Анастасия. Энергия твоего рода. Том I

Тогда я обратился к своему хорошему знакомому, научному сотруднику нашего Новосибирского института потребкооперации, закупил орех, профинансировал работу. И в лабораториях этого института было произведено около ста килограммов масла кедрового ореха.

Я также нанял людей, которые в архивных документах обнаружили следующее.

В дореволюционный период и ещё некоторое время после революции в Сибири существовала организация под названием «Сибирский кооператор». Люди этой организации торговали маслом, в том числе и маслом кедрового ореха. Её довольно богатые представительства были в Харбине, Лондоне, Нью-Йорке. Имели они достаточно большие деньги в западных банках. После революции эта организация распалась, многие из её членов эмигрировали.

Член большевистского правительства Красин встречался с главой этой организации, предлагал ему вернуться в Россию. Но глава «Сибирского кооператора» ответил, что он больше поможет России, находясь за её пределами.

Ещё в архивных материалах говорилось, что кедровое масло делалось с помощью деревянных прессов (только деревянных!) во многих сибирских таёжных деревнях.

Высокое качество кедрового масла зависело от времени сбора и переработки ореха.

Установить, что это за время, ни в архивах, ни в институте не удалось. Секрет утерян.

Свойства масла по целебности аналогов не имеют. Но не передан ли секрет изготовления этого масла эмигрировавшими кому-то на Западе?

Как объяснить, что самый целебный кедровый орех произрастает в Сибири, а установка, производящая масло, находится в Турции? Ведь в Турции кедр, такой как в Сибири, вообще не растёт.

О каких силах Запада говорил предприниматель из Варшавы? Почему нельзя касаться этого вопроса? Не «качают» ли эти силы из нашей российской сибирской тайги целебный продукт необыкновенного свойства?

Почему, имея такое богатство у себя дома, с очень эффективными свойствами, подтверждёнными веками, тысячелетиями, мы закупаем на миллионы, а может, и миллиарды долларов западные лекарства и жрём их, как полоумные? Почему мы теряем известные нашим предкам знания? Недавним предкам, которые жили в нашем же веке!

Что уж тут говорить о Библии, описывающей необычную ситуацию трёхтысячелетней давности? Какие неведомые силы так старательно пытаются стереть из нашей памяти знания наших предков? Да ещё не лезь, мол, вроде как не в своё дело. Стараются стереть… И ведь получается у них!

Что-то злость меня разобрала. А тут ещё смотрю, продаётся в аптеке кедровое масло, в импортной упаковке продаётся. Купил я один тридцатиграммовый флакончик, попробовал, а в нём масла, думаю, не больше двух капель, остальное – разбавитель какой-то. Его и сравнивать нельзя с тем, что в институте потребкооперации мы изготовили. А стоили эти разбавленные две капли пятьдесят тысяч! А если не покупать за рубежом, а самим продавать?! Да только за счёт одного этого масла вся Сибирь безбедно могла бы жить!

И как мы умудрились забыть технологию наших предков?! А теперь вот хнычем, что живём бедно…

Ну, думаю, ладно, всё равно хоть что-нибудь ещё разыщу. Налажу производство масла сам, пусть фирма моя богатеет.

Я решил повторить экспедицию по Оби – на север, используя при этом только штабной теплоход «Патрис Лумумба». Загрузил в трюмы разного товара, кинозал теплохода приспособил под магазин. Людей на работу пришлось набрать новых. Из фирмы своей не стал приглашать. И так финансовые дела ухудшились, пока я отвлекался.

Через две недели после выхода из Новосибирска охрана доложила мне, что ими были подслушаны разговоры о звенящем кедре. И, по их мнению, среди принятых новичков есть, мягко говоря, «странные люди». Я стал вызывать к себе отдельных людей из команды, говорить с ними о предстоящем походе в тайгу. Одни соглашались идти даже бесплатно. Другие просили большие суммы за операцию, потому что она не была оговорена при поступлении на работу, и одно дело – находиться в комфортных условиях на теплоходе, а другое – идти в тайгу за двадцать пять километров и тащить на себе груз.

Средств у меня к тому времени было уже в обрез. Кедр я не планировал продавать. Ведь старики говорили, что его нужно раздать. Да и главным я считал не сам кедр, а секрет получения масла. И вообще интересно было узнать разную информацию, с ним связанную.

Постепенно с помощью охраны я убедился, что за мной пытаются следить, особенно когда на берег сходил. Но неясно было, с какой целью. И кто стоит за следящими. Думал, думал я, как быть, и решил: чтобы не ошибиться, надо как-то вообще всех сразу перехитрить.

Встреча

Ничего никому не объясняя, я распорядился остановить штабной теплоход недалеко от того места, где в прошлом году произошла встреча со стариками. Один на небольшом катере добрался до посёлка. Капитану теплохода приказал идти по коммерческому маршруту дальше.

Я надеялся с помощью местных жителей разыскать двух сибирских старцев, с которыми разговаривал в прошлом году о звенящем кедре, увидеть своими глазами этот кедр и обсудить наиболее дешёвый способ его доставки на теплоход.

Привязав на безлюдном берегу к камню катер, я хотел было направиться к одному из ближайших домиков, но увидел стоящую на косогоре одинокую женщину и пошёл к ней с надеждой получить хоть какую-то интересующую меня информацию.

Женщина была одета в старенькую телогрейку, длинную юбку и обута в глубокие резиновые калоши, в каких ходят многие жители северной глубинки осенью и весной. На голове платок, повязанный так, что полностью закрывал и лоб, и шею. Трудно было определить, сколько этой женщине лет. Я поздоровался с ней, рассказал о двух старцах, с которыми повстречался здесь в прошлом году, и услышал в ответ:

– С тобой, Владимир, в прошлом году разговаривали мои дедушка и прадедушка.

Я удивился – голос её был молодой, дикция очень чёткая, говорила сразу на «ты» и ещё имя назвала моё.

Я не мог вспомнить имена стариков и вообще знакомились ли мы с ними. Подумал: «Наверное, знакомились, раз она называет меня по имени». Решив с ней тоже перейти на «ты», спросил:

– А как тебя зовут?

– Анастасия, – ответила женщина и протянула в мою сторону руку ладонью вниз, словно для поцелуя.

Этот жест деревенской женщины в телогрейке и калошах, стоящей на пустынном берегу и старающейся вести себя словно светская дама, рассмешил меня. Я пожал её руку. Целовать, конечно, не стал.

Анастасия смущённо улыбнулась и предложила пойти с ней в тайгу – туда, где живёт их семья.

– Только идти туда нужно по тайге, двадцать пять километров. Тебя это не смущает, Владимир?

– Далековато, конечно, – ответил я женщине, а про себя подумал: «Пройти по тайге, где нет дорог, двадцать пять километров непросто. Надо бы взять кого-нибудь из охраны…» – но для этого необходимо было бы догнать ушедший теплоход, с которым никакой связи у меня не было. Чтобы не терять времени, решил идти один. Но при этом уточнил у женщины:

– А кедр звенящий ты мне сможешь показать?

– Смогу.

– Ты всё о нём знаешь, расскажешь мне?

– Расскажу то, что знаю.

– Тогда пойдём.

По дороге я расспрашивал Анастасию, как долго она живёт уединённо в тайге. Анастасия рассказывала, что их семья, их род из поколения в поколение живёт в кедровом лесу, по словам её предков, на протяжении тысячелетий. С людьми нашего цивилизованного общества в непосредственный контакт вступают очень редко. Эти контакты происходят не в местах их постоянного проживания, а когда они приходят в населённые пункты под видом охотников или жителей, как бы из другого населённого пункта.

Сама Анастасия бывала в двух городах: Томске и Москве. Всего по одному дню. Не ночевала даже. Ей хотелось посмотреть, не ошибается ли она в своих представлениях об образе жизни людей из города. Продавая ягоды и сушёные грибы, она накопила деньги для поездки. Какая-то местная деревенская женщина дала ей свой паспорт.

Идею деда и прадеда раздать целебный звенящий кедр многим людям Анастасия не одобряет. На вопрос: «Почему?» – она отвечала, что его кусочки разойдутся как среди хороших, так и среди плохое творящих людей. Скорее всего, кусочки будут захвачены в своём большинстве отрицательными индивидуумами. В итоге они могут принести больше вреда, чем пользы. Главное, по её мнению, помогать хорошему. И людям, через которых хорошее вершится. Помогая всем, дисбаланс добра и зла не изменить, он останется прежним или ухудшится.

После встречи с сибирскими стариками я просмотрел научно-популярную литературу, ряд исторических и научных трудов, в которых говорилось о необыкновенных свойствах кедра. Теперь я старался вникнуть и понять то, что говорила Анастасия об образе жизни людей кедровой чащи, расположенной в глубине бескрайней сибирской тайги, и думал: «С кем или с чем можно сравнить их образ жизни?»

Я сравнивал их с семьёй Лыковых, известной, думаю, многим по публикациям в прессе. Семьёй, также более ста лет живущей обособленно в глухой тайге.

Когда их случайно обнаружили геологи, о них писалось в газетах, я даже запомнил один заголовок «Таёжный тупик», рассказывалось в телевизионных передачах.

От чтения материалов из прессы у меня сложилось впечатление о Лыковых как о людях, неплохо знающих природу, но «тёмных» в смысле знаний, понимания нашей современной, цивилизованной жизни. Здесь – иная ситуация. Анастасия производила впечатление человека, прекрасно разбирающегося в проблемах нашего цивилизованного общества и ещё в чём-то, мне не совсем понятном. Она легко, свободно рассуждала о нашей городской жизни, знала её.

Мы прошли, углубившись в лес, километров пять, я изрядно устал, потому что никакой дороги или даже тропы не было, приходилось перешагивать через упавшие деревья, огибать заросли кустарника. Но идущая впереди женщина, похоже, не испытывала никакой усталости, и мне было неудобно показывать перед ней свою слабость предложением остановиться и отдохнуть.

Когда мы вышли на небольшую полянку, по краю которой протекал ручеёк, женщина сказала:

– Ты, наверное, устал, Владимир? Если хочешь, мы можем отдохнуть у этого ручейка.

– Не очень-то я устал, просто перекусить пора, – ответил я и сразу сел на траву на краю полянки, стал доставать из рюкзака бутерброды, плоскую бутылку с хорошим коньяком. Предложил выпить Анастасии, но она коньяк пить отказалась и есть со мной тоже почему-то не стала. Сказала:

– Я совсем не голодна, Владимир, ты кушай сам, а я пока в солнышке искупаюсь.

После этих слов она шага на три отошла от места, где я сидел, сняла с себя телогрейку, платок, длинную юбку и положила их в дупло дерева, оставшись в коротком лёгком платьице. Когда она сняла скрывающий большую часть лица платок, я чуть коньяком не захлебнулся, так был поражён увиденным. А когда она осталась лишь в лёгком платьице… Верил бы в чудеса – отнёс бы происшедшее к разряду перевоплощения.

Передо мной предстала молодая женщина с длинными золотистыми волосами и великолепнейшей фигурой. Её красота была необычна. Трудно было представить, кто из красавиц, побеждавших на самых престижных конкурсах красоты, мог бы соперничать с ней по внешнему виду и, как потом выяснилось, по интеллекту. Всё в этой сибирской отшельнице было влекущим и завораживающим.

Анастасия лежала на траве, раскинув руки, подставляя ладони солнышку, и блаженно закрыв глаза. Я будто заворожённый, забыв о еде, смотрел на неё.

Видно почувствовав мой пристальный взгляд, она повернула голову в мою сторону, посмотрела на меня, слегка улыбнулась и снова закрыла глаза.

Её лицо – никакой косметики, правильные черты, нежная кожа, совсем не похожая на обветренные лица жителей сибирской глубинки, большие добрые серо-голубые глаза и слегка улыбающиеся губы.

Хотя она была одета в лёгкое короткое платьице, чем-то похожее на ночную рубашку, складывалось впечатление, что телу её совсем не холодно, несмотря на всего 12–15 градусов тепла.

Солнышко отражалось золотистым светом в её повёрнутых кверху ладонях. Она была прекрасна и полуобнажена.

Я смотрел на неё. Мысли и чувства путались. Пытался понять, как поступить дальше. Думал: «Зачем она разделась? Зачем легла на траву вся такая соблазнительная и красивая? Ну зачем женщины во все времена до предела оголяют то свои ноги, то грудь, то всё сразу с помощью мини и декольте? Разве не для того, чтобы взывать к окружающим мужчинам: „Смотри, как я прелестна, как открыта и доступна“. И что тогда остаётся делать мужчине? Противостоять своей плотской страсти, тем самым унижая женщину своим невниманием, или оказывать ей знаки внимания?

А в данной ситуации какие я должен оказать знаки внимания?

Мы с ней одни находимся в тайге, значит, не слова тут нужны, а что-то другое. Может, поцеловать попробовать? Или, может, она большего хочет?»

Я спросил:

– Анастасия, а ты не боишься одна ходить по тайге?

Она открыла глаза, повернула голову в мою сторону, улыбнулась и ответила:

– Мне тут бояться нечего, Владимир.

– Интересно, а как бы ты защищалась, встретившись с двумя-тремя мужиками – геологами или охотниками?

Она не ответила, лишь улыбнулась.

Я подумал: «Каким образом эта молодая красавица, такая необыкновенно соблазнительная, может никого и ничего не бояться?» То, что произошло дальше, мне непонятно до сих пор…

Я подвинулся к лежащей на траве Анастасии, обнял её за плечи и привлёк к себе. Она не сильно сопротивлялась, хотя в её упругом теле чувствовалась немалая сила. От аромата её волос, дыхания слегка закружилась голова, и я попытался…

Однако ничего с ней сделать я не смог. Последнее, что я помню перед тем, как потерял сознание, её глаза и произнесённые слова:

– Не надо, Владимир, успокойся.

И ещё перед этим помню, как вдруг охватил меня невероятной силы страх. Страх непонятно чего – как бывает в детстве, когда ты находишься дома совсем один и чего-то боишься.

Когда я очнулся, она стояла передо мной на коленях, одна её рука лежала у меня на груди, другой она махала кому-то вверху и по сторонам. Она улыбалась, но не мне, а, казалось, кому-то, кто невидимо окружал нас или находился над нами. Анастасия словно показывала жестом своему невидимому другу, что ничего плохого с ней не происходит. Потом она спокойно и ласково посмотрела мне в глаза и произнесла:

– Успокойся, Владимир, всё уже прошло.

– Но что это было? – спросил я.

– Невосприятие гармонией твоего отношения ко мне, возникшего в тебе желания. Ты сам потом сможешь во всём разобраться.

– При чём тут какая-то гармония? Это же ты! Только ты сама и стала сопротивляться.

– И я тоже не восприняла. Мне было неприятно.

Я сел, пододвинул к себе сумку.

– Ну надо же! Не восприняла она! Неприятно ей… Да вы, женщины, только и делаете всё, чтобы соблазнить. Ноги свои оголяете, грудь выставляете, в туфлях на шпильках ходите. Неудобно ходить на шпильках, а вы ходите! Ходите и виляете всякими своими прелестями, а как чуть что… «Ах, мне это не нужно, я не такая…» А для чего тогда виляете? Лицемерки! Я – предприниматель – разных вас повидал. Все вы одного хотите, только ломаетесь по-разному. Ты вот для чего сняла верхнюю одежду? Нежарко ведь! Потом ещё разлеглась тут, замолчала, да ещё улыбалась так…

– В одежде мне неудобно, Владимир. Я её надеваю, когда из леса выхожу, к людям, чтоб как все выглядеть. Под солнышко легла отдохнуть и не мешать, пока ты ел.

– Не мешать хотела… Да помешала.

– Ты прости меня, пожалуйста, Владимир. Конечно, прав ты в том, что каждой женщине хочется, чтобы на неё обращали внимание мужчины, но не только на ноги и грудь. Хочется, чтобы не прошёл мимо тот единственный, который сможет увидеть большее.

– Но здесь-то никто мимо не проходил! И что это такое большее нужно видеть, если на первом плане для каждого мужчины ноги оказываются, если они красивые, конечно? Какие-то вы, женщины, нелогичные.

– Да, к сожалению, иногда так и получается в жизни… Может быть, мы пойдём дальше, Владимир? Ты уже закончил кушать? Отдохнул?

У меня мелькнула мысль: стоит ли идти дальше с такой философичной и дикой? К тому же она явно обладает какими-то необычными способностями, раз я потерял сознание всего лишь от прикосновения к ней. Что же делать? Может, вернуться? Нет, один я не найду дорогу обратно к реке. Надо идти вперёд:

– Ладно, пойдём, – ответил я Анастасии.

Зверь или человек?

Мы продолжили путь к дому Анастасии. Одежду свою она так и оставила в дупле дерева. Калоши тоже туда положила. Осталась в лёгком коротком платьице.

Она взяла мой рюкзак, предложив помочь нести его.

Босая, необыкновенно лёгкой и грациозной походкой таёжная красавица шла впереди меня, легко помахивая рюкзаком, который держала одной рукой.

Мы всё время разговаривали. Говорить с ней было очень интересно на любые темы. Может быть, потому интересно, что у неё были какие-то странные, свои обо всём суждения.

Иногда Анастасия перекруживалась во время ходьбы. Поворачивалась ко мне лицом, разговаривала, смеялась и так шла некоторое время, «задом наперёд», увлекаясь разговором и не глядя под ноги. Непонятно, почему она ни разу не споткнулась, не уколола босую ногу о сучок сухой ветки? Никакой видимой тропы на нашем пути не было, но не было и обычных таёжных препятствий.

На ходу она иногда трогала или быстро поглаживала то листочек, то веточку кустика. Наклонившись, не глядя, срывала какую-нибудь травинку и… съедала её.

«Прямо как зверёк», – подумал я.

Когда попадались ягоды, Анастасия протягивала их мне, и я тоже ел их на ходу.

Мускулатурой какой-то особенной её тело не отличалось. Вообще Анастасия среднего телосложения. Не худая и не толстая. Упитанное, упругое, очень красивое тело. Но сила в нём, по-моему, довольно приличная, и реакция очень неплохая.

Когда я споткнулся и начал падать, выставив вперёд руки, Анастасия молниеносно повернулась, быстро подставила свою, свободную от рюкзака руку, и я упал грудью на её ладонь с растопыренными пальцами. Упал, не коснувшись своими руками земли. Она удержала моё тело ладонью одной руки, выровняла его. При этом она продолжала что-то говорить, даже нисколько не напрягаясь.

Когда я выпрямился с помощью её руки, мы продолжили путь, словно ничего не случилось. И я подумал почему-то про газовый пистолет, который был в моём рюкзаке.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.