Чувства, которые ты вызываешь

А затем пришло время объявлять короля и королеву бала, свет приглушили, и на сцену поднялась Роуз. Ее освещал лишь прожектор, а в украшенных в марокканском стиле лампах мерцали светодиодные свечи.

– Добрый вечер, одиннадцатиклассники Элизиан Хай!

По залу прокатились аплодисменты и улюлюканье. Кроме Синтии, которая неодобрительно засвистела, как всегда еле заметно подрывая дисциплину.

– Пора сделать то, чего вы так долго ждали – объявить короля и королеву!

Снова одобрительные возгласы. Кто-то прокричал: «КЛЭРА!», и я помахала.

Роуз наигранно торжественно открыла конверт, словно собиралась вручать «Оскар».

– Барабанная дробь, пожалуйста! – скомандовала она. Мы застучали по столам, а Феликс и Патрик делали это с таким рвением, что стол начал подпрыгивать.

– Королем бала одиннадцатого класса Элизиан Хай стал… Дэниел Гонзалес! А его королевой… ох, Клэра Шин.

Сначала все ахнули, а потом зазвучали оглушительные аплодисменты. Я встала, вскинула руки в воздух и дала «пять» Патрику, Феликсу и Синтии. Патрик передал мне спрятанный под стол скейтборд. Я запрыгнула на него, а ребята встали по обе стороны от меня и подтолкнули к сцене. Медленно пробираясь вперед, я махала правой рукой, словно участница конкурса красоты, и широко улыбалась. На сцене меня поджидали Дэниел Гонзалес и Роуз – он топтался на месте в короне, а она прожигала меня взглядом.

Когда я добралась до них, ко мне наклонился Патрик и прошептал:

– Все готово.

Я кивнула.

– Ждите, когда я скажу «честь», и опрокидывайте.

Вместо того чтобы подняться по ступенькам, я полезла на сцену, задрав платье и заработав очередной визг публики. Я вскинула им средний палец и подошла к Роуз. Она надела на мою голову тиару; каждая часть ее тела оказывала сопротивление, точно корону пыталось вырвать из ее рук какое-то привидение.

Затем она с той же неприязнью протянула мне розовую атласную ленту, но я склонила голову, чтобы Роуз сама надела ее на меня. Та невнятно что-то пробормотала и быстро перекинула ленту через мою голову.

Когда я повернулась к толпе, все снова начали аплодировать, и я прикрыла глаза, наслаждаясь этим звуком, поддерживая свое безумное амплуа. Затем посмотрела на Дэниела.

– У тебя будет речь?

Он скривился.

– Речь? Нет.

– Хорошо. – Я снова повернулась к толпе и подошла к микрофону. – Дорогие мои, замечательные одноклассники. Не могу поверить, что наконец стала королевой ваших сердец. Я мечтала, нет, молила об этом моменте с самого детства. – Кто-то рассмеялся. Роуз громко прокашлялась за моей спиной. Я продолжила: – Обещаю вам, что следующие два часа моего правления будут для вас очень интересными. Скажем «нет» скуке. – Я посмотрела на стоящего сбоку от сцены Феликса и еле заметно кивнула. – Для меня это действительно большая честь.

Как только прозвучали эти слова, на мою голову полилось что-то холодное, сбив с нее корону. За несколько секунд я оказалась с ног до головы в крови.

Кто-то закричал, кто-то засмеялся. Я моргнула, и с ресниц потекла фальшивая кровь. А когда посмотрела направо, Феликс тут же сорвался с места. Замечательно. Я улыбнулась и почувствовала, как красная жидкость попала в рот. Медленно повернулась ко всем и подняла руки. Смех в зале стал нервным.

А теперь финал. Драматично подняв корону, я открыла рот, чтобы закричать, но не успела – кто-то слева так сильно толкнул меня, что я упала, поскользнувшись в красной жиже.

Я вытерла лицо и увидела склонившуюся надо мной Роуз Карвер, еле удерживающую равновесие на каблуках. Какого ЧЕРТА? Не успела я среагировать, как она выхватила у меня корону.

Затем, как мечом, указала ею на меня.

– Ты. Маленькая. Психопатка.

Микрофон подхватил это слово и разнес по всей столовой. В зале воцарилась убийственная тишина.

Из меня вырвался смех. Вышло намного лучше, чем я планировала! Я знала, что Роуз взвинчена, но это – новый уровень безумия. Скользя руками по полу, я поднялась. К сцене направлялись учителя.

– Тебя за это точно отстранят, – радостно произнесла я.

Ее глаза, мечущие молнии, стали еще больше.

– Ты думаешь, это смешно? Это для тебя какая-то шутка? Ты испортила бал!

Я закатила глаза, потянулась и забрала у нее корону.

– Займись своей жизнью.

Попыталась водрузить ее на голову, но Роуз схватила меня за руку.

Я вцепилась в тиару и потянула, с наслаждением наблюдая, как она пытается удержаться на ногах. Но одна из ее красивых туфелек заскользила, и Роуз полетела на меня. Мы повалились на пол, и мою спину пронзила острая боль, когда она с удивленным вздохом приземлилась на меня.

– Слезь, – прохрипела я, запаниковав – быть раздавленной горой мускулов, принадлежащих балерине, входило в десятку моих самых больших страхов. Я попыталась ее скинуть.

– Я стараюсь! – закричала она и подтвердила свои слова, пнув меня коленом в живот.

– Ай! – заорала я.

– Извини, я не…

Но было слишком поздно. Я схватила ее за короткие волосы.

– Как меня это достало! – воскликнула я. Она снова закричала и вцепилась в мои запястья. Мы обе купались в крови, поэтому ей было сложно меня удержать.

– Клэра! Роуз! Немедленно прекратите! – зазвучал где-то вдали голос мистера Синклера.

Кто-то положил руки Роуз на плечи, но она стряхнула их, все еще отчаянно цепляясь за меня. Мое дыхание ускорилось, а сердце заколотилось так сильно, что я ощутила вибрацию в голове.

– Не могу дышать! – воскликнула я.

– Мне плевать! – прорычала Роуз и отпустила мою руку, чтобы потянуться за короной, которая в этот момент находилась под моей головой и впивалась в нее. Все начало болеть, во мне нарастала паника.

– Прекрати! Прекрати! Прекрати! – кричала я.

Теперь нас растаскивало несколько человек. Как только я освободилась от смертельной хватки, правая нога запуталась в каких-то проводах. Роуз воспользовалась этим и снова рванула ко мне, вырвавшись из рук сдерживающих ее учителей. Внезапно ее рука попала в болтающуюся цепь прожектора.

Прожектор полетел вниз и разбился о пол. Мы обе уставились на него, а затем с потолка посыпались остальные лампы. Я застыла на месте, а Роуз отпрыгнула назад. Стекло рассыпалось на части, и в стороны полетели искры, попав в лужу фальшивой крови. А затем кровь загорелась. Ничего себе.

Послышались крики; мистер Синклер подбежал к огню, одним быстрым движением скинул с себя пиджак и принялся тушить его. К микрофону подбежала учительница английского, мисс Люн:

– Всем сохранять спокойствие, но начинайте организованно пробираться к выходам и…

Ее речь потонула в топоте и криках.

Я спускалась по ступенькам, когда слева от меня загорелся темно-синий занавес. Я отпрыгнула назад и закричала:

– Боже мой!

Кто-то оттолкнул меня к лестнице.

– Торопись, идиотка! – закричала за моей спиной Роуз.

Мы спустились; вслед за нами бежали учителя, включая мистера Синклера, который оставил на сцене превратившийся в горящий комок пиджак, окруженный полыхающей фальшивой кровью.

Напоследок оглянувшись, я поспешила к выходу; в лицо ударил прохладный вечерний воздух. Вдалеке раздался звук сирены.

Глава 4

Кабинет директора находился достаточно далеко от столовой, чтобы в нем не пахло дымом. Вместо этого здесь присутствовал запах несвежего кофе и свечи с тошнотворным ароматом корицы и тыквы. Я развалилась на зеленом стуле из стеклопластика лицом к директору Сепульведа. Она сидела за столом и неодобрительно смотрела на меня.

– Клэра, ты измажешь кровью весь стул.

Стул заскрипел, когда я выпрямилась – на подлокотнике тут же появилось пятно, когда я коснулась его рукавом куртки. Я посмотрела на директора и пожала плечами.

– Мне кажется, это бесполезно. Вы же потом можете ополоснуть их водой, верно?

– Или ты можешь сидеть, как нормальный человек, – пробормотала сидящая рядом Роуз. Она устроилась на самом краешке, вскинув подбородок и скрестив ноги, словно дама королевских кровей.

Кстати, крови на ней было очень много. На щеке красовалось жирное пятно, на шее отпечатки рук, а платье представляло собой абстрактную картину из синего и красного.

– Помолчите обе, – рявкнула директор. – Больше ничего не хочу от вас слышать, пока здесь не появятся ваши родители.

Строгий тон очень разнился с ее внешним видом – она была одета в кофту, накинутую поверх тонкой ночной сорочки с цветочным рисунком. Когда час назад ей позвонили из пожарной части, она лежала в кровати и смотрела криминальные шоу.

Огонь потушили; к счастью, пожарные успели до того, как он выбрался за пределы столовой. Все отправились домой, но директор Сепульведа внезапно появилась и загнала нас с Роуз в свой кабинет. Мистер Синклер сидел в углу и изо всех сил старался не уснуть. Похоже, она вызвала его в качестве подкрепления.

– Директор Сепульведа, – начала Роуз своим властным голосом, – разве не разумнее обсудить это в понедельник? Мы здорово перепугались.

Какого черта? Кто, вообще, так разговаривает? И неужели взрослые попадаются на эту удочку?

– Нет. – Слово рассекло воздух, точно нож.

Я усмехнулась.

– Отличная попытка.

Роуз проигнорировала меня и занялась своими ногтями. О, теперь, значит, она выше этого? И куда делось все ее самообладание на сцене, когда она слетела с катушек и бросилась на меня?

Я снова посмотрела на Роуз, и во мне все закипело – это из-за нее я застряла в полночь в кабинете директора. Не верится, что она снова загнала меня в эту ловушку.

Потому что именно из-за Роуз Карвер я получила свое первое отстранение от уроков в девятом классе.

Тогда я в первый раз попробовала курить. Нервно подкурив сигарету в кабинке туалета, я услышала, что кто-то вошел, и замерла посреди затяжки. Через секунду распахнулась дверь в кабинку, которую я забыла запереть, и передо мной возникла ее крепкая фигура. Она бросилась стучать на меня прежде, чем я успела ее остановить. Первая сигарета стала причиной первого отстранения.

После такого я заимела репутацию человека, который вечно попадает в неприятности. Сначала меня это беспокоило – разве я хотела отправиться в старшую школу с таким ярлыком? Но он остался, и я ничего не смогла с этим сделать. Учителя не ждали от меня ничего хорошего, и я смирилась.

Так было легче и почти всегда веселее. Я видела, как моих друзей из средней школы затягивало в жестокую погоню за университетами. Чем дальше мы отдалялись друг от друга, тем сильнее я сближалась с Патриком и Феликсом, которые находились со мной на одной волне.

А Роуз? Она была лучшим примером всей этой скукоты старшей школы. Все в ней выводило меня из себя: ее неспособность расслабиться; необъяснимое влечение следовать правилам; наклонности стучать и необходимость быть первой в этой жизни. Поэтому, когда выпадала такая возможность, я превращала ее жизнь в беспорядок и хаос. Подкалывала ее и раздражала, когда могла. Например, во время ее участия в танцевальном конкурсе я устроила флешмоб. А потом посыпала сахаром весь латук в салатном баре, где она каждый день покупала обед. И любое следующее за этим наказание того стоило.

Прошла вечность. Я задремала, склонив голову под странным углом и укутав платьем ноги, как вдруг распахнулась дверь.

– Роуз! – К ней подбежала изящная темнокожая женщина. Она была очень похожа на Роуз, только пониже и с длинными волнистыми волосами, идеально уложенными даже в такой момент. Ростом Роуз явно пошла в папу – высокого и привлекательного темнокожего мужчину с еле заметной благородной сединой в черных волосах, который вошел вместе с женой.

– Ты в порядке? – Мама схватила ее за плечи и выпучила глаза. – О господи, почему ты вся в крови? – Она перевела взгляд на меня. – Почему вы обе в крови?

– Она ненастоящая, мам. Я в порядке, так, ерунда, – произнесла Роуз с надменной уверенностью, которая обычно так меня бесила. Но сейчас я была благодарна за нее и надеялась, что она вытащит нас из сложившейся ситуации.

Но ее маму было не так-то просто обмануть. Она выгнула тонкую бровь и повторила:

– «Так, ерунда?»

Впервые Роуз явно стало неловко, и она заерзала на стуле, сцепив руки.

Никто не успел отреагировать, потому что дверь снова открылась, и в кабинет заглянул папа в кепке. Да-а-а, пора отсюда валить.

– Заходите, мистер Шин, – сказала директор Сепульведа, махнув ему.

– Зовите меня Эдрианом, – ответил он и нехотя вошел. Папа в детстве столько раз попадал в неприятности, что даже не окончил старшую школу. Поэтому всегда нервничал, когда появлялся на территории учебного учреждения.

Увидев меня, он не поверил своим глазам.

– Что с тобой случилось? Ты в порядке?

– Это фальшивая кровь, – опередила меня с ответом миссис Карвер. Гены властности во всей красе.

Взрослые неловко окружили нас.

– Итак… – начал папа Роуз, прокашлявшись.

Директор Сепульведа обошла стол и прислонилась к нему бедром, скрестив руки и глядя на нас. Эта высокая женщина раньше занималась спортом и даже в ночной сорочке выглядела устрашающе.

– Ваши дочери сегодня на балу устроили представление.

– Столовая в порядке? Насколько сильным был пожар? Кто-нибудь пострадал? – включила режим профессионального адвоката мама Роуз. Джоанна Карвер была популярна во всем Лос-Анджелесе, потому что несколько лет назад являлась обвинителем по крупному делу об избиении задержанного полицейскими. Ее даже поместили на обложку журнала «Эбони» и дали звание «Самой красивой женщины».

– Миссис Карвер, пожар был потушен, горела только сцена. И слава богу, что никто не пострадал. Но не благодаря этим двум.

Папа взглянул на меня.

– Так что именно случилось?

Директор Сепульведа показала на нас.

– Почему бы вам не рассказать нам, что именно случилось? По словам мистера Синклера, это было очень странно.

Притаившийся в углу мистер Синклер начал вставать, подняв руку, как спрашивающий разрешения ученик.

– Эм, мне кажется, все произошло потому, что Клэра стала королевой бала.

– Ты победила? – Папа развернулся ко мне. Я пожала плечами.

– Да, она победила, – вмешалась Роуз. – И для нее это был прикол. Она поднялась туда на скейтборде и произнесла речь. Кто так поступает? А потом… была самая лучшая часть: один из ее лакеев опрокинул ей на голову целое ведро крови.

Папа хохотнул. Директор Сепульведа укоризненно посмотрела на него, и он сделал вид, что кашляет.

Мама Роуз вскинула руки в воздух.

– И что, Роуз?

В этот же момент ее папа посмотрел на меня.

– О, как Кэрри[4]?

На секунду лицо Роуз исказилось от недовольства, и она взглянула на маму.

– И что?! Мама, она все превратила в шутку.

– Ну, Рози, это не самое важное в мире, – раздраженно произнес ее отец.

Голос Роуз задрожал от эмоций.

– Мне это важно!

В кабинете стало тихо, и я заерзала на стуле. Отношение Роуз к балу серьезно подрывало мой образ приколистки. Сколько я ее знала, она никогда так не переживала.

– Хорошо, и что произошло потом? – спросила ее мама более сдержанно. Роуз упрямо поджала губы.

Мой папа демонстративно медленно развернулся и посмотрел на меня.

Я вздохнула и с грохотом опустила ноги в ботинках на линолеум.

– Эта чокнутая меня атаковала.

Папа закатил глаза.

– Клэра, да хватит уже.

– Это правда! Расскажите им, мистер Синклер!

Я повернулась и уставилась на него.

Он прокашлялся.

– Ну, и правда казалось, что это Роуз начала драку.

Миссис Карвер уставилась на дочь.

– Это правда?

Роуз, которая сидела, уставившись куда-то перед собой, молча кивнула.

– Да, ты знаешь, что это правда, – сказала я. – Она в буквальном смысле попыталась стянуть эту дурацкую корону с моей головы, а потом… началась драка и все остальное.

Миссис Карвер перевела взгляд на меня.

– Ты можешь объяснить, что произошло?

Черт, неудивительно, что Роуз настолько тщательно подбирала слова. Хоть я и пыталась сохранять спокойствие, став центром внимания миссис Карвер, я словно попала под «Око Саурона».

– Мы подрались.

– В прямом смысле этого слова? – спросила она в этот раз чуть громче.

– Ага. Ваша дочь точно знает, как сражаться грязно.

Папа пихнул меня.

– Следи за словами. – Он взглянул на родителей Роуз, и на его лице отразился глубокий стыд за то, что я его дочь. – Уверен, это вина Клэры. Она выкинула этот трюк, чтобы спровоцировать окружающих, именно так и произошло. Она может взять на себя всю ответственность.

– Что?! – воскликнула я.

Но миссис Карвер уже качала головой.

– Нет, Роуз тоже виновата – потеряла контроль. – Она снова повернулась к дочери. – Позже все обсудим.

Директор Сепульведа подняла руки.

– Виноваты обе девочки. Клэра, ты выкинула очередной трюк с этой фальшивой кровью, который оказался не только… неприятным, но и опасным. Эта жидкость была легковоспламеняемой. – Папа опустил голову и покачал ею. Директор Сепульведа посмотрела на Роуз. – А ты начала драку. И все это привело к тому, что наша столовая чуть не сгорела. Вы обе отстранены от занятий на неделю.

– Отстранены?! – прокричала Роуз, вскочив со стула. – Меня нельзя отстранять! Это просто смешно!

– ИЗ-ЗА ТЕБЯ НАЧАЛСЯ ПОЖАР!

Громкий голос директора напугал нас, и у меня начался непроизвольный нервный смех, заставивший всех повернуться. Папа смерил меня каменным взглядом. С тех пор как он вошел, что-то изменилось – его обычно расслабленное, доброжелательное поведение сменилось чем-то суровым и грозным.

– Эту особу очередное отстранение ничему не научит, – спокойно произнес он.

Простите? Эта особа? Я открыла рот, чтобы ответить, но он поднял руку.

– Молчи. Ни слова. Ты возместишь ремонт столовой, работая в «КоБре» все лето.

– ЧТО? – В этот раз я вскочила со стула. – Ни за что. А как же Тулум?

Папа решительно покачал головой.

– В этом-то и наказание. Вся твоя зарплата за это лето пойдет на возмещение ущерба школе.

Не успела я ответить, как мистер Карвер принялся щелкать пальцами, и этот звук разнесся по кабинету, словно фейерверк.

– Подождите! «КоБра»? Вы имеете в виду бразильско-корейский фургончик с едой?

Папа удивленно заморгал.

– Да. Именно его.

– Вы владелец? – спросил мистер Карвер, восторженно подходя к нам.

– Да. Эдриан Шин, – сказал папа, протягивая руку. Мистер Карвер крепко пожал ее. Он был таким высоким, что папа рядом с ним смахивал на двенадцатилетнего мальчишку.

Мистер Карвер снова растянулся в улыбке.

– Джонатан Карвер. Зовите меня Джоном. Потрясающе! Мне нравится ваша еда. Я раньше работал в центре, в банке на Шестой, мимо которого вы проезжали.

Мой папа оживился.

– О, подождите! Да, я узнаю вас. Пастель с кимчи?

– Правильно! – Оба расхохотались, как старые приятели по гольфу. Я скривилась.

– А мы можем обсудить это потом?

Мистер Карвер посмотрел на меня, и его лицо озарилось.

– Эдриан, как думаете, Клэре летом не помешает лишняя пара рук?

Папина кривоватая улыбка, которая обычно всех очаровывала, вызвала у меня мурашки по всему телу.

– Да… определенно не помешает.

Они оба повернулись к Роуз, которая обмахивала лицо. Та сделала паузу и уставилась на них.

– Что?

Мистер Карвер указал на нее.

– Если Эдриан не против, ты тоже работаешь этим летом в «КоБре».

Роуз застыла.

– Что?! – провизжала она, вытянув руки.

– Ты меня слышала. С шестого класса ты была занята в летней школе и на стажировках – пора бы узнать, что значит старая добрая летняя работа. С минимальной зарплатой.

Он посмотрел на папу, и тот кивнул.

Мама Роуз собралась запротестовать, но мистер Карвер подал ей сигнал, и она кивнула:

– Это отличная идея. Все заработанные вами деньги пойдут школе. Как вам, директор Сепульведа?

Я была слишком ошарашена, чтобы говорить. Что тут творится? Директор Сепульведа и наши родители устроили тайное совещание, а мы с Роуз беспомощно стояли и ничего не могли сделать.

– Я все еще отстранена от уроков? – спросила Роуз, уперев руки в бока. – Эй!

Но они уже увлеклись разговором. Я пнула стул, на котором сидела, отчего он зашатался, но не перевернулся.

Все меня проигнорировали.

Наконец взрослые разошлись по сторонам, все выглядели довольными. Директор Сепульведа надела куртку.

– Итак, девочки. Ваши родители убедили меня не спешить с отстранением, так как осталось всего две учебных недели. Если будете работать все лето, чтобы расплатиться за ущерб, можем вернуться к этому вопросу в начале следующего года.

Роуз расслабилась, но не я.

– Просто отстраните меня! Не впутывайте меня в эту сделку ООН! – прокричала я.

Директор хмыкнула.

– Лето будет интересным, Клэра.

Я беспомощно посмотрела на папу, но его лицо по-прежнему было мрачным. Он повернулся ко мне спиной и направился к двери. Когда я обернулась к Роуз, наши взгляды встретились. Я нахмурилась; в ее глазах вспыхнула ненависть, но затем она эффектно вышла из кабинета.

Ты положила начало этому бреду, Роуз Карвер. Готовься к самому худшему лету в своей жизни.

Глава 5

На последние две учебные недели папа наказал меня. Мне запретили видеться с Патриком и Феликсом вне стен школы. Они сочли это забавным. Я ездила на учебу, а потом сразу возвращалась домой.

– Что насчет Тулума? – спросил Патрик, когда я рассказала ему о летнем наказании. Клянусь, он интересовался моей поездкой в Тулум больше меня. Патрик и Феликс были своего рода влюблены в мою маму. Ее жизнь полностью состояла из целеполагания. Иногда единственным, что помогало мне пережить старшую школу, было понимание, что такая же жизнь, как у мамы, очень даже возможна. Технически она проживала в Сан-Паулу, но редко появлялась дома – никогда не оставалась в одном месте, чтобы не заскучать или не погрязнуть в сложных отношениях. Если чья жизнь и могла являться для нас образцом для подражания, так это ее.

Я заверила Патрика, что папе не удастся держать меня там все лето. Он сдастся, потому что именно так всегда и происходило. Особенно в этом году, ведь я не буду видеться с мамой так же часто, как обычно. Она всегда появлялась на мой день рождения и праздники, невзирая на расписание. И я всегда ездила к ней дважды в год, обычно в Нью-Йорк или какой-нибудь другой крупный город. Но на прошлое Рождество она заболела и застряла в Таиланде, а я не смогла выбраться к ней во время весенних каникул, так как к нам приезжали бабушка с дедушкой. Так что папа ни за что не лишит меня еще одной встречи с ней.

Думая об этом, я согласилась на наказание. Никуда не выбиралась тайком, ведь наш сосед, мистер Рамирез, тут же настучал бы на меня. Он фактически жил рядом с моей комнатой и стал первым свидетелем того, как я пила, приглашала к себе парня и вылезала в окно спальни. Мне казалось, такие, как он, существовали только в 1950-х.

Поэтому последние две учебные недели были заполнены «Нетфликсом» и отдыхом. В буквальном смысле. И каждый день вселял в меня больше страха, чем предыдущий, так как я знала, что приближалось мое наказание с Роуз. Пусть я понимала, что оно закончится досрочно, но меня тошнило от одной только мысли о том, что я проведу с ней время.

* * *

В первый понедельник летних каникул я проснулась под распахивание занавесок – комнату затопил солнечный свет.

– Bom dia[5], дочка! – радостно объявил папа, попивая кофе из огромного термоса.

– Нет! – закричала я и кинула в него подушку.

Он легко откинул ее в сторону.

– Да.

Когда мои глаза привыкли к возмутительному количеству света, я увидела в папиных руках футболку с символикой «КоБры» и кепку.

– Я это не надену.

– Извини, ты думаешь, что в этом вопросе у тебя есть выбор?

Солнечный свет величественно окутал его и теперь папа напоминал пылающего ангела.

– Который час? – проворчала я и схватила с тумбочки телефон.

Он сделал глоток.

– Шесть утра. Сегодня нам нужно пополнить ингредиенты, так что смена ранняя.

Уф.

Как можно сильнее растянув утреннюю рутину, я встретилась с папой на кухне, где он готовил сэндвичи с яйцом.

– Поверить не могу, что ты действительно заставляешь меня это делать.

Я поставила локти на кухонную стойку и принялась пинать перекладину стула.

Он разбил яйцо над чугунной сковородкой, и та громко зашипела.

– А ты поверь.

– Ты такой странный. С каких это пор ты меня наказываешь?

Папа оторвался от готовки и посмотрел на меня. Под его серьезным взглядом я почувствовала себя неуверенно.