна. Питалась ягодами и, чтобы жить, отнимала у ястребов добычу. Они постепенно перестали гнездиться возле меня: такое соседство им не нравилось.

Олег ждал продолжения, но Птица умолкла. Из её угла доносилось лёгкое шуршание.

– Я вот лежу и думаю… – заговорил он, – ваш мир и наш, с одной стороны чем-то схожи… Происходит борьба за выживание. Только разница в том, что у вас нападает и отнимает голодный – сытый делать этого не будет. А у нас… Это делает как раз сытый. Вот у моих друзей, теперь бывших, было всё, далеко не бедствовали. И я у них, заметь, ничего не отнимал, я день и ночь пахал, как проклятый. И как они со мной в результате обошлись? Решили отобрать у меня мою добычу! – Олег сделал акцент на слове «мою».

– Время всё расставит на свои места, – тихо произнесла женщина.

– А ты мудрая сова! Ты могла бы стать у нас хорошим психологом.

Птица закопошилась, переворачиваясь на другой бок.

– Ты постоянно пытаешься найти мне место в вашем мире. Вначале предлагал стать чьей-то содержанкой с кучей сменных платьев, затем грозился поместить меня в зоопарк, потом в какой-то реслинг, теперь предлагаешь стать хорошим психологом… Знаешь, я тоже тебе скажу: ты мог бы у нас стать хорошим медведем.

Олег захохотал и запинаясь выдавил:

– Такую работёнку мне ещё никто не предлагал!

Следующие три дня у постояльца не было сил, чтобы куда-то рваться. Птица кормила его на убой, каждый день таская разную рыбу и дичь. Иногда он жарил её сам или запекал на углях. Но постепенно его настроение стало ухудшаться, он затосковал по дому и той жизни, что у него была раньше. Олег снова начал намекать на возвращение, пытаясь уговорить Птицу по-хорошему, только она всё время ускользала от этой темы, чем вызывала в нём злость.

Ранним утром он проснулся и внезапно начал собираться: обул свои кроссовки, напялил шубу, прихватив пустую баклажку для воды.

– Всё, я ухожу! – Хозяйка взволнованно наблюдала за его движениями. – Не отнесёшь – не надо! Я сам пойду. И мне плевать, кто там… волки или кабаны… Сожрут так сожрут! Я так больше не могу! Меня заждались дома.

Он в образе упрямого быка направился к двери уверенным шагом, только Птица стала ему перегораживать дверной проём. Олег разозлился и с силой вытолкнул её наружу. Она стала сваливаться со ступенек и в последний миг, развернув крылья, удержалась в воздухе. Между ними завязалась потасовка. Со стороны женщины был немалый перевес, она обладала довольно-таки крепкой мускулатурой. Теперь со ступенек полетел Олег, и потасовка продолжилась на земле.

– Ты просто чокнутая фанатичка! Тебе место в тюрьме по статье за киднеппинг! – орал Олег на всю округу. В это время Птица пыталась затянуть его обратно. – Оставь меня в покое! Я всё равно уйду к своей невесте!

Женщина отпрянула назад, выкрикнув со всей дури:

– Да нет никакой невесты! Вали куда хочешь!

Вначале Олег после высвобождения хотел стремглав бежать, но удержался на одном месте, пытаясь найти смысл в её словах. Он вернулся и решил уточнить: