Перфекционистка в офисе

Передаю папку с бумагами Володе, но глаз с нее не спускаю. Нужно что-то предпринять. Намекнуть ему в личном разговоре, чтобы присмотрелся к этому Сердобольному? Тане это не понравится. Она сказала, ничего ему не говорить. Рассказать все Лёше? Нельзя, мы не имеем права разглашать такую информацию. А если этот Сердобольный действительно ворует деньги у Лёшиного отца и несет в наш банк? Что же мне делать?

Просматриваю электронную почту. Во входящих – письмо от Татьяны. Завтра – тренинг по «Тим-билдингу». Принесла его нелегкая. Лучше бы тренинг по восстановлению памяти провели или про «берн-аут»! Зачем нам «командообразование»? Никакой потребности устанавливать дружеские отношения ни с Анжелой, ни с Толиком у меня не возникает. Разве что с Володей… В связи с новыми обстоятельствами. Господи, как снова Лёше говорить, что я приду поздно? Где мой эклер?

К шести начинаю приготовления к фуршету. Белой льняной скатертью накрываю стол. До пола оставляю пять сантиметров – по всем правилам этикета. На середину ставлю вазу для цветов, которые мне, надеюсь, ещё подарят. Справа – соки и минеральную воду в бутылках этикеткой к краю стола. На первой тарелке оказывается десяток печеных розеток с салатом «Оливье», на второй – рыбный салат. На третью тарелку кладу миниатюрные бутерброды с семгой. Для этого пришлось пойти на хитрость: гренки сделать, которые полагаются в таком случае, у меня не было никакой возможности, поэтому я запекла на кухне в тостере несколько кусочков хлеба, порезала его, намазала маслом, положила сверху скрученную семгу, кусочек лимона и проколола шпажкой.

Одно блюдце наполняю до краев красной икрой – пусть каждый берет столько, сколько пожелает. Затем наступает очередь вазы с фруктами. Через полчаса приготовлений (с походом в магазин, прошу учесть) стол выглядит, как шведский стол в «Рэдисон-Славянская». В центре торжества – нарезанный торт с серебряной лопаткой из семейного антиквариата! Тарелки блестят! Красота! Все руки с утра оттянула, но оно того стоило!

У меня всё готово. Ждем Татьяну – она у шефа. Анжела нетерпеливо поглядывает на часы. Сегодня ей никак в шесть улизнуть не удастся. Татьяна возвращается от шефа в начале седьмого. На ней лица нет. Того гляди заплачет! Такой потерянной я ее ещё никогда не видела.

– Что случилось? – шепчу я.

– Прости, Александра. Прими мои искренние поздравления, но мне сегодня не до празднования, – объясняет она, собирая подрагивающими руками бумаги на столе. – Анжела, замени меня, пожалуйста.

Анжела достает цветы из-за занавески, подарок и бойко, как пионер на линейке, произносит стандартную речь. Ребята торопливо разливают вино по бокалам.

– Вы что, тоже хотите побыстрее уйти? – спрашиваю я.

– Да, прости, у нас важная встреча, – отвечает Толик.

– И очень срочная, – добавляет масла в огонь Володя.

– А я, Александра, ты знаешь, всегда в шесть ухожу. Я и так задержалась. Извини, – Анжела допивает вино, закусывает бутербродом с рыбой и, виновато улыбаясь, удаляется.

– Ребята, ну вы хоть поешьте, – я растерянно развожу руками.

– Да-да, но у нас в семь встреча, – отвечают они в один голос. Мы думали, в шесть начнем празднование, но видишь, не получилось. Извини, нам нужно идти. Очень торопимся.

Ребята запихивают в рот по бутерброду с рыбой и оставляют меня совершенно одну.

– Как же так? – шепчу я, опускаясь на стул.

Изо всех сил стараюсь не заплакать. Я так старалась! Я накрыла идеальный стол! А они все ушли. У меня же сегодня юбилей! 25 лет! Один раз в жизни бывает!

– Александра? – в проеме двери появляется хмурое лицо Виктора Алексеевича. – Где Татьяна?

– Она ушла.

– А где остальные? Почему вы одна? Что случилось?

– Всем некогда. У всех свои дела.

Слезы текут. Господи! Не хватало ещё реветь в свой День рождения! Да ещё в присутствии Виктора Алексеевича! Прекратить потоп! Это заместителю не положено! У меня все хорошо! У меня все прекрасно!

– Не расстраивайтесь, Александра, – Виктор Алексеевич подходит ко мне и протягивает руку, чтобы я встала. – Давайте я с вами выпью. Вы так замечательно все накрыли, как в лучшем ресторане! Поздравляю, Александра, – говорит он и чокается со мной. – Я заметил, вы всегда все стараетесь идеально сделать. Не обижайтесь, если другие этого не ценят. Просто каждый хочет, чтобы его собственная жизнь была идеальная. До идеальности других нам порой наплевать… Не принимайте близко к сердцу. Вы, наверное, празднуете сегодня ещё с друзьями и близкими?

– Да, в Дантесе, в восемь.

– Уже половина восьмого! Давайте, я вас отвезу. Мне по пути.

– Спасибо! – отвечаю я и бегу на кухню с блюдами в руках.

Новый джип «BMW» мчит нас по закоулкам, о существовании которых я даже после школьного курса москвоведения не догадывалась. Шеф, как заправский гид, поворачивает то направо, то налево. В одном из переулков недалеко от нашего бизнес-центра я вижу, как мне кажется, Таню. Пальто ее и шапка, только тело неестественно сгорбленное – будто у дряхлой старухи. Я вопросительно смотрю на шефа, но он, видимо не заметив её, проезжает мимо, не снижая скорости, и доставляет меня к двери «Дантеса», когда часы на приборной панели показывают ровно 20.00. Я за это время успеваю привести себя в порядок. Сделаем вид, что мой День рождения сегодня только начинается! И не будем забывать о предстоящей помолвке! Даже не знаю, чему больше радоваться! Внутри все улыбается – теперь можно заходить.

В ресторане все уже собрались. Алексей возвышается тополем, как тогда, на том самом месте, где мы познакомились. Рядом с ним, справа двумя чуть пожухшими фикусами жмутся друг к другу мои родители. Сколько раз я им говорила: «Давайте купим вам что-нибудь современное!» А они: «Зачем, если старая одежда ещё не износилась?» По левую руку – рассадник наших знакомых семейных пар. Светы нет.

Алексей замечает меня и, радостно улыбаясь, подходит. Целует, помогает раздеться и, как заботливый садовник, для которого настал самый важный день его жизни, ведет в созданную им оранжерею. Значит, никаких обид. Всё в порядке.

– Надеюсь, здесь только те, кого ты действительно хотела бы видеть в такой торжественный день? Света не сможет прийти. Заболела.

– Я знаю, мы встречались сегодня днем.

Он волнуется. Руки его, обычно теплые и крепкие, чуть дрожат. Он сжимает мои пальцы, будто пытаясь впитать мое тепло. Я благодарно ему улыбаюсь и громко всех приветствую. Приглашенные, как по команде, дружно поют «Happy Birthday», даже родители, которые на английском с роду не говорили. Пока Лёше за подготовку «отлично»! Папа хлопает в ладоши, остальные подхватывают. Призываю окончить хоровые пения – посетители с других столов начинают коситься.

– Спасибо большое! Очень рада вас всех здесь видеть. Даже несмотря на то, что я Лёше раз сто позвонила за последнюю неделю, чтобы узнать, не забыл ли он чего, все это для меня большой сюрприз, – я, улыбаясь, смотрю на моего суженого. – На этом предлагаю официальную часть поздравлений считать закрытой и приступить к неофициальной.

Я показываю на накрытый стол.

– Насчет еды согласен, – подхватывает Алексей, – а вот официальную поздравительную часть мы только начали.

Говорили много и торжественно. Мне даже не верилось, что это всё про меня. Лёша зачитал поздравление Светы: о моем подвиге в институте, когда она заболела заразной болезнью, и все от нее отвернулись, а верная подруга (то есть я) продолжала носить ей домой материалы лекций и семинаров, пусть и в ватно-марлевой повязке. Родители после этой речи растрогались и не смогли говорить. Мама замахала рукой, показывая, что они пропускают. Папа сделал над собой усилие и взял слово. Он признался, что сначала хотел мальчика, но потом, когда родилась я, ни разу не пожалел о дочери. Ни один сын не приготовит того, что могу я. Он рассказал про мои воскресные блинчики, про котлеты по-гречески и ещё про сотню рецептов, которые я на нем испробовала, прежде чем съесть самой. Этого он, конечно, не говорил. Да и не знает до сих пор. Ну и что, если он любит участвовать в моих кулинарных экспериментах, а мне легче новое приготовить, чем попробовать? Всё боюсь, не удалось, а после папы как-то легче.

После горячего продолжили с новой силой. Приглашенные говорили и говорили, а я думала, ну как же не жениться на такой девушке? Друзья Алексея отметили, что знают меня недолго, но исключительно с положительной стороны: скромная, опрятная, усердная, прекрасно готовит и дома царит идеальный порядок. Мама от этих слов прослезилась по второму кругу и снова пропустила. Я шепнула папе, чтобы он ей больше не наливал.

В какой-то момент Алексей делает знак официанту. Свет над нами гаснет и зал освещается огнями 25 свечей. Официант ставит на стол большой квадратный торт с толстым слоем масляных розочек. В самом его центре огромными розовыми цифрами выведено «25», а чуть ниже – «Поздравляем!» Не совсем, конечно, так, как я просила, ну да ладно. Не будем придираться к мелочам. Главное, что он мне сегодня предложение сделает.

Лёша многозначительно смотрит на меня. Значит, всё-таки в торте. Не мог что-нибудь более диетическое придумать? Я стараюсь мило улыбаться, а внутри у меня все переворачивается от мысли, как я буду выедать из этого скопления масла, бисквита и творога кольцо – я ведь жирное не переношу.

В браке, я знаю, приходится идти на жертвы. Но чтобы на такие! Морщусь, но мужественно принимаюсь за кусок, который Алексей кладет на мою тарелку. Внимательно обследую. Не обнаружив видимых следов взлома, на всякий случай заглядываю в чашку с чаем. Там одиноко плавает заварочный пакетик. Никаких поблескиваний. Возвращаюсь к торту. Ещё никогда в жизни я не жевала так тщательно. Каждый кусочек бережно растираю во рту, превращая его в нежную творожно-бисквитную массу. Я почти не чувствую вкуса, боясь пропустить главное. Масляные розочки откладываю на край тарелки.

– Что-то не так? – спрашивает Алексей. – Не нравится торт?

– Что ты! Очень! – отвечаю я обреченно.

Значит, кольцо – точно там. Запихиваю в рот ненавистное масло, осторожно сдавливаю его зубами и сразу глотаю, не обнаружив ничего твердого. С непривычки желудок начинает будоражить. После седьмой розочки колет в правом подреберье. Кольца нет. Я поднимаю истерзанное муками сомнения лицо на Алексея. Неужели я его всё-таки проглотила?

Алексей понимающе улыбается, встает и поднимает руку. Становится тихо.

– Прошу минуточку внимания. Остался ещё один подарок для нашей именинницы!

У меня внутри будто бутылку с газированной водой открыли, которую до этого долго трясли. Еле сдерживаю порыв освободиться от съеденного. Нужно держаться. Негоже пропускать самый важный момент жизни! Давай, не томи! Алексей медленно достает из рабочей кожаной папки плоский конверт формата А4 и крепко сжимает его в руках. Странная упаковка для кольца…

– Дорогая моя Александра! – начинает Алексей и берет мою правую руку в свою. – Я долго готовился к этому событию. Всё-таки четвертьвековой юбилей – не шутка, случается раз в жизни. Я горд и счастлив быть в этот день рядом с тобой. И не только в этот день. Я счастлив проводить с тобой каждый день, – он делает паузу и пристально смотрит на меня. – Я долго думал, что тебе подарить. Конечно, цветы. Извини, что с букетом большого сюрприза не получилось, – он улыбается, глядя на меня. – Но цветы – это всего лишь атрибут праздника. Они завянут. Главное – не это. Главное, что мы вместе: каждый день, каждую минуту, каждую секунду. И чем больше этих минут, этих часов, тем счастливее я. Тем счастливее мы.

Он сильнее сжимает мою руку. Я нетерпеливо киваю.

– В общем, я решил подарить тебе нечто, что позволит нам проводить больше времени друг с другом и быть более счастливыми.

Он что, тоже ребенка захотел? Но при чем тут конверт? И где коробочка с кольцом? Алексей передает мне плотный белый конверт формата А4 с круглыми завитушками наверху и надписью «Бизнес-семинары». Я, борясь с неприятным гудением в желудке, открываю его.

«Подарочный сертификат выдан Александре Епишиной для посещения шестнадцатичасового курса по тайм-менеджменту».

Глава 3

Теперь я знаю, почему люди так часто кончают жизнь самоубийством в метро. Нет, лучше смерть, чем держать все это в себе! После торта я чувствую себя удавом, который съел на ужин теленка целиком, а после того, что устроил Алексей, – одновременно и этим теленком. Это самый ужасный День рождения в моей жизни! А ведь должен был стать самым лучшим!!!

Какой бесчеловечный человек планировал московское метро? На драгоценные камни с Урала денег хватило, а на скромных человеческих потребностях сэкономили. Лезу в сумку в поисках полиэтиленового пакета. Нахожу лишь запасные капроновые колготки и паспорт. Какая же я несчастная! Как мне не везет в жизни! Какой он всё-таки подлец! Так хочется накричать сейчас на него. Но нет. Эти действия правилами пользования пассажирским транспортом не предусмотрены. Какой-то мужчина освобождает мне место. Господи, я действительно выгляжу, как переевший удав. Сажусь, прячу живот за сумкой и свешиваю голову.

– Что с тобой? – волнуется Алексей. – Тебе нехорошо?

Он ещё спрашивает! Вместо кольца подарил мне какой-то сертификат, опозорил перед всеми! Как я теперь буду объяснять маме, почему мужчины все, как один, не хотят на мне жениться? Она, наверное, уже монолог длиной в «Анну Каренину» с не менее драматичным финалом относительно моей дальнейшей женской доли подготовила. Где этот сертификат? Я из него пакетик, как в самолете, сделаю. Хоть какая-то польза будет.

– Немного переела, дорогой, – слышу свой голос.

– Наверное, от розочек, – заботливо поясняет он. – Не нужно было столько есть.

Он издевается? Или до сих пор ни о чем не догадывается? А ещё психолог, называется. Нет, мужчина и психолог – всё-таки понятия несовместимые. Только женщина обладает необходимой человеку этой профессии врожденной чуткостью. Я всегда чувствую, чего он хочет. Блинчики на выходные? Пожалуйста! Организую ему поход в «Шоколадницу». Сексуальное желание одолело? Без проблем – вот тебе эротический фильм в подарок! Хочешь на день рождения новый галстук? Я его уже купила – причем до того, как он мне о своем желании поведал! А мужчины – никакой интуиции. Одна железобетонная логика. Времени нет на отношения? Вот тебе курс по тайм-менеджменту. Не хочу тебя больше видеть? Вот тебе чемодан и билет на все четыре стороны. Тошно так жить? Вот тебе книга. Жан-Поль Сартр «Тошнота». Не зря Света жаловалась, что у нее мужской склад ума. Или он со Светой снова сговорился? Как тогда на катке, когда они решили нас помирить. Но почему тогда «Тошнота»?

Домой мы добираемся за полночь. Мне далеко не до выяснения отношений. Всю ночь меня мутит. Каждый раз, когда масло вырывается из моих негостеприимных недр, я с дикой надеждой смотрю вниз, не блеснёт ли на дне тазика кольцо. Потом, вернувшись в комнату, ложусь к мирно похрапывающему у стенки Алексею, закрываю глаза и понимаю, что я всё придумала. Он и не собирался жениться. Он же мне говорил, что «брака» ему в семье хватило. Мне горько и больно от этой мысли, ведь я была убеждена, что смогу изменить его.

Утром уезжаю, когда Алексей ещё спит. На работе тихо. Татьяну вызвал шеф. Как жаль, что я не начальник! Сейчас бы провела совещание, вызвала подчиненных на ковер и выпустила пар. Мне легче, и для дела польза.

Нет, так нельзя. Татьяну шеф пропесочит за нашу ошибку (не мою, конечно, а Анжелы или Толика – только они у нас ошибаются), а она, человек нежнейшей души, ни за что не позволит себе отыграться на нас: все удары принимает на себя, а потом по Москве бродит, чтобы стресс разгулять. Вообще, с нее нужно брать пример. Мне кажется, я бы так не смогла. Кто виноват, тот и должен отвечать за ошибки. Причем по полной программе. Я так думаю. Почему я теперь должна страдать за ошибки родителей Лёши?

Он, наверное, сидит дома, пьет кофе, размышляет над своей диссертацией о женских истерических состояниях и в ус не дует, что я по его милости уже битый час именно в таком состоянии нахожусь. Сейчас пошлю ему смс о том, что мы расходимся, пусть поразмышляет. Введение к диссертации напишет. А потом через полчаса напишу, что я не ему писала, а другому. Ему материала на целую главу хватит! А ещё через час напишу, что я пошутила! Как он может меня второй раз в качестве подопытного кролика использовать?! Подлец! Снова он за свое! Не хочет, видите ли, жениться! После всего того, что про меня вчера на праздновании сказали! Да я сама на себе захотела жениться! А он не хочет! У меня из-за него весь жизненный план рушится. Как заводить детей вне брака? Так не полагается. Это неправильно! Не по-перфекционистски!

– Мальчик! У тебя какая фамилия? – будут спрашивать нашего сына друзья в школе.

– Вишневский!

– Как у мамы?

– Нет, как у папы!

– А почему у мамы другая фамилия?

И на этот вопрос у ребенка никогда не будет ответа! Никогда! Он будет расти замкнутым и нелюдимым. Нам придется водить его по детским психологам, но это не поможет. Мне придется уйти с работы и полностью посвятить жизнь ребенку. Алексей будет винить себя и отстранится от нас. В какой-то прекрасный день он уйдет, не выдержав груза вины, и я стану матерью-одиночкой. И такой судьбы мы хотим нашему ребенку?

Татьяна возвращается от шефа. Она с утра ходила мрачнее тучи, а теперь, кажется, задень её, и она рассыплется пеплом на мелкие части. Неужели шеф не мог подождать со своими проблемами? Не видел, что человеку и без него тошно. Неужели это всё из-за того, что Толик с утра о своей свадьбе рассказал? Да, он торжественно объявил, что женится. На какой-то Оле. Я же не схожу после этой новости с ума!!! Господи! За что мне это наказание? Теперь и в нашем отделе появится обручальное кольцо!!!

Татьяне не нужно так расстраиваться. Ей, конечно, уже не двадцать, молодого человека у нее нет, но стоит ли из-за этого так убиваться? Жизнь, в конце концов, на личной жизни клином не сходится. Есть ещё работа, друзья, домашние животные, цветы и холодильник, на крайний случай. Кстати, где мой эклер? Иду на кухню и достаю сладость. Эклер пахнет утренней свежестью и вареной сгущенкой. Как же я тебя люблю! Откусываю маленький кусочек. Никогда не говоришь мне: «Не хочу на тебе жениться!» Всегда смиренно ждешь, когда я приду. Вот это, я понимаю, настоящая любовь.

После всего, что произошло вчера, хочется прийти домой и представить, что я живу одна. Несколько дней без Алексея – думаю, это пошло бы нам обоим на пользу. Или даже месяц. Не зря люди, неоднократно побывавшие в браке, очень осторожно относятся к выбору следующего партнера: только поживши вдвоем, начинаешь понимать, как хорошо одному. Во всяком случае, мысли о нем не мешают работать. И ещё этот Сердобольный не дает мне покоя. Нужно ещё раз обсудить.

– Таня, ты на обед куда собираешься? – спрашиваю её тихонько. – Может быть, вместе сходим?

Она вздрагивает, будто проснувшись от зимней спячки, и медленно поворачивается ко мне.

– Да, мне нужно с тобой поговорить. Давай только куда-нибудь подальше уйдем. В «Матрешку»?

Мне страшно от ее ледяного, абсолютно ровного тона: будто только что в нашей Тане, теплой и радушной, злой волшебник выжег всю душу.

Колокола на улице бьют двенадцать, мы одеваемся и выходим. Под ногами тает только что выпавший снег – природу опять будто напоили. Мы осторожно ступаем, время от времени помогая друг другу перепрыгивать с одной заасфальтированной кочки на другую, чтобы не замочиться.

Всю дорогу молчим, хотя меня так и подмывает разузнать, о чем она хотела со мной поговорить. Татьяна только спросила, как прошло празднование юбилея. Явно из вежливости, не из интереса. Я ответила, что всё хорошо. Подробностей выкладывать не стала. У меня странное ощущение, будто огонь внутри у Татьяны ещё не погас и клокочет, как в жерле вулкана. Лава рвется наружу, но твердыня её не пускает и превращает в темно-серый пористый базальт. Жерло сжимается ещё сильнее и вот, уже нечем дышать. Мне кажется, я бы все уже выложила, а Таня в себе держит. Зачем ей ещё мои проблемы?

– Я знаю укромный столик, за который никто не садится, – говорит она, когда мы у метро Третьяковская поворачиваем к ресторану. У входа нас встречает розовощекая «Матрёшка» и мужским голосом приглашает зайти. Не только нас, но и всех остальных прохожих – в большинстве своем пассажиров, спешащих в метро. Это немного странно, потому что днем в заведении и без того не протолкнуться. Но работа есть работа, и Матрёшка ее делает, как предписывает инструкция. Молодец!

«Мартрёшку» любят многие. Это традиционный русский ресторан, которых в центре Москвы осталось не так и много. Есть суши, украинская еда, американские, аргентинские стейкхаузы, а русских заведений – почти нет. Около нашей работы она одна и держится. Бизнес-ланч здесь знатный. На большом деревянном столе в форме телеги стоят салат из морковки, селедка под шубой, свекла с орехами, соленые огурчики, маринованные помидоры, оливье, хлеб – все, что русская душа пожелает. Суп и горячее приносит официант. В обеденные часы ресторан превращается в гудящий улей, в котором только официанты трудятся, как пчелки. Все остальные сидят трутнями и едят.

Сегодняшний день – не исключение: «Матрёшка» забита до отказа. Офисные работники вальяжно прохаживаются между столами и телегой. У барной стойки я вижу Толика с девушкой. Он, заметив нас, улыбается и машет рукой. Наверное, это его невеста. Подмигиваю ему. Невеста неодобрительно косится. Подмигиваю сильнее, чтобы четко дать понять, что я его коллега, а не кто-то там ещё. Татьяна проходит мимо, их не замечая.

Мы действительно находим столик, за которым никого нет. Он находится дальше всех от тележки с салатами, наверное, поэтому не популярен. Татьяна заказывает зеленый чай и салат с креветками, я – борщ и квас. Приносят быстро. Какое-то время я сосредоточенно хлебаю и думаю, может быть, стоит рассказать ей для начала о своих личных проблемах или про Сердобольного поговорить. Но Таня так тяжело вздыхает, что у меня слова на ум не идут. Мои проблемы мельчают, и я думаю, что к концу обеда от них совсем ничего не останется, безо всяких разговоров.

– Александра, – Татьяна первой прерывает наше тягостное молчание. – Думаю, ты догадываешься, о чём я хочу поговорить с тобой. Что скрывать, об этом уже все знают.

– Все? – я лихорадочно соображаю, о чем она.

– Александра, ты – чуткий, понимающий человек. Я надеюсь, ты не осудишь меня.

– Конечно, нет, – отвечаю я с полной уверенностью, что по ходу разговора пойму, о чем речь.

– Спасибо, – Татьяна грустно смотрит на меня. – Надеюсь, ты осознаешь, какая ответственность в связи с возникшими обстоятельствами возлагается на тебя?

– Да, конечно.

Ничего не понимаю.

– Надеюсь, ты оправдаешь те надежды, которые мы на тебя возложили. В любом случае, тебе, как молодому начальнику, придётся многому учиться.

Что? Молодому начальнику? Она предлагает мне своё место?! Рот, как на роликах, разъезжается к ушам. Назад! Изобразить на лице сострадание! Никакой радости! Ненавижу себя в этот момент. Губы беззастенчиво растягивают объятья навстречу неожиданно свалившемуся счастью. С силой тяну их обратно. Татьяна уходит, у неё какие-то проблемы, а я бесстыдно радуюсь новой должности!

Почему я не занималась актерским мастерством? Сейчас бы в два счета слепила на лице мину жалости, а внутри бы радовалась тихонечко повышению. Лёше надо было мне подарить мастер-класс актерства, а не курс по тайм-менеджменту! А может быть, Таня совсем не уходит? Идёт на повышение?!

– Тебе предложили другое место? – спрашиваю я, улыбаясь.

– Не знаю, что будет после этой вынужденной паузы, но повышения не будет. Это точно. Я бы хотела уйти, как можно раньше. Если Виктор Алексеевич утвердит тебя, то, возможно, со следующей недели. Я уверена, ты быстро освоишься. Ты внимательная, всё замечаешь. Насчет других я такого сказать не могу. Толик женится, у него в голове теперь другое. Анжела и Володя…

Татьяна вздыхает.

– Да… – перехватываю я. – Значит, я не ошиблась…

– В чем не ошиблась?

– Что у них роман! Мне первым делом придется провести с ними воспитательную беседу о поведении на работе.

– Я думала, у Анжелы есть молодой человек? – Татьяна поднимает на меня напряженный, полный недоумения взгляд.

– Да, так она говорит, но чужая душа – потемки. Ты не волнуйся, невысокие нравственные качества не обязательно отрицательно сказываются на рабочих.

Я с восторгом думаю о том, что теперь сама смогу подбирать персонал. Захочу – уволю, захочу – оставлю! Губы опять бесстыдно расползаются в улыбке. Не сметь! Назад! Надо занести курс актерского мастерства в список дел, иначе снова забуду.

– Да, Анжела и Володя – хорошие работники. Я это, собственно и хотела сказать.

– То есть – не про их роман?

– Нет, про роман я в первый раз слышу. Надеюсь, ты ошибаешься.