Мы, дети золотых рудников

Я перехожу через границу один и снова возвращаюсь в реальность. Тут совсем другой мир… По дороге домой я так увлекся мыслями обо всем случившемся, что забыл о безопасности. Забыл о том, что теперь я – перебежчик. А что делают такие, каким я был еще пару дней назад, с такими, кем я стал сейчас?

Чьи-то руки хватают меня за плечи и дергают назад. Я падаю. В меня вцепляются десятки рук и тащат куда-то с дороги… Тащат за сараи, по грядкам, вдоль деревянных заборов, за которыми заливаются лаем злобные собаки.

Меня бросают на что-то мягкое, и по сладковатому и гнилостному запаху я понимаю, что приземлился в компостную кучу.

Со всех сторон на меня нападают. Бьют ногами. Ничего не понимая и не видя никого вокруг, я сворачиваюсь клубком, пытаюсь защититься от ударов.

Через некоторое время удары прекращаются; я лежу на куче отбросов, а надо мной возвышается Архип, смотрит на меня серьезно и хмуро. Невдалеке я вижу всех остальных членов нашей команды, моей бывшей команды. Что ж, этого следовало ожидать – вот только со всеми событиями за чертой я совсем забыл, что здесь на меня может быть объявлена охота.

– Ха! Смотрите, пацаны, какую огромную крысу мы поймали! – кричит Архип.

– Архип… – говорю я с трудом, тяжело дыша. – Ты не понимаешь…

Как ему объяснить? Что сказать?

– Заткнись! Я не давал тебе слова!

– Ты не понимаешь, что значит для нас этот шанс. И никогда не поймешь.

– Чего не понимаю? – Он презрительно хмыкает и подходит ближе. – Ты врал мне, крыса! Врал своему другу и своей команде! Притворялся здесь своим. Врал, что терпеть не можешь перебежчиков!.. Да! Зададим им! – Архип передразнивает меня, повторяет слова, которые я сказал на балконе. – Ну что, будешь врать, что ты такого не говорил?

– Говорил, – признаюсь я и как можно спокойнее продолжаю: – Но как по-другому, Архип? Ты всех подряд хочешь повесить. Я хотел признаться, но мне было страшно.

И мне действительно было очень страшно, особенно на палубе баржи, когда Архип чуть не вздернул мальчишку-перебежчика. Я подумал, что что-то подобное может произойти и со мной.

– У меня появился шанс! – прибавляю я. – Я не хотел его терять. И не хотел, чтобы меня вешали.

– Ха! – Архип победно улыбается. – Вот, значит, как? Теперь ты даже не скрываешь, что хотел бросить меня здесь, бросить здесь всех нас, а сам вырваться туда! К врагам!

Он пинает меня в живот. Я кашляю и харкаю кровью.

– Они не враги нам! Вернись в реальный мир! – говорю я с трудом, едва отдышавшись. – Ты живешь только своими идеями и правилами. Ты везде видишь только врагов. Ты не замечаешь, что творится вокруг.

У меня хриплый голос, воздух в легких свистит.

Архип опускается рядом на корточки.

– Заткнись! Заткнись! Ты нарушил правила. Обманул и предал нас всех! А я верил тебе! Верил, как никому другому! А ты – продажная крыса! Ты продал и бросил меня!..

Его голос срывается, губы дрожат, глаза блестят от слез обиды и ненависти.

Он отводит взгляд в сторону, складывает ладони лодочкой и подносит ко рту, потом кусает костяшки. Его пальцы дрожат… Он думает о чем-то.

– Я не бросил. Я бы спас тебя, нужно только время, – говорю я тише. – Я бы подтянул тебя по учебе, и мы бы вместе ездили в новую школу. Там есть клевые кружки. Там можно строить роботов, изучать планеты, ходить в бассейн. Там есть много крутых спортивных секций, а ты ведь любишь футбол и баскетбол. У них есть кружок геологии, они тоже ходят в шахты. Они не враги нам. Они дают шанс тем, кто действительно хочет стать лучше. А ты этого не видишь. Ты тянешь всех вниз. У тебя в голове настоящая каша: война, враги, лидерство… Ты просто не хочешь видеть реальность.

Я сплевываю тягучий сгусток. Шарю руками под собой, вожу пальцами по картофельным очисткам и капустным листьям. Засовываю руку в карман, сжимаю дорогую мне вещь…

Архип задумывается, прищуривает глаза. Я надеюсь, что он на секунду представляет, какая жизнь могла бы быть у него там, за чертой… Но нет.

– Говоришь, я не вижу реальности?.. Эй, Мертвяк! – кричит Архип, вставая и оборачиваясь к своей команде.

Из толпы выходит парнишка, я его узнаю: это тот самый мальчишка, которого Архип чуть не повесил на барже и которого я спас. Он должен был быть сегодня среди нас, десятерых, в новой школе, но… Его там не было! Вместо него был кто-то другой…

– Да-да! – Архип усмехается и с вызовом смотрит на меня. – Пока ты прятался от нас, произошло кое-что интересное. Мертвяк, Игнат и Леший лазали за черту – тырить металл на складе. Их сцапали. Началась заваруха и там, и здесь, нам-то ничего – хуже уже не будет, а вот Мертвяку… Естественно, ни до какой новой школы его теперь ближе чем на пять километров не допустят. Если только эта школа не окажется пэ-тэ-у, ха-ха! Вот так. Выгнали его из вашей десятки. И он пришел обратно ко мне, в свое родное болото. Плакаться пришел. Прощения просил. И я пожалел. И простил. Так что по-прежнему будем тонуть вместе в нашем дерьме.

Мертвяк смотрит в сторону. Почему-то боится встречаться со мной взглядом. Как будто… Как будто сейчас будет что-то плохое.

– Говоришь, я не вижу реальность? – продолжает Архип. – Это ты ее не видишь, водяная ты крыса! Ты везде и во всем видишь свое дерьмовое добро. А его не существует! По крайней мере в Чертоге, этой дыре добра не было и не будет никогда!.. Мертвяк, – он кивает мальчишке, – это твое задание. Докажи, что ты исправился и что ты будешь предан своей команде. Накажи предателя.

Ох. Так вот зачем весь этот спектакль.

Чтобы Мертвяк лишился последних крупинок совести и чести, а я – веры в добрых людей. Ведь я же спас Мертвяка в тот раз – а сейчас вместо благодарности ему придется сделать своему спасителю что-то мерзкое.

Он подходит ко мне неуверенно. И смотрит в глаза со страхом.

– Давай, парень, – тихо говорю я. – Делай свое дело. Я все равно не в обиде на тебя.

Наверное, я никогда раньше не переживал таких страшных минут.

Но все то время, пока Мертвяк вытряхивает мне на голову содержимое моего рюкзака, пока он заталкивает мое лицо в самую гущу отбросов, пока я не вижу ничего вокруг и мне нечем дышать, пока он запихивает мне в рот гнилье компостной ямы и меня рвет от мерзкого вкуса отбросов… Все это время я сжимаю в кармане скрученную из проволоки лису. Я знаю, что Архип носит в кармане моего хорька, – этих двух животных я выиграл в городки в день нашего знакомства.

Тебе не сломать меня, Архип. Я верю в добро. Я не хороший – совсем нет. Я заслужил все это. Это я кидал камни в первую десятку перебежчиков. Я поддерживал тебя, Архип… Несмотря на то что ни в ком не видел врага и не хотел войны, я действовал так, как хочешь ты. Я кидал камни. Я заслужил…

Я не хороший, но я верю в добро. И пускай с самого первого дня нашего знакомства ты пытался казаться злым, я все равно верю в твое добро, Архип.

Я куда-то уплываю, и словно издалека раздается голос, полный злобы и отчаяния:

– И не нужно меня спасать! Себя спасай! Потому что теперь мы будем ждать тебя! Всегда! Ждать здесь, до черты! Ты будешь в безопасности за чертой. У тебя будет там классная жизнь, куча друзей и разной крутой фигни. Но помни: мы всегда будем ждать здесь, до черты. И мой тебе совет: как только ты ее переступишь – беги.

Глава 7

Как я добрался до дома и что делал? Так же и то же, что и все следующие три года: хромая, корчась от боли, с трудом доползая до ванной и смывая с себя засохшую грязь и кровь. Что обо всем думает дедушка? Он работает в две смены, мы теперь редко проводим время вместе. Поступить в школу – это полбеды, главная проблема – найти деньги на постоянные взносы и сборы, на учебники и программы. Хоть мы и поступили как льготники, хоть нам оплачивается образование и еда, но прочие взносы целиком ложатся на плечи родителей, а деньги в Чертоге и Голубых Холмах имеют разную ценность. Чтобы оплатить элементарные нужды, дедушке приходится работать за двоих. Он по-прежнему ворчит и называет меня своим проклятьем, тяжелым крестом на шее, геморроем в заднице, мозговой опухолью, стафилококком и бычьим цепнем.

Однажды на кухне я заикнулся о том, что, может, мне лучше бросить учебу и пойти искать работу. От неожиданности дедушка выронил солонку из руки. Ноздри его расширились, лицо покраснело. Я смотрел, как солонка закатилась под стол, в спешке покинув поле боя, на котором вот-вот произойдет что-то страшное, и позавидовал ей: я не смогу так же прытко спрятаться в укрытие.

На мою голову громко посыпались названия всевозможных паразитарных болезней и плесневых грибов, – если бы за дедушкой кто-то записывал, получилась бы неплохая биологическая энциклопедия.

Накричавшись вдоволь, дедушка довольно плюхнулся на стул. И начал мечтать… О теплых краях и ласковом солнышке, о мягком песке и прозрачном море… О местах, куда я его увезу, когда выучусь, получу хорошую работу и буду много зарабатывать.

* * *

Следующие три года, парнишка, я живу двумя жизнями в двух мирах сразу.

И, честно признаюсь, мир за чертой мне нравится больше.

Голубые Холмы удивительное место, здесь сталкиваются представители нескольких народов со своими обычаями, взглядами, своей модой. Из-за этого здесь возникла такая свобода, никто не осуждает других, во взглядах и мнениях людей нет предрассудков, а в поведении – каких-то жестких общепринятых норм. Все отличаются друг от друга, каждый привносит в общественную жизнь что-то свое.

Местные жители не такие, как мы, ведут себя по-другому, у них другая походка, более плавная, они улыбаются чаще, одежда у них ярче, прически интересней. Мы все в Чертоге ходим одинаковые, а они всеми силами пытаются выделиться из толпы.

Нормой здесь считается многое из того, что у нас не принято. Неординарность в одежде, модные прически, еще – книги и одиночество. Жители Холмов очень много читают, сидят в парках на лавочках и читают, даже в одиночку. Если у нас так кто-то сядет на лавочку, то к нему тут же подбежит толпа гопников и начнет издеваться; в итоге они книгу порвут, или сожгут, или помочатся на нее, чтобы «читателю» неповадно было делать то, что не принято. Много времени в Холмах уделяется красоте улицы – подметают дорожки, протирают лавочки перед домом. Для них улица – это второй дом, и ты обязан создать там уют. В Чертоге я регулярно вижу, как прямо из окон домов жители выливают на улицу помои…

Хоть они и живут за забором, жители Холмов свободней нас – они вольны выбирать, что надеть, вести себя естественно. Я видел парня, который ехал на велосипеде, устал и прилег на лавочку, греясь под мягким сентябрьским солнышком. У нас бы сразу подумали: он что, больной? Если едешь на велосипеде, то и езжай себе дальше, если идешь – иди и не останавливайся. Остановишься – и будут проблемы, к тебе обязательно кто-нибудь пристанет. Особенно если ты гуляешь один. У нас ты не должен гулять один, одиночество – это ненормально.

Вот почему мне так нравились шахты. В них, за пределами города, я чувствовал себя свободным: никто не смотрел косо и не осуждал.

Детям Холмов разрешается очень много, гораздо больше, чем нам. В школе они могут сидеть, закинув ноги на парту. Это – не вызов учителю, ученикам просто так удобно. Если кому-то из учителей это не нравится, он делает замечание, и ученик садится нормально, даже не думая перечить.

Им не свойственна обычная для чертожцев озлобленность. Они не видят вокруг врагов – для них все друзья. Охрана, учителя, работники администрации…

Здесь быть хулиганом – это совсем не круто, пить и курить – тоже не круто, получать плохие оценки – тоже. У жителей Холмов совсем другой взгляд на жизнь.

Конечно, здесь есть свои агрессоры. Мы столкнулись с ними практически в самом начале обучения. Ребята из сборной по футболу не любят нас. Проходя мимо них, я замечаю их презрительные ухмылки, а за спиной слышу обидные оскорбления. Но, как правило, дальше этого они не заходят: футболисты слишком загружены учебой, спортом, разными другими занятиями – на нас у них просто нет времени.

А вот в мире до черты… В Чертоге… Там все иначе. Времени у Архипа и его стаи хоть отбавляй. Они упорно могут ждать и гоняться за нами целые дни напролет, как будто это – смысл их существования.

* * *

ИЗГОЙ.

СОЦИАЛЬНЫЙ МУСОР.

ОБЩЕСТВЕННЫЙ БРАК.

ПОДЛЕЖИТ УТИЛИЗАЦИИ.

Теперь эти бирки накрепко пришиты к нашей одежде.

Их пришили нам Архип и его новый друг – Брык.

Архип недолго оставался без лучшего друга – это особенность его характера, он не может быть один. Стая не в счет. Ему нужен кто-то, кто будет отличаться от стаи. Я считался в команде добряком… Многие в стае подсмеивались надо мной, когда я бросал объедки бродячим кошкам, когда помог малышне достать застрявшего среди веток воздушного змея, когда пытался помешать Архипу повесить перебежчика, когда подарил бездомному дедушке старое одеяло.

Теперь Архип нашел нового друга. У него появился Брык.

Брык отличается от остальных в команде, но он не добряк. Психопат из класса коррекции с какой-то болезнью в голове, от которой у него глаза всегда мутные, из носа периодически идет кровь, а нейронные связи в мозгу похожи на закоротившую проводку.

Говорят, он даже в психушке лежал, но я не верю. Обычно те, кто попадает в местную психушку, оттуда не возвращается.

Дружить с Брыком опасно, он похож на заболевшего бешенством пса, который в любой момент может разодрать тебя в клочья. Но Архип нашел к нему подход и держит свою шавку на короткой цепи, натравливая его на ненавистных ему людей – на парней вроде нас.

Что остается делать парням вроде нас?

Как-то выживать и бежать, бежать со всех ног.

Я быстро освоился в своей новой жизни и уже к четырнадцати годам стал продвинутым в этой области – виртуозный беглец десятого уровня, которого теперь не так-то просто поймать.

Для начала я стал коротко стричься, чтобы архиповцы не могли, когда бьют, держать меня за волосы и чтобы всегда можно было выскользнуть. По этой же причине я ношу одежду без капюшона и карманов.

Затем я стал заниматься и научился быстро бегать. Я научился очень долго выдерживать высокий темп, хорошо натренировал дыхалку.

Также теперь я умею быстро стартовать. Но что бы я ни делал, как бы ни занимался, при столкновении с бандой Архипа пять секунд на побег с места – самое большее, что я могу себе позволить.

Я хорошенько изучил школьное расписание каждого из стаи, выучил их пути передвижения по городу.

Я нарисовал огромную карту Чертоги и повесил ее на стену. Карта вся исчерчена разноцветными линиями и усеяна множеством точек с аккуратными подписями под ними: это маршруты передвижений членов банды и время, в которое каждый из них может находиться в обозначенном точкой месте.

Они преследуют меня по всему городу и частенько поджидают у дома, но я научился их обыгрывать.

Так на другой стене моей комнаты появилась вторая карта города с множеством разноцветных линий, которые обозначают уже возможные пути отступления. Если за тобой бегут, нужно обмануть преследователей, завести их в тупик, а самому выбраться, – и для этого ты должен знать все закоулки родного города как свои пять пальцев.

Опасайся пустых открытых мест. Ты должен бежать туда, где много домов, строений, деревьев, чтобы скрыться среди них и убежать.

Архиповцы часто поджидают меня у дома, но и тут есть выход: я могу вылезти в окно с другой стороны и спокойно уйти от них.

И еще я обнаружил одну закономерность.

Архип и его подручные – охотники. А мы, ученики школы в Голубых Холмах – их жертвы. Они играют в охоту, им нравится нас ловить. А следующее за поимкой наказание – это просто обязательный ритуал. В этом заключается смысл игры. Если мы бегаем медленно, то они сразу же ловят нас; в этом случае игра заканчивается слишком быстро, и, чтобы ее продлить, они устраивают более долгое и мучительное наказание. Но если мы бегаем хорошо, то игра длится долго, и мы можем быть уверены, что наказание окажется быстрым и легким.

Но все это не распространяется на Кита Брыкова, которому просто нравится мучить людей и которому все равно, сколько длится игра.

Брык умеет причинять дикую, нестерпимую боль. И поверьте, нет ничего хуже физического страдания. Чтобы оно прекратилось, ты готов пойти на что угодно и сделать что угодно, что тебе прикажут.

Брык отрывается на мне по полной. Ни один человек не испытывал ко мне такую слепую бешеную ненависть.

Мне постоянно приходится убегать. Я все время живу в страхе и напряжении. Идя по улице, я безостановочно верчу головой из стороны в сторону, ожидая, что вот-вот из-за угла появятся мои мучители.

Я наловчился убегать, и они воют от осознания своего поражения, от того, что не могут меня поймать.

Но, когда стая меня ловят, она обходится со мной сурово.

Да, со стороны кажется, что я опустился ниже плинтуса. Но им так и не удалось сломить мою волю.

Я разработал определенные правила и теперь всегда им следую – это помогает мне выживать и легче переносить все те мерзости, с какими я сталкиваюсь. Эти правила и помогают мне не сломаться.

Правило 1. Забудь о своей гордости. Они отберут ее у тебя и затолкают тебе же в задницу.

Правило 2. Когда они тебя поймают, уходи в себя, в свои мысли. Тебе нужно мысленно отвлечься, отрешиться от того, что они будут делать с тобой.

Их фантазия не знает границ. Они будут подвешивать тебя к дереву, топить в луже, тыкать в тебя палками. Они будут по-всякому запугивать тебя, водить перед лицом ножом или зажигалкой. Прячься и закрывайся в своих мыслях, и тогда они не достанут тебя.

Правило 3. Носи с собой аптечку. Обезболивающие таблетки, пластыри и ватные тампоны понадобятся тебе каждый день.

Правило 4. Таскай в рюкзаке антибактериальный лосьон или мыло. Они будут тыкать тебя лицом в компостные кучи, топить в выгребных ямах – а это не очень-то гигиенично.

Правило 5. Надевай трусы посвободней. Это любимая забава охотников – натягивать жертве на голову ее собственные трусы. Будь уверен, они натянут. Они натянут любые. И скажу по собственному опыту: чем трусы больше и свободней, тем менее больно. И освободиться потом легче.

Правило 6. Носи с собой на всякий случай запасную одежду – та, что на тебе, может быть испорчена. Ее могут с тебя снять, поджечь или порвать, либо просто выкинуть куда-нибудь, а потом ты найдешь ее, смятую в комок, мокрую и неприятно пахнущую.

Правило 7. Вообще поменьше удивляйся.

Правило 8. Научись быстро бегать. Бегство – твое спасение. Так что тренируйся убегать.

Правило 9. Все эти правила немного облегчат тебе жизнь, но они не уберегут тебя от липкого страха, который сковывает по рукам и ногам.

Эти правила не уберегут тебя от ночных кошмаров, от которых ты будешь просыпаться каждую ночь. Эти кошмары будут преследовать тебя на протяжении всей жизни, даже спустя годы, когда все это давно кончится и все твои мысли будут занимать жена, ребенок, новая квартира и счета, которые нужно оплатить. Во сне ты будешь просыпаться от своего собственного крика, за одну ночь будто заново переживая то, что было похоронено десятки лет назад.

Ты перепробуешь за свою жизнь много разных блюд и напитков, но лучше всего запомнишь мерзостный вкус гнилья из компостной ямы, запиханного тебе в рот, и вкус грязной воды из лужи, которую тебя заставляли пить.

Тебя будут преследовать фантомные боли от тычков заостренных палок, от ударов тупыми мысками тяжелых ботинок.

В свой отпуск ты с семьей будешь летать в самые теплые страны мира, но, лежа под жарким солнцем, ты будешь ежиться и покрываться мурашками, вспоминая тот пронизывающий до костей холод, какой тебе довелось испытать, когда множество лет назад зимой в мороз тебя раздели догола и бросили в прорубь.

Так что суть правила номер 9 проста: прими все это как есть. И не устраивай сопливых истерик и не драматизируй.

Мать твою, ты же не какой-нибудь размазнючий тюк! Ты не сопля и не смей растекаться грустной лужицей!

Парни вроде нас – закаленные ребята.

Правило 10. Юмор – твой лучший друг. Относись ко всему с юмором, и ты не сойдешь с ума.

Конечно, я понимаю, что, когда они гонятся за тобой, тебе совершенно не до смеха. Ты бежишь сломя голову, преследователи уже дышат тебе в затылок. Твое очко сжимается от ужаса, но, несмотря на это, ты чувствуешь тянущую боль в животе и думаешь, что вот-вот наложишь в штаны.

Но такова реальность: тебя спасут только юмор и быстрые ноги. Пять секунд на побег с места – на большее не рассчитывай.

* * *

Долгое время я был один – так и не нашел себе новых друзей. Такие, как я, не очень-то любят дружить. В одиночку выживать легче. А я не знал, что правильно, а что нет. Я просто не лез ни к кому со своей дружбой, а все обходили меня стороной.

Но я устал от самого себя, от того, что столько времени бегаю от врагов, выживаю в одиночестве.

А потом, спустя два года после начала учебы в новой школе, в Холмах я обрел новых друзей. Нет, не из местных – хотя они очень дружелюбные. Мы общаемся, пересекаемся на разных встречах и в кружках, но… Они никогда не смогут нас понять. Им не понять, почему от каждого шороха мы вскакиваем и готовы бежать, почему по утрам мы замазываем синяки тональным кремом, почему мы идем домой не через главные ворота в центре, а делаем подкопы под забором на окраинах. Почему никогда не берем учебники и ценные учебные принадлежности с собой домой, а оставляем их в школе и делаем уроки в библиотеке. Если мы им это расскажем, наши соученики удивятся, почему мы не можем это прекратить. Почему не скажем взрослым. Не обратимся в полицию. Ведь виновников обязательно накажут. Эх, если бы все было так просто…

Я нашел друзей среди таких же, как я. Парней вроде меня.

Как ни странно, но со мной подружился Игорек – помнишь, я о нем рассказывал? Перебежчик из первой десятки, в которого мы с Архипом кидали камни. Когда он учился в нашей школе, мне нравилось смотреть, как на заднем дворе школы Игорек запускает в воздух самодельные ракеты.

Он знал, что я – бывший член стаи. И не испугался. Удивительно, но Игорек даже не злился на меня.

Низкорослый кудрявый мальчишка, который очень любит мастерить ракеты и петарды.

Игорек познакомил меня с Ваней – крепышом, который очень любит книжки и булочки.

Объединенные одной бедой, эти двое парней удивительно разные. Сильный и щуплый. Большой и маленький. Ваня всегда молчит, Игорек болтает без остановки. Игорьку интересно все, что можно поджечь и взорвать, в школе ему легко даются математика и физика. Ваня любит читать и писать и даже сам пишет рассказы, а вот с точными науками у него проблемы.

Такие разные, они поразительно дополняют друг друга. Если бы не наша беда – они бы никогда не познакомились. Наверное, я тоже никогда бы не стал членом их команды.

Теперь, парнишка, ты знаешь правила и знаешь, как выжить в нашем мире. Добро пожаловать в клуб! Поздравляю, отныне ты – такой же, как мы с Игорьком и Ваней.

Но что это? Слышишь шум? Черт, я узнаю эти звуки…

Топ-топ-топ… Топот ног.

И стук палки, которой ведут по железной сетке забора.

Ре-та-те-тет… Ре-та-те-тет…

Тс-с! Прячься, парнишка! Они идут за нами.

Часть II. Ханна

Глава 1

Наш автобус постоянно трясет на кочках. Я очень устала от этой поездки, мы летели двумя самолетами, а теперь уже несколько часов бултыхаемся в автобусе.

Я смотрю в окно: на протяжении всей дороги тянется лес. Это удивительно… Лес просто не кончается. Во Франкфурте мы жили на окраине, там очень много шумных заводов и совсем нет деревьев.

Где же мы будем жить, если тут везде лес? Будет ли там город? Парк аттракционов? А магазин игрушек?

Всю дорогу я думаю о доме, который мы покинули и которого у нас больше нет, и глаза щиплют слезы. Я вспоминаю разные места, куда родители часто меня водили.

На Willy-Brandt Platz мы часто ходили в кино.

На Siesmayerstraße посещали самый большой ботанический сад.

На мосту Eiserner Steg открывался потрясающий вид на огромные зеркальные небоскребы.

На набережной Schaumainkai по субботам работал самый большой во Франкфурте блошиный рынок. А еще у берега Майна много прожорливых уток, для которых мы всегда брали из дома хлеб.

Автобус тяжело поднимается на пригорок, доезжает до вершины, и…

И дом мигом забывается. Передо мной открывается море. Мы часто летали на море, мне очень нравилось смотреть на волны, идущие чередой к берегу и накатывающие на него. Вот и сейчас я вижу волны… Только зеленые. И это море навсегда застыло.

Я вижу две реки, между которыми и раскинулось это море: холмы, которым нет числа. Зеленые волны то уходят вниз к равнине, то поднимаются вверх, отступают назад и снова накатывают. По холмам мягко стелется густой туман…

– Mist! Mist![2] – Все пассажиры смотрят в окно. – Nebel![3]