Свидание в позе лотоса

Салон, разумеется, предназначался для обеспеченных представительниц прекрасного пола, особенно падких на разные модные практики и диеты. Неделина сделала ставку на это пристрастие избалованных, пресыщенных женщин к пикантным развлечениям, к изысканной «щекотке нервов» и не ошиблась.

Она сама вдоволь наскучалась в четырехкомнатной московской квартире, изнывая от безделья и непонятного томления души, которая желала, чего-то такого… этакого… В деньгах Варвара не нуждалась, так как вышла замуж за обеспеченного человека; домашнее хозяйство вела приходящая домработница; сын почти вырос – ему шел шестнадцатый год, и он не требовал ежечасной, ежеминутной материнской опеки. Супруг потолстел, облысел и полностью погрузился в свой разросшийся бизнес. Иван по-прежнему души не чаял в «дорогой Вареньке», но тоже по-другому, не так, как в молодости. Неделин был старше жены на двенадцать лет, и с годами эта разница становилась все более заметной. Не столько внешне, сколько внутренне. Иван вроде бы остепенился, устоялся в своей любви к жене, которая после свадьбы приобрела характер скорее отцовской привязанности, нежели пылкости любовника. Охватившее Неделина влечение к Вареньке – замечательной красавице улеглось, и супружеские ласки никогда не достигали той высокой степени страсти, которая воспевалась в стихах и романах. Но до сих пор Варвара ни о чем не жалела. Она и сама не обнаружила в себе темперамента вакханки, и редкий «тепловатый» секс представлялся ей единственно возможным выражением чувств.

Зато она жила за Неделиным как за каменной стеной, не зная ни нужды, ни забот, ни душевных потрясений. Окончив кооперативный техникум в Кинешме, юная Варенька два года проработала продавцом в универмаге, и на этом ее трудовая деятельность закончилась.

Иван любил отдыхать на Волге. У него в Кинешме был дом, оставшийся ему от деда. Неделин предпочитал тихую жизнь на реке, рыбалку домам отдыха и морским курортам. В Кинешме судьба столкнула его с Варенькой. Покупая рыболовные снасти, Иван обратил внимание на белозубую, синеглазую, румяную продавщицу с пышными волосами и не менее пышными формами. В Москву они уехали вдвоем. Неделину в то время исполнилось тридцать пять лет, и он, убежденный холостяк и государственный служащий, круто изменил свою жизнь – женился на Вареньке, пустился в свободное плавание частного предпринимательства.

И то и другое удалось на славу.

Спустя более десятка лет размеренной супружеской жизни пришла пора что-то менять Варваре. Она открыла восточный салон «Лотос» и теперь готовилась праздновать его трехлетие.

Стоя у окна, Неделина созерцала творение рук своих – японско-индийский дворик бывшего детского сада, где живописно сочетались нагромождения камней, корявые низкорослые деревца, «природные» ручейки и водоем с мелкими лотосами.

Смешение стилей всегда было ее коньком.

* * *

– Что это? – удивился Смирнов, когда Ева торжественно подошла к нему с амулетом из синего камня.

– Ляпис-лазурь, – невозмутимо ответила она. – Обеспечивает владеющего им защитой солнца и неба.

– Ты себе купила?

– Нет, тебе.

Всеслав не смог скрыть изумления, как ни старался.

– Мне? Но… это женское украшение!

– Ничего подобного, – возразила Ева. – Видишь иероглиф? По-древнеегипетски он означает «истина». Такие камни носили на шее египетские судьи.

– Я не судья…

– Ты – охотник за истиной. И вообще, подарки не обсуждают! – Она надела цепочку с камнем ему на шею и отошла, любуясь. – А тебе идет!

Всеслав с глупым выражением лица стоял посреди комнаты, не замечая празднично накрытого стола. Он терпеть не мог всяких побрякушек, но не смел сказать об этом, боясь обидеть Еву. Придется носить дурацкий камень. Хорошо, что цепочка достаточно длинная, кулона не будет видно из-под рубашки.

– Мы что-то отмечаем? – наконец заметил он уставленный кушаньями стол.

– Твой день рождения, витязь Всеслав, – шепнула она, пряча смеющиеся глаза. – Забыл, да?

– Ф-фу-у… – с облегчением выдохнул он. – Я уж испугался. Подумал, у тебя какой-то знаменательный день, а у меня из головы вылетело.

Он легко обнял ее и прикоснулся губами к щеке. Она не отстранилась.

– Садись за стол, именинник.

Ева была довольна. Она в корне меняет привычки. Раньше она обязательно выбрала бы в подарок мужчине галстук, портмоне, перчатки или зонт. Но никак не драгоценный камень на цепочке. Замечательно! И Всеслав, кажется, доволен.

Смирнов целый день провел на ногах и зверски проголодался. Приготовленные Евой блюда казались ему райским угощением.

– Как вкусно! – искренне хвалил он.

– Налей мне водки, – попросила она. – Давай напьемся? Ты ведь еще не видел меня пьяной, Всеслав?

Смирнов подозрительно уставился на нее. Проверяет? Хочет напиться и посмотреть, воспользуется ли он ее состоянием для… А, все равно!

Он налил по полной рюмке себе и ей.

– За прекрасную пьяную Еву…

Они выпили, и Славка снова налил. Пить так пить. Желание дамы – закон для настоящих мужчин.

После пятой рюмки Смирнов понял, почему Адама и Еву изгнали из рая. Таки женщина довела прародителя до греха! И зачем он ее послушался?

– Ты ходила в салон? – спросил он, стараясь оставаться в форме.

– Да.

– И как? Понравилось?

– Цены кусаются, – странно улыбнулась Ева.

Она как будто провоцировала Всеслава, призывно глядя на его губы потемневшими от страсти глазами.

– Платить буду я, – сказал он, борясь с разгорающимся желанием. – Выпьем еще?

– Пожалуй…

Движения Евы стали замедленными и плавными, скулы порозовели; полупрозрачная блузка почти не скрывала полную, округлую грудь, на которой блестела золотая цепочка, гипнотически притягивая к себе Славкин взгляд…

Они выпили, и Ева долго молчала, прислушиваясь к своим ощущениям. Лучше говорить о чем-то, это отвлекает, решила она. Язык плохо слушался.

– Этот «Лотос» – ужасно интересное заведение, – с трудом выговорила она. – Там такие… чудные фрески на стенах… Полное смешение стилей. Ч-чего только нет – египетский бог Ра, Осирис, Исида, индийские Вишну и Брама, Лакшми, вездесущий Будда и даже… А… Афродита… или Венера… ч-черт их разберет! Ока… зывается, в греко-римской ку… культуре… лотос – эмблема богини Любви. В общем, жуткий салат из… из богов, богинь и… ц-цветов нимфеи.

– Чего-чего? – переспросил сыщик.

– Нимфея лотус – научное на… звание лотоса, – заплетающимся языком пояснила Ева.

Она была прелестна. Пьяна и чувственна, как персидская дева – роскошная, томная и обманчиво-доступная…

– А кто владелец салона? – спросил Всеслав, чтобы сбить себя с непристойных мыслей.

– Владелица… Красивая женщина Ва… Вар-вара, статная, горделивая… с соболиными бровями и глазами валькирии… Настоящая скифская царица… или княгиня Ольга.

– Странно, – заметил сыщик. – Я думал, ее зовут как-нибудь… Якамото Тахигава, например, или на крайний случай Шри Раджниш Йога. Что-нибудь в этом духе.

– Я тоже так думала, – засмеялась Ева. – И мы оба ошиблись. Ну, мне-то простительно, а вот тебе, великий Ше… Шерлок Хол… мс…

Ее смех перешел в неудержимый хохот. Всеслав шумно вздохнул.

– Когда речь идет о женщинах, ничего нельзя предполагать заранее, – сказал он. – Выпьем еще водки?

– Я хочу шампанского с мороженым!

Смирнов не стал возражать. Он живо представил себе, что будет с Евой после шампанского, и у него голова пошла кругом. Будь что будет – он ловко открыл бутылку и наполнил фужеры.

– За тебя, изгнанница из рая…

– Подожди. – Она поставила свой фужер на стол. – Я забыла что-то важное. После шампан… ского я уже не вспомню… Хозяйка салона… мы с ней долго беседовали…

– О чем?

– Так, обо всем… Обычная формальность: каждая женщина, выразившая желание по… посещать салон, приглашается на собеседование в кабинет Варвары.

– Зачем?

– Ну… хозяйка сама рассказывает потенциальной клиентке об услугах, которые можно получить в «Лотосе», о традициях. За-ин-те-ре-со-вы-ва-ет, – тщательно, со значением выговорила Ева. – Должна признать, Неделина прекрасно справляется со своей задачей. Если до собеседования я колебалась, подходит мне ее салон или нет, то после…

– Она очаровала тебя! – усмехнулся Всеслав.

– Вот именно.

– Что ж, молодец. Пьем за скифскую царицу Варвару, которая использует символы Востока на свое благо!

– Подожди… – снова остановила его Ева. – У нас зашел разговор… о тебе. Она так умеет расположить к себе, вызвать на откровенность, что я… сама не знаю, как это вышло. Может, ее красота влияет? Словом, я призналась, что у меня есть близкий друг – частный детектив.

– Не волнуйся, – Смирнов положил свою ладонь на ее руку. – Я не делаю секрета из того, чем занимаюсь. Сказала – и сказала.

Ева подняла на него темные, влажные глаза, обрамленные длинными ресницами, и сыщик почувствовал, что он куда-то улетает… Он убрал свою руку и выпрямился. Ей не удастся соблазнить его, чтобы потом посмеяться или, чего доброго, использовать это как предлог для ссоры. Он не может позволить себе…

– Она попросила меня познакомить ее с тобой, – сказала Ева. – Хочет поговорить.

– Что? – опомнился Всеслав. – Кто хочет поговорить? О чем?

– Неделина, хозяйка салона. У нее какие-то обстоятельства.

– Ты серьезно?

– Ну да, – Ева приподняла скатерть и достала блестящий кусочек картона. – Вот ее визитка, я приготовила, чтоб не забыть.

Сыщик взял в руки визитку. На золотом фоне красовалось тисненое изображение белого цветка, похожего на лилию. Чуть ниже, буквами, стилизованными под японские иероглифы, было написано: «Варвара Неделина, специалист по восточным практикам. Салон „Лотос“. Адрес, телефон, емейл».

– Занятно… – пробормотал Смирнов, засовывая визитку в карман рубашки. – Что может быть угодно сей княгине Ольге? Она замужем?

Ева пожала плечами.

– У Неделиной на руке есть массивное обручальное кольцо, значит… замужем. Наверное.

– Желает проследить за мужем?

– Не знаю. Она меня не посвятила в подробности. Так ты позвонишь ей?

– Я берусь только за дела, которые мне интересны, – сказал Всеслав. – Семейные разборки, любовные похождения и прочая дребедень к ним не относятся.

– Хотя бы выслушай ее! – настаивала Ева. – По-моему, она не из тех, кто сходит с ума от ревности. Во всяком случае, на обманутую супругу она не похожа.

Глава 3

Отвратительный нищий сразу бросился Неделиной в глаза. Опять он здесь! Ну, что прикажешь делать?!

– Саша! – закричала она садовнику, который возился у забора, подстригая кусты жимолости и можжевельника. – Иди сюда!

Мозговой выпрямился и обернулся на ее голос. Про себя он называл хозяйку «царица Савская». С его легкой руки прозвище приклеилось к Неделиной, и теперь ее стали величать так все сотрудники салона, правда, между собой, шепотком и с оглядкой.

– Ты слышишь? – горя нетерпением, крикнула она, высунувшись из окна.

Садовник вздохнул, бросил секатор в карман брезентового фартука и пошел на зов.

– Видишь нищего? – понизила голос Варвара, указывая на ворота, куда въезжали легковушки, доставляющие по заказу продукты и товары. – Иди прогони его. Негоже, чтобы наши клиентки с таким пугалом сталкивались. Несолидно!

– Я уж сколько раз гнал, – также понизил голос Мозговой. – Он настырный, как муха осенняя. Отойдет для виду, а потом возвращается. У нас контингент зажиточный, ему сам бог велел просить. Что толку клянчить у тех, кто сам каждую копейку считает? Вот он и повадился сюда.

– Что же делать?

Саша озадаченно почесал затылок:

– В полицию заявить надо.

– Я уже ходила к участковому, – вздохнула Неделина. – У нас, оказывается, попрошайничество законом не запрещено.

– Заплатить надо было менту, они это любят.

– Платила… – еще тяжелее вздохнула Варвара. – Он пришел, поговорил с этим нищим, припугнул, наверное, – и два дня был покой. А на третий это чучело явилось как ни в чем не бывало да ко мне же и пристало. Дай, канючит, тетка, пару рублей на опохмелку, душа горит, сил нет! Пришлось дать, чтоб отстал только. От него такой запах!..

Неделина скорчила такую гримасу, что Саша едва сдержал смех. «Достал» юродивый венценосную особу, прямо как в старину, когда нищим да убогим все дозволялось, самим царям могли дерзости говорить. Любят на Руси богом обиженных, ох, как любят!

– Вы охранникам скажите, и дело с концом, – посоветовал он. – Кто первый на ночь придет, пусть даст этому попрошайке по шее пару раз! Тогда уж он больше не сунется.

Салон «Лотос» предоставлял свои услуги с восьми утра до десяти вечера, а на ночь приходили дежурить по очереди два охранника, Петя и Вова, парни лет по двадцать пять, здоровые, с бритыми головами и вечно недовольными лицами.

– Так ведь он не целый день под забором торчит, – возразила Неделина. – У него графика постоянного нет. Когда хочет, приходит, когда хочет, уходит. Не будут же охранники его караулить!

– Да, задача… – согласился садовник. – По ночам он, надо полагать, не является. И то верно, у кого ночью просить-то?

– Не является, – кивнула Неделина. – Я у ребят спрашивала. Ночью никто и близко к забору не подходит, разве что загулявший прохожий или алкаш какой-нибудь.

– Вот наказание! – сплюнул в кусты Саша.

Хозяйка хотела сделать ему замечание, но сдержалась. Ее внимание отвлекла сцена у входа.

К воротам подъехало такси, из него вышла молодая, элегантно одетая дама. Она явно направлялась в салон. Нищий суетливо подбежал и начал что-то говорить ей, норовя схватить за руки. Дама брезгливо посторонилась, но нищий не отступал, он следовал за ней по пятам, продолжая ныть и, забегая вперед, заглядывать ей в лицо. Дама не выдержала, выхватила из сумочки кошелек, раскрыла его, бросила в протянутую ладонь оборванца денежную купюру и чуть ли не бегом припустила по дорожке к входу в здание.

– Какой ужас! – прошептала Неделина, поспешно скрываясь за занавеской.

Имидж хозяйки респектабельного заведения не позволял ей высовываться из окон и тем более обсуждать что-либо с садовником. Это – дело администратора.

Вообще-то она не приветствовала раздутые штаты, ограничив число сотрудников семью специалистами. Кроме администратора, в «Лотосе» работали два инструктора по восточным видам боевых искусств для женщин, диетолог, организатор церемоний, массажистка и садовник. Два ночных охранника и две уборщицы считались неквалифицированными членами персонала.

Салон не столько предоставлял услуги, сколько создавал атмосферу особого, ни на что не похожего оазиса восточной экзотики, изысканно-утонченной эстетики для тела и духа, возможность оторваться от городской суеты и погрузиться в непривычный, пряный и загадочный мир, уходящий корнями в призрачные туманы тысячелетий.

Варвара отошла от окна и опустилась в кресло. Ей было не по себе. Дело даже не в нищем. Она ощущала приближение грозы в безмятежном на первый взгляд небе. Ничего не предвещало зла, кроме непонятной лихорадки, исподволь терзавшей ее сердце. Приступы беспокойства сменялись моментами депрессии, когда пропадали сон и аппетит, опускались руки и в душу заползала грызущая тоска. Неделина пыталась определить, откуда ей может грозить опасность, и не могла. С мужем у нее сложились ровные, прекрасные отношения, с сыном тоже. Мальчик хорошо учился, занимался английским, ходил на теннис, был здоров и жизнерадостен – словом, не доставлял родителям неприятных хлопот. «Лотос» процветал, доходы росли, количество постоянных клиенток увеличивалось. С этой стороны Варвара не ждала подвоха. А с какой?

Родители? Эту страницу своей биографии она перевернула давно и не собиралась к ней возвращаться. Забыла, как страшный сон.

Неделина появилась на свет в глухой деревеньке под Кинешмой, в семье староверов. Ее девичья фамилия была Гольцова. Отец и мать веровали истово и первого ребенка в семье пообещали посвятить Богу. К этому и стали готовить маленькую Варю, проча ей стезю мученицы, невесты Христовой. В школу и то не хотели ее пускать.

– Чему там тебя научат? – басом гудел отец, кряжистый волжский мужик с бородой до середины груди, с кулаками как кувалды. – Повадкам бесовским?

Но в первый класс Варя все же пошла; при тогдашней власти такого не водилось, чтобы ребенок неучем рос.

«Бесовскими повадками» в семье Гольцовых считалось все, кроме тяжелого черного труда и бесконечных молитв. Нельзя было ходить с непокрытой головой, веселиться, готовить вкусную еду, смотреть телевизор, читать любые книжки, кроме религиозных, танцевать, проводить время в праздности и многое другое. Маленькая Варя начала бунтовать против «божественного порядка» с трех лет, упорно не желая кушать перловку без масла и часами стоять на коленях, бить поклоны.

Так и росла, от наказания к наказанию, рыдая в подушку по ночам, а днем подавляя в себе естественные детские желания – погулять, побегать с деревенской ребятней, искупаться в речке, зимой вытащить из сарая самодельные санки, покататься с крутых гор, надеть вместо ненавистного платка яркую вязаную шапочку, как у других девочек. Рано затаила в себе Варенька мечту вырваться из мрачного дома, убежать куда глаза глядят, уплыть на белом пароходе по Волге вниз, в город, затеряться, чтобы не нашли, не вернули в страшное житье-бытье.

Другим девчонкам снились женихи, а ей – побег из родительского дома. Лелеяла она свою надежду, прятала от всех, знала: проведают – не видать ей вольной жизни. Так и окончила школу. На выпускную вечеринку Варя Гольцова не пошла, родители запретили. Заперли в чулане да велели молитвы читать. Потом, правда, выпустили – скотину обихаживать кому-то надо, огород полоть.

Как Варька до города добралась, про то рассказывать нечего. Почитай, с восьми лет обдумывала да планы строила, каждую мелочь учла: и как затеряться, чтоб отец не нашел, и как устроиться, чтобы никому обузой не быть. Деньги копила несколько лет, прятала под кроватью, за оторванной от пола доской. Уборка в доме – ее обязанность, но она не роптала, радовалась, что никто другой пол мыть не станет, на тайник не наткнется.

Так все по ее замыслу и вышло. В Кинешме голова закружилась от шума, высоких домов, людской толпы. Но зато – воля! Никто тебе более не указ!

Варвара знала, что родители в милицию не пойдут – грех это и бесовство, привлекать к семейным делам служителей закона. А греха Гольцовы боялись пуще всего на свете. Что им жизнь дочери по сравнению с угрозой гнев божий на себя накликать?! И от соседей позор скрыть надобно. Ни к чему это – сор из избы выносить. Гольцовых в деревне не жаловали, обходили стороной. Прознают, что дочка сбежала, злорадствовать будут. Как это – у богобоязненных людей такой непутевый ребенок вырос? Сраму отец не допустит. Поищет сам, не найдет – и на том остановится. Проклянут ее родители за непослушание, это обязательно, да и вычеркнут из памяти. Пусть теперь Бог непокорную Варвару наказывает!

Варька уродилась смышленая, учеба ей давалась легко, и она заранее решила поступить в техникум, получить хоть какое-то образование, найти работу. А там судьба ей поможет. Раз помогла и второй не откажется.

Родителям она все же оставила записку, мол, не ищите меня, ухожу от вас навсегда. И больше о них не вспоминала. Как отрезала.

Отсчет своей жизни Варвара начала с нуля, поставив на прошлом жирную точку. Поступила в кооперативный техникум, по вечерам подрабатывала официанткой в кафе «Волжанка», выжила. Студенты, преподаватели, посетители кафе считали ее красавицей. Она только смеялась, не придавала этому значения. Уже в универмаге, где она работала продавцом в отделе принадлежностей для охоты и рыбалки, стала следить за собой, прихорашиваться. Нравилось ей ловить на себе восхищенные взгляды покупателей. В ту счастливую пору и встретилась Варенька с Неделиным. Разница в возрасте ее не смущала – возможность уехать из Кинешмы в Москву, подальше от родной деревни, затмила все недостатки Ивана.

Варвара убедила себя, что полюбит Неделина, а потом… свыклась.

– Может быть, это и есть любовь? – спрашивала она себя поначалу.

С годами этот вопрос приходил ей в голову все реже и реже. В конце концов, большинство женщин выходят замуж по расчету. И далеко не так удачно, как она.

Варвара ни с кем не делилась сердечными тайнами. У нее не было ни близких подруг, ни задушевных приятельниц. Она в них не нуждалась.

В салоне «Лотос» все считали хозяйку счастливой замужней дамой, обеспеченной, избалованной, довольной жизнью.

– Это так и есть! – как заклинание твердила Неделина. – Так и есть!

* * *

Марианна Былинская не могла позволить себе ездить на работу на такси и пользовалась метрополитеном. От станции она шла до салона пешком, компенсируя этим отсутствие утренней гимнастики.

Уже за квартал до «Лотоса» ее охватывало смутное беспокойство – не привяжется ли к ней снова тот ужасный оборванец, который время от времени терроризировал персонал и клиенток дорогого салона. Нищий повадился попрошайничать у ворот во двор, причем от него невозможно было отвязаться, не дав денег. Иногда он пропадал куда-то на несколько дней, и все вздыхали с облегчением. Но оборванец неизменно появлялся на своем посту – с синим испитым лицом, со всеми признаками тяжкого похмелья – и принимался клянчить «на бутылку», обдавая прекрасных дам запахом грязной одежды и перегара.

Беда заключалась в том, что зайти во двор салона нельзя было никак иначе, только через ворота. Калитка отсутствовала за ненадобностью, а лезть через довольно высокий забор дамы не решались. Во-первых, это глупо выглядит, во-вторых, одежда не соответствовала подобным акробатическим трюкам, а в-третьих, пока бы они карабкались вверх, отвратительный попрошайка успел бы прибежать и пристать, как репей. Еще, чего доброго, начал бы за ноги хватать!

Неделина неоднократно ставила на утренних пятиминутках вопрос, как отвадить от салона назойливого нищего, но никакого надежного способа не находилось. Оборванец уходил, потом приходил, когда ему в голову взбредет; он мог отойти от ворот метров на десять-пятнадцать и встречать клиенток там. Пробовали специально ставить у ворот охранника, который отгонял бы от посетительниц нищего, но и эта мера не дала результата. Алкаш просто перемещался немного вверх по улице, ведущей к «Лотосу», и охраннику приходилось гоняться за ним с дубинкой, ругаясь и проклиная паршивца на чем свет стоит.

Марианна работала в салоне диетологом. Она окончила медицинский университет, поработала годик терапевтом в районной поликлинике и поняла, что традиционная медицина – не для нее. Начались мытарства с поисками подходящего места. Она многое перебрала – косметологию, лечебную физкультуру, иглоукалывание, распространение пищевых добавок, фитотерапию – и решила было остановиться на гомеопатии. Для этого пришлось бы переучиваться, но Былинская была к этому готова. И тут, нежданно-негаданно, ей позвонила Неделина.

– Мне дал ваш телефон знакомый фитотерапевт, – объяснила она. – Вы ищете интересную работу, не связанную с традиционной медициной и все же требующую специального диплома?

– Да, – ответила Марианна без энтузиазма.

Сколько таких звонков оказались пустышкой, очередным предложением стать распространителем товаров компаний, практикующих сетевой маркетинг.

– Я открываю восточный салон для женщин, – сказала Неделина. – Он будет называться «Лотос». Вы изучали диетологию?

– Немного, – соврала Марианна.

В конце концов, она уже столько всего изучала, что освоить еще и науку о рациональном питании не составит для нее труда.

– Приходите ко мне на собеседование, – пригласила будущая хозяйка салона и назвала адрес.

Былинская согласилась. Что она теряет? Не хотелось тащиться в Ясенево, ну да ладно. А вдруг – судьба?

В бывшем детском садике вовсю шел ремонт, но то, что Марианна увидела, ей понравилось. Часть настенных росписей, изображающих танцующих японских девушек в кимоно, с веерами и оружием в руках, покорили ее.

Неделина тоже произвела на докторшу неизгладимое впечатление. Настоящая русская красавица – белокожая, с нежным румянцем, с выразительными формами и гибким станом, с пышными темными волосами, такими же бровями и ресницами, под которыми горели светло-синие, чуть раскосые половецкие глаза. Чудо как хороша! У Марианны аж дух захватило, когда она вошла в полупустой, гулкий кабинет Варвары. Показалось, с картинки сошла то ли Ярославна, то ли Марья-краса… и очень не вязался с ее обликом изящный, рафинированный японский стиль салона.

– Присаживайтесь, – радушно указала на стул Неделина. – У нас тут ремонт, так что извините за временные неудобства.

И они приступили к беседе.

Оказалось, что главное требование к диетологу – побольше экзотики, редкостных кулинарных изысков, диковинных блюд.

– Сможете попотчевать гостей чем-нибудь этаким… наподобие рамэн, например, или суси?