Все, кроме правды

– Джек? Да ничего подобного. Самый спокойный ребенок, какой только бывает, – сказала его мать.

Погода была дождливая, туманная. Но это не портило обаяние места, а даже усиливала его. Обан в туманную погоду смотрится лучше. Мне под пеленой тумана тоже было спокойнее.

Мы шли к озеру Лох-Мелфорт. Оно было ярко-синее, даже при мелком дожде, и волокнистые облака над ним плыли словно обрывки сахарной ваты. Шотландский вереск переливался розово-зеленым ярким узором.

Я думала, мы собираемся пройтись вокруг озера, но, когда дошли до него, я увидела, что это маленькое море. На том берегу едва виднелись холмы, а здесь вода плескалась о камень и сланец берега. И даже пахло морем.

Сразу на берегу стоял дом, не было ни палисадника, ни ограды, просто холм спускался прямо в воду. Мне нравилась эта простота в Шотландии. Я посмотрела на запад, на холм, через который мы только что прошли. Его покрывали вечнозеленые деревья, согнутые, извитые, вздымающиеся в тумане, кажущиеся выше, чем на самом деле. Облака неслись быстро, как в ускоренном видео. Воздух был сырым.

– Милая Шотландия? – спросил Джек, следя за моим взглядом.

Я кивнула.

Здесь были только мы: Джек, его родители, Дэйви. Собаки убежали вперед. Никого вокруг не было. Я одолжила макинтош у мамы Джека, который она молча передала мне в машине.

Дэйви побрел прочь. Он любил быть один, неразборчиво разговаривал сам с собой. То и дело он оборачивался и делал Джеку знаки, держа воображаемое оружие из World of Warcraft и укрываясь за деревьями.

Джек смеялся, кричал ему в ответ: «Берегись выводка драконов!» и «Бабах!»

– Ты играешь? – спросила я. – С Дэйви?

– Ну нет, это невозможно, ему все надо контролировать. Но я кое-что почитал об игре. Чтобы достучаться до него, говорить на его языке.

– Тогда, если Уолли станет гиком…

– То виноват буду я.

Мы отстали от остальных, Джек держал меня за руку, его ладонь была теплой и влажной от дождя.

– Смотри, – он подвел меня к кустарнику. Блестящие красные ягоды напоминали гранатовые семечки, необычно яркие при этой серой погоде. – Медвежья ягода, – он сорвал красный лист и дал мне. – Довольно редкое и очень шотландское растение.

Он выпрямился и улыбнулся.

– Интересно. – Я сунула руку под плащ и положила лист в карман кофты. Поверхность листа была шершавая, как мозолистая кожа.

Некоторое время мы шли молча, держась за руки. Он всегда протягивал мне руку, где бы мы ни были: в отделе сыра в супермаркете, на пути от машины до ресторана, даже если идти было меньше десяти шагов.

Вдоль озера нам навстречу шла другая пара. Мы прошли мимо. Пожилая женщина в лиловой флисовой кофте уставилась на Джека, ее живые голубые глаза ярко блестели. Выражение лица было странным – будто не верит своим глазам. Я моргнула, и вскоре они были уже позади нас.

Но что-то все-таки случилось. Через пару секунд кто-то закричал.

Это та женщина обернулась и кричала, но ветер уносил ее слова. А руками она показывала на нас с Джеком. Я инстинктивно двинулась к ней, но Джек протянул руку и остановил меня. Мне показалось, что он держал меня слишком крепко.

Но не только сильная хватка, было что-то еще. Он сгруппировался, будто собравшись перед ударом. Его родители остановились как вкопанные. И только у Дэйви был вид, передающий мое состояние: недоумение, желание выяснить, что происходит. Он быстро глянул на меня и отвел глаза – нечасто он встречался взглядом с другими. Синтия протянула руку, чтобы его остановить – в точности как Джек меня.

К нам подошел Тони, отец Джека. До того он был в хорошем настроении, радовался подаркам и прогулке, но сейчас его поведение резко переменилось. Глаза широко распахнуты, руки протянуты к нам.

– Зачем она здесь? – тихо спросил он у Джека.

Двое стояли примерно футах в двадцати и продолжали на нас смотреть. Женщина перестала кричать, она старалась убрать волосы за уши, на лице страдание.

– Не знаю, не знаю, – ответил Джек. – Мне не известно, где они теперь живут. Я не знал. – Он оглядывал озеро. – Я полагал, тут никого не будет.

Никогда я не видела Джека таким. Он был в отчаянии, заламывал руки, не отводя взгляда от женщины.

Ее кофта сливалась с вереском, волосы упали на лицо, прилипли, мокрые от дождя. И, будто что-то решив, она двинулась к нам. Почти бегом. Женщина приближалась к нам, то и дело поскальзываясь на траве и вереске, ветер развевал длинные седые волосы у нее за спиной. Я тут тоже оступалась: земля промокла, как губка, и уходила из-под ног неожиданно.

Отец обернулся к Джеку. Он всю жизнь занимался бизнесом – своя вискарня, – и было видно, что он умеет справляться с неожиданностями.

– Как они узнали?

Джек прищурился, глядя на женщину, идущую к нам широким шагом.

– Не думаю, что они узнали, – ответил он. – Не повезло.

– Давай отойдем с главной дороги, – позвал нас Тони, показывая на участок дороги вокруг озера, чуть более заросший, чем остальные.

Отвернувшись от женщины, мы неуверенно поднялись по склону. Я подчинилась, не зная, что еще делать. Ведь наверняка же вскоре кто-нибудь все объяснит…

Женщина остановилась у подножия склона, по которому поднимались мы. Муж кричал ей вслед, умоляя оставить нас в покое.

Я не думаю, что наш уход заставил ее отступить. Нет, по какой-то другой причине она выглядела опустошенной – отвернулась, закусила манжету кофты и зарыдала.

А потом, перед тем как решительно уйти, она повернулась и выкрикнула одну только фразу, хлестко прозвучавшую в шуме ветра и дождя.

– Как вы можете спать по ночам? – спросила она с сильным шотландским акцентом.

Не могу сказать, к кому это относилось. Упрек был брошен нам всем, стоящим на ветру.

Она отвернулась и пошла прочь, а мы двинулись дальше вокруг озера тропой, идущей повыше, обходя следы диких животных и растения, твердые стебли которых путались в ногах.

– Что это было? – спросила я у Джека тихо, когда женщина ушла.

Ее еще было видно вдали – она убирала волосы назад, тряся головой, сгибаясь под ветром.

Родители Джека обернулись и уставились на меня. На лицах у них было странное выражение, конечно, если я его не придумала. Кажется, это было осознание.

– Пусть тебя это не волнует, – сказал Джек сдавленным голосом.

– Кто она?

Джек обернулся к родителям:

– Просто тетка, затаившая злобу на отца.

Я моргнула. Вообразить себя в подобной семье я просто не могла. Против моего папы никто никогда не таил злобу – даже при его странных привычках выключать перед сном все электроприборы и каждое утро стучать по барометру.

Я перехватила взгляд, которым обменялись Джек с отцом. Что он значил, мне было непонятно, но казалось, нечто важное.

– Я купил землю возле ее дома, заплатил застройщику. Потом поставил там фабрику, – сказал Тони, слегка пожав плечами. – Фабрика дымит. А там нетронутая шотландская сельская местность, зеленый пояс. Дело дошло до суда, было очень неприятно. Не ожидал их увидеть снова. – Он махнул рукой в ту сторону, откуда пришли двое.

Он говорил снисходительно, будто считал женщину сумасшедшей хиппи или кем-нибудь в этом роде. Но я так не думала. У меня перед глазами стоял ее страдающий образ; запомнилось, как она убирала волосы от лица. Мне казалось, что она горевала. Такого я видела достаточно.

Синтия энергично кивала. Потом все отвернулись от меня, а ветер и дождь так разошлись, что больше вопросов я задавать не могла. Только Дэйви то и дело оборачивался ко мне и даже вытягивал шею. Его синие глаза блестели на осеннем солнце.

Потом я увидела, что Джек оставил у меня на руке синяки. Я их заметила, когда принимала душ.

– Ты ее тоже знал? – спросила я у Джека, когда мы были с ним одни.

Мы стояли на террасе, солнце садилось за прудом. «Замковый ров», – подразнила я Джека при первом приезде, и он застенчиво улыбнулся.

– Кого? – переспросил он, оборачиваясь. Джек пил сок, и его пальцы оставили на стакане следы. – Восхитительно, клубничный сок.

– Женщину у озера.

– А! Знал, да.

Я ждала. Он теребил волосы.

– В эти юридические дела были втянуты мы все. Просто ужас. По сути, папа отобрал кусок ее земли под свою фабрику. Это… она реагировала очень эмоционально.

– Не без причины, – заметила я.

– Да. Но мы создали кучу рабочих мест. Во время экономического спада, – продолжал Джек. – Хотя это было действительно ужасно. У меня из-за нее душа болела.

– Она тебя узнала.

– Да. Пока шло дело, она будто именно ко мне обращалась. Думала, что я ей сочувствую – тем более что так и было. Травматично вышло для всех.

– Похоже на то.

Мы замолкли.

– А был только Бен? – Джек глядел на меня искоса, поднося стакан ко рту.

– Только Бен?

– Из бывших, – он говорил обычным тоном, но, видя, что я насторожилась, добавил: – До меня вдруг дошло, что ни разу не спрашивал об этом.

– Да, – ответила я. – По сути, да. Настоящего бойфренда у меня до него не было. Мы были молоды. А у тебя?

– Никого серьезного. Ничего такого, как сейчас.

– Как что? – спросила я, зная, что напрашиваюсь на комплимент. Я ждала, что он свернет разговор на ребенка, поскольку это куда серьезнее, чем все прошлое.

Он так не сделал, а ответил, глядя на меня:

– Любовь.

– Никого до меня не любил? – спросила я, не в силах перестать улыбаться.

– Так – нет. – Он опустил глаза, ковыряя бетонный пол босой ногой. – Ты – необыкновенная.

Собаки во дворе бегали по лужам под прохладным осенним солнцем.

– А ты собачник? – Я все еще улыбалась.

– На самом деле нет. У нас всегда были кошки. И я хотел еще кошек. Они, кстати, ловили крыс.

– Тогда почему теперь собак держите? – Я гладила двумя пальцами шелковое ухо Моцарта. Интересно, подумала я лениво, будет ли так делать Уолли, когда ему будет год? Или два?

– Мы… не знаю. Просто завели собак несколько лет назад. Без причины.

Сказал так быстро, будто чуть не проговорился о том, о чем следовало молчать.

* * *

Мы все не ложились допоздна. Для меня это не было проблемой: я бросила попытки спать ночь напролет. Собственное тело в кровати ощущалось бесформенной кашей, и я просыпалась чуть ли не каждый час.

Даже Дэйви остался с нами. Он отложил свою миссию, хотя в основном молчал. Пожилую даму с озера не вспоминал никто.

Внизу все играли в настольную игру, я спустилась последней. Жаль, что при этом не было Кейт – она бы надо мной смеялась, а не ужасалась, что я не знаю, когда были последние выборы в Испании. У меня и Кейт с общей эрудицией было совершенно ужасно. Я однажды созналась, что не знаю, где на карте Ирак, а она не знает, как восходит солнце.

Джек тоже веселился, но еще, кажется, смутился, сразу же напомнил, что я работала в больнице.

– В какой области? – спросил Тони.

На нем были очки для чтения, и он посмотрел на меня сквозь них. Взгляд у него был несколько тяжелым – я бы не удивилась, узнав, что он когда-то работал дипломатом или занимался политикой. У него был вид очень серьезного и властного человека: седеющие волосы, складки на лбу, никаких морщин от смеха. Ничего похожего на Джека.

– Педиатрия.

– А сейчас ты кто?

Я запнулась. Синтия зажгла свечи, и свет менялся, когда шевелилось пламя.

Кто я? Женщина, девушка Джека, дочь, сестра, подруга.

– Ничего медицинского, – выбрала я ответ.

– Понятно, – сказал Тони. – Понятно, – второй раз он произнес эти слова медленнее.

Мы с Одри прозвали отца Джека «серебристая спина» – как доминантного самца стаи горилл, – хотя она его никогда не видела. Он должен держать все под контролем, руководить разговором.

– Здравоохранение слишком хлопотно? – продолжил он.

Именно такой была моя официальная отговорка. Долгие смены, судебные иски, график, лишающий социальной жизни, постоянное давление на психику. Хотя на самом деле все это меня никак не беспокоило.

– Да, – кивнула я. – Перестало радовать.

Мне хотелось рассказать обо всем, что заставило меня уйти. О событиях той чужой холодной зимы. О буре, разметавшей всю мою жизнь. Но я не стала, не могла так просто обсуждать смерть матери за настольной игрой. Объяснять, что я почувствовала, увидев, как родители Джека совместно готовят чай.

Укол ностальгии. Не говоря обо всем остальном.

Потом, когда все поднялись наверх, я пошла в коридор достать телефон из сумки. У меня была привычка брать его в постель, посмотреть Фейсбук, ответить на сообщения Кейт, она спросила: «Как тебе васильковые холмы?», выложить в Инстаграм свои уютные ножки в постели с Джеком. Это было приятное занятие для позднего вечера, когда мы с Джеком вместе.

Дэйви все еще был в гостиной в конце коридора – он любил задувать свечи. Одна из его странностей.

В гостиной еще светились янтарные отблески, мальчик обходил комнату, его тень падала на дальнюю стену. Когда Дэйви наклонялся задуть очередной огонек, видно было, как шевелятся волосы его густой и непослушной гривы. Он так часто расчесывал ее пальцами, что она почти всегда стояла дыбом. Мне были видны лишь его контуры в темноте – черные на оранжевом фоне, – но я увидела, что он поднял руку и тень шевельнулась. Потом этот жест повторился – Дэйви подзывал меня.

Я прошла по коридору, спустилась на три ступеньки в гостиную. Там горели только две свечи – высокая церковная свеча на каминной полке и свечка-таблетка в фонаре на подоконнике. Комната была почти погружена во тьму, Дэйви стоял в середине. Он был высоким, как Джек, но тощим и узкоплечим.

Дэйви поманил меня подойти поближе. Я осторожно приблизилась к нему в темноте.

– Ты же не знаешь? – спросил он, глядя вниз, на пыльную красную дорожку.

Я нажала на телефоне кнопку home, чтобы осветить помещение и рассмотреть Дэйви. Его лицо, красноватое от свечей, стало призрачным, сине-зеленым. На стене над камином висел портрет предка. Кто-то из прежних Россов, олицетворяющий передаваемую по наследству вискарню, основанную при королеве Виктории, и старые почтенные деньги, наращиваемые поколениями.

– Чего не знаю?

Я старалась не смотреть на жутковатый портрет за его спиной – очень похожий на Джека: тяжелый лоб, серьезные глаза, широкие плечи.

Дэйви смотрел в пол. Он вообще редко глядел на кого-нибудь, а сейчас точно не стал бы.

– Что было, что расстроило женщину.

– Женщину на озере?

Я смотрела на него, мысленно заклиная взглянуть на меня. Никогда еще я не слышала от него такой связной речи.

Дэйви не обратил внимания на мои слова, прошелся по комнате, задул свечу на камине. У меня погас экран телефона, и наступила темнота, чуть разгоняемая маленькой свечой на подоконнике, которая отражалась в окне, так что виднелись два крошечных огонька, хаотично мечущиеся в ночи.

– А что было?

Дэйви опять оставил без внимания вопрос и задул последнюю свечу.

Все стало черным.

– Про смерть, – сказал он. – О том, что… Джек спланировал.

И тут же Дэйви вышел из комнаты. Я тихо его окликнула, но он не остановился. Слышно было, как он поднялся по лестнице, скрипнула дверь, и я осталась одна.

К спальне Джека я взлетела стремительно, будто за мной гнались.

Дверь в комнату Дэйви была закрыта, изнутри слышались взрывы.

Джек сидел в кровати, держа в руках книжку Кейтлин Моран «Как быть женщиной».

– Дэйви сейчас кое-что сказал.

Джек загнул уголок страницы, но не встревожился.

– Про ту женщину, – добавила я.

– Какую женщину? – Джек покраснел.

– Он сказал, что женщина кричала из-за того, что случилось. Из-за чьей-то смерти. А потом добавил… – Я остановилась. – Потом сказал, что у тебя был план.

Я специально перефразировала слова Дейви.

Джек застыл с полуоткрытой книгой в руках и смотрел на меня.

– Господи! – воскликнул он. – Ты прости, он иногда пугает гостей и моих друзей.

– А что он имел в виду?

– Ничего, Рейч. Он не знает… сам не понимает, что говорит. Смысла в этом нет.

– Правда? – спросила я, припоминая произошедшее.

Да, может, и правда Дэйви не очень сам себя понимал. И потом: как часто он бывает в здравом рассудке? Вряд ли вообще когда-нибудь.

Я разделась и залезла под одеяло. Джек обнял меня, как всегда, и я протянула руку, чтобы выключить свет.

Закрыла глаза, притворяясь спящей. Через несколько минут дыхание Джека стало глубоким и ровным. Снаружи не было вообще никаких звуков. Совсем. Ни отзвуков далекой дороги, ни соседей. Тишина давила на уши.

И тогда я что-то услышала. Крик лисицы. Как детский плач в ночи.

Мне нужно было навестить Дэйви у него в комнате и спросить, что он имел в виду. Я не могла преодолеть любопытства, и это был единственный способ его увидеть. Из своей комнаты он выходил только по заранее известным поводам. На следующее утро, сославшись на недомогание из-за беременности, я поднялась наверх, но остановилась возле двери Дэйви.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Где Уолли?» – серия детских книг, в которых нужно найти героя – Уолли – на картинках, где изображено множество людей. (Здесь и далее прим. редактора.)

2

Пак-чой – китайская листовая капуста.

3

Пальпитация – усиленное сердцебиение.

4

Pointless – британская телеигра, цель в которой предположить наименее популярный ответ и заработать наименьшее количество баллов.

5

«Анатомия Грей» («Анатомия страсти») – американский телесериал, в центре сюжета которого жизнь и работа врачей госпиталя, в котором и разворачиваются основные действия.

6

Монумент – памятник графу Чарльзу Грею, установленный в центре Ньюкасла в поддержку избирательной реформы 1832 года. Итоговый проект закона был предложен Ч. Греем, который в то время был премьер-министром Великобритании.

7

Джорди – уроженец Северо-Восточной Англии и также название диалекта данной территории.

8

«Джек Дэниелс» – сорт виски. (Прим. перевод.)

9

Скорая помощь Святого Иоанна – международная организация, объединяющая большое количество организаций в разных странах, занимающихся обучением и оказанием первой медицинской помощи.

10

Викка – западная неоязыческая религия, основанная на почитании природы.

11

Люблю жизнь (англ., искаж.).

12

Крыса Роланд – кукольный персонаж британской телепрограммы.

13

Фриндж – крупнейший в мире фестиваль искусств. Ежегодно проходит в Эдинбурге начиная с 1947 года.

14

Банк Шотландии печатает собственные пятифунтовые банкноты голубого цвета.

15

Брауни – девочки-скауты.

16

Нетфликс – американская развлекательная компания, поставщик кабельных фильмов и сериалов.