Последний Намсара. Плененная королева

Внутри было темно. Роя провела ладонью по пыльным каменным стенам. Камень. Такое отличие от белой штукатурки комнат в Фиргаарде… Рое больше нравились простые каменные полы и грубо высеченные проемы окон в ее жилище, чем мозаика и арочные своды во дворце. Ей больше нравился запах дыма и акаций, чем мяты и лайма.

Здесь был другой мир. Ее мир. Тот самый, что она скоро покинет – во второй и последний раз.

Снова она позвала сестру.

Снова осталась без ответа.

Эсси не могла улететь, не предупредив Рою.

Они были неразлучны. А завтра утром Роя отправится через пустыню с мужем, которого не любит, в место, которое никогда не станет ее родным домом. Она не может ехать одна.

Ей необходимо, чтобы сестра была рядом.

Роя остановилась перед дверью в их с Даксом спальню, еле сдерживаясь, чтобы не удариться в панику.

«Она просто злится, что я сбежала, – убеждала она себя. – Завтра утром ты проснешься, и Эсси будет сидеть на своем обычном месте возле твоей подушки».

Войдя в комнату, Роя глубоко вздохнула, отогнала прочь беспокойство и закрыла за собой дверь. Лунный свет лился из окна, широкой полосой ложась на постель.

Постель была пуста.

Рою это не удивило. Она избегала ложа Дакса, как чумы, и в ответ тот искал общества других женщин.

Ее семейство об этом не догадывалось. Никто не знал, какие слухи ходили по дворцу в Фиргаарде – что ее муж каждую ночь берет в свою постель новую девушку.

Рое было все равно, сколько женщин побывает в постели Дакса, по крайней мере, до тех пор, пока он не лезет в ее. Так ей было легче оставаться его женой.

Но сегодня? Может, виной было так болезненно воспринимаемое отсутствие сестры, а может, ее унизительное положение в течение пяти дней… но сейчас пустая постель выглядела как издевательство.

Здесь был ее дом. Почти каждая девушка под этой крышей связана с ней родственной связью.

Рое безумно захотелось швырнуть что-нибудь в стену – но тогда она перебудит всех родных, и они примчатся узнать, что случилось.

Взяв себя в руки, она вытащила из-под кровати старинный сундук, инкрустированный слоновой костью, – подарок матери.

Роя сняла льняное платье и быстро натянула через голову ночную рубашку. Проверив, на месте ли нож, хранившийся в ножнах из телячьей кожи, – нож Эсси, который она пообещала сберечь, – она принялась задумчиво застегивать пуговицы.

Внезапно за дверью послышались голоса.

Кто-то переговаривался в коридоре, голоса звучали приглушенно, но было понятно, что один принадлежит молодому человеку, а другой – девушке.

Они хихикали, словно были нетрезвыми, шикали друг на друга, и хотя Роя не могла с уверенностью сказать, кто это, она вполне догадывалась.

Они подходили все ближе к ее двери.

Кулаки Рои сжались. Отчасти ей хотелось, чтобы он открыл дверь.

Хотелось, чтобы у нее появилась причина выхватить нож Эсси из ножен и ждать. Но та часть, что была несчастнее и слабее, прошептала: «Беги».

Так она и поступила.

Распахнув окно, она вскарабкалась на подоконник, а голоса раздавались уже за самой дверью. Прежде чем Роя смогла увидеть, с кем был Дакс, она спрыгнула в сад, и, когда дверь открылась, она уже шагала к комнате Лирабель.

Она ночевала у нее всю неделю. Одной ночью больше, одной меньше…

Прятаться у Лирабель в кровати стало ее привычкой после несчастного случая с Эсси. Чувствовать, что кто-то лежит рядом, что рядом бьется чье-то сердце… это успокаивало Рою.

Роя знала: наступит ночь, когда Дакс придет за тем, что ему принадлежит. Это неизбежно. Королю нужен наследник, а Роя была королевой. Продолжение рода – ее обязанность.

Но это случится не сегодня.

Разделенный народ

Когда Первый Намсара принес священный огонь из пустыни и основал Фиргаард, у людей Седого Ольна еще не было короля. Город еще не окружали крепостные стены. Народ сам управлял своей жизнью – решения принимали сообща, учитывая каждый голос. Тот, кто жил в достатке, делил пищу с неимущими. Слабых и больных уважали так же, как здоровых и сильных.

Люди Седого Ольна верили, что они принадлежат друг другу и поэтому заботились друг о друге.

Но шли годы, народ Седого Ольна прибывал, и со временем разногласия во мнениях переросли в раздоры. Люди перестали общаться на равных. Они начали замечать друг в друге различия, они забыли, что тот, у кого нет ничего, так же важен, как и тот, кто владеет многим. Они забыли, что каждый голос имеет значение.

Народ Седого Ольна забыл, как заботиться друг о друге.

Они захотели, чтобы власть над ними взял король, чтобы он придумал законы и правил ими. Они захотели создать армию, которая бы их защищала. Они захотели построить стены, которые не пускали бы к ним чужаков.

Не таким видел свой уклад Седой Ольн.

Но людям было все равно… и лишь немногие благочестивые помнили старые наказы.

Решения, говорили эти немногие, должны приниматься так, как растет дерево, – от многочисленных корней сквозь землю вверх к небу. Они не верили, что стены или воины с мечами защитят их от врагов, – потому что они не верили в существование врагов.

За свои убеждения они подвергались гонениям, над ними глумились и называли фанатиками. С тяжелым сердцем они решили покинуть Фиргаард.

Но это было не так-то просто сделать.

Они находились под властью короля, который вовсе не желал отпускать своих подданных. Король правил Фиргаардом и окрестными землями, раскинувшимися от гор через пустыню до самого моря.

«Но так и быть, – сказал им король. – Я буду милостив с вами».

Он пообещал отдать им равнинные земли, лежащие за пустыней, и разрешил уйти туда мирно – при одном условии. В течение всего времени, что они будут жить вдали от Фиргаарда, они обязаны платить ему налог в обмен на милосердие – десятую часть всего урожая.

Выбора не было, и они согласились.

Отщепенцы перешли песочное море и достигли Редколесья. Там они основали пять Великих Домов, назвали себя лестонгами и поклялись свято хранить изначальный древний уклад. Быть гостеприимными и не отгораживаться стенами. Считаться с нуждами других. Всегда принимать решения сообща, чтобы никто не замечал по отношению к себе пренебрежения.

И, самое важное, никогда не забывать, что они принадлежат друг другу.

Когда из далеких земель пришел чужой народ, спасающийся от войн, голода или наводнения, когда Фиргаард захлопнул перед ними двери, пять Великих Домов приняли страждущих. Они дали им земли для постройки домов и поделились всем, что имели. Многие чужеземцы так и осели в Редколесье, заключив браки с лестонгами и лестонками. Они принесли с собой новые легенды, старинные истории и веру в новых богов: в Небесную Ткачиху, хранительницу всех душ, и в ее дар Освобождения. Они подарили лестонгам искусство изготовления прекрасных клинков, убедив их в том, что иногда, в минуту опасности, нужно поднять меч, чтобы защитить своих близких.

Так годы превратились в столетия, и лестонги все меньше напоминали тех благочестивых людей, что покинули Фиргаард. А когда ты перестаешь видеть себя в своем ближнем, ты начинаешь считать его врагом.

Вот так лестонги перестали защищать древний уклад – они забыли, что не верят во врагов.

3

– Что значит – ты не упаковал мой шатер?

Роя набросилась на брата, когда он снимал с лошади уздечку.

Весь день они шли по пустыне, пока солнце, раскалив песок добела, не склонилось к горизонту. Привал решили сделать пораньше – неподалеку обнаружились следы драконов, и хотя многие считали их возвращение знаком исцеления королевства, они все еще были опасными хищниками, которых лучше обходить стороной.

– Места не было, – ответил Джес, привязывая лошадь рядом с остальными.

Выцветший коричневый шарф был свободно повязан вокруг головы и плеч, на поясе висели два ножа с отчеканенными на лезвиях знаками Поющего Дома.

– Значит, ты оставил мой шатер дома?

Повернувшись к ней, он поднял руки ладонями вверх.

– Извини, пришлось.

– И где теперь мне спать?

Джес посмотрел в сторону каравана. Роя проследила за его взглядом.

Она видела, как чуть поодаль, сняв рубашку и обливаясь потом, Дакс в одиночестве устанавливает свой шатер. Он с трудом вбивал в землю колышки, такие короткие, что вряд ли смогли бы удержать убежище во время бури.

Роя уже ругалась с Даксом по этому поводу на обратном пути в Редколесье, и он пообещал, что купит новые в Поющем Доме.

«Еще одно нарушенное обещание», – с горечью подумала она.

Он не купил новые шатры, не снял налоги с ее людей, не собрал более представительный совет.

Все это он обещал ей перед восстанием.

«Вот для этого и нужно было подписанное соглашение, – подумала она, стараясь успокоить себя. – Иначе его не заставить держать слово».

Когда они вернутся, сдержать клятву будет для него не просто делом чести. А она посмотрит, как он поступит.

– Переночуешь в шатре Дакса, – сказал Джес.

Роя метнула на него гневный взгляд.

Это звучало как уловка. Как предательство. Джес прекрасно знал, как Роя отнесется к предложению переночевать в шатре Дакса. Зачем он это делает?

– Не понимаю, что в этом такого, – голос Джеса дрогнул, словно он еле сдерживал раздражение. – Разве он не твой супруг? Разве вам не следует ложиться вместе?

Он оттер пот со лба и произнес следом, понизив голос:

– Уже пошли разговоры…

Роя прищурилась, не скрывая злости, и шумно выдохнула.

Джес не обратил на это внимания.

– Ты пропустила Обряд Колосьев, – продолжил он. – Где ты была?

– Тебя не касается, – бросила она.

Ей вдруг стало жарко в шарфе, щеки вспыхнули.

– Ты вышла замуж за короля. Ты не можешь просто так встать и уйти на свидание с Тео, даже если очень хочешь.

Роя оглянулась по сторонам, но они стояли далеко от остальных. Никто не слышал его слов.

– Если ты знаешь, где я была, – прошипела она, – зачем спрашиваешь?

Джес не ответил. Он пристально смотрел на Дакса – тот бросил заниматься шатром и выпрямился, потому что к нему подошла Лирабель. Вдвоем они отошли от места привала и остановились, увлеченно разговаривая.

– Даже если и так, – чуть упавшим голосом созналась Роя, – это не то, что ты думаешь. Может быть, я и хотела встретиться с Тео, только он не пришел на встречу.

Джес перевел взгляд на сестру.

– Я не видела его несколько месяцев. Он даже на мои письма не отвечал.

– Что ж, не могу сказать, что обвиняю его в этом. Ты разбила его сердце.

Роя отвернулась, чувствуя себя обиженным ребенком, получившим нагоняй.

Джес снова посмотрел в сторону короля, разговаривающего с девушкой. Роя тоже глянула на Лирабель.

Когда вчера среди ночи Роя пришла к ней, ее постель была пуста, а когда Роя на рассветет проснулась, рядом все еще никого не было.

Роя старалась не думать о том, почему это могла произойти.

Сейчас волосы Лирабель были повязаны небесно-голубым шарфом, но несколько черных прядей выбились из-под него, а под глазами залегли темные круги. Она выглядела…чем-то расстроенной. Несколько раз Дакс коснулся ее руки. Словно хотел успокоить.

Роя молча смотрела на брата, разглядывающего Лирабель. Вспоминая всю прошедшую неделю, она вдруг поняла, что ни разу не видела Джеса и Лирабель в одной комнате. Однажды за ужином, едва Джес появился, Лирабель резко встала и вышла. Роя не обратила бы на это внимания, если бы то же самое не повторилось на следующий день за завтраком.

Странно, что они внезапно начали избегать друг друга.

С самого детства Джес всегда был рядом с Лирабель. Он повсюду увязывался за ней, словно щенок, и Лирабель ничего не могла с этим поделать, ведь ее взяли воспитанницей в дом отца Рои, и она чувствовала себя обязанной ему.

После коронации Дакс превратил Лирабель из воспитанницы в королевского посланника, и именно с ним она теперь проводила все свое время. Она сидела рядом с ним на переговорах. Записывала под диктовку письма. Приходила по первому зову, отправлялась туда, куда он ее пошлет. И держалась в стороне не только от Джеса. С недавних пор глубокая пропасть пролегла между ней и Роей, и с каждым днем она становилась все шире и шире. Роя не понимала, что стало этому причиной. И не знала, как перекинуть через эту пропасть мост. Ведь Лирабель была либо с королем, либо вдали от Редколесья. Словно она избегала Рою.

– Тео нужно время, – голос Джеса вывел Рою из раздумий и вернул в реальность. – Может быть, стоит дать ему время. Оставь его в покое.

– Отдай его, хочешь сказать.

Джес положил ей руку на плечо и притянул к себе. Он был на год младше ее, но на целую голову выше.

– Знаю, это нелегко. Я просто не хочу, чтобы тебе было больно.

Роя вдохнула запах его одежды – сладковато-дымный, как очаг в их доме.

– Тео никогда не причинил бы мне боль, – сказала она.

Джес снова вздохнул.

– Я говорю о Фиргаарде. Тебя там считают чужеземкой. Они не доверяют тебе, Роя.

Он сжал ее плечо.

– Твои ночные отлучки не остались незамеченными.

То же самое ей говорила Эсси.

– Если ты дашь двору в столице твердые основания уличить тебя в неверности…

– Примерно так же, как короля? – вспыхнула Роя. – Никого не интересует отсутствие по ночам Дакса, но стоит мне куда-то уехать, и мой собственный брат начинает обвинять меня в измене…

– Я не… – Рука Джеса соскользнула с плеча сестры. – Я ни в чем тебя не обвиняю. Я пытаюсь тебя уберечь.

– Никогда в своей жизни я не нуждалась в твоей защите, – отрезала Роя.

– Роя…

Она не собиралась продолжать этот разговор и резко сменила тему.

– Ты пойдешь с нами до конца?

Джес со вздохом кивнул, понимая, что разговор окончен.

– Я обещал отцу, что доставлю тебя в Фиргаад целой и невредимой.

– Останешься там ненадолго?

– Только до Освобождения.

Праздник Освобождения отмечали в Редколесье в самую длинную ночь в году, которая наступала через две недели.

Этот единственный день в году Роя ждала, как никакой другой – день, когда Эсси возвращалась в человеческое обличье.

Мысль о сестре тут же прогнала весь разговор с Джесом. Роя коснулась плеча, на котором обычно сидела Эсси. Отсутствие знакомого ощущения ее тяжести сводило с ума.

Словно она потеряла какую-то часть себя.

«Где же ты?» – подумала она, оглядывая пустое небо.

Сестры не было на подушке, когда Роя проснулась утром. Она звала ее, но та не отвечала.

При этих воспоминаниях у нее внутри все переворачивалось. Эсси никогда не исчезала так надолго.

Роя пыталась взять себя в руки и успокоиться.

«Где бы она ни была, она отыщет меня».

Эсси всегда ее находила.

Когда они с Джесом вошли в лагерь, она почувствовала легкое трепыхание гула где-то глубоко внутри – словно пламя свечи на ветру, вот-вот готовое погаснуть.

На пути из Фиргаарда в Редколесье Роя была в шоке от этих шатров. Сейчас ей было все равно, что их ставили неопытные руки, что эта красивая ткань не предназначена для суровых условий песчаного моря. Ей было плевать на обычную фиргаардскую привычку выставлять напоказ богатство и хвалиться искусно сделанными предметами роскоши, при этом ничего не зная о лестонгах или о том, как выжить.

Прямо сейчас единственное, что ее заботило, было отсутствие сестры.

Эсси не было всю ночь и весь день, и Роя начала чувствовать, что слабеет без нее.

Когда солнце зашло за горизонт и над сверкающими песками поднялась серебристая луна, резко похолодало. Пустыня была словно обоюдоострый клинок – день обжигал нестерпимой жарой, ночь остужала невыносимым холодом. Если правильно не подготовиться, и то, и другое может убить. Поэтому, как только на землю опустилась ночь, все скрылись в своих шатрах.

Роя дольше всех оставалась снаружи, разглядывая темное небо и дрожа. Когда холод стал невыносимым и она поняла, что тянуть дальше нельзя, ей пришлось разыскать шатер Дакса.

Откинув полог, она проскользнула внутрь и скинула туфли из козьей кожи. Драконий король завозился под одеялом, а затем уселся на постели. Свет лег на его лицо; кудри торчали в разные стороны, подбородок и щеки покрылись щетиной – он выглядел совсем взрослым. И непредсказуемым.

– Роя? Что ты…

– Джес не взял мой шатер, – быстро ответила она.

Дакс изучал ее при свете масляной лампы.

– И ты решила устроиться на ночлег со мной.

Его голос зазвучал жестко. Словно присутствие Рои было вторжением.

И доставляло неудобство.

«Может, и так, – подумала она. – Может, он ждал кого-то».

Но Рое было некуда идти и, задрав подбородок, она с вызовом произнесла:

– Я твоя жена, разве не так?

Заметив свернутую шерстяную накидку, она дотянулась до нее и накинула на плечи. Ее тут же окутал мятный аромат.

Еще с тех пор как они были детьми, Дакс жевал мятные листья, когда волновался. Это помогало ему сосредоточиться.

Вытянувшись рядом с постелью, Роя задула огонь в лампе.

Шатер погрузился в темноту.

Дакс все еще сидел на ложе. Она различала его неясный силуэт.

– Здесь есть место для двоих, Роя.

Ни за что. Пусть ночной холод заморозит ее – она ни за что не заберется к нему в постель.

– Скоро здесь станет намного холоднее, – сказал он.

Роя отвернулась.

– Ну, как знаешь, – и он юркнул обратно под одеяло.

Роя знала, что Дакс прав. Она выросла в этой пустыне.

И она лучше его знала, насколько будет холоднее. Так, что будет невозможно заснуть. Вскоре она начала дрожать. Затем подтянула колени к подбородку. Когда у нее перестал попадать зуб на зуб, она уселась, прислушиваясь к мерному дыханию Дакса, гадая, крепко ли он спит. Наконец медленно и осторожно она заползла под одеяло и вытянулась рядом с ним.

Дакс пошевелился, сонно пробормотав:

– Звезда моя, ты просто ледяная…

«Звезда моя»? Похоже на проявление нежности.

Внезапная мысль пронзила Рою, заставив еще больше похолодеть.

О, нет.

Он думает, что рядом с ним другая. Одна из тех, что в последнее время делят с ним постель.

В панике Роя отодвинулась на самый край и попыталась подсунуть одеяло между ними. Но места было совсем мало. Все пространство занимал Дакс, и жар от его тела волнами окутывал Рою.

Его рука скользнула ей на талию, и он притянул ее к себе.

– Возьми мое тепло.

Роя застыла в страхе, ожидая что он захочет чего-то большего.

Ожидая, что он потребует то, что по праву ему принадлежало, то, что другие женщины ему дарили с радостью.

Но он молчал.

Спустя сотню ударов сердца Роя решила, что ей ничего не угрожает, и дотронулась замерзшей ступней до его ноги. Он вздрогнул, но не отодвинулся. Напротив, прижался к ней, согревая.

Роя старалась не думать о том, как приятно его легкое дыхание ласкает ее шею, как тесно соприкасаются их тела.

Она старалась не вспоминать, как однажды, мельком взглянув на Дакса, она увидела другого человека. Того короля она могла бы уважать, даже если бы не полюбила. Но он исчез, едва водрузив на голову корону, оставив Рою в одиночестве.

Возможно, она всего лишь представляла себе того короля – решительного, вдумчивого, смелого лишь для того, чтобы убедить себя, что поступила правильно, выйдя замуж за врага и покинув все, что когда-либо любила.

Как бы то ни было, она позволила себе притвориться на одну-единственную ночь, что рядом с ней тот самый Дакс.

Один-единственный раз она позволила себе уснуть в его объятиях.

Белая напасть

В одно роковое лето поля в Редколесье вдруг побелели.

Сначала это случилось на поле, принадлежащем одному несчастному фермеру. После жатвы зерно рассыпалось в пыль. Соседи фермера качали головами и почесывали бороды. Никто никогда раньше такого не видел. Они поделились с семьей пострадавшего частью своих урожаев, втайне радуясь, что их поля миновала эта напасть.

– В следующий год будет лучше, – сказал фермеру сборщик налогов из Фиргаарда и забрал часть зерна из того, что собрали соседи.

Но на следующий год болезнь распространилась дальше.

Напасть поразила все пшеничные поля. Странно было видеть белоснежную равнину колосьев, словно укрытую снегом, вместо золотых волн под синим небом. Те фермеры, что не сеяли пшеницу, разделили свои урожаи, втайне радуясь, что их ячмень и лен не пострадали.

– Так не может продолжаться вечно, – сказали фермерам сборщики налогов и забрали то, что должны были забрать. – В следующий год мор отступит.

Но все следующее лето тот же мор гулял от поля к полю, по всему Редколесью, без разбора уничтожая половину урожая. Фермеры изо всех сил пытались хоть что-то спасти. Но ту небольшую часть зерна, что не тронула болезнь, забрал король.

На четвертый год большинство лестонгов не могли прокормить ни себя, ни свои семьи. Они просили Фиргаард о помощи, они умоляли не брать с них налогов.

Фиргаард отказал.

И когда в очередной раз в Редколесье приехал сборщик налогов, вместо зерна в столицу вернулся его труп. В бешенстве король послал командующего и легион солдат наказать за неповиновение Пять Великих Домов.

Лестонги обратили армию короля в бегство.

– Они не оставили мне выбора, – сказал король и объявил войну.

Словно меч палача, на лестонгов рухнули введенные им ограничения.

Он запретил кому бы то ни было помогать им. Запретил ссужать им деньги. Запретил торговать – ни один купец, от самого сердца столицы до дальнего порта Дармоора, не имел права заключать с ними сделки.

А тем временем белая напасть и не думала отступать. Амбары истощились и стояли пустыми. Скот забили, пока он не умер от голода. Мясо засушили и делились им с теми, у кого не было ничего. Три последующих года Фиргаард молча наблюдал, как голодают лестонги. Матери, не в состоянии прокормить своих детей, отказывались от них. Отцы отправлялись искать работу в других местах за пустыней или у моря и все, что зарабатывали, отправляли семьям.

Но те, кто остался, не сдавались. Они подбирали с полей каждый колосок, каждое зернышко и ели маленькими порциями.

Они рыбачили и охотились. Они подбирали брошенных детей и кормили их, как своих.

Они выжили.

И ненависть их росла.

4

Рою разбудил какой-то лязгающий звук, громкий непрерывный.

Клац, клац, клац!

Она уселась на постели Дакса. В шатре никого не было. Солнце пробивалось сквозь холщовую ткань, окрашивая все в медовые тона, внутри уже стало жарко.

Настойчивый звук – словно кто-то бил горшки – ускорился.

Клац, клац, клац!

«Ох, что за…»

Роя зажала уши ладонями.

Душераздирающий крик снаружи полоснул ее слух.

Скатившись с ложа, Роя босиком выскочила из шатра.

Она сразу их увидела – двух драконов. Один был серо-коричневый, словно каменистые холмы в Редколесье, другой золотистого цвета спелой пшеницы. Каждый был в два раза крупнее лошади, с перекрученными рогами. Широко расправив крылья, они приближались к лошадям. Испуганные животные ржали, выкатив в ужасе глаза.

Они не могли убежать, так как были крепко привязаны.

Источник лязгающего звука находился сразу за ними.

Около шатра с полевой кухней, возле открытого очага, стоял Джес. В одной руке он держал огромный чугунный котел, в другой – половник. Со всей силы он лупил по котлу, не сводя глаз с хищников.

Как и Роя, он прекрасно знал, что голодные драконы крайне неохотно отступают.

Звук явно не нравился зверям. Они трясли головами, но продолжали подбираться к лошадям. Еще чуть-чуть – и они нападут.

Роя не могла этого допустить.

Краем глаза Джес заметил сестру и тут же понял, что она собирается делать.

– Роя, нет!

Но она уже схватила нож сестры и бежала к лошадям.

Она взялась за веревку, которой те были привязаны, и принялась ожесточенно ее резать, умоляя Небесную Ткачиху – уж она-то хорошо умела обращаться с ножом! – помочь ей.

Веревка была слишком толстая. На пальцах Рои мгновенно вспухли мозоли, а драконы медленно приближались.

Трясущимися руками, из последних сил, она наконец с треском разорвала путы – лошади тут же разбежались, оставив ее одну перед драконами.

Она подняла голову. Оба дракона нависли над ней, шипя и колотя хвостами по земле, расправив огромные, похожие на паруса, перепончатые крылья. Сквозь тонкую кожу просвечивало солнце.

– Роя!

Что-то просвистело мимо ее головы. Роя почувствовала запах дыма и краем глаза заметила яркую вспышку. Огненная стрела едва не задела одного из драконов. Она обернулась и увидела рядом с Джесом Лирабель – та поджигала вторую стрелу.

– Роя, беги!

Роя попятилась от зверей.

Лирабель выпускала стрелу за стрелой. Но вряд ли несколько стрел могли бы убить дракона, а раненые они становились еще агрессивнее. Поэтому Лирабель нарочно промахивалась, пытаясь просто напугать хищников.

«Как же сейчас не хватает Аши», – подумала Роя.