Луна-парк

Наконец они начали спускаться, и Джоан снова увидела променад. Чтобы не смотреть на него, она повернулась к Гарольду. Тот так и сидел, зажмурившись.

Мужик, подумала она, а трус.

Хотя мне тоже страшно.

Но не до такой же степени.

Она поняла, что это не стало для нее новостью. Только подтвердило ее подозрения. Быть может, она для того и привезла его сюда. Чтобы вырвать его из воображаемого мира и… Вывести на чистую воду. Конечно, она это не задумывала, скорее всего, идея зародилась где-то в глубине подсознания, но именно поэтому она отказалась от похода в кино и настояла на поездке в Фанленд.

Колесо продолжало движение, опуская их все ниже и ниже. Но Джоан уже не пугалась, когда через каждые несколько футов оно останавливалось. Опустив их до самого низу, колесо снова стало набирать высоту. Страх, сидевший в Джоан, прошел. Они сделали еще один круг и снова начали спускаться вниз.

Все правильно, думала Джоан. Ко всему нужно сперва немного привыкнуть.

Может, и с Гарольдом надо так же. Просто затащить его в постель, а дальше все само образуется.

Неплохая идея. Браво. Ладно, допустим, этот его страх я переборю. А что делать со всем остальным?

Она прекрасно понимала, что никогда не сможет положиться на него, почувствовать себя с ним как за каменной стеной. В их паре роль сильнейшей досталась ей. Роль лидера.

Скорее мамочки, чем любовницы.

Нет уж, спасибо.

Наконец, колесо обозрения остановилось, и они вылезли.

– Можешь отвезти меня домой? – спросила Джоан, когда они оказались на променаде.

– Я, наверно, тебя расстроил, – сказал он.

– Вовсе нет. Все нормально.

– Но все же я проехался на этом колесе.

– Да уж. Все-таки ты очень смелый, раз смог набраться храбрости и сделать это.

– А насчет остального…

– Ничего страшного, – перебила Джоан. – Я прекрасно все понимаю.

Она взяла его за руку. Пройдя через весь променад, они покинули Фанленд и оказались на стоянке. Гарольд открыл перед Джоан дверь автомобиля, а когда она расположилась на сиденье, обошел капот и уселся на место водителя, даже не взглянув на нее.

Они вырулили со стоянки.

– Я как чувствовал, что не светит нам сегодня посмотреть «Макбета», – сказал он.

Джоан промолчала.

– Может, остановимся где-нибудь, перекусим на сон грядущий?

– Нет, спасибо. Что-то я себя неважно чувствую. Лучше отвези меня домой.

– Но мы еще должны обсудить…

– Как-нибудь в другой раз, ладно?

– Ладно.

Подъехав к ее дому, он свернул на обочину и заглушил мотор, после чего повернулся к Джоан:

– Я пойду с тобой, – сказал он. В тусклом свете фонарей она видела нервную улыбку на его лице.

– Не сегодня, – сказала она. – Мне правда неважно.

– Джоан, прошу тебя.

– Я позвоню.

Она хотела похлопать его по колену, но, заметив, что он собирается перехватить ее запястье, отдернула руку и распахнула дверь автомобиля.

– Не уходи вот так. Пожалуйста.

– Все в порядке, – сказала она. – Я позвоню тебе.

Она вышла из машины, захлопнула дверь и поспешила к своему дому.

8

Робин проснулась, не веря, что фильм уже закончился. Она пришла в кинотеатр с небольшим опозданием и пропустила начало новой картины о Джеймсе Бонде, так что по окончании сеанса решила не уходить и досмотреть пропущенное. Когда дойдет до момента, с которого она начала, Робин собиралась уйти.

Она много чего собиралась сделать.

Очевидно, она задремала и проспала весь сеанс. В зале зажегся свет, зрители покидали свои места.

Спасибо, хоть никто не обобрал. Видно, не зря она крепко держалась за лямку своего рюкзака. Банджо тоже было на месте, стояло на полу между ног.

Отодвинув его, она встала и закинула на спину рюкзак.

В туалете никого не оказалось, и Робин посвятила несколько минут умыванию и чистке зубов.

Вестибюль также практически пустовал – в кинотеатре не осталось никого, кроме нескольких работников, готовившихся к закрытию. Подростки. Они стояли на улице у стеклянных дверей и разговаривали.

– А он такой: «Не стану я тебя убивать», а я такая: «Черта с два, Джой», – рассказывала одна из девушек.

– Надеюсь, так оно и было, – отвечала другая, – вот козлина.

Робин открыла дверь плечом и вышла на улицу, где ее сразу встретил порыв холодного ветра, проникший под рубашку. Поеживаясь, она торопливо зашагала по улице, пока не оказалась возле неосвещенного входа в магазин. Там она остановилась, расстегнула рюкзак и достала ветровку из тонкого нейлона. Надев ее, вытащила из бокового кармашка рюкзака нож в чехле и сунула в задний карман джинсов.

Затем она снова взвалила рюкзак на плечи, взяла банджо и пошла дальше. Посреди улицы снова остановилась. Машины уже не ходили, лишь несколько автомобилей стояло у тротуара. Чуть дальше, на повороте, какой-то мужчина выгуливал собаку. Больше Робин не видела никого. Ни в одном окне не горел свет, все рестораны и магазины закрылись на ночь.

Она перешла на другую сторону улицы и направилась на юг, в сторону променада.

Это оказался один из тех районов, которые после наступления темноты вымирают.

Впрочем, сейчас уже гораздо позже, чем просто «после наступления темноты», напомнила она себе.

Тем не менее ей показалось странным, что в таком притягательном для туристов месте, как Болета-Бэй, все заведения закрываются в такое время.

«Интересно, который час?» – подумала она. Скорее всего, уже за полночь.

Значит, Фанленд тоже закрыт.

Сама не зная почему, она почувствовала укол страха. Ей вспомнились слова того полицейского о банде подростков.

Пусть только сунутся, подумала она. Сразу отведают моего ножа.

С каждым шагом она ощущала, как его лезвие упирается в ягодицы.

Это был охотничий нож ее отца.

Он уже не раз выручал ее. Как правило, достаточно было вовремя его выхватить – и вопрос исчерпан.

Пустить нож в ход ей пришлось только один раз. Это произошло на автобусной станции в Сан-Франциско. Она подрабатывала там, моя посуду по ночам. Однажды к ней вломился какой-то парень, прижал Робин к стене, разорвал рубашку и попытался стянуть джинсы. У нее не было другого выхода, кроме как сунуть ему нож между ребер. Он проговорил: «Смотри, что ты наделала…» – и рухнул на колени.

Несмотря на теплую ветровку, при одном воспоминании о той ночи Робин почувствовала, как ее сковывает холодом.

Она перешла другую улицу, оставив спальный район позади. Здесь уже не было деревьев, выстроившихся вдоль дороги. Вместо них стояли фонарные столбы с натриевыми лампами. Начали появляться бутики, чайные лавки, рестораны, пекарни и книжные магазины. Практически половину улицы занимал универсам «Вулворт», а через дорогу от него находились магазин автозапчастей и заправка, где Робин съела чизбургер с чашечкой кофе, перед тем как отправиться в кино. Сейчас уже ничего не работало, хотя кое-где горел свет. Стальные воротца магазина запчастей были заперты на замок.

А в следующем квартале ей стали попадаться бомжи. Один растянулся на скамейке автобусной остановки. Другой свернулся калачиком у входа в телемастерскую.

Робин переложила банджо из левой руки в правую, чтобы в случае опасности было легче добраться до ножа в кармане.

Но ни один из бомжей, похоже, не обращал на нее внимания, и она продолжала идти.

Уже на подходе к перекрестку она услышала скрипучий звук колес и догадалась, что это, должно быть, тележка из супермаркета. Судя по звуку, она была достаточно далеко. Свернув за угол у винного магазина, Робин посмотрела направо и увидела сгорбленную старуху, толкавшую перед собой эту самую тележку. Тележка была доверху завалена каким-то хламом, и Робин поспешила отвести взгляд.

– Иди ко мне, принцесса!

Она ускорила шаг.

– Иди ко мне! У меня для тебя кой-чего есть! Не убегай!

Робин не оглядывалась.

– Тогда чтоб тебе кровью умыться! Кровью!

Перейдя на другую сторону тротуара, Робин оглянулась через плечо и увидела, что старуха роется в мусорном контейнере.

Робин запыхалась. Сердце отчаянно стучало в груди.

До чего же они жуткие, подумала она.

Многие из бомжей, вроде той старухи, едва походили на людей. Скорее на… инопланетян каких-нибудь. Замотанные в тряпье и бормочущие что-то на тарабарском языке, они блуждают в темноте… От таких лучше держаться подальше.

Не позволяй им себя запугать, подумала она. В конце концов, они все-таки люди.

Тут она заметила еще одного. Он стоял на другой стороне улицы, но Робин все равно почувствовала, как по спине побежали мурашки. Он замер, прямой и неподвижный, прислонившись спиной к тускло освещенной витрине комиссионнки и вытянув руки по швам. Темное пальто доходило ему до колен, под ним белели голые ноги. Такой же бледной была и безволосая голова. И он, похоже, в упор глазел на Робин.

Ну это уж курам на смех, сказала она себе. Я ведь даже не могу разглядеть его глаз.

Одни лишь темные дыры.

И тем не менее она ощущала на себе его пронизывающий взгляд. От него бросало в дрожь. На мгновение ей представилось, как он бросается к ней через дорогу, хватает и тащит в какой-нибудь закуток…

Это обыкновенный человек. Я и так достаточно натерпелась страху сегодня.

Пройдя немного вперед, она обернулась и снова посмотрела на него.

Тут таких до хрена и больше.

Казалось, городок поразила какая-то бомжовая эпидемия.

Неудивительно, что подростки сколотили банду. Они тоже боятся их. Вот и решили избавиться от этих страшилищ. Трудно их осуждать.

Если даже тут все кишит бомжами, подумала Робин, то ли еще будет на пляже.

Пожалуй, надо было прислушаться к совету Дэйва и заночевать в мотеле.

Впрочем, может, и обойдется. Если излюбленное место тех подростков – променад и пляж, то все бомжи небось давно оттуда разбежались. Наверное, поэтому их так много здесь: это изгнанные из своих логовищ «беженцы».

Послышался шум приближающейся машины. Она проехала по правой стороне и сбросила скорость. На крыше мигал проблесковый маячок. Полицейские.

Робин обернулась. Тип в плаще так и стоял столбом, вперив в нее взгляд.

Но уже не возле комиссионки.

Теперь он стоял гораздо ближе.

Патрульная машина остановилась.

– Позвольте с вами пообщаться, – окликнули Робин из окошка со стороны водителя.

Она сошла с тротуара и направилась к автомобилю. Наклонившись к окошку, она увидела двоих мужчин в форме. Оба на вид не старше самой Робин. Оба усатые. Тот, что сидел на пассажирском сиденье, прихлебывал из бумажного стаканчика.

Нормальные люди.

Но копы. А слово «копы» частенько созвучно слову «проблемы».

Дэйв был, пожалуй, приятным исключением.

– Чем могу быть полезна, офицеры? – спросила Робин.

– Поздновато бродить по улицам, – сказал тот, что за рулем.

– Я только что из кино.

– Смотрели про Бонда? – спросил другой полицейский. – Барахло.

– Ну да, тот парень явно не Шон Коннери[7].

– И куда путь держите? – осведомился тот, что за рулем.

– На пляж.

– Не лучшая идея.

– Знаю. Меня уже предупредили о возможных опасностях. Знаете офицера по имени Дэйв?

– Карсона-то? Еще бы! Он рассказывал вам про «троллиную охоту»?

Робин кивнула.

– Садитесь в машину, мы вас подвезем.

– Спасибо.

Несмотря на то что ее сердце забилось быстрее, Робин открыла заднюю дверь, закинула в салон рюкзак, уселась сама и, положив банджо на колени, захлопнула дверь за собой. Полицейские внушали доверие, но кто знает, можно ли на самом деле им доверять? Тут она целиком в их власти. Тем не менее копам лучше не перечить, а делать, как они говорят. Одно из золотых правил, которые она выучила назубок и которых придерживалась в любой ситуации.

По крайней мере они заберут ее от того ублюдка.

Машина свернула за угол.

– Премного благодарна, – сказала она. – А то эти бомжары заставили меня хорошо понервничать.

– Большинство из них тихони и вряд ли способны причинить вред, – заметил сидевший за рулем полицейский.

Второй коп повернулся и посмотрел на нее.

– Подростки, вот кого нужно опасаться, – сказал он.

– Ну, если честно, то бомжи несколько раз уже на меня нападали.

– Позволь спросить, давно ты так кочуешь по городам и весям?

– Пару лет.

– Тяжко небось приходится?

– Меня все устраивает. Впереди целая жизнь, уверена, я обязательно обживусь где-нибудь.

– Ты поосторожнее, вокруг ошивается столько разного сброда…

– От родителей сбежала? – спросил коп за рулем.

– Мне уже перевалило за восемнадцать, так что не думаю, что это имеет какое-то значение, верно?

– А родня хоть знает, где ты находишься?

– Отец умер, а матери своих забот хватает.

– Кошмар, – сказал второй полицейский.

Робин пожала плечами.

– Чем на хлеб зарабатываешь? – спросил водитель. – Я так понял, ты уличный музыкант?

– Ну да, играю на банджо. По крайней мере эту неделю.

– Собираешься задержаться здесь на неделю? – спросил полицейский за рулем.

– Здесь такой классный пляж… А вообще не знаю. Как получится.

Но скорее всего, я уеду уже завтра, подумала она. Подальше от этой орды бомжей.

– Смотри в оба, опасайся банды троллеров, – сказал второй полицейский.

– Думаю, если уж нарвусь на них, то постараюсь согреть им сердце своей музыкой.

– Какое там сердце у этих засранцев! – буркнул коп за рулем и тут же добавил: – Прости за выражение. Не то чтобы я горой стоял за бродяг, но…

– Да от них тут одна только вонь, – вмешался второй.

– Но они имеют право на то, чтобы их оставили в покое.

– Оно, конечно… – Он вдруг отвернулся от Робин. Она услышала, как им что-то передавали по рации, но треск и щелчки мешали разобрать слова.

– Говорит четырнадцатый, – сказал второй коп. – Мы выезжаем.

Автомобиль свернул к обочине.

– Извини, но придется высадить тебя здесь.

Робин распахнула дверцу.

– Спасибо, что подвезли, – сказала она и, подняв с сиденья рюкзак, вылезла из машины.

– Береги себя.

Она захлопнула дверь. Мигалка на крыше вспыхнула голубым светом, и автомобиль умчался.

На углу улицы, где она стояла, находился мотель «Приют путешественника» с голубым неоновым табло, извещавшим, что имеются свободные места. Рядом было припарковано несколько машин. Через дорогу находился супермаркет, он еще работал. Возле него остановился автомобиль, из него вылез мужчина и направился в супермаркет. У пикапа на краю парковки собралась стайка молодежи. Одни сидели на капоте и бампере, другие стояли рядышком, курили, смеялись, болтали, пили из бумажных стаканчиков. Из салона гремела музыка.

Робин заинтересовало, что они делают здесь в такой поздний час.

А не те ли это самые троллеры?

Впрочем, вид у них был безобидный.

Оставшийся позади квартал был тих и пустынен; про́клятое кладбище, полное шаркающих зомби. А здесь улицы прекрасно освещались и были шумными. Местность открытая, вокруг ходят нормальные люди, ездят машины.

Робин пошла вперед и свернула за угол. Впереди, всего в паре кварталов от мотеля, высилась освещенная арка Фанленда. Лунный свет играл на лице клоуна над воротами.

Робин направилась туда, минуя многочисленные мотели, закусочные, бары, винные магазины, выстроившиеся по обеим сторонам улицы. Тут и там сновали люди.

Увидев на тротуаре заросшего бомжа, который сидел, прислонившись спиной к стене сувенирной лавки, Робин не испытала ни капли страха. Когда она проходила мимо него, бродяга опустил бутылку, завернутую в бумажный пакет, и прохрипел:

– Подайте четвертак на чашечку кофе?

Достав из кармана джинсов долларовую купюру, Робин протянула ее бомжу, и тут же отдернула руку, избегая его прикосновения.

– Госпди благслви, – скороговоркой пробубнил он.

Робин поспешила дальше.

Оглянувшись, она увидела, что бомж остался сидеть на своем месте. Вдалеке молодежь по-прежнему кучковалась вокруг пикапа, но с такого расстояния музыка доносилась слабо.

Робин перешла дорогу и оказалась между автостоянкой и входом в Фанленд. Билетные будки были закрыты. На парковке стояло несколько машин. У одной было спущено колесо. «А у других что, аккумуляторы сели?» – почему-то подумала Робин. Или они стоят здесь по какой-то иной причине? Может, хозяева просто не хотят их забирать?

Окно ближайшего «Шевроле» отчего-то запотело изнутри, и Робин постаралась скорее от него отойти: вдруг кто-то поднимется с сиденья, прижмется лицом к стеклу, заметит ее…

Не разумнее ли будет пойти назад, размышляла она, и заселиться в один из тех мотелей? Всего на одну ночь.

Не будь мокрой курицей.

Я смогу позаботиться о себе.

Она прошла через стоянку и поднялась по лестнице. Освещенное лунным светом лицо клоуна приветствовало ее улыбкой.

9

Той же ночью, только немного раньше, Джереми лежал дома в своей кровати.

Когда зазвонил будильник, он с размаху кинул в него подушкой. Без двадцати час. Будильник будет звонить еще пять минут, если его не выключить. Придется вставать.

Поспать так и не удалось. Он ворочался и метался на постели, а в голове бурлили воспоминания о Ковбое, о променаде, о пляже, о Тане – вперемешку с любопытством, надеждами и болезненными фантазиями… опять же о Тане. Его трясло. Он потел. Он так вертелся, что несколько раз пижама перекручивалась вокруг тела, отчего швы врезались в подмышки и пах. Не выдержав, он снял ее. Но собственная нагота до того обострила возбуждение, что он почел за лучшее снова одеться.

Еще никогда два часа ожидания не казались столь долгими и столь чудесными.

Но наконец они миновали.

Вернувшись к постели, он сложил две подушки и накрыл их одеялом – на случай, если мама решит проведать его, скажем, по дороге в туалет.

Он снял влажную от пота пижаму и спрятал под одну из подушек.

Весь дрожа, он опустился на колени и вытащил из-под кровати подготовленную заранее одежду. Ковбой велел одеться во все темное, прибавив, что «дубак будет как у эскимоса в жопе», и посоветовал прихватить с собой нож, а то мало ли что.

Слова о ноже заставили Джереми призадуматься.

– Бога ради, что мы там будем делать? – спросил он.

– Да просто для понту. И потом, ночью всякое случается, надо быть во всеоружии.

Ясное дело, ничего хорошего ребята не замышляют. Кто же станет сбегать из дома по ночам и собираться в час ночи у входа в луна-парк, просто чтобы потусоваться и поболтать? Джереми хотел расспросить Ковбоя поподробнее, но не стал, опасаясь, как бы тот не счел его чересчур подозрительным. Да какая, к черту, разница, что они там будут делать? Главное – быть с ними.

Одним из них.

Он хотел примкнуть к ним во что бы то ни стало.

Джереми натянул трусы и темно-синие джинсы, похлопав предварительно по карману, дабы убедиться, что ключи и нож на месте. Потом надел футболку и синюю ветровку. Остались только носки и кроссовки, которые дожидались его на выходе.

Он выглянул в темный коридор, посмотрел в сторону материной спальни.

В старом доме во время ночных вылазок Джереми приходилось пробираться мимо ее комнаты на цыпочках. А здесь комната матери находилась в самом конце коридора. Совсем другое дело!

Джереми прокрался к входной двери и осторожно снял цепочку. Она, конечно же, забренчала, но не сильно. Дверь открылась почти беззвучно, благо он смазал петли перед ужином, пока мать принимала ванну.

Что еще было хорошего в новом доме, так это наличие веранды. Там, в углу, Джереми уже ждал велосипед. В старом доме велосипед приходилось держать в гараже, так что Джереми никогда не пользовался им в своих ночных вылазках.

Опираясь о перила крыльца, он надел носки и ботинки, взял велосипед, аккуратно выкатил его и спустился по ступенькам.

Улица была освещена фонарями и луной, но под деревьями, там, куда свет не пробивался, стоял непроглядный мрак. На крылечках некоторых домов горел свет, но большинство окон были темными. Разумеется, кругом не было видно ни души.

Ветер обдавал прохладой лицо и руки. Он веял со стороны океана, влажный и освежающий, но в то же время вызывал у Джереми тревогу, напоминая, какое расстояние предстоит преодолеть в ночи одному. Внезапно тревога совсем одолела его, и на мгновение он пожалел, что выбрался из постели.

Ничего, скоро я окажусь среди ровесников. Это будет здорово.

Дрожа от холода, Джереми оседлал велосипед, оттолкнулся ногой от тротуара и покатил вперед. Свернув в соседний переулок, он взглянул на наручные часы. Без десяти час.

Спустя короткое время Джереми оказался возле берега у входа в Фанленд. В кустах под забором мирно почивал какой-то забулдыга, но, кроме него, поблизости никого не было.

Наверное, я просто приехал раньше всех, подумал Джереми.

А может, они встречаются в самом парке, чтобы не «светиться».

Он остановил велосипед на стоянке, спрыгнул с него и, защелкнув замок, направился к арке. Почти бегом преодолев лестницу, он очутился прямо под клоунской физиономией и стал оглядываться по сторонам. В темноте просматривалась билетная будка и небольшой участок променада за ней, но ни одного человека вокруг.

Джереми снова посмотрел на часы. Две минуты второго.

Немного подумав, он тихонько двинулся дальше, мимо билетной будки и магазинчика со сладостями и газировкой. Остановившись посреди променада, еще раз огляделся. Отсюда ему открывался вид на всю территорию Фанленда, не считая тех мест, которые скрывались в тени, но он по-прежнему не видел ни одной живой души.

Ну и где они?

Поблизости их нет, это точно. Может, затаились где-нибудь, чтобы тихонько подкрасться и напугать?

Джереми ждал. Никто не появлялся.

«А вдруг все это злой розыгрыш?» – подумал он. Вдруг они вовсе и не намерены показываться, а его сюда вызвали только чтобы посмеяться, потому что с первого взгляда догадались, какая он тряпка?

Он прислонился спиной к билетной будке. Где-то в отдалении кричали чайки. Волны, бледные в лунном свете, с шумом разбивались о берег. Он чувствовал себя маленьким, замерзшим и ужасно одиноким.

Надо было сразу сообразить: это слишком хорошо, чтобы быть правдой, думал он.

Наверняка Танина затея.

Таня.

Джереми сел и прижал колени к груди.

Розыгрыш. Знай свое место, задрот. Все это время они смеялись у меня за спиной.

А что если все они просто опаздывают?

Ага, конечно…

Он приподнял рукав куртки и включил подсветку часов. Двенадцать минут второго.

Они могли задержаться, сказал он себе. Подожду до полвторого, а там уже…

Послышались чьи-то тихие, но быстрые шаги.

Они пришли!

Пасмурное настроение как рукой сняло. Он поднялся и вышел из-за билетной будки, подняв руку в знак приветствия.

Девушка, находившаяся от него на расстоянии всего нескольких шагов, вскрикнула и замерла на месте. На ней был рюкзак и чехол с каким-то музыкальным инструментом, скорее всего банджо. Лицо ее в темноте казалось смазанным пятном, но для Лиз она была слишком худощава, а для Тани – мала ростом.

– Извини, если напугал, – сказал Джереми.

Она обернулась и огляделась по сторонам.

– Остальные еще не подошли.

Она снова посмотрела на Джереми:

– Так ты один из этих?

Он ощутил себя идиотом. На плечах у этой девушки был солидных размеров рюкзак, а в зажатом в руке чехле – банджо. Она точно не из местных. Уличный музыкант, бродяжка – вот она кто.

– Смотря кого ты имеешь в виду под «этими», – сказал Джереми, а сам подумал: о чем это она?

– Троллеров.

– Не понимаю, о чем ты, – пожал он плечами. – Что еще за троллеры?

Девушка снова огляделась по сторонам, после чего подошла к Джереми:

– Уйди с дороги, малыш.

Это была вовсе не робкая просьба. Это был приказ. И Джереми покорно сделал шаг в сторону.

Она прошла мимо, снова огляделась и сбежала вниз по лестнице.

Когда она оказалась внизу, Джереми мог видеть только ее макушку. Спустя несколько секунд в поле зрения снова возникли ее голова, плечи и рюкзак. Она обернулась, и Джереми ощутил где-то в груди резкий укол страха. Но девушка лишь смотрела на него несколько секунд, отступив на пару шагов, а потом снова отвернулась и зашагала в направлении пляжа.

– Сука, – прошептал Джереми.

Уйди с дороги, малыш.

Хули она тут раскомандовалась?

Надо было не сходить с места и выдать что-нибудь вроде: «Да ну? А ты меня заставь!»

А она улыбается, она же у нас крутая, опускает свое банджо, скидывает с плеч рюкзак и стягивает ветровку, а под ней – одна тоненькая футболочка. И вот уже она, задрав руки над головой, снимает и ее – потому что только так она любит драться – и стоит перед ним в одних джинсах…

Джереми представил ее голой по пояс, кожа кремовая в свете Луны, только пятнышки сосков темнеют. Она медленно подходит к нему. Слегка пригибается, раскинув руки, точно рестлер на ринге…