Полигон смерти

Если мы проморгаем формат «Красного Кода», за это покарают ещё жёстче, чем за ложную тревогу. Тут уже вопрос стоит не просто насчёт «посадят», но ведь могут и «положить», по-свойски, без протокола. В назидание всем прочим ответственным товарищам, которые в дальнейшем будут принимать решения и решать шарады такого рода.

Так что, как видите, дилемма место имеет. И неплохо было бы побыстрее определиться, какой доклад уйдёт наверх сегодня до исхода дня.

– Да, нехорошая дилемма, – задумчиво протянул доктор.

А я скромно промолчал. Одно – дело вольно рассуждать в заданном направлении и генерировать версии по поводу «подготовки к непонятной пакости», и совсем другое – решать такие вопросы. Это просто не мой уровень.

– В общем, надо до исхода дня как-то определиться, – тяжело вздохнул Петрович. – В полночь буду «поздравлять», шеф обязательно потребует конкретики…

* * *

Закончив разговор, Гордеев открыл водительскую дверь, но садиться на место не спешил. Он как будто бы решил нас немного поморозить – колючим взглядом и холодным ветром, который сразу же хулигански ворвался в салон и сыпанул на приборную панель пригоршню мелкого снега.

Гордеев коротко довел информацию по нападению: очевидно, это были «свои» (хорошо знавшие повадки и психологию сослуживцев), работали жёстко, но именно по-свойски – никого не убили.

Поскольку нападавшие были в масках и спецодежде, узнать никого не удалось. Есть незначительная «зацепка»: брошенный на месте происшествия грузовик, которым перегородили дорогу конвою. Водитель найден связанным и с кляпом, в соседнем дворе, сейчас с ним работают. Также несколько групп отрабатывают район происшествия, но надеяться на успех особо не стоит.

Учитывая принадлежность нападавших к Службе, вероятность обнаружить их по «горячим следам» ничтожно мала, так что нужно всё бросать и заниматься вдумчивой и кропотливой «работой с кадрами». Иными словами, проводить серьёзное внутреннее расследование с привлечением всех без исключения сотрудников Управления.

– Скорее всего, это из-за вас, – резюмировал Гордеев, глядя на нас без неприязни, но и без должного дружелюбия, которое полагается дорогим гостям. – И «хвосты выросли» аккурат перед вашим приездом, и всё прочее как раз в тему…

Да, это нормальная практика, такое встречается сплошь и рядом. Сам сгенерировал кучу экскрементов, сам заорал «аллё, тут воняет!!!» и сам же тыкаешь обличающим перстом в присланную «сверху» бригаду ассенизаторов – без вас всё было здорово, а как вы приехали, так и началось! А теперь ещё и под ногами тут путаетесь, работать мешаете…

Петрович огрызаться не стал. Стоически кивнув, словно бы соглашаясь с обвинением, он повторил предложение:

– Всё понятно. Давай дальше мы сами. У тебя и без нас есть чем заняться.

Гордеев несколько секунд размышлял, раскачиваясь с пятки на носок и отрешенно глядя в сторону областного центра.

Даже без особого знания психологии было понятно, что ему хочется немедля воспользоваться советом Петровича, бросить нас на произвол судьбы и умчаться в Управление. Вполне, кстати, нормальное желание для любого ответственного руководителя, в отсутствие которого «на рабочем месте» произошло ЧП.

– Ну уж нет. – Гордеев бросил размышлять, решительно сел за руль и захлопнул дверь. – Вы сейчас важнее. Зря, что ли, на вас тут бигуди накручивают? Неспроста это, ой неспроста! Так что я вас как следует «пристрою» сначала, а уже потом буду разбираться со своим свинарником. Там уже вовсю работают, телефоны никто не отменял, а без моего личного участия пока что обойдутся…

* * *

За километр до пригорода шоссе выбегало на вершину полого холма. С этого места, надо полагать, в ясную погоду открывается прекрасный вид на Город, раскинувшийся в излучине Волги, которая образует здесь своего рода полуостров с зубчатыми закраинами, изрезанный узкими протоками.

Признаюсь, что художественное воображение здесь ни при чём, это я перед отлётом специально полюбопытствовал в «гуглокартах», как выглядит то место, где нам предстоит некоторое время работать.

Сейчас Город выглядел как скопление тусклых огоньков, едва видимых сквозь снежную пелену в мутноватом пурпуре заката. Никаких очертаний, контуров и заметно выдающихся деталей, просто утыканное искорками пятно, вид которого почему-то вызывал у меня странную тревогу и учащённое сердцебиение.

Как будто сейчас заедем, а там бой начнётся…

В какой-то момент мне показалось, что это пятно – и не город вовсе, а хищный зверь, который затаился в сумерках и поджидает нас, в нетерпении потирая когтистые лапы. Ну идите же ко мне, мои вкусные столичные гостюшки, торопитесь, у меня сегодня торжественный ужин…

Разумеется, это всего лишь игра воображения, вызванная «тёплой» встречей и многообещающей преамбулой по обстановке, но… В самом деле, до города как-то всё было нормально, а как только он показался вдали, так сразу и засосало под ложечкой, и пошла вразнос система восприятия, всколыхнулось внутри что-то Древнее, не объяснимое никакими рациональным аспектами…

Что-то в этом Городе было нехорошо и неправильно, и мой организм, независимо от воли и разума, чувствовал это и пытался поделиться с моей цивилизованной сущностью своими ощущениями.

– А где «Чёрный Сентябрь»? – спросил доктор странно охрипшим голосом и тотчас же смущенно прокашлялся.

Вот вам пожалуйста, не один я такой впечатлительный. Док у нас весьма интуитивный товарищ, чувствует все нюансы ментального плана куда как лучше и острее меня. Так что мнительность и сентиментальность здесь ни при чём, это такое наше особое общее въездное состояние.

– Вон там.

Гордеев ткнул куда-то пальцем.

Доктор глубокомысленно «угукнул», хотя в том направлении было видно ровно то же, что и в других частях надвигающегося на нас жилого массива: разрастающееся тёмное пятно, усеянное сонмом огоньков, и ничего более.

– Сейчас не видно, завтра всё посмотрите, – мудро заметил Гордеев. – Третий день снег валит. Хм… Как раз к вашему приезду…

Совершенно верно. И тут мы напортачили, грубо вклинились, понимаешь, в метеообстановку. Не гости, а какое-то стихийное бедствие.

* * *

Въехали в пригород, и сразу всё изменилось.

Как и в областном центре, мы свернули с шоссе на неширокую улочку частного сектора (мелькнула дикая мысль, что сейчас опять будем выписывать развороты и кого-нибудь таранить – но, слава богу, обошлось).

К этому моменту наконец-то увял пугающий багрянец заката, многие дворы были освещены фонарями, а в окнах домов мерцали разноцветные гирлянды, напоминая о том, что сегодня последний вечер новогодних каникул.

Проехали мимо ледяной горки, у которой толкалась радостно визжащая детвора. Гордеев остановился, открыл окно и отдал детишкам конфеты. Детишки подношение приняли и воодушевленно заорали «поздравляем, поздравляем!!!» – с чем именно, не уточнили, но, надо полагать, со старым Новым годом, других вариантов не вижу.

Поехали дальше, а окно Гордеев не закрыл и с удовольствием принюхивался. С улицы вовсю несло ароматами выпечки и прочих вкусностей деревенского плана, так что пока ехали, вволю нанюхались, послушали мимоходом гармошку, выводившую лирические рулады где-то неподалёку, и сразу стало на душе хорошо и празднично. В пригороде ветра не было, лениво кружившиеся в свете фар снежинки гармонично дополняли рождественский антураж, и очень скоро недавняя тревога вкупе с нехорошими предчувствиями как-то самопроизвольно сошла на нет.

Да, всё правильно. Думаю, это всего лишь игра воображения, спровоцированная зловещим закатом и странной обстановкой. Всё нормально, всё здорово, вокруг этакая провинциальная пастораль, особенно приятная после шумной и суетливой Москвы…

Так что можно забыть обо всех тревогах, расслабиться и как следует отдохнуть.

* * *

В пункте прибытия быт кирпичный дом с мансардой, летняя кухня, баня и гараж на две машины. Всем эскортом во двор заезжать не стали: товарища в пыжике Гордеев отправил обратно в областной центр, а наше местное сопровождение на «Опеле» осталось дежурить на улице. Не думаю, что это вельможная прихоть (пока что Гордеев не давал повода подозревать его в самодурстве и барских наклонностях), больше похоже на необходимые меры предосторожности по факту сегодняшних приключений.

Встречал нас бравый крепкий камрад лет тридцати. Был он в штатском, но держался как заправский военный: изобразил строевую стойку и чётко доложил Гордееву о проделанной работе:

– Протопили, в комнатах прибрали, постели застелили, провизия и напитки доставлены, мясо «дошло», баня готова, мангал раскочегарен. Шашлык мне делать или сами?

– Сами, – решительно заявил Гордеев. – Спасибо Саша, свободен.

– Есть!

Мой деловитый тёзка резко развернулся, прищелкнув каблуками и убыл восвояси.

О как… Наверное, недавно взяли из армии. У кадровых чекистов нет такого пиетета к Уставу, да и отношения между начальниками и подчиненными более либеральные, нежели у армейцев.

Спровадив военизированного чекиста, Гордеев повел нас показывать апартаменты. Дом был сравнительно небольшой, но до общаги дело не дошло, каждому из нас выделили по отдельной спальне.

– Это «явка», а не «Хилтон», – предупредил Гордеев. – Так что особой роскоши не ждите.

Да ничего, мы привычные. Кровать, стол, стул, потолок без щелей – уже неплохо. Для человека, которому доводилось в командировках обходиться «спальником» и палаткой, это вполне комфортабельные условия. А в моей спальне, судя по всему, раньше была «детская». Помимо вышеперечисленных предметов обихода, здесь был целый ящик с игрушками (и куча машинок, а некоторые даже с колесами), детский мольберт, бумага, карандаши, задубевшие кисти и пересохшая краска. «Глухая» стена спальни была сплошь увешана на редкость корявыми и страшными детскими рисунками, заботливо забранными в деревянные рамочки.

Ну вот, совсем хорошо. Если доведется напиться до трансцендентального состояния, обязательно порисую или поиграю в машинки. То есть вполне себе годный досуг, теперь скука нам не грозит.

После того как мы разместились, Гордеев объявил, что далее по графику у нас баня.

Тут мы синхронно замялись. По настороженным взглядам коллег я понял, что наши сомнения примерно совпадают по вектору, и на правах самого молодого и бестактного попробовал покачать права:

– Да мы, в принципе, не грязные, в дороге недолго…

– Не хотите мыться, так попаритесь, – безапелляционно заявил Гордеев. – Зря, что ли, топили?

Мы не стали вставать в позу, покорились Судьбе и, прихватив мыльные принадлежности, отправились в баню.

Не скажу точно, какого рода сомнения терзали коллег, а мои опасения были таковы: «баня» – это такой нехитрый шифр, а на самом деле там будет дикая совково-провинциальная оргия с ящиком водки, марихуаной и непотребными девами, как это частенько показывают в фильмах про разложившуюся номенклатуру Нет, я не то чтобы пуританин и аскет, но… Видите ли, я в баню хожу, чтобы париться, непотребных дев не люблю, а всё прочее предпочитаю делать в специально отведенных для этого местах.

Спустя несколько минут оказалось, что опасения мои были напрасны. Это была просто баня, без всякого шифра, в традиционном исполнении, причём вполне приличного качества: с дубовыми полками, раскалённой каменкой, мастерски засушенными березовыми вениками (не так, что бросили на чердак, а потом в январе достали голик, – а так, что распарил его в кадушке, а он как живой и почти все листья на месте и зеленые!) и потрясающим духмяным паром с отвара чабреца, ядрёным, продирающим до костей и надёжно выносящим прочь все тревоги и заботы, до полной пустоты в голове.

Единственный минус – не было здесь бассейна, чтобы сигануть туда всей толпой из парилки. Однако рядом с баней возвышался матерый сугроб, который с лихвой компенсировал отсутствие бассейна. Мы ныряли в этот сугроб, барахтались в нём с уханьем и гиканьем и даже пытались на пару с доктором сделать из Петровича снеговика, но безуспешно: Петрович упитанный и крепкий, он нас расшвыривал как щенят.

В общем, было весело. Надеюсь, заборы тут капитальные и соседи не подглядывали сквозь щели.

В итоге набанились мы так, что еле держались на ногах. Уже и не помню, когда в последний раз так ударно парился – разве что в детстве, когда с дядькой и его друзьями доводилось бывать на туристических маршрутах, где попадались поселения со старыми русскими банями.

Гордеев в наших экзерцициях участия не принимал. Отправив нас в баню, он пошел «доводить до ума стол». Я так и не понял, что он имел в виду: плотницкие работы или приготовление пищи.

Пока приходили в себя после бани, Гордеев приготовил шашлык и вскоре кликнул всех за стол.

Для «служебной» сервировки стол был очень неплох. Все соленья и маринады имели качество домашней заготовки, а копчёности и колбасы с местного базары были так вкусны, что я грешным делом подумал: «Не иначе какая-то хитрая химия с «Чёрного Сентября», что-то типа секретных вкусовых добавок для возбуждения аппетита».

Часок посидели, познакомились поближе, наелись до отвала сочного шашлыка и всяких закусок, выпили отменной настойки на черноплодной рябине. Всем было хорошо и комфортно. Гордеев отмяк, подобрел, перестал быть букой, стал душкой и гостеприимным хозяином и кое-что рассказал о себе.

Насчёт явки он пошутил: это, оказывается, дом его тёщи, ныне имеющий статус летней дачи.

Сам Гордеев считай что местный, после «Вышки» работал «особистом» на химкомбинате и уже оттуда потихоньку, не спеша, за двадцать лет поднялся до второго по рангу чекиста области. Жена здешняя, из Города, сейчас вся семья живет в областном центре, вместе с тёщей, а здесь бывают только летом, до сбора урожая и окончания поры разнообразных «закруток». Зимой усадьбу запирают, и за ней приглядывают соседи. Так что все соленья и маринады на столе – из гордеевского погреба. Настойку тоже сам делал, это чистый спирт, разбавленный в академических пропорциях и разлитый по пятилитровым бутылям в соотношении литр сухой ягоды на четыре литра огненной воды, плюс резаный корень имбиря. Выдержка – полгода.

Настойка, скажу я вам, получилась просто изумительная. Жалко, с нами Спартака нет, он бы это произведение искусства оценил по достоинству.

Гордееву с нами понравилось, всё было нормально, и за этот час он всего лишь дважды позвонил в Управление на предмет уточнить обстановку.

Обстановка, судя по некоторым репликам, развивалась вяло, если не сказать что вообще застряла в исходной точке, потому вскоре Гордеев стал хмуро поглядывать на часы и с грустью коситься на заветную бутыль с настойкой. Чувствовалось, что ему уже никуда не хочется ехать и он бы не прочь остаться здесь как минимум до староновогодних курантов, а то и до утра.

– Да забей. – Доктор, как обычно, влёт определил подспудные чаяния и мотивы. – Что изменится, если ты сейчас туда приедешь?

– Ну как же… Надо же координировать… – неуверенно ответил Гордеев. – Возглавить… Гм… Организовать…

– Ага, самолично займёшься «отработкой»? – поддержал доктора Петрович. – Или от твоего присутствия в Управлении все резко начнут выдавать на-гора результат?

– Да нет, в принципе, там есть кому понужатъ и педалировать…

– Ну так и оставайся, – проникновенно предложил доктор. – Сейчас пульку распишем, да как засядем до утра, под чудо-настоечку…

– О! – оживился Гордеев. – Вы тоже любители в преф перекинуться?

– «Перекинуться»? – Доктор презрительно выпятил нижнюю губу.

– Это вы тут любители. – Петрович молодецки расправил плечи. – А мы там – мастера!

– Да ладно, – ухмыльнулся Гордеев. – Откуда в Москве мастера? Всех мастеров давным-давно расстреляли, посадили или выслали.

– Ну так… Оставайся, и посмотрим, кто тут любитель, а кто мастер. – Доктор плутовато подмигнул и нервными холеными пальцами провел по крутому изгибу бутыли с настойкой. – Всё равно в праздник толком работать никого не заставишь, зря только время и нервы потратишь.

– Ну всё, убедили! Остаюсь…

Старшие коллеги быстро убрали со стола всё лишнее, оставив только настойку и минимальный набор закуски, а Гордеев в это время сделал пару звонков ответственным товарищам, предупредил, что в связи со сложной оперативной обстановкой вынужден отсутствовать и будет только завтра к полудню.

После этого Петрович притащил карты (он всегда возит с собой пару колод), тетрадь с ручкой, набил любимую трубку, и игра началась.

Помаявшись с четверть часа на фоне великих преферансистов, я резко заскучал. По картам я спец невеликий, разве что в дурака на щелбаны, а преферанс для меня вообще высшая математика.

Начало девятого, весь вечер впереди… ну и чем мне заняться? Так и сидеть дальше, таращиться на азартную троицу – просто чумовое развлечение, челюсть можно вывихнуть от отчаянного зевания. Даже упиться с горя до игрушечных машинок и рисования на детском мольберте не получится: коллеги, когда играют, только легонько поддерживают градус, ибо для этой игры нужен трезвый ум и ясность мышления.

И вообще, со старшими только работать приятно, они всё за тебя продумают и скажут, что делать, так что даже и напрягаться не надо – а вот отдыхать я предпочитаю в своей компании или как минимум с людьми своего возраста и примерно одинаковых интересов.

– Виктор Иванович… Не подскажите, куда тут у вас можно пойти прогуляться?

Я готов быт услышать в ответ «до калитки и обратно» и получить напоминание о суровой оперативной обстановке… но Гордеев на удивление благодушно сказал, что если мне с ними скучно, лучше всего будет прокатиться в центр города.

– Город очень хорошо организует праздники. Почти «по-советски». Самодеятельность работает как часы, общественная жизнь бьёт ключом, мэрия и «Сентябрь» пекутся о досуге граждан. Так что есть на что посмотреть. Ну что, поедешь?

– Да, хотелось бы развеяться.

– Хорошо. Собирайся, сейчас тебя отвезут.

Пока я одевался соответственно случаю, Гордеев вызвонил с улицы старшего нашего «сопровождения» и поставил задачу на предмет организовать мне экскурсию по местным достопримечательностям.

Спустя несколько минут я сел в «Опель» сопровождения», и мы отправились в центр города.

Глава 2

ЧП. АДМИНИСТРАТИВНАЯ РУТИНА

К полудню ЧП с Феликсом заехали в тренировочный лагерь «Пятнашки», расположенный в десяти километрах от Города.

До недавнего времени «Пятнашки» принадлежали областному ОНО (отделу народного образования) и здесь размещался круглогодичный детско-оздоровительный центр.

Однако у нас за деньги, а тем паче за большие деньги, можно решить любые вопросы, и накануне операции «Пятнашки» были выкуплены с потрохами и в спешном порядке переоборудованы под тренировочный лагерь.

В данный момент на спортивном городке, где не так давно детишки играли в пресловутые «пятнашки», полным ходом шло тактическое занятие. Несколько отделений наёмников под руководством «стилетов» отрабатывали на добротном макете штурм комплекса административных зданий.

Прежде чем отправиться в коттеджи командного состава, ЧП с Феликсом остановились у спортгородка и некоторое время следили за ходом тренировки.

Наблюдая за слаженной работой бойцов, ЧП вынужден был признать, что его первичная оценка потенциала наёмников была неверной и в какой-то степени предвзятой.

При работе в других странах ЧП регулярно сталкивался с необходимостью решать сложные и ответственные силовые задачи, которые были не по зубам местному «расходном материалу».

В таких случаях всегда приглашали высококвалифицированных специалистов из фирм, наподобие Academi (более известной у нас как Blackwater).

«Blackwater» трудилась, что называется, «под ключ» и приучила клиентов к определённому шаблону: давайте задачу и деньги и можете забыть о вашей проблеме – теперь это наша проблема.

Команды, которые предоставляла «Blackwater», были прекрасно подготовлены, оснащены современным вооружением и отличались высокой слаженностью, что обеспечивало надёжное взаимодействие при проведении операции и минимальные потери.

При планировании Эксперимента на местном Полигоне ЧП сразу наметил ряд важных задач, выполнение которых было бы оптимально поручить ребятам из «Blackwater».

Однако основное правило Эксперимента гласит: «всё своё ношу с собой». Иначе говоря, можно использовать только местные ресурсы, причём не в масштабах страны, а именно на региональном уровне.

Наёмников набирали «стилеты», мастера своего дела, и, разумеется, отобрали самых лучших, каких только можно было найти в этом регионе.

Но по уровню подготовки многие заметно не дотягивали даже до средних международных стандартов, а о какой-либо боевой слаженности можно было даже и не упоминать.

Так получилось, что совсем недавно ЧП довелось работать на Ближнем Востоке с приглашённой командой из «Greystone». Впечатления были вполне свежие, и ЧП имел возможность сравнивать.

Сравнение было настолько не в пользу местных наёмников, что ЧП всерьёз подумывал: а не провести ли все «мероприятия» силами «стилетов»?

Это было вполне реально: дюжина «стилетов» с проработанной группой обеспечения без проблем решила бы все задачи, предназначенные для сотни хорошо подготовленных бойцов.

Однако в этом случае весь Эксперимент летел к чёртовой матери.

Во-первых, потому, что когда ЭТО начнётся в масштабах всей Страны, на каждый областной центр (не говоря уже о каждом городе с популяцией от 50 000) нельзя будет набрать и по паре «стилетов» ввиду их удручающей малочисленности.

Во-вторых, во всех дальнейших схемах основная ставка по ключевым «силовым решениям» делалась именно на региональных наёмников.

Тезисно эта мобилизационная модель выглядела примерно так.

В последние три десятка лет Россия системно участвует в локальных конфликтах как на своей территории, так и «на выезде».

В связи с этим в Стране сформировалась специфическая социальная группа: бывшие военные с немалым боевым опытом, прозябающие в районе черты бедности и люто ненавидящие Власть, которая не оценила по достоинству их службу Родине и не обеспечила достойного уровня жизни или даже хотя бы просто сытое существование.

Счёт таким людям в России идёт уже не на десятки, а на сотни тысяч. Если поставить их всех под ружьё, хорошо заплатить и правильно мотивировать (самый простой вариант: «свержение зажравшейся продажной власти и установление Народного Правления»), это будет целая армия. Боеспособная, обстрелянная, хорошо проплаченная, обеспеченная простой и близкой Народу идеологией и крепко нацеленная на результат.

Поэтому «стилеты» набрали наёмников в соседних районах.

На первой тренировке эти наёмники вели себя как неорганизованное стадо. У ЧП от этого удручающего зрелища крепко испортилось настроение и возникло опасение, что модель в корне нерабочая и теперь её придётся переделывать буквально с нуля.

Но всего лишь за две недели всё изменилось. В ходе совместных тренировок бойцы притёрлись друг к другу, приноровились, стали чувствовать и понимать друг друга и постепенно превращаться в Коллектив. Все команды выполнялись буквально с пол-оборота, бойцы работали слаженно и азартно, с не присущей импортным наёмникам разухабистой удалью и каким-то особым местным куражом.

Спецы из «Blackwater» всегда воспринимали тренировку как необходимую, но тягостную повинность.

Местные бойцы откровенно играли и забавлялись. За игры на свежем воздухе платили вполне боевые деньги, а простейшая формула «Народно-Освободительной» идеологии возводила эти игры в разряд подготовки к «Священной Войне против предателей Отечества» (ни убавить, ни прибавить!).

Отсюда кураж, удаль и готовность к самопожертвованию.

ЧП любовался слаженной работой штурмовых групп и посмеивался над собой – унылым-разочарованным, десятидневной давности.

Наёмники из «Blackwater» с их меркантильным подходом к войне и чёткими понятиями о целесообразности и сопоставимости потерь и результатов нервно курят в сторонке.

Армия нищих ветеранов, мобилизованная на «Священную Войну с Предателями Отечества», яростно и беспощадно сметёт существующую Власть ценой любых потерь и жертв. Дай ей только две недели для отработки боевой слаженности – и вперёд.

* * *

В дальнем от въезда коттедже расположилась группа «Арсенал».

В группу входят шестеро «стилетов» и специалисты – двое химиков и двое инженеров-ракетчиков. Способ формирования группы явно противоречит правилам Эксперимента, но в силу сложившихся обстоятельств ЧП предпочёл закрыть на это глаза.

Арсенал можно без проблем захватить тремя отделениями наёмников. Однако захват будет происходить до начала общей операции и, как следствие, до тотального отключения связи. При работе наёмников высока вероятность прохождения сигнала тревоги в батальон. А это уже не просто неудобство и «побочный эффект», а прямая угроза всей операции в целом. Тут надо всё сделать молниеносно и тихо, поэтому работать будут «стилеты». На общую методическую картину это никак не повлияет: в других местах аналогичные объекты пусть захватывает кто угодно, по плану руководителей локальных операций.