Когда отступать некуда, дерутся насмерть

– Стучать надо!

– Ох, извини, – с иронией ответили ей.

Узнав голос, она защелкнула пудреницу и повернулась:

– Простите, ради бога, я думала, это опять мои девицы.

– Что – хулиганят? – Посетитель без приглашения сел. Он вел себя в этом кабинете, как у себя дома. Собственно говоря, он и был дома. Если бы не он – этот магазин не разрешили бы открыть. И в то же время, если бы не он – прибыль у магазина была бы во много раз больше. Ванесса знала и то, и другое. Поэтому она осторожно улыбалась.

– Дурью маются, – сказала она.

Посетитель в ответ промолчал. Он сидел, мотал ногой, так, что стул скрипел, глядел куда-то в пустоту. Ванесса ждала. Она бы не посмела его торопить. Она прекрасно понимала, что без дела он сюда не явится. Наконец тот вздохнул:

– Вот что, Ванесса, дорогая, у меня к тебе просьба…

– Что угодно, – с готовностью ответила женщина.

– Да не бойся, я много не попрошу. Кстати, вчерашнее… – Он поморщился. – Что там милиция?

Ванесса немного растянула губы. Получилось что-то похожее на улыбку:

– Вам лучше знать.

И снова молчание, снова раскачивается нога в лаковом огромном ботинке. Ноги у него были несоразмерно большие для его роста.

– Короче, – вдруг сказал он, перестав качать ногой. – Найди мне одну девушку. Из твоих продавщиц.

Ванесса удивленно наклонилась к нему:

– Я что-то не понимаю… Зачем? Какую?

– Ванесса, давай обойдемся без «зачем и почему», – отрезал он. – Я тебе все излагаю четко. Вчера, где-то в полдень, одна твоя красавица курила в подсобке. Вот ее мне и найди. Это все.

– В полдень, в полдень… – пробормотала она. – Вы меня простите, но я же их не контролирую по минутам. В полдень… Курят они почти все. Как она выглядит, эта девица?

– Откуда мне знать? Но она у тебя работает. На ней был голубой халат.

– А что она натворила?

– Да ничего. Просто выясни, кто это. И поосторожней, не надо по мегафону объявлять. Поговори с ними, с каждой по отдельности. Не слишком напирай. А то ты такая – нажмешь и сломаешь.

– Я… – Ванесса вдруг осеклась. Взглянула на пудреницу, которую все еще держала в руке, торопливо сунула ее в сумочку. Порылась, вытащила носовой платок, откашлялась. – Я, конечно, поговорю.

– Вчера эта смена работала? – спросил тот.

– Да.

– Значит, быстро найдешь. Я позвоню тебе вечером. Все, спасибо заранее.

Он встал и вышел. Ванесса некоторое время постояла посреди кабинета, кусая уголок платка, потом пожала плечами и вышла в зал.

– Наталья, – обратилась она к девушке из кондитерского отдела. – Зайди на минуту.

Наталья действительно исчезла ненадолго. Вернувшись, она сказала соседке:

– Теперь ты.

– А что там случилось? – встревожились те, кто слышал разговор.

– Да ничего. У Ванессы маразм наступил. Курить, говорит, здоровью вредить.

– Курить запрещают?! Скоро вообще дышать не разрешат!

Только Настя, находившаяся неподалеку, не приняла участия в разговоре. Она все услышала и сразу все поняла. «Покупатель», который появился тут последним, был тот самый… Владелец машины, которую она видела из двери подсобки. Он ничего в этот раз не взял, чего никогда не бывало. И вот теперь…

– Настя! – окликнули ее. – Иди теперь ты.

Она закрыла кассу и пошла.

– Садись, – сказала Ванесса, когда девушка прикрыла за собой дверь кабинета. – Можешь курить.

– Не хочется, – ответила Настя.

– Редко куришь? Или совсем не куришь?

Девушка промолчала. Ванесса рылась в ящиках стола, просматривала накладные, делая вид, что Настю она не замечает.

– Ты ведь работала вчера? – наконец очнулась хозяйка кабинета.

– Конечно, – кивнула Настя. И прибавила: – К сожалению.

– Хочешь уволиться?

– Еще бы.

– Я тебя уволю. Уволю, если будешь постоянно бегать в подсобку курить, – внезапно повысила голос Ванесса. – А бегаешь ты постоянно. Вчера, например, в полдень!

Настя откинулась на спинку стула и постаралась сделать лицо каменным. Насколько хорошо у нее получилось, она не знала. Зато поняла, что Ванесса довольно грубо подстраивает ей провокацию. Разумеется, у Насти не было иных желаний, чем уволиться отсюда. И вот Ванесса угрожает ей увольнением в обмен на признание – да, курила…

– Так что ты скажешь?

– Ничего, – Настя едва шевельнула губами.

– Что – ничего? – прикрикнула та. – Открой глаза! Отвечай нормально!

– Не орите на меня, – с ненавистью произнесла девушка. – Как хочу, так отвечаю. И вообще, у меня грипп. Я вчера заболела. В вашей холодной сараюге.

– Ты вчера курила?

– Откуда я знаю?

– А другие? Другие курили?

Настя покачала головой:

– Отвяжитесь, Ванесса Андрониковна. Хотите уволить – сделайте это по-человечески. Давно уже вас об этом прошу. А при чем тут курение – вообще не понимаю. Вы что хотите – выговор влепить? Запись в трудовой книжке сделать? Я вам уже сколько раз заявления об уходе писала. Вы его рвали. И вообще, хватит за мои же деньги на меня орать.

Ванесса отпустила ее коротким взмахом руки. Настя заняла свое место за прилавком, огляделась. Очередная продавщица покинула зал. Пошла на допрос. Никто из девушек не понимает, не может понять смысла этого дознания. И поэтому никто не будет ее покрывать, когда Ванесса потребует рассказать, кто курил около полудня… Об этом могли знать многие. Случайно обратили внимание, случайно запомнили время. И наверняка время запомнили точно – ведь это было прямо перед взрывом. Ванесса будет добиваться своего упорно и тупо, как муравей. И добьется того, что в голове у какой-нибудь девушки вдруг прояснится… Тогда ей конец…

«Надо бежать, – подумала Настя. – Милый Боженька, сделай так, чтобы я могла сбежать! А может, правда, бросить паспорт, уйти? Или пойти в милицию, все рассказать?» Но от этой мысли ей даже смешно не стало. Милиция – это было последнее учреждение, куда бы она пошла… Уж лучше в морг.

Через полчаса все продавщицы до единой побывали у Ванессы на допросе. Все были в недоумении, переглядывались, покручивали пальцем у виска. Настя ждала. Если что-то выяснилось, ждать ей осталось недолго. Но до конца дня ничего не случилось.

Витя, когда она рассказала ему о допросе, отреагировал странно – слишком спокойно:

– Ну, ничего же не обнаружили?

– Откуда мне знать! Ты пойми – я на волоске… Твои друзья ничего не смогут для меня сделать?

– Мои друзья тут ни при чем, Насть… – Он включил телевизор, улегся на диван. На нее он уже не смотрел. Настя выкупала Мартына, завернула его в огромное махровое полотенце. На миг ей показалось, что опасности действительно нет. Ведь Витя так спокоен. И все же перед сном она шепнула, уткнувшись ему в шею:

– Завтра проводи меня в магазин… И встреть после работы. Ладно?

– Зачем? – сонно протянул он. – Это же совсем рядом.

– Нет, я тебя прошу. – Она приподнялась на локте, пытаясь разглядеть его лицо. – Мне будет спокойней… Помнишь, как раньше ты меня встречал у киоска?

– Ну, помню, помню… – Он подтянул к подбородку одеяло. – Спи ты, бога ради.

Утром ей снова не было страшно. Она молниеносно одевала Мартына, быстро красилась, торопила осовевшего с недосыпу Витю – он не привык так рано подниматься. Из дома вышли втроем, отвели Мартына в садик, потом Витя проводил ее до самых дверей магазина. Поцеловал ее и побрел домой досыпать. И в магазине тоже все было, как обычно.

Но перед самым обедом в зал вышла Ванесса:

– Настя? Зайди ко мне.

И все. Сердце упало у нее куда-то в живот, колени ослабли. Вызвали именно ее… Но может быть, дело совсем не в этом…

На столе у Ванессы Настя увидела такое, что ей пришлось ухватиться за спинку стула. Свой паспорт в разодранной целлофановой обложке, трудовую и санитарную книжки… Ванесса подвинула все это к девушке:

– Тебе везет. На твое место давно просится одна девушка. Очень милая, вежливая, не то что ты. Так что поздравляю. Пиши заявление.

– Что? Какое?

– Об уходе. Я, имя, фамилия, отчество, прошу уволить… Ну, что – учить тебя? Запись в книжке я тебе уже сделала. По собственному желанию.

Ванесса говорила сухо, отрывисто, было ясно, что она мечтает скорее спровадить Настю. Та не прикоснулась к своим документам:

– А как же моя недостача? Два миллиона?

– На тебе больше нет недостачи. Я же сказала – тебе крупно повезло.

– Почему вы меня увольняете?

Ванесса хмыкнула:

– Потому что ты меня попросила.

– Я не желаю уходить.

– Что-то новенькое слышу. Ладно, не ломай комедию. Пиши заявление.

– Я не буду писать! Поняли вы?! Не буду я это подписывать!

И тут Настя сорвалась. Она говорила то, чего простить себя не могла уже спустя минуту. Но в этот миг она перестала себя контролировать:

– Думаете, я не поняла, что вы тогда специально жалюзи опустили? Думаете, до меня не дошло, что вы в завязке с этим типом? А теперь что – отдаете ему меня? А я вот сейчас, прямо из вашего кабинета позвоню в ментовку и сдам вас всех! Они счастливы будут! Что вы прикопались к моей сигарете, что – сдурели?! Ничего я подписывать не буду! Пока я у вас работаю – меня не тронут! А то на вашем магазине будет уже два трупа!

– Ты что болтаешь?! – Ванесса вскочила, сгребла со стола Настины документы и швырнула их ей в лицо: – Убирайся, тварь! В милицию решила идти?! Так иди! Сука! Подумала бы сперва о своем щенке!

И тут Настя осеклась. Разумеется, когда она кричала, мысли о Мартыне ей в голову не приходили. У нее в тот миг не осталось вообще никаких мыслей. Но теперь ей стало по-настоящему страшно. До сих пор оставалась какая-то надежда на благополучный исход дела. Можно было обманывать себя, не признаваясь, что ситуация сложилась слишком серьезная… Но теперь, когда и она сама, и Ванесса назвали все вещи своими именами, заговорили в открытую…

Настя наклонилась, собрала с пола документы и положила их в карман халата:

– Мне сейчас уходить?

– Ты свободна, я уже сказала.

Больше Ванесса на нее ни разу не взглянула. Настя вышла из кабинета и отправилась переодеваться. В торговом зале она появилась уже без халата, в верхней одежде. Продавщицы сперва даже не узнали ее. И только через минуту кто-то ахнул:

– Ты куда намылилась?!

– Уволили, – Настя помахала всем рукой. – Так что теперь я сюда приду только как покупатель.

– Счастливая… – протянул кто-то.

– А твоя недостача? – испугалась Наталья.

– Откуда мне знать. Может, на вас распишут, может, новенькой придется платить.

– Ты честно скажи – сунула Ванессе взятку? – поинтересовалась Наталья с нескрываемой завистью. – Сколько?

– Еще и взятки на этой работенке давать! – усмехнулась Настя. – В морду я бы ей сунула. Ладно, девчонки, пока!

И она быстро вышла, чтобы не разреветься на глазах у всех. На крыльце она обернулась и сорвала объявление, приклеенное к стеклу.

– Требуются продавцы! – пробормотала она, раздирая бумажку в клочья. – Дуры требуются, курицы безмозглые! А таких полно! И я дура! Получила по лбу, теперь радуйся!

Она огляделась по сторонам. Обгоревшая машина уже исчезла, и теперь ничто не напоминало о катастрофе, которая случилась здесь совсем недавно. Тихая улица, застроенная панельными домами, черные мартовские деревья, несколько кошек возле магазина. Мирный пейзаж, который, казалось, не таил в себе никакой угрозы. Но она ощущала эту угрозу, она была в ней уверена. «Когда же они меня прихлопнут? – подумала она, спускаясь с крыльца и начиная перепрыгивать через лужи. – Сейчас? Сегодня? Вряд ли… Подождут немножко, чтобы мою смерть никто не связал с магазином. Но долго им ждать тоже нельзя – я ведь пообещала Ванессе все разболтать… Дура, дура набитая, и умру я дурой. Никогда мне теперь не придется поумнеть, просто не успею. Надо было делать вид, что я вообще ту машину проморгала и ничего не поняла! А я взяла, да на саму Ванессу наехала… А ведь она точно, не зря жалюзи тогда опустила. Чего ради она это сделала? Чтобы девчонки за прилавками не увидели, как машину минируют. И чтобы сам владелец машины ничего не увидел. И почему никто милиции про жалюзи не сказал? А может, сказали? Но кто тронет Ванессу, кто вообще трогает этих бандитов… Милиции нет до них дела, они любят сажать такую мелочь, как я… Как Ксенька. А может, это возмездие? – вдруг подумалось ей. – Ведь должна же была я когда-нибудь расплатиться за Ксеньку… Но почему теперь, когда прошло столько лет, когда у меня есть сын?!»

До детского садика она дошла без приключений. За ней как будто никто не следил, знакомых машин поблизости не было. Она вызвала Мартына, одела его и увела. Настя приняла решение – прежде всего спрятать ребенка. Где? Ей не пришло в голову ничего лучше, чем отвезти его к родителям.

Мать была дома – она уже два года, как потеряла работу. И хотя до пенсии ей было еще далеко, она уже не пыталась никуда устроиться. Настин отец зарабатывал достаточно, чтобы содержать жену, а Настя сама себя содержала.

– Заболел? – встревожилась мать, увидев внука в такое неурочное время.

– Нет, он в порядке. Мам, возьми его себе, – торопливо сказала Настя, раздевая Мартына, который, как всегда, устраивал представление – пытался заехать ей ботинком в лицо.

– Что значит – возьми? – еще больше встревожилась мать. Общими усилиями ребенка раздели, и он рванул в комнату, чтобы попрыгать на своем любимом кресле. Настя махнула рукой:

– Долго рассказывать. Я уволилась, надо искать работу… Короче, мне сейчас будет не до него.

– А когда тебе было до него? – мать явно не обрадовалась тому, что ей преподнесли Мартына. – Ты же его вообще не воспитывала. Смотри, какой он у тебя забалованный! Вообще не слушается, никаких авторитетов! Грубиян, грязнуля, а шум от него такой, что с ума сойдешь… Забросила его окончательно, а когда с ним стало невыносимо, подкинула мне?

– Мам, – Настя заглянула в комнату и показала Мартыну кулак. Тот перестал скакать на скрипящем кресле.

– Понимаешь, я за него просто боюсь.

– Понимаю… – мать заговорила тише. – Витя? Я всегда знала, что этим кончится. Он мне никогда не нравился. Вляпался, да?

– Вроде того, – Настя поцеловала мать. – Я привезу тебе вечером Мартыновы шмотки и игрушки.

– Ладно, что с вами делать. Не надо было тебе рожать, вот что.

Настя не стала отвечать, сдержалась. И опять ей удалось не разреветься. Уже на лестнице она вдруг спросила себя – с какой стати она молчит про то, что случилось? Не сказала ни девчонкам в магазине, ни даже матери… Зачем скрывать, если ей осталось жить от силы пару дней? Ведь когда она погибнет, никто даже не узнает причины… «А может, лучше, чтобы не узнали? – подумалось ей. – Тогда никто больше не пострадает… Слишком много знать – тоже плохо… А уж мама ни при чем. Скажу только Вите. Вдруг ничего страшного? Вдруг он что-то придумает?»

До дома она опять добралась беспрепятственно. Она постоянно оглядывалась, стараясь контролировать обстановку, но у нее создалось впечатление, что всем на нее наплевать. Никто за ней не шел, не ехал, не следил.

Она поднялась в квартиру, которую они с Витей снимали с того самого новоселья. Она давно уже привыкла считать эту квартиру своим домом, ведь в ней прошло пять лет ее жизни. Но теперь, когда она вошла сюда, еще с порога ей в лицо дохнуло чем-то чужим, казенным. Настя обошла квартиру, остановилась посреди комнаты, горько усмехнулась. Как она раньше не замечала этой хозяйской мебели, этой разрозненной посуды, этой облупившейся штукатурки на потолке? Это место никогда не было ее домом. Как и Витя не был ее мужем. Ей всегда казалось, что они встретились только вчера и могут расстаться уже завтра. Настоящим был только Мартын. Но он был теперь далеко.

Настя набила вещами и игрушками все сумки, которые нашлись в доме. Она не торопилась – все равно надо было дождаться возвращения Вити, чтобы он помог ей перевезти вещи. Потом ей подумалось, что Витя, наверное, явится за ней в магазин, как они и договаривались. Ведь он не знает, что она уволена. Впереди у нее был целый вечер, чтобы его дождаться. Но ожидание было невыносимым.

Зазвонил телефон. Это была мать:

– Настена, ты напрочь забыла об одном деликатном моменте.

– А что такое? – встревожилась дочь.

– Кто будет содержать Мартына? Мы с отцом? Ты же знаешь, нам только-только хватает. Витя, по крайней мере, мог бы помогать материально, если от воспитания он устранился. Ведь это его ребенок!

– Я привезу денег, – пообещала Настя. – Ты права. Как Мартын?

– Сломал кресло, – сухо сообщила мать.

– Да что ты? Хотя… Оно было такое старое…

– По-моему, мы с отцом тоже уже не молодые, – тем же тоном заметила мать. – Ладно, посмотрим, как у тебя пойдут дела. Ты расстаешься с Витей или как? Это я хотя бы могу знать?

Настя засмеялась:

– Ох, мамочка, если бы ты знала, до чего мне это не важно.

– Доигралась! Значит, расстаетесь?

– Мама, мама… – Настя вздохнула и пообещала: – Если мы расстанемся, я тебе сразу скажу.

Повесив трубку, она принялась искать заначку. Она сама давно ничего не зарабатывала, но Витя всегда следил за тем, чтобы в доме были наличные деньги. Она прошла на кухню, сняла с полки банку с сухим горохом и порылась в ней. Там ничего не оказалось. Она принялась припоминать, не менялся ли тайник. Не вспомнив ничего, переворошила сантиметр за сантиметром всю кухню, а потом комнату, ванную, прихожую. Деньги как сквозь землю провалились. Она еще раз осмотрела шкаф с одеждой и только тут ей бросилось в глаза, что там почти не осталось вещей. Только ее собственные, а их было не так уж много. Вещи Мартына были уже упакованы… Но где же Витина одежда? Она заглянула под шкаф. Его вторых ботинок там не оказалось. В ванной не было его бритвы, кисточки для бритья, исчезла его мочалка, даже зубная щетка. Настя, как потерянная, кружила по квартире, и ей становилось все яснее – здесь от него не осталось ничего, ни одной мелочи… Она присела на край постели, ее трясло.

«Значит, ушел? Бросил нас? – спрашивала она себя, обводя комнату пустым взглядом. – Ни слова, ни звука. Даже записки не оставил. Может, что-то случилось? Может, он не по своей воле?..» Она открыла записную книжку и позвонила брату Вити. Они почти не виделись, не поддерживали отношений – она даже не знала, чем он занимается. Ей ответила женщина, наверное, сожительница Саши.

– Извините, я жена Вити, – представилась Настя. – Его у вас нет?

– Нет, а что случилось?

– Пропал. С вещами.

Женщина вдруг засмеялась:

– Тогда это называется не пропал, а ушел. Нет, к нам он не приходил.

Настя бросила трубку. Было ясно, что оттуда помощь не придет. Телефона Витиных родителей у нее не было. Внезапно она поняла, что даже если бы она располагала всеми адресами и телефонами, Витя бы не нашелся. Он исчез потому, что хотел исчезнуть, и возвращать его бесполезно.

«Даже денег не оставил, – она беспомощно оглядывала комнату. – Наверное, решил, что деньги мне уже ни к чему. Ведь все равно помирать. Да, это серьезно, это даже чересчур серьезно, раз он сбежал вот так… Он испугался, значит, и я правильно делаю, что боюсь. Неужели это и в самом деле конец?! Вот так – так рано, в двадцать три года?!» Ей вспомнилась Ксенька. «А ей было всего семнадцать, когда ее засадили из-за меня. О ней-то я не думала, что ей слишком рано идти в тюрьму. Ну, вот и получай…»

Ей было ясно, что оставаться в этой квартире ни минуты нельзя. Ее адрес никому из магазинного начальства был неизвестен – ведь они снимали квартиру, не прописываясь в ней. Но это утешением служить не могло. «Они наверняка уже знают этот адрес, – подумала она. – Я его не скрывала… Если узнали, что это именно я курила в подсобке, адрес тоже могли узнать у девчонок. Или выследить меня. Много ума не надо». В паспорте, который хранился у Ванессы, значилась прописка ее родителей. К родителям тоже идти нельзя. Она подумала, правильно ли сделала, что отправила туда Мартына?

«А куда мне еще его девать? А самой мне куда деваться?» Она втиснула в переполненные сумки несколько своих личных вещей. Оставлять их тут она не хотела. А затем позвонила на работу отцу… Он приехал к ней и помог перевезти вещи…

…– Почему же ты не могла остаться на той квартире? – спрашивала ее мать уже поздним вечером, когда Мартын наконец улегся спать. Они с матерью сидели на кухне, плотно прикрыв дверь. Отец тоже лег. Он почти не задавал Насте вопросов. У нее сложилось впечатление, что он все понял без слов. Во всяком случае, он смотрел на дочь с тревогой и как будто не решался ее спросить о чем-то… А для матери было ясно одно – семейная жизнь у Насти не сложилась, отсюда и все беды.

– Мам, я там не могла оставаться ни одного дня, – устало отвечала Настя. Она не переоделась, даже тапочки надела через силу. Каждую минуту ей хотелось вскочить и уйти – хотя бы затем, чтобы не навлекать на этот дом опасности. И еще потому, что сама она здесь была совершенно беззащитна.

– Квартира оплачена? – спросила мать.

– Да конца следующего месяца.

– Ну, и пожила бы там. Зачем швырять деньги на ветер. Жалко, что пересдать нельзя.

– Мам, я туда не вернусь.

– Куда он ушел? – переменила тему мать. – У него кто-то появился?

– Может быть.

– Записки, говоришь, не было?

Вместо ответа Настя закрыла глаза. Разговор шел по замкнутому кругу. Если она не скажет правды, они будут говорить бесконечно. А как трудно держать себя в руках, когда хочется закричать, позвать на помощь, схватиться за кого-нибудь… Знакомая история, которую она уже пережила в семнадцать лет. Тогда никто так и не узнал правды. «Мама даже не представляет, что я – убийца, – подумала Настя. – Зато она узнает, когда меня убьют. А что хуже?»

– И даже не позвонил. – Мать подняла трубку и послушала, работает ли телефон. – Это уму непостижимо. Вы не ссорились хотя бы?

– Не больше чем всегда.

– Не понимаю. Этот твой Витя – какое-то тупое животное. Он тебе совсем не подходил. И денег не оставил – уж этого я не ожидала.

– Мама, – вдруг сказала Настя. – Ты будешь растраиваться, если я умру?

Мать застыла с трубкой в руке:

– Ты с ума сошла?! Он этого не стоит!

– Мне нужны деньги, – продолжала Настя. – Не знаю сколько, но как можно больше. Отец может мне одолжить?

– Зачем?

– Мне нужно жить отдельно. Снять хотя бы комнату. Переехать в другой район Москвы.

Мать кивнула:

– Понимаю, у тебя депрессия. Но как это не вовремя… Сейчас у нас туговато с деньгами. Я утром спрошу отца, он для тебя всегда на все готов… Но я тебя прошу об одном – не делай глупостей.

– Немножко поздно ты просишь, – Настя встала. – Я лягу с Мартыном. Так ты попроси отца, меня выручит любая сумма.

Утром отец безоговорочно выдал ей не слишком толстую пачку денег. Настя поняла, что это было все, что ему удалось отложить. Она не решилась пересчитать – слишком многое зависело от этой суммы.

– Спасибо, пап, я все верну.

– Ты очень изменилась, – вдруг сказал отец, наблюдая, как Настя укладывает деньги в сумочку. – Даже не знаю, что с тобой случилось.

– Я стала грубой, – помогла ему Настя.

– Не сказал бы. Ты как-то накрепко замкнулась. Я ведь все вижу. Мать ты почти обманула, но мне могла бы сказать правду. Дело не в твоем несчастном Вите. Ты давно его не любишь.

– Нет, пап, – Настя не поднимала глаза, продолжая машинально открывать и закрывать сумочку, щелкая замком. – Я его никогда и не любила.

– Так что же случилось?

Настя пожала плечами. Она поняла, что отец обиделся, но не могла заставить себя открыть рот, сказать ему все.

– Как хочешь, – наконец нарушил он молчание. – Главное, не делай глупостей.

– Это просто слова, пап, – Настя повесила сумку на плечо. – Глупости делаются сами собой. Я пойду искать себе жилье. Ночевать я уже не вернусь.

– Дождись хотя бы матери, она же сейчас твоих любимых плюшек принесет.

– Нет, пап, я пойду. И еще… – она на мгновение замялась. Но это было необходимо сказать. – Мартына сейчас лучше подержать дома. Не надо ему ходить в садик. Скажи маме, когда она вернется… Если кто-то неожиданно позвонит в дверь – не открывайте. Сперва спросите, посмотрите в «глазок». Если что – вызывайте милицию.

– Настя!

Через минуту ее уже не было в квартире.

Глава 3

На площадке между первым и вторым этажом она пересчитала деньги. И медленно закрыла сумку… «Если перевести на доллары, здесь триста пятьдесят, не больше… Квартиру мне не снять – агентства требуют комиссионные в размере месячной оплаты, а нижняя планка – двести пятьдесят – триста долларов в месяц за однокомнатную…» Вечером, в постели, она изучила свежую газету «Из рук в руки», купленную специально с целью поиска жилья. «Я могу снять комнату – месяца на два. В этом случае на еду мне уже не хватит. Если я сниму комнату на месяц – хватит на еду, но что решит месяц? За месяц мафия обо мне не забудет. Это будут выброшенные деньги».