Не встречайся с Розой Сантос

– Отменить? Почему это? – требовательно спросил мистер Гомез.

На ноги поднялся Джонас Мун, кудрявый рыжеволосый рыбак с мягким голосом.

– Из-за бухты.

Он был обручен с Кларой из книжного магазина на набережной, и они собирались сыграть свадьбу на фестивале.

– Нас хотят выкупить.

Услышав эту новость, все зашумели.

Парень с татуировками поднялся и встал перед всеми рядом с Джонасом. Когда он повернулся к нам, я обратила внимание на короткую темную бороду и настороженные карие глаза. Он держался довольно безучастно, скрестив на груди разрисованные руки.

Ана нагнулась ко мне и прошептала:

– Боже мой, да это же Алекс!

Я наклонилась к ней:

– Кто?

– Ну, вот этот мрачный тип! Это Алекс Акино! Она смотрела на меня с открытым ртом и ждала, когда я соглашусь, что это просто невероятно.

– Я понятия не имею, кто это, – пришлось признаться мне.

– Он учился класса на два старше нас. Мы вместе ходили на уроки рисования, и он никогда ни с кем не разговаривал. Он был такой длинный – честное слово, иногда казалось, что он просто теряется где-то под потолком. Было довольно странно.

Я помотала головой: это имя и уж тем более описание совсем не подходили парню с мускулистыми, ярко разрисованными руками.

– Я слышала, что он уехал из города, когда закончил школу, но вот, похоже, вернулся.

– Ну, судя по его лицу, он не слишком этому рад, – сдавленно сказала я.

Джонас поднял руки, прося тишины:

– Фирма-застройщик сделала нам предложение. Они хотят возвести здесь многофункциональный квартал. Тут будут многоэтажные дома, а бухта, скорее всего, станет частной стоянкой для лодок.

– И что, ты просто поднимешь лапки и позволишь отнять наш дом? – напористо произнесла Глэдис.

– Нет, мэм. Мы с Саймоном уже готовим заявки на гранты, которые позволят защитить территорию от продажи. Университет чуть выше на побережье уже помог нескольким рыбацким поселкам освоить новые методы заработка – в основном разведение моллюсков и другой морской фауны. Они считают, что из нашей бухты можно сделать охраняемый природный объект. Это может отсрочить торги.

– Довольно умно, – заметил мистер Гомез.

– Но, к сожалению, университет буквально на днях ограничил финансирование этой программы.

Удрученный вид Джонаса напомнил мне собственные чувства, когда я впервые увидела стоимость своей кубинской стажировки. Я выпрямилась:

– А что именно они будут делать?

Алекс бросил на меня короткий взгляд и отвел глаза.

Джонас сказал:

– Пришлют студентов и профессоров, чтобы развести фермы моллюсков, и научат наших рыбаков их обрабатывать. Переоборудуют суда и создадут питомники. В результате получится экоустойчивая система, которая обеспечит стабильную занятость. – Джонас кивнул на Алекса, который слегка нахмурился, отчего его темные брови нависли над глазами еще сильнее. – Алекс помогал восстанавливать устричные рифы в заливе и знает ребят из университета, поэтому помогал нам с заявками. Но мы только сегодня узнали про недостаток финансирования, а без проекта не успеем вовремя остановить торги.

Саймон отошел в сторону и пожал плечами, держа руки в карманах:

– А нет бухты – нет и фестиваля.

– Нет бухты – нет Порт-Корала! – произнесла Клара, выразив вслух наш общий страх. Клара – британка нигерийского происхождения, и ее коллекция кардиганов внушала мне зависть. Ее мягкий голос и прерывистые интонации напомнили мне о том, чего она и мы все лишимся, если фестиваль и правда отменят. Ведь это празднество, длящееся целые выходные, с цветущими деревьями, угощением и музыкой – идеальный антураж для самой волшебной свадьбы. И, когда Джонас сделал ей предложение, все сразу поняли, что лучшего момента просто не найти. Даже мать Клары, которая жила в Нигерии, уже получила визу и купила билеты на самолет.

– А как же ваша свадьба? – спросила я.

– Будут и другие дни, – сказала Клара, снова обретая самообладание. Джонас нервно сжал ладони.

– Или другие свадьбы, – добавила Глэдис. – Заведи себе лучше хобби. – Она погладила свою сумку с принадлежностями для боулинга. – Свадьба – это глупости.

Все разошлись по углам и принялись с обреченностью обсуждать произошедшее. Джонас и Алекс повернулись к Саймону, который стоял как в воду опущенный. Миссис Пенья вздохнула так тяжело, словно уже видела на дверях bodega табличку «Закрыто».

Я вскочила на ноги:

– Так не пойдет!

– Что ты хочешь сделать? – изумленно спросила Ана.

– Дайте мне минутку, – сказала я, напряженно размышляя.

Джонас наблюдал за мной с любопытством. А Алекс глянул на меня мрачно и с раздражением – он, похоже, не мог дождаться конца собрания. Этот тяжелый взгляд заставил мои внутренности свернуться от страха, хотя я и постаралась как ни в чем не бывало расправить плечи. Я как раз недавно смотрела видео о том, как держаться на публичных выступлениях.

– Значит, все зависит от гранта, так? Если мы сами профинансируем проект, эту проблему можно будет вычеркнуть из списка.

– Какого списка? – удивился Джонас.

– Всегда есть какой-то список. На какую сумму был грант?

Джонас потер лоб:

– Для старта проекта нужно двадцать тысяч.

Глэдис присвистнула. Двадцать тысяч – это тебе не коробка со сбережениями. Но я умела искать гранты, и программа моей мечты стоила почти столько же. Пора проявить смекалку.

– Нам нужна стоящая идея, и быстро. Мы не успеем так оперативно собрать деньги своими силами, поэтому нужно привлечь их со стороны.

Мистер Гомез наставил на меня телефон.

– И как мы это сделаем? – спросил Джонас.

Вдруг я посмотрела на Клару.

– Мы все равно проведем фестиваль, – сказала я с внезапной уверенностью. Идея, как вихрь, закручивалась в моей голове.

– Вам не хватит времени.

Я бросила взгляд на Алекса – не ожидала, что он что-нибудь скажет. Тем более столь мрачное и недружелюбное. Он нависал надо мной из-за своего роста, и это заставляло нервничать. Но я упрямо стояла на своем, хотя Ана уже дергала меня за шорты.

– Мы вполне можем попробовать.

– Попробовать что? Провести вечеринку? – Он говорил серьезно, а вовсе не издевался.

Я прищурилась, чувствуя, как лицо и шею заливает краска стыда.

– Не просто вечеринку. А мероприятие по сбору средств, достаточно большое, чтобы выручить нужную сумму.

В Порт-Корале все давно привыкли к тому, что я фонтанирую идеями. Даже иногда хвалили их, когда я, будучи помладше, влезала в разговоры взрослых, задавая, как обычно, кучу вопросов. Но они не привыкли к людям, на которых мои идеи не производят ни малейшего впечатления. Или, может быть, я не привыкла. Но я не могла оставить это просто так.

Ана снова дернула меня за одежду и прошептала:

– Ты в курсе, что необязательно это делать?

Я искоса посмотрела на Мими. Эта история напрямую касается меня и моего дома. Люди и политические процессы разбили сердце моей abuela. Нам нельзя потерять Порт-Корал.

– К сожалению, на фоне всего происходящего мы не сможем проспонсировать фестиваль, – сказала миссис Акино, и тяжелый взгляд Алекса слегка смягчился.

Миссис Пенья поднялась на ноги:

– Это сделает El Mercado.

– Что? – воскликнула Ана.

Облегчение накатило на меня так внезапно, что пришлось схватиться за спинку стула.

– Роза права. Мой муж готовит лучшие кубинские сэндвичи и закуски по эту сторону Майями. Мы разрекламируем фестиваль и расскажем, для чего он нужен, а потом накормим туристов нашим lechón asado[19], и они просто забросают нас деньгами. Мы будем играть сальсу, подавать мохито, а потом – бада-бум, бада-ба! – и город спасен.

– Бада что? – спросил мистер Гомез.

– Отличная идея! – вскочила на ноги Ксиомара, хозяйка школы танцев. – Я могу подготовить выступление и давать уроки. У нас так много заведений – каждому найдется что предложить!

– И вашу свадьбу тоже отменять не придется, – сказала я Кларе и Джонасу. Они пока колебались, но я увидела во взгляде обоих проблеск надежды. – У нас все обязательно получится, твоя мама приедет, все будет романтично и замечательно, как ты и хотела.

– Но как? – спросила Клара. – Мы уже все отменили, а если действительно организуем на фестивале сбор средств, то Джонасу придется много работать, дабы убедить университет, что у нас еще есть шансы. Свадьба просто-напросто не вписывается в планы.

– Впишется. Я об этом позабочусь.

Они обменялись неуверенными взглядами. Я старалась не смотреть на мрачного Мистера Устричные Рифы.

– Я все распланирую. Я очень организованная, и в этом семестре у меня все занятия по интернету. Могу показать свой планировщик – увидите мои многоуровневые списки и сразу все поймете.

– Только не начинай, – остановила меня Ана.

– А я считаю, все это глупости, – проворчала Глэдис.

Клара ухмыльнулась и игриво толкнула плечом Джонаса.

– Я не против, если ты согласен.

Он поцеловал ее руку.

– Всегда готов.

Что-то промелькнуло между ними, а потом они повернулись ко мне, и их в глазах виднелись слезы.

– Мы согласны.

Я широко улыбнулась Ане, и та потрясла головой:

– Ты вообще понимаешь, во что ввязалась?

– Нет, конечно, – сказала я, – но разве это когда-то меня останавливало?

Глава 3

На следующее утро я сидела за уличным столиком в bodega и завтракала вместе с четырьмя viejitos. Все занятия в этом семестре у меня были онлайн, и это позволяло брать больше смен, но казалось странным, что больше не нужно каждое утро куда-то идти. Я ела поджаренные на сковороде тосты, запивая их café con leche[20], а они спорили о вчерашнем тренировочном бейсбольном матче. Я за пару секунд прикончила ломтик хлеба, покрытый сливочным маслом.

Мистер Сааведра бросил на меня осторожный взгляд, а затем полез в карман рубашки и протянул таблетки от изжоги. Я одним глотком допила остывающий кофе и взяла одну. Мистер Гомез, мистер Сааведра, мистер Рестрепо и мистер Альварез всегда ходили в строгих рубашках и брюках со стрелками, от них пахло сигарами и кремом после бритья. Вместе они были как один общий abuelo – дедушка – нашего городка.

– Нужно распространить информацию о фестивале и сборе денег, – сказала я.

– Claro[21], – кивнул мистер Сааведра. – Мы об этом уже написали.

Он протянул мне свой телефон, и я взглянула на последний пост. Это была фотография бухты и подпись: «Весенний фестиваль, dale[22]!»

– Dale? – переспросила я.

– Всем нравится Питбуль[23], – ответил мистер Гомез и постучал пальцем по черепу. – К рекламе надо подходить с умом, Роза!

– Неплохо. У меня тоже есть пара идей, я собираюсь обсудить их с миссис Пенья.

Мистер Гомез хмыкнул:

– У тебя и так слишком много дел. Тебе надо думать об учебе.

– О, поверьте, я и так слишком много о ней думаю.

– Не то что этот младший Акино, – неодобрительно причмокнул мистер Рестрепо. – И эти татуировки! Qué oso![24]. В тихом омуте черти водятся.

– Да, а что с ним не так? – Я наклонилась вперед. На собрании Алекс добровольно открыл рот один-единственный раз, и то только ради того, чтобы усомниться в моей великолепной идее.

Мистер Сааведра пронзительно посмотрел на меня. Я знала этот взгляд – так на меня смотрели всякий раз, когда я переходила грань, вмешиваясь в разговоры взрослых.

– Тебе не надо о нем думать. Думай об учебе. И никаких татуировок! – добавил он.

– Учеба, учеба… – Я встала на ноги. – Ладно, неважно.

– Так ты выбрала университет? – уже не в первый раз спросил меня мистер Гомез. Но о Чарльстоне знали всего несколько человек, а теперь о нем надо было рассказать Мими, и только потом – viejitos.

– Пока нет, – соврала я. – И хватит уже об этом писать.

Они вернулись к своей игре в домино, а я обогнула дом и направилась к большим закатывающимся воротам.

Внутри двоюродный брат Аны, Джуниор, разгружал продукты.

– Привет, лучший средний балл!

– Не лучший, – возразила я. Ламонт Моррис обогнал меня по баллам, поэтому ему поручили произносить прощальную речь перед всей школой. Он тоже, как и я, параллельно оканчивал колледж и осенью переводился в Дюкский университет.

– Как скажешь, зануда.

Джуниор был старше меня на несколько лет и занимался в bodega закупками. Раньше он продавал марихуану, но теперь мечтал о том, чтобы распиарить свой микстейп. Подсобка была довольно большой, и в одной ее половине собирали доставки, а в другой стояли столы и стулья. Это было не просто служебное помещение, а практически семейная гостиная – все дети семьи Пенья, когда были маленькими, торчали здесь, пока их родители чуть ли не круглыми сутками работали на благо семьи. Здесь был связанный вручную напольный коврик, старенький телевизор с антенной и небольшой рисунок самого магазинчика, висевший на пробковой доске миссис Пенья вместе с расписанием и многочисленными напоминалками. Эту картинку когда-то очень давно подарила ей моя мама.

Я бросила рюкзак на стол, возле которого сидел Бенни. Его вытянутая нога заняла место на стуле, а на колене лежал пакет со льдом. Это был брат Аны, на год младше нас – он отлично играл в футбол, и в школе его обожали. Из-за травмы пострадала не только его спортивная карьера, но и социальная жизнь, так что в последнее время он куда чаще зависал с нами.

– Благодаря тебе я теперь мальчик на побегушках. – Он с возмущением посмотрел на меня, потрясая списком поручений.

– Ну, это же твоя мама предложила проспонсировать фестиваль. – Я села и расстегнула рюкзак.

– После твоего прочувствованного выступления! Я видел в Инстаграме у мистера Гомеза. Теперь мама говорит, что мы сделаем все по-кубински. Намажем поросенка маслом и будем наперегонки его ловить, а потом зажарим.

Я перестала улыбаться:

– Что?

Он пожал плечами:

– Мой tío[25] говорит, что в их деревне без этого не разрешали жениться.

Я вынула записную книжку, размышляя про себя, правда ли это.

– Но у меня есть идея получше, слушай! Нужно отправиться на поиски золотой черепахи.

– Ради бога, только не начинай.

Viejitos недавно запостили этот давно потерянный городской артефакт в Инстаграме в «ностальгический четверг», и Бенни совершенно сошел с ума. По местной легенде, впервые фигурку черепахи нашли на затонувшем пиратском корабле какие-то подростки, но вместо того чтобы отдать ее родителям или, я не знаю, в музей, просто спрятали еще раз, чтобы поиграть с друзьями. Так возникла традиция – каждый выпускной класс прятал черепаху для следующего, пока она, наконец, окончательно не потерялась лет двадцать назад.

– Она же все еще где-то там, так почему бы не попробовать ее найти? – серьезно и решительно произнес обычно такой беззаботный Бенни, теперь совершенно не похожий на себя самого.

Я подвинула к нему список дел.

– Потому что мы все очень заняты. Тебе нужно сделать все вот это, а мне – закончить еще одну заявку на грант, написать работу по культурологии и помочь организовать одну небольшую свадьбу.

– Эх, куда же пропала Роза-мечтательница?

– Она тут. – Я постучала по своей записной книжке.

К нам подошел Джуниор и принялся вздыхать все тяжелее с каждым новым листком и ручкой, которые я доставала из рюкзака.

– Ну сколько раз говорить, что эти книжные премудрости тебе в реальной жизни не пригодятся? – заворчал он. – Надо учиться жить в реальном мире, сестренка. Договариваться с людьми. Вникать в уличные правила.

Бенни засмеялся:

– А ты-то сам что об этом знаешь?

– Я же из Майами. 305 Till I Die![26]

– Ты родом из Палм-Бея, бро.

Тут распахнулась внутренняя дверь, ведущая в магазинчик, и в подсобку ворвалась Ана. Она направила барабанную палочку на Бенни:

– Отвези меня на репетицию джаз-бэнда. А то мама теперь не может – она занята. Спасибо Розе!

Я щелкнула ручкой.

– Если хочешь сказать «спасибо за спасение», тогда пожалуйста.

– Мне тоже есть чем заняться. – Бенни возмущенно помахал в воздухе списком. – И нет времени везти тебя стучать на этих дерьмовых барабанах.

– Эй, полегче! – Ана вскинула палочку. – Эти барабаны стоят больше, чем твоя дерьмовая машина!

Ана была старше Бенни, но машина имелась только у него, потому что она спустила все сбережения на ударную установку. Родители до сих пор ей этого не простили.

– Придержи язык, девочка, – строго сказала миссис Пенья, которая вошла в комнату, держа возле уха телефон. Она выглядела замотанной, но на самом деле всегда была такая. Она тоже, как и я, любила порядок и организованность, а также разделяла мою любовь к винтажной тропической эстетике. Она управляла bodega как человек, который вполне умеет жить в реальном мире, так что в ее руках мой план вполне мог сработать. Господи, только бы он сработал! Я начинала чувствовать себя так, словно вся моя жизнь зависит от этого фестиваля.

– Миссис Пенья, ночью я написала список идей и…

– Роза, у тебя голова распухнет, как эта сумка с книгами, которую ты везде с собой таскаешь! – вклинился Джуниор.

Я угрюмо взглянула на него. Я любила свой рюкзак. Когда я была маленькой, то хотела стать такой, как он. Он был крепкий, из яркой, пестрой ткани. Мими его сшила, когда я только пошла в старшую школу, и наложила на него сильные заклятья, чтобы он всегда вмещал все, что мне нужно, и никогда не терялся.

– Не будь засранцем, Джуниор, – сказала Ана. Она всегда вступалась за меня, если считала, что ее родственники перегибают палку.

Миссис Пенья убрала телефон от уха.

– Oye![27] Я все слышу! Carajo![28]

– Мам, – с каменным лицом сказала Ана, – все в этой комнате понимают испанский. Мы знаем, что ты сама ругаешься так же, как и мы, если не чаще.

Миссис Пенья сделала вид, что ничего не слышит, и посмотрела на Бенни.

– Пожалуйста, отвези сестру на репетицию.

Бенни громко вздохнул и нарочито медленно, с трудом встал на ноги, но все же по дороге к двери поцеловал мать в лоб.

– Пошли уж, папуаска!

– Я его убью, – сказала Ана, выходя следом.

Миссис Пенья села, продолжая говорить по телефону. Она что-то очень быстро записывала в планшетном блокноте. Я подвинула к ней свою записную книжку. Когда в разговоре наступила пауза, она посмотрела на меня и сказала:

– Велели подождать. Давай, рассказывай.

Я торопливо начала:

– Я выписала все заведения на главной площади и те, что расположены между ней и бухтой…

Вдруг миссис Пенья ударила себя по лбу:

– Совсем забыла! Нужно отвезти хлеб. Собиралась попросить кого-нибудь из детей.

– Я могу съездить! – Я вскочила на ноги. Они никогда не разрешают мне ездить на доставки, а чаевые мне бы пригодились. На прошлой неделе Бенни хвастался заработанным, и это была довольно внушительная сумма – правда, потом он все спустил на игру для приставки.

– Ты уверена? – нахмурилась миссис Пенья.

– Абсолютно! Вы пока посмотрите мои списки, а когда я вернусь, мы обсудим. Не волнуйтесь, я справлюсь. – Я выскочила из комнаты, пока она не успела меня задержать.

На кухне мистер Пенья резал свинину, готовясь к обеду. А в большой кастрюле дружно шипели чеснок, перец, лук и бекон – скоро, согласно написанному на меловой доске меню, все это превратится в arroz congrí – кубинское блюдо из бобов и риса.

– Доброе утро, сэр. Как поживаете?

Я вошла на кухню и остановилась возле него. Отец Аны был не слишком разговорчив. Кулинария являлась его королевством, а блюда – дарами, которыми он осыпал окружающих, пока мы не слишком ему докучали.

– Роза? – Он заглянул мне за спину, словно проверяя, не идет ли кто-то еще.

– Да, я сегодня на доставке. – Я жестом поприветствовала его, закрывая глаза под действием соблазнительного запаха жареной свинины. – Извините, ничего не соображаю, тут такой запах… Когда Мими готовит lechón, я превращаюсь в голодного урчащего зомби, который…

– Роза, – перебил меня мистер Пенья, и его нож остановился. Я тоже перестала жестикулировать и размахивать руками. Мими любит говорить, что это во мне самое кубинское. – Отвези этот хлеб в ресторан в бухте. Прямо сейчас.

И мои мечты о крупных чаевых тут же испарились.

Я никогда не была в бухте. Члены моей семьи не спускаются туда уже долгие годы. Я в жизни не уходила дальше книжного магазина, который был всего вторым заведением вдоль набережной. И даже тогда я всегда оставалась на правой стороне улицы, держась подальше от левой, где находится ограда, отделяющая от тротуара пляж. Когда мне было десять лет, мой друг Майк спрыгнул оттуда и сломал себе ногу. Тогда я плакала громче, чем он сам.

Мистер Пенья с ожиданием смотрел на меня. Возможно, он единственный в нашем городке, кто не станет задумываться о старых историях и предрассудках, потому что слишком занят. Он жестом показал на гору свежеиспеченных караваев в бумажных конвертах. Как, интересно, я собираюсь спасти бухту, если даже боюсь туда ходить? Я же не собираюсь прыгать вниз с набережной! Я справлюсь. Должна, если хочу повзрослеть.

Я схватила караваи в охапку, уткнулась в них лицом и глубоко вдохнула. Из моей груди вырвался счастливый вздох. Я справлюсь. Это ведь просто доставка.

Мистер Пенья покашлял.

– Уже иду!

Я обогнула его, неся в охапке хлеб, словно награду, и вышла через заднюю дверь.

– Ты же умеешь ездить на велосипеде? – крикнул он мне вслед с некоторым сомнением в голосе.

– Конечно! – воскликнула я, и дверь захлопнулась.

На самом деле я не умела ездить на велосипеде для доставок, потому что раньше мне не разрешали доставлять, но я не собиралась из-за этого останавливаться.

Меня, конечно, смущала большая корзина сзади, но я сгрузила в нее хлеб, отряхнула руки и внимательно оглядела чудовище, которое собиралась покорить.

– Давай договоримся, – сказала я, показывая на восток в сторону моря. – Ты мне поможешь, а я тебя не разобью. Мы одна команда.

– С кем это ты разговариваешь? – Из-за угла вышел Джуниор, и я чуть не подпрыгнула. Я быстро огляделась в поисках какого-нибудь оправдания, но рядом никого не было, а телефон лежал в сумке.

– Сама с собой. – Все равно звучало странно. – Ну, на самом деле с велосипедом. Пытаюсь с ним подружиться перед тем, как на него сесть.

Он удивленно поднял брови и перестал жевать зубочистку, которая торчала у него изо рта.

– Ты что, везешь доставку?

– Я умею ездить на велосипеде! – возразила я.

– Я не об этом спрашивал, хотя должен признать: то, что ты постоянно защищаешься, меня беспокоит.

– Иди уже отсюда. И не говори своему дяде, что я разговаривала с велосипедом.

Я вскарабкалась на сиденье и тщательно расправила юбку. Не самый лучший наряд для такого приключения, но, если соблюдать некоторую осторожность, никто не увидит ничего лишнего. У Майка был скейтборд, и я так запала на доску, наблюдая за ним, что он сделал мне лонгборд на пятнадцатилетие. Я обклеила его книжными стикерами и символикой колледжа и гоняла на нем по городу почти каждый день. Вряд ли велосипед чем-то принципиально отличается.

Я пробормотала молитву, оттолкнулась от бордюра и поехала.

– Ой, – руль начал вихлять у меня в руках, – перестань, перестань! – Я еле вписалась в поворот, и в животе похолодело от страха. – О чем мы с тобой только что разговаривали? – увещевала я.

После еще нескольких виляний я наконец приноровилась и поймала равновесие. Меня охватило чувство восторга и уверенности. Я проехала мимо почты и книжного магазина, мечтая о том, чтобы прозвенел какой-нибудь маленький колокольчик, который провозгласил бы мою победу. Или, еще лучше, проревел огромный клаксон – я ведь только что покорила огромное страшное чудовище!

Но на брусчатке снова стало довольно рискованно. В этой части города было не так уж приятно ехать на велосипеде с тяжелой задней корзиной. Люди на набережной наблюдали за моим приближением с растущим беспокойством. Фрэнки перестал подметать порог парикмахерской. Саймон оторвался от газеты – тогда как его пес Шепард хладнокровно смотрел на меня. Клара бросила книги, которые разбирала, в небольшую тележку перед магазином.

Поскольку я не могла оторвать руки от руля и помахать им как ни в чем не бывало, чтобы убедить в том, что все нормально, я прокричала:

– Все в порядке! Все хорошо!

Когда я доехала до конца дощатого настила, где заканчивалась набережная и начиналась пристань, то резко нажала на тормоза и спрыгнула с велосипеда, радуясь, что осталась жива.

Потом я наклонилась, перегнувшись в пояснице, и тяжело выдохнула.

– Я сделала это. Победа.

– Что?

Я выпрямилась. Передо мной стоял пожилой мужчина в коричневых резиновых сапогах и зеленом жилете, на котором были нарисованы рыболовные крючки, и смотрел на меня с явным беспокойством.