Магия убийства

– Если уголовный розыск так хорошо осведомлен о Канарине, то почему его не взяли? – вступила в диалог Ника.

– Чтобы взять, нужно иметь одно условие из двух, – усмехнулся Валдис. – Либо поймать его на конкретном деле, либо достать улики. А ни того ни другого нам не посчастливилось получить. Если даже попадался свидетель, его убирали, это и явилось доказательством, что Канарин не просто босота, но зацепиться было не за что.

– И что же, нам никто не поможет? – разочарованно протянула Ника.

– Не-а, не поможет, – заверил Валдис. – Придется вытаскивать сведения, не считаясь с методами.

– Из кого? – обреченно вздохнула Ника, успевшая за короткое время сделать удручающий вывод: ничего у нее не получится.

– У следователей есть гончие типа меня, – хвастливо произнес Валдис. – Похожу по отстойникам, повстречаюсь с «шестерками», авось разговорю.

– Я с тобой, – заявила Ника.

– В тех местах тебе лучше не появляться… – сказал Платон. – Мы вдвоем с Валдисом…

– Ничего не хочу слышать, – замахала руками Ника. – Когда идем? Думаю, сегодня же.

– Как скажете, – пожал плечами Валдис. – Только у меня просьба, граждане следователи, оденьтесь так, чтобы не выделяться из общей массы.

Иногда Валдис и Платон приходят к согласию.

Клара рано выпроводила Красавчика Витю, потом долго валялась в кровати. Какое счастье, что она может позволить себе встать, когда ей захочется. Но именно сегодня предстояло подняться раньше обычного, потому что вчера договорилась сходить в сауну с одной пампушкой, а вечером по плану у нее встреча с Мартыном. Не важно, что ночью она занималась сексом с весьма потрепанным Красавчиком, на самом деле это была репетиция перед близостью с Мартыном. Когда-то же он перейдет к делу? Иначе зачем встречается с ней, дарит цветы, влюбленно смотрит?

Она оделась, приготовила сумку для сауны и маленькую сумочку под цвет обуви, где хранила документы, косметику, ключи, сигареты. Клара вышла на площадку и, закрывая дверь, заметила, как кто-то будто спрятался на верхней площадке. «Детвора», – подумала Клара, спустилась на лифте вниз, машинально проверила почту. Из ящика выпал конверт, Клара успела подхватить его. Без надписи, но запечатан. Она вскрыла конверт, письма внутри не оказалось – странно. Клара потрясла конвертом, на ладонь упала маленькая извилистая…

В следующий миг Клара взвизгнула, отскочив и глядя на пол, куда из ее руки упала… змея! Минуту спустя она с облегчением выдохнула, шок чуточку ослаб, и мозг подал логичный сигнал: а откуда в городе, да еще в почтовом ящике змея? В полумраке подъезда Клара нашла ее на полу у плинтуса, змейка не двигалась, но сохраняла все изгибы. Клара присела.

– О господи! – рассмеялась она. – Игрушка! Ах, маленькие негодяи!

Конечно, это дети подбросили сюрприз в конверте. Подняв змейку, Клара с интересом рассматривала резиновое изобретение, потом взбежала на первый пролет и положила игрушку на подоконник, чтобы детки забрали. День она начала, отбросив лирический туман с мечтаниями о Мартыне, вернее, отложив это до вечера. Она вспомнила задачи, которые вчера не обсудила с Красавчиком. Клара выбрала его номер на мобиле, тут же услышала:

– Клара, хочешь позвать меня еще на один ночной раунд?

– Пошляк, – осадила его она.

– Почему же пошляк? Ты так стонала… как никогда.

«Потому что в мыслях была с другим, а не с тобой», – чуть не выпалила Клара, но сдержалась.

– Забыла тебе вчера сказать. У меня проблемы, без тебя – незабываемого Красавчика – я не обойдусь.

– Ты без ядовитых подколов жить не можешь. Но у меня дело на завершающей стадии, я не могу его бросить даже ради тебя.

– Ах да! – вспомнила она. – Хорошо, даю тебе пару дней, так что поторопись.

– Как я потороплюсь? У меня должен быть Кенар, а я с ним не встретился. Сегодня ему звонил – молчит, урод.

– Да твоего Канарейку, ублюдка недоразвитого, давно пора на помойку выкинуть. Делай что хочешь, но через два дня я тебя жду. Ты понял? Два дня! Наберись силенок, не трать их зря.

– Слушаюсь, – хихикнул он.

Мирон Демьянович проснулся поздно, да и спал-то плохо, но момент, когда встала Илона, проспал. Он спустился вниз, поплелся на кухню, где кухарка парила-жарила, будто в дом нагрянут гости. Это с приходом Илоны появилась традиция готовить здоровую пищу, которая требует затрат времени. Выполняя приказ Илоны не допрашивать кухарку, он взял стеклянный кувшин со свежим апельсиновым соком, налил в стакан, пил по глотку, следя за маневрами у плиты. Пожилая женщина ловко управлялась, Мирон Демьянович мысленно согласился с Илоной – не кухарка подсунула пресмыкающуюся тварь, куда ей! А кто? Кто так гнусно подшутил? Всем известно, что прислуга не любит хозяев, дающих им работу и заработок.

– Где Илона? – спросил он, все же обуреваемый сомнениями.

– Уехала, – ответила кухарка. – Куда – не сказала.

Мирон Демьянович со стаканом сока перешел в гостиную, набрал номер мобильного Илоны, она ответила:

– Мирон, что-то случилось?

– С чего ты взяла, что случилось? – проворчал он.

– После ужей в постели ничего хорошего ждать не приходится.

– Нет, все нормально. Ты где?

– Еду к подруге, которую обещала устроить в ателье, я говорила тебе.

– Да? Не помню. С кухаркой беседовала?

– Конечно. Мирон, это не она. Заставь охранников проверить все окна. Я подумала, и знаешь, что мне кажется? Кто-то из твоих друзей, которые мне не нравятся, пробрался в дом. Надо точно знать, где спальня, чтобы пройти туда незамеченным, а комнат у нас много.

– Заставлю. Ты скоро?

– Не знаю, как получится. Отдыхай.

После диалога он пил маленькими глотками сок, попеременно думая то о шнурке в постели, то об Илоне. Ему нравилось в ней своенравие, взрывной темперамент, а когда того требует обстановка – чопорность светской дамы. Последнее – игра, не более, Илона далеко не светская львица, может на приеме снять туфли и танцевать босиком, но играть в львицу умеет. Ему нравился ее острый язык, ум, случалось, советы Илоны, брошенные вскользь и ненавязчиво, здорово помогали ему в трудных ситуациях. Все эти качества являются достоинствами и недостатками одновременно, но именно потому, что в Илоне намешано всего и много, она не скучна, кстати, очень красивая женщина, это тоже немаловажно. Раньше он млел от длинноногих и костлявых блондинок, потому что положение банкира обязывает иметь дом – супер, машину – супер, девочка в ней тоже должна быть супер по установленным стандартам. Илона небольшого роста, с округлыми формами и брюнетка с крупными чертами лица, но теперь он плюет на стандарты. Нельзя сказать, что в Илону он влюбился безоглядно и без памяти, на такие сугубо юношеские подвиги он не способен. Но в жены никого не звал, род деятельности не позволял ему обзавестись семьей, потому что семья – это всегда слабое место, по которому враги бьют беспощадно. Любовниц имел постоянных и временных, за измены их жестоко карал, а иногда легко с ними расставался. На данный момент он достиг положения, когда битвами и врагами можно пренебречь, поэтому оказал Илоне честь и позвал ее в жены, а она в ответ:

– Не морочь мне голову, и так сойдет.

Его задело: она не захотела поменять хлипкий статус сожительницы на положение жены?! Как это понимать? Все бабы от мала до велика набиваются ему в жены, а Илона отказалась? Нормально? Он (!) хочет узаконить отношения, а она нет. Существует женская логика, но есть и мужская. Так вот мужская логика взбунтовалась:

– А почему, собственно, ты не хочешь идти за меня замуж? Я что – из одних изъянов состою? Или гол как сокол? Или ты выжидаешь, когда появится более крупная птица?

Илона лишь сострадательно улыбалась, тем самым возбудив в нем дремучее чувство – ревность. Его логика была элементарна: от завидной роли жены такого человека, как он, отказываются либо ненормальные, либо те, у кого есть выбор. Мозги у нее в порядке, значит, кто-то имеется. Мирон Демьянович приставил шпика к Илоне, чтобы выяснить, кто посмел претендовать на нее, она это заметила и устроила ему скандал. Впрочем, скандалом ее ультиматум невозможно назвать, прозвучало это так:

– Прекрати шпионить за мной. Имей в виду: еще раз засеку слежку, ты меня больше не увидишь.

– От меня просто так не уходят, – прозвучала с его стороны угроза.

– А я уйду. У тебя сдвинуты понятия, дорогой. Я не акция, не компания, не активы и пассивы предприятия, которые ты можешь отобрать или купить. Именно поэтому я не выхожу за тебя замуж – не хочу дать тебе право собственника. Со штампом ЗАГСа ты приобретешь свободу, а я – кандалы. Лучше построим наши отношения на взаимном доверии и уважении, этого вполне достаточно. Не хочешь – давай расстанемся.

Он заподозрил, что она мудрит, преследуя некие цели, и стал наблюдать за ней. В конце концов понял: Илоне действительно наплевать на статусы и прочее, она с ним только потому, что ей нравится быть с ним. Но время от времени он ей напоминал: «Ты не передумала?» Однажды услышал:

– Пожалуй, я пересмотрю свои взгляды. Кажется, ты достоин меня.

В этом она вся: не он осчастливил ее, а она его. Так вот, данная позиция гласит: завоюй меня. Приходится прилагать усилия, а объект, на который потрачены силы, становится тебе дорог. Все просто.

Мирон Демьянович допил сок, поставил стакан на стол и вернулся к больной теме: кто подсунул ужа. От одного воспоминания его затрясло.

– Узнаю и шкуру сдеру.

4

Вечером она упивалась общением с Мартыном, хотя он вел себя обычно, казалось, ничто не предвещало бурных страстей. Клара давно забыла, что такое смущение, а с ним смущалась. Забыла, как бывает, когда только и думаешь, чтобы не сказать глупость, и вдруг нечаянно говоришь именно глупую фразу, потом хихикаешь как дура и не знаешь, как быть. Откуда в ней появляется сугубо женская мягкость, когда она с ним? И почему проходит ток по всему телу, когда он берет ее за руку? Почему темнеет в глазах, сердце бьется аритмично? Есть одно объяснение – то самое слово, казавшееся ей ранее выдумкой писателей и поэтов. Люди искусства чрезмерно эмоциональны, вот и называют обычное сексуальное влечение любовью. Клара далека от эмоций, но тем не менее они ее захватили. И это приятно.

У него нет белокурых кудрей, делающих мужчин немного женственными. Нет красивеньких, даже сладких черт лица, нет ухоженного, как у девушки, тела, нет отшлифованных маникюршей ногтей… У Мартына многого нет из набора, позволяющего назвать его красивым, и все же он красив до такой степени, что у Клары мозги стопорились и начинали работать на полную мощность инстинкты. Смотришь на него и видишь: это мужчина от и до. Он не хамло, которое думает, будто наглыми выходками походит на самца. Мартын не педерастичное и субтильное существо, а мужик, пусть небогатый, но с ним чувствуешь себя женщиной. Красавчик, уделяющий внешности все свободное время, меркнет перед Мартыном.

Пили коктейли в баре. Клара, волнуясь и оттого плохо контролируя себя, набралась больше положенного, и тут вдруг позвонил Красавчик:

– У меня дела хреновые, все сорвалось по не зависящим от меня причинам. Извини, но тебе придется подождать.

– Плохо, – ворчливо сказала она, у нее испортилось настроение. На миг Клара забыла о Мартыне. – Хорошо, я могу немного подождать, а когда ты планируешь закончить?

– Теперь – как повезет. Может, на днях, а может, через неделю.

– В таком случае завтра я жду тебя. О точном времени сообщу.

– На два фронта я не работаю.

– Я все сказала, – отрубила Клара и выключила телефон, чтоб никаких звонков больше не поступало.

– У тебя неприятности? – спросил Мартын.

Она вздрогнула, вернувшись в реальность. Нельзя же так отключаться, то есть переключаться на паршивого Красавчика.

– Да… – протянула она, нервно смеясь. – Дела не очень… Поехали ко мне? Выпьем кофе в тишине.

– Давай ключи, – поднялся он. – Ты машину вести не в состоянии.

Клара с удовольствием расслабилась в машине и под звук мотора задумалась о будущем, опять о будущем. Так хочется послать всех к чертям собачьим, хочется чего-то полноценного. А полноценность сидит за рулем и смотрит на дорогу. Ни разу Мартын не заигрывал с Кларой, не говорил пошлостей, не делал намеков на интим. Что он за человек?

В квартире, когда Клара засуетилась и собралась сварить обещанный кофе, Мартын поймал ее за руку, неожиданно и несколько грубовато притянул к себе, опять-таки по-мужски. Дальше у Клары сознание затуманилось. Единственное, что пульсировало в висках, – наконец-то!

В баре было очень шумно.

– Что? – не расслышал Валдис, подставил ухо почти ко рту Ники.

– Голова трещит! – крикнула она.

– Терпи, – буркнул он.

Но она догадалась только по артикуляции, что он сказал, обвела глазами зал, набитый молодыми и подозрительными людьми. Платон тоже скучал, часто поглядывал на часы. Четвертый час они торчали в баре, ожидая приятелей Канарина. Музыка… это не музыка, а удары по нервной системе. Музыка гремела без перерывов, отупляя до бараньего состояния. За все двадцать четыре года Ника ни разу не бывала в подобных заведениях. Во-первых, не с кем было ходить, во-вторых, отец стучал пальчиком по столу: ни-ни, там одни негодяи, они увезут, изнасилуют, убьют. А Ника была послушной девочкой и правильно делала, что не шаталась по притонам. Вокруг не молодые люди, а неизвестные науке существа, дикари. И жарко, душно. А запахи – хуже некуда: воняет потом, дешевым парфюмом, пылью и гадостью непонятного происхождения. У Ники было обостренное обоняние, дурные запахи ее просто выводили из себя. Она старательно отвлекалась, думая о Канарине. Ничего при нем не нашли – ни документов, ни сотового телефона, ни денег. Но золотую «гайку» убийца не снял, как это понимать? Сейчас почти все имеют мобильники, Канарин тем более должен иметь. Если допустить, что трубку и деньги забрал убийца, то почему не забрал «гайку»?

Просидели до двенадцати. У Ники чуть не вырвалось: «Попадет же мне от родителей». Но вспомнила, что она вполне взрослый человек, работает, а ее работа требует затрат времени. Хотя все равно проблем не избежать, потому что мать и отец до сих пор считают ее маленькой. Хоть квартиру снимай!

Нужный Валдису парень так и не появился. Когда Ника вышла из бара, то с наслаждением вдохнула выхлопные газы от проезжающих автомобилей. Но у нее едва не развилась болезнь Паркинсона – все тело тряслось после децибел.

Клара встала рано, чтобы смыть вчерашний слой косметики и нанести новый, – Мартын не должен видеть ее блеклой молью и небрежно одетой. Какая чудная ночь была! Первый раз он немного разочаровал Клару, после самца-Красавчика не каждый мужчина способен поразить, зато потом… Нет, теперь никаких Красавчиков, у которых работает лишь один инструмент – в паху, а на большее они не годятся.

Мартын громко фыркал в ванной под душем, Клара напевала себе под нос, готовя завтрак и одновременно сервируя стол. Ей нравилось сегодняшнее утро, обещавшее новый виток в их отношениях.

На кухню Мартын пришел с мокрой головой, в халате Клары, маловатом ему, оттого, наверное, выглядел домашним и смешным, а именно домашнего тепла всегда не хватало Кларе. Она рассмеялась:

– Ты же мокрый. В ванной на полке фен…

– И так высохну, – сказал он, присаживаясь на стул. – У тебя хорошо, уютно. Ого, ты и завтрак успела приготовить?

– Я жаворонок, встаю рано, поэтому успеваю много сделать, – не преминула похвастать она. Он должен знать обо всех ее достоинствах.

Клара положила на тарелку гору салата, кусок жареного мяса, картофель-фри и поставила перед ним. Она больше наблюдала за Мартыном, чем ела сама, да и не в ее духе набивать желудок с утра, но он – мужчина, ему положено.

– Ты никогда не рассказывала о своей работе, – сказал Мартын.

– Ты тоже не рассказывал, – игриво напомнила Клара.

– Разве? Я работаю заурядным страховым агентом. Кстати, у тебя застраховано имущество, машина? Могу помочь на очень выгодных условиях.

– Все застраховано. Тебя что-то смущает? – Клара тонко почувствовала, что ему немного дискомфортно.

– Да так… Просто интересно, чем занимается одинокая женщина, чтобы добиться такого уровня, – и легким жестом руки обвел вокруг.

– Мой уровень, если уж на то пошло, не слишком высок, а занимаюсь я связями, контактами… нечто вроде сводни.

– Сваха, что ли? – недоверчиво спросил он.

Клара залилась смехом, давая понять, что его мысль далека от истины, но шутливо подтвердила:

– Где-то близко. Я действительно свожу одних людей с другими, получаю проценты от сделок.

Умудрилась сказать правду и при этом ничего не сказать. Он больше не расспрашивал о работе, а предложил вечером сходить в кино.

– Почему в кино? – удивилась Клара, ее в кино никто не приглашал со школьной скамьи. – Сейчас любой фильм можно посмотреть в записи.

– Впечатление не то. Я люблю кинотеатры, большой экран и когда ничто не отвлекает от фильма.

– Кино, хм, – улыбнулась она. – Ну, хорошо, пойдем.

В нем, таком серьезном и вдумчивом, оказывается, сохранилось что-то от мальчишки. Ну кто еще любит загоны для просмотра фильмов? Только мальчишки.

Они издевались. Нет, на самом деле. Милиционеры, искавшие змею в ту кошмарную ночь и прибывшие в полном составе, решили отыграться, потому и доканывали их идиотскими вопросами. Мирон Демьянович терпеливо отвечал, хотя не избегал язвительности. Илона психовала, но держала себя в руках. Менты сначала осмотрели дом, камеры наблюдения, комнату охранников, измерили (!) расстояния в доме от одной стены к другой, от одних дверей к другим, будто собирались его перепланировать. Заче-ем? Потому что издевались. Потом начались вопросы, ответы на которые тщательно записывались.

– Во сколько вы приехали домой? – спрашивал капитан.

– Без пяти два, – ответила Илона.

– Куда вы пошли? – вскинул он на нее свои глаза козла перед закланием.

– Я поднялась наверх, сбросила одежду и голой пошла в ванную.

– А вы что делали? – Вопрос он адресовал Мирону Демьяновичу.

– Выпил тоника здесь, в этой комнате, – ответил тот. – Потом поднялся наверх в спальню.

– Как шли: медленно, быстро?

– Медленно, – проговорил Мирон Демьянович с тоской в голосе, вот так три часа эти уроды мурыжили его, Илону и охранников. – По дороге раздевался. Пришел в спальню, бросил одежду в кресло, лег.

Подробности, по мнению Мирона Демьяновича, помогут избежать лишних вопросов. Нет, не избежал, капитан спросил:

– А сколько времени вы пробыли внизу?

– Минуты три. Максимум пять.

Мент записал, повернулся к охранникам:

– Вы знали, когда приедут хозяева?

– Нет, – ответил тот, который нежно отнесся к ужонку. – Наше дело маленькое: дежурим.

– А вы спали до приезда хозяев? Например, по очереди?

– Нет, – ответили оба в унисон.

– Выходили из своей комнаты?

– Я выходил в туалет, – сказал второй охранник.

– В котором часу?

– Да разве я помню! – пожал тот плечами. – Часов в десять…

– А сколько минут вы пробыли в туалете?

– А сколько надо, чтобы… э… справить малую нужду? Сортир рядом, так что мы переговаривались.

– Значит, надолго никто из вас не отлучался?

И в таком духе еще час. Вопросы были и к кухарке, мол, что она готовила, куда ходила, кто ее видел… Осатанеть можно. Закончил капитан высокопарно:

– Будем думать.

И менты удалились с довольными рожами, посмеиваясь.

– Полдня отняли! – Мирон Демьянович наконец позволил себе выплеск гнева. – Полдня издевались над нами!

– Сам напросился, – сказала Илона, расслабившись в кресле. – Мы их продержали до утра, вот они нам и отомстили.

– Я этого так не оставлю… – бушевал Мирон Демьянович.

– Брось. Тебе скажут, что они выполняли свои обязанности по нашему требованию. Поехали, поплаваем?

– Не хочу, настроение не то. Я поеду в казино.

– Зря, вода снимает напряжение. А я поплаваю.

Илона поднялась наверх собраться, а он еще долго не мог успокоиться.

Забытые ощущения, когда сидишь в темном кинотеатре, позабавили Клару. Она не столько следила за действием на экране, сколько смотрела по сторонам. Оказывается, зрители в зале – это второе кино. Кто-то ел чипсы, кто-то пил пиво, кто-то целовался, кто-то не отрывался от экрана. Но сколько в этих разных людях, собравшихся в одном зале, непосредственности и естественности, первозданности и свободы! Клара забыла, когда она была такой же, завидовала их умению отключаться, если фильм захватывал, и умению переключаться на партнера рядом, а то и совмещать одно с другим. У нее так не получалось. Глядя на экран, она думала о своих проблемах, а отвлекаясь на зрителей, смеялась над их реакциям. Мартын завораживал ее тем, что он рядом. Но именно в темном зале кинотеатра она поняла, как далека от обычной беззаботной жизни.

– Спасибо за прекрасный вечер, – сказала Клара, когда они после кино решили прогуляться.

– Тебе понравился фильм?

– Очень, – солгала она, так как толком не вникла в сюжет.

– А мне нет. Надуманный.

– Извини. – Клара остановилась, достала из сумочки мобильник, это позвонил Красавчик. – Слушаю.

– Я звонил тебе несколько раз, почему не брала трубу?

– Была занята, отключила мобилу. Что случилось?

– Все в порядке, он улетел. Я назначил на завтра.

– Отлично. Завтра среда, а мне ты нужен в субботу. Позвони после, ладно? Хочу быть уверена, что у меня не будет сбоя.

– Ладно, отчитаюсь. Но в успехе я уверен. Пока.

– Кто звонил в такой поздний час? – поинтересовался Мартын.

– Это по работе, – сказала Клара, беря его под руку.

А майская ночь, расцвеченная огнями, теплая и свежая, настраивала на лирический лад, что тоже было незнакомо Кларе. Она медленно и в ногу шагала рядом с Мартыном, чувствуя себя юной девушкой. И дышала полной грудью, наслаждаясь моментом, и в небо смотрела, но звезд не было видно из-за света фонарей. Как же хорошо просто идти по улице!

Третий день они, как на работу, ходили в один и тот же бар. Ника привыкла к диковатой публике, с интересом наблюдала за всеми.

– Я сейчас, – подскочил Валдис.

Он подошел к стойке, парень, сидевший на высоком стуле, повернул к нему голову, видимо, на приветствие. Переговорив коротко, оба двинули к выходу.

– Идем за ними, – вскочила Ника со своего места и начала протискиваться сквозь танцующую толпу.

– Стой, он вернется!.. – крикнул Платон.

Но разве в этом реве можно что-нибудь услышать? Пришлось и ему пробираться следом за ней. После дикого шума Нике на улице показалось, что она оглохла и не слышит привычных звуков – до того было тихо. Валдис разговаривал с парнем из бара у бордюра, отделяющего проезжую часть от пешеходной.

– Не подходи к ним, – сказал за спиной Платон.

– Почему?

– Одному Валдису он, может, и расскажет что-нибудь, а троим вряд ли. Жди.

Минут десять постояли, делая вид, будто Валдис и парень им до фонаря, висевшего над входом. Но вот парень вернулся в бар, Валдис махнул рукой, мол, подойдите. Ника приблизилась к нему с вопросом:

– Что он рассказал?

– Ничего, что поможет нам, – нахмурился Валдис. – Он понятия не имеет, где Кенар. Я показал фотографию, так у него глаза на лоб полезли. Говорит, свои замочить его не могли, как будто не было к тому предпосылок, но он не уверен.

– Кто он? – спросила Ника.

– «Шестерка». Кенара знает неплохо, выполнял его мелкие поручения, к серьезным делам не допущен. Обещал разузнать, кому Кенар дорогу перешел.

– А почему ты ему доверяешь?

– Потому что у него нет вариантов. Попался мне однажды по мелочовке, я его пощадил, но с условием. Теперь стучит мне. Послезавтра, а именно в субботу, договорились с ним встретиться здесь же. Ну что? Поехали?

Третий раз Платон и Валдис провожали Нику домой, не желая уступать друг другу, – ей это нравилось.

В субботу с раннего утра четверка молодых людей загрузила в багажник еду, приготовленную с вечера, пиво, удочки и еще много чего, что вовсе не пригодится. Ехали по свободной трассе весело, хором подпевая известным певцам. Минут через сорок прибыли на поляну и с разочарованием загалдели:

– Что за дела! Наше место занято! Кто посмел? Прогоним!

– Тихо! – поднял руки Валера. Он выпросил у отца иномарку, с ветерком гнал машину и был горд. – Не шумите. Сейчас разберемся.

Он и Кирилл вышли из машины, огляделись. Девчонки тоже вышли, но стояли, держась за распахнутые дверцы. Мальчики обошли небольшой пятачок на поляне, Валера поддел ногой скомканный плед, тем временем Кирилл задержался у столика, на который наверняка кто-то сел, отчего он не выдержал и развалился. Заметил сложенные камни, на них шампуры.

– Да нет здесь никого, – сказал он. – Но были. Дня два назад. Смотри, Валерка, шашлыки обуглились, видно, наелись до отвала, напились, как свиньи, и свалили, не убрав за собой.