Змеиный король

Джефф Зентнер

Змеиный король

Роман

Посвящается Теннесси Люку Зентнеру,

моему прекрасному мальчику.

Моему сердцу.

Jeff Zentner

The Serpent King

* * *

Печатается с разрешения литературных агентств InkWell Management LLC и Synopsis Literary Agency

© Jeff Zentner, 2016

© А. Маркелова, перевод на русский язык, 2018

© ООО «Издательство ACT», 2018

1

Дилл

Кое-чего Диллард Уэйн Эрли-младший страшился посильнее, чем начала учебного года в школе Форрествилла: например, размышлений о будущем или разговоров о религии с матерью, которые никогда не приносили ему радости или легкости. А еще ему было невыносимо видеть, как люди меняются в лице, услышав его имя. После этого беседа обычно совсем не клеилась.

Помимо прочего, ему не нравилось навещать своего отца, пастора Дилларда Эрли-старшего, в тюрьме «Ривербенд». Не нравилось – мягко говоря. На сей раз он собирался в Нэшвилл не к отцу, но тем не менее его одолевал какой-то беспричинный страх. Вероятно, причиной было то, что завтра начиналась учеба, но сейчас это ощущалось совсем иначе, нежели в прошлые годы.

Он бы чувствовал себя еще хуже, если бы не радостное предвкушение встречи с Лидией. Самые плохие дни, проведенные с ней, все равно были лучше, чем самые хорошие без нее.

Дилл перестал перебирать струны гитары, наклонился вперед и сделал запись в дешевой тетрадке, купленной в магазине единой цены. Дряхлый оконный кондиционер сипел от натуги, проигрывая бой с духотой и влажностью этой комнаты.

Несмотря на громкий треск агрегата, Дилл услышал, как о стекло бьется оса. Он поднялся с обшарпанного дивана и, подойдя к окну, стал дергать за ручку. Наконец оно со скрипом открылось.

Дилл попытался подогнать насекомое к оконной щели.

– Не советую тебе здесь задерживаться, – пробормотал он себе под нос. – Этот дом – не лучшее место для того, чтобы умереть. Давай выбирайся.

Посидев на оконной раме, оса еще раз оценила обстановку и вылетела на свободу. Дилл закрыл окно; чтобы затворить его до конца, ему пришлось практически повиснуть на нем.

В комнату вошла мать в своей униформе отельной горничной. Вид у нее был уставший, как всегда, отчего она выглядела намного старше своих тридцати пяти лет.

– Почему у тебя и окно открыто, и кондиционер работает? Электричество не бесплатное.

Дилл повернулся к ней.

– Оса.

– А оделся зачем? Куда-то собираешься?

– В Нэшвилл. – Пожалуйста, только не задавай этот вопрос.

– Проведать отца? – В голосе матери слышались одновременно и надежда и упрек.

– Нет. – Дилл отвел глаза.

Мать подошла на шаг, пытаясь поймать его взгляд.

– Почему нет?

– Потому что, – сказал Дилл, по-прежнему не глядя на нее, – мы не за этим едем.

– Кто это – «мы»?

– Я, Лидия, Трэвис, как обычно.

– Тогда за чем же вы едете? – спросила она, уперев руку в бедро.

– За одеждой для школы.

– У тебя нормальная одежда.

– Нет, не нормальная. Мне уже все малó. – Дилл поднял кверху худые руки, и футболка задралась, оголив его плоский живот.

– На какие деньги? – Мать нахмурила лоб, на котором и без того было больше морщин, чем у многих женщин ее возраста.

– На те, что я заработал, помогая людям таскать покупки в машину.

– Бесплатная поездка в Нэшвилл. Ты должен навестить отца.

Лучше навестить, а не то плохо будет – вот что ты на самом деле хочешь мне сказать. Стиснув челюсти, Дилл посмотрел на мать.

– Я не хочу. Ненавижу это место.

Она скрестила руки на груди.

– А каким оно, по-твоему, должно быть? Это же тюрьма. Думаешь, ему там нравится?

По всей вероятности, больше, чем мне. Пожав плечами, Дилл устремил взгляд в окно.

– Сомневаюсь.

– Я о немногом прошу, Диллард. Это меня порадовало бы, да и его – тоже.

Дилл только вздохнул. Ты просишь о многом, хоть и не напрямую.

– Ты ему обязан, и ты – единственный из нас двоих, у кого есть свободное время.

Она повесит этот груз ему на шею. Если он не поедет, она сделает все, чтобы он об этом пожалел. Страх, который засел у Дилла в животе, увеличился в размерах.

– Может быть, если у нас останется время.

Как раз в ту минуту, когда мать уже собиралась вытащить из Дилла более твердое обязательство, по улице промчалась испещренная наклейками «тойота приус» и с визгом остановилась перед их домом. Послышался гудок. Слава богу.

– Мне пора, – сказал Дилл и обнял мать на прощание. – Хорошего тебе рабочего дня.

– Диллард…

Но он выбежал на улицу, не дав ей шанса договорить. Оказавшись на ярком солнце, Дилл прикрыл рукой глаза. Даже в девять двадцать утра влажность была запредельной, будто к лицу приложили горячее мокрое полотенце. Дилл бросил взгляд на облупившиеся белые стены баптистской церкви «Голгофа», что стояла чуть дальше по улице, и по привычке сощурился, пытаясь разобрать слова на табличке: «Без Иисуса нет покоя. Узнáешь Иисуса – узнáешь покой».

А что если Иисуса ты знаешь, но покоя тебе все равно нет? Значит, либо слова на табличке неверны, либо ты просто не настолько хорошо знаком с Иисусом? Воспитание не позволяло Диллу считать какой-либо из этих двух вариантов достаточно приемлемым.

Открыв дверцу машины, он заглянул внутрь. От ледяного воздуха в салоне его поры сжались.

– Привет, Лидия.

Она убрала потрепанный экземпляр журнала The Secret History с пассажирского сиденья, чтобы Дилл мог сесть, и швырнула его назад.

– Прости, что опоздала.

– Но ты не чувствуешь себя виноватой.

– Разумеется, нет. Но должна же я сделать вид. Социальные обязательства и все такое.

По двадцатиминутным опозданиям Лидии можно было сверять часы. А пытаться схитрить, назначив время встречи на двадцать минут раньше, не получалось. В таких случаях она опаздывала на все сорок, чисто интуитивно.

Лидия потянулась к Диллу и обняла его.

– Ты уже потный, а ведь только утро. Вы, парни, такие отвратительные.

Черная оправа ее очков скользнула по его щеке. Ее растрепанные дымчато-голубые волосы – цвета потускневшего ноябрьского неба, испещренного облачками, – пахли медом, инжиром и ветивером. Он вдохнул их аромат, отчего в голове у него затуманилась, но это было даже приятно. Для поездки в Нэшвилл Лидия надела стильную красную клетчатую блузку без рукавов, черные джинсовые шорты с высокой талией и винтажные ковбойские сапоги. Диллу нравилось, как она одевалась, каждая деталь, а таковых было немало.

Он пристегнулся за секунду до того, как она нажала на газ, и его тут же вдавило в сиденье.

– Прости, у меня нет кондея, который может превратить август в декабрь.

Порой он целый день не ощущал такой прохлады, как в автомобиле Лидии, – разве что когда заглядывал в холодильник.

Протянув руку, она убавила мощность обдува.

– Я считаю, что моя машина должна всеми возможными способами противостоять глобальному потеплению.

Дилл отрегулировал воздуховод, направив прохладный ветерок себе в лицо.

– Ты когда-нибудь задумывалась о том, как странно, что Земля несется сквозь космическое пространство, где температура, ну, скажем, минус тысяча градусов, а мы здесь, внизу, потеем?

– Я частенько задумываюсь о том, как странно, что Земля несется сквозь космическое пространство, а ты тем временем здесь, внизу, ведешь себя как шизик.

– Куда пойдем в Нэшвилле – в торговый центр или куда-то еще?

Лидия метнула на него гневный взгляд и снова стала смотреть на дорогу. Потом, не глядя, протянула ему руку.

– Прости, я думала, мы с тобой лучшие друзья с девятого класса, но, по всей видимости, мы вообще незнакомы. Лидия Бланкеншип. А тебя как зовут?

Дилл воспользовался возможностью пожать ей руку.

– Диллард Эрли. Возможно, ты наслышана о моем отце – у него точно такое же имя.

Общественность города Форрествилла, что в штате Теннесси, была изрядно шокирована, когда пастор Эрли из церкви Святых Апостолов отправился в тюрьму штата, и отнюдь не по очевидным причинам. Все предполагали, что однажды пастор обязательно навлечет на себя неприятности из-за тех двадцати семи (или около того) змей – гремучников и медноголовых щитомордников, которых его прихожане передавали из рук в руки по воскресеньям. Никто не знал наверняка, какой именно закон нарушался, но тем не менее происходящее казалось незаконным. Действительно, после ареста пастора департамент охраны дикой природы штата Теннесси принял опеку над его змеями. Еще, вероятно, считали, что пастор вступал в конфликт с законом, когда побуждал паству пить разбавленную аккумуляторную серную кислоту и стрихнин в целях религиозного обряда. Но нет, его отправили в тюрьму «Ривербенд» за несколько иную форму отравы: в его компьютере обнаружили больше сотни снимков несовершеннолетних, участвовавших в сексуальных актах.

Лидия склонила голову набок и прищурилась.

– Диллард Эрли? Да, это имя кажется мне знакомым. Отвечая на твой вопрос: конечно, да, мы будем полтора часа ехать в Нэшвилл именно для того, чтобы пойти в торговый центр и купить тебе точно такое же тряпье, в котором Тайсон Рид, Логан Уокер, Хантер Генри, их невыносимые девчонки и все-все их кошмарные дружки явятся в школу в первый учебный день.

– Я просто задал вопрос…

Она подняла палец:

– Глупый вопрос.

– Глупый вопрос.

– Спасибо.

Взгляд Дилла скользнул по рукам Лидии, лежавшим на руле: изящным, с длинными тонкими пальцами, алыми ногтями и множеством колец. Остальные части ее тела также нельзя было обвинить в отсутствии изящности, но пальцы были категорически, вызывающе изящны. Диллу нравилось наблюдать за Лидией: как она ведет машину, как печатает – да и вообще за всем, что она делает руками.

– Ты позвонила Трэвису, предупредила, что опаздываешь?

– А тебе я позвонила? – Она прошла поворот на скорости, так, что взвизгнули шины.

– Нет.

– Думаешь, для него мое опоздание станет неожиданностью?

– Ни в коем случае.

Августовский воздух был белесовато-парным. Дилл уже слышал этих жуков, как бы они ни назывались, тех, что жарким летним утром издают стрекочущий гул, будто возвещая о том, что днем станет еще жарче. Не цикады, нет, это вряд ли… Жуки-трескуны – это название показалось ему подходящим.

– С чем мне сегодня предстоит иметь дело? – спросила Лидия. Дилл бросил на нее непонимающий взгляд. Она подняла руку и, собрав три пальца в щепотку, потерла их друг о друга. – Ну давай же, приятель, не томи.

– А, пятьдесят баксов. Сработаемся?

Она фыркнула.

– Ну разумеется.

– Ладно, только никаких нелепых прикидов.

Лидия снова протянула ему руку для рукопожатия – более настойчиво, с усилием, как каратист, разрубающий доску ребром ладони.

– Нет, я серьезно, мы знакомы? Скажи еще раз: как тебя зовут?

Дилл снова пожал ей руку. Любой предлог хорош.

– Ты сегодня в настроении.

– Я в настроении для того, чтобы мои заслуги оценили по достоинству. Мне не много нужно. Смотри не избалуй меня.

– Даже не мечтаю.

– За последнюю пару лет, когда я выбирала для тебя вещи в школу, ты хоть раз выглядел нелепо по моей вине?

– Нет. То есть мне, конечно, и за внешний вид доставалось, но, уверен: что бы я ни надел – ничего бы не изменилось.

– Вот именно. Потому что в нашей школе учатся люди, которые стильную вещь в упор не разглядят. Я придумала тебе образ в духе провинциальной американы: рубашки в стиле вестерн с перламутровыми кнопками, деним, классические, мужественные, канонические штрихи. В нашей школе все отчаянно пытаются выглядеть так, будто живут не в Форрествилле, а мы с тобой признáем и обыграем твою типично южную провинциальность, что-то на стыке Таунса Ван Зандта 1970-х и Райана Адамса той поры, когда он еще был в группе Whiskeytown.

– Так ты, значит, все продумала. – Диллу нравилось осознавать, что Лидия о нем думала, даже если только как о разодетом манекене.

– А ты меньшего ожидал?

Дилл вдохнул аромат, витавший в салоне машины. Ванильный освежитель воздуха в сочетании с запахом картошки фри, лосьона с нотками жасмина, цитруса и имбиря и нагретой солнцем декоративной косметики. Они уже почти подъехали к дому Трэвиса. Он жил недалеко от Дилла. Остановившись на перекрестке, Лидия сделала селфи, а потом протянула телефон Диллу.

– Теперь ты меня сфоткай.

– Уверена? Твои фанаты могут подумать, что у тебя есть друзья.

– Очень смешно. Просто сделай это, а об остальном я сама позабочусь.

Проехав еще пару кварталов, они остановились у выкрашенного в белый цвет дома Бохэннонов, обшарпанного, со старой железной крышей. На переднем крыльце были сложены дрова. На гравийной подъездной дорожке потел отец Трэвиса: менял свечи зажигания в своем пикапе, на боку которого красовалось название семейного бизнеса: «Пиломатериалы Бохэннонов». Метнув на Дилла и Лидию угрюмый взгляд, он поднес сложенную рупором ладонь ко рту и крикнул:

– Трэвис, у тебя гости! – чем избавил Лидию от необходимости нажимать на гудок.

– Паппи Бохэннон, судя по всему, тоже сегодня не в настроении, – заметила Лидия.

– Послушать Трэвиса, так у Паппи Бохэннона настроение всегда одинаковое. Оно называется сволочным, и лечению это не поддается.

Через несколько секунд из дома, переваливаясь, вышел Трэвис, или, скорее, вылез. Как там говорят о медведях? Все его 198 сантиметров роста и 113 килограммов веса. Его растрепанные вьющиеся рыжие волосы и неравномерно отросшая подростковая бородка еще не высохли после душа. Он, как всегда, был в черных рабочих ботинках, черных джинсах фирмы Wrangler и мешковатой черной рубашке, застегнутой на все пуговицы. На шее у него красовалось безвкусное ожерелье с оловянным драконом, сжимающим в лапах фиолетовый кристалл, – памятный сувенир с какого-то фестиваля с тематикой эпохи Возрождения. Трэвис никогда его не снимал. А в руках он держал книгу в мягком переплете, с загнутыми уголками. Это был один из томов серии «Кровавые распри» – его неизменный аксессуар.

На полпути к машине Трэвис остановился, поднял палец вверх, а потом развернулся и, едва не запнувшись, побежал обратно к дому. Лидия, наклонившись вперед и положив обе руки на руль, посмотрела ему вслед.

– О, нет, дубинка, – пробормотала она. – Он забыл ее.

Дилл со стоном поднес руку к лицу.

– Ага, дубинка.

– Деревянная дубина, – произнесла Лидия высокопарным средневековым голосом.

– Волшебная дубина королей, лордов, магов и эльфов… или кого там еще.

Трэвис снова вышел из дома – с дубинкой, на которой были неуклюже вырезаны символы и лица. Отец как будто с упреком посмотрел на него и, покачав головой, вернулся к своей работе. Трэвис открыл дверцу автомобиля.

– Всем привет.

– Дубинка? Ты серьезно? – сказала Лидия.

– Я же всегда беру ее с собой в поездки. Да и вдруг она пригодится нам для защиты? Нэшвилл – место опасное.

– Точно, – произнесла Лидия, – но по нему не разгуливают бандиты с дубинками. У бандитов уже давно есть пистолеты. А пистолет победит дубинку в игре «пистолет – дубина – ножницы».

– Сильно сомневаюсь, что в Нэшвилле нам придется сражаться на дубинках, – добавил Дилл.

– Но она мне нравится, и мне спокойно, когда она со мной.

Закатив глаза, Лидия воткнула передачу.

– О господи. Ладно, парни, за дело. Это последний раз, когда мы едем вместе за шмотками к школе, и слава богу.

Услышав эти слова, Дилл понял, что страх, поселившийся у него внутри, в ближайшее время отступать не собирается, а может, вообще никогда. Последнее унижение? Из этого не выйдет даже хорошей песни.

2

Лидия

Вдали показался Нэшвилл. Очертания зданий вырисовывались на фоне неба. Лидии нравился этот город. Университет Вандербильта в Нэшвилле числился в составленном ею списке вузов: не в самом верху, но все же. При мысли об учебных заведениях у нее поднималось настроение – как бывало и тогда, когда она оказывалась в большом городе. В целом сегодня, накануне первого учебного дня, она чувствовала себя намного счастливее, чем в прошлые годы. Можно было только догадываться, какие эмоции она будет испытывать перед началом следующего учебного года – уже в университете.

Когда они въезжали в Нэшвилл, Дилл смотрел в окно. Чуть раньше Лидия вручила ему свой фотоаппарат и назначила его экспедиционным фотографом, но он забыл, что нужно делать снимки. Как обычно, он сидел с отсутствующим, меланхоличным видом. Однако сегодня все было несколько иначе. Лидия понимала, что поездки в Нэшвилл вызывают у Дилла смешанные чувства из-за отца, и сознательно старалась выбрать путь, отличный от того, которым он обычно ездил к отцу в тюрьму. Она немало времени потратила на планирование маршрута в Google Maps, но все было тщетно: из Форрествилла в Нэшвилл вело не так много дорог.

Возможно, Дилл рассматривал строения, мимо которых они проезжали. Домов настолько обшарпанных и тесных, как его собственный, в Нэшвилле, казалось, не существовало даже в самых захудалых районах, по крайней мере, там, где они ехали. А может, он размышлял о музыке, которая текла по венам этого города, или что-то другое всецело захватило его мысли. От него всего можно было ожидать.

– Эй, – осторожно окликнула его Лидия.

Вздрогнув, Дилл повернулся.

– «Эй» что?

– Ничего, просто «эй». Ты что-то притих.

– Мне сегодня не особо хочется разговаривать. Задумался.

Они пересекли реку и въехали в восточную часть Нэшвилла. Миновав несколько кофеен и ресторанов, Лидия припарковалась у восстановленного одноэтажного домика в стиле «искусства и ремесла»[1]. На вывеске краской была сделана надпись «Чердак».

Трэвис потянулся за дубинкой.

Лидия предостерегающе подняла палец.

– Не надо.

Они вошли в магазин, но только после того, как Дилл – по просьбе Лидии – сделал два снимка. На первом она стояла рядом с вывеской, на втором – облокотившись на широкие перила крыльца.

В магазине пахло старой кожей, шерстью и джинсовой тканью. Урчал кондиционер, выдувая прохладный воздух с отдушкой плесени. Из невидимых глазу динамиков звучала песня группы Fleetwood Mac.

Деревянный пол скрипнул под их ногами. Миловидная блондинка богемного вида лет двадцати с небольшим сидела за прилавком-витриной, где были разложены украшения ручной работы, и внимательно смотрела на экран своего ноутбука. Отдельные прядки ее волос были выкрашены в клубничный цвет. Она подняла глаза на вошедших.

– Ух ты, мне нравится ваш образ, – сказала она, обращаясь к Лидии. – Просто огонь!

Лидия сделала реверанс.

– Ну спасибо, мадам хозяйка. А мне – ваш.

Лидия бросила на Дилла взгляд, в котором ясно читалось: попробуй найди такое отношение в дурацком торговом центре.

– Ищете что-то конкретное?

Лидия схватила Дилла под руку и потянула вперед.

– Подходящую одежду, классный прикид, чтобы по этому парню пускали слюни все женщины в районе плато Камберленд, штат Теннесси.

Дилл отвел взгляд и произнес сквозь сжатые зубы:

– Лидия, может, сначала просто примерим что-нибудь?

Девушка за прилавком ахнула.

– Меня родители тоже хотели назвать Лидией, а остановились на Эйприл.

– Ведите нас к вещам, мисс Эйприл, – сказала Лидия. – Я смотрю, коллекция у вас что надо.

Дилл то и дело удалялся в примерочную, а Трэвис сидел на скрипучем деревянном полу и читал книгу, полностью отрешившись от происходящего. Лидия была в своей стихии: она редко бывала счастливее, чем в те моменты, когда подбирала для Дилла одежду. Ее маленький благотворительный модный проект.

Она протянула Диллу очередную рубашку.

– Нам нужна какая-нибудь специальная песня для примерки: «Let's Hear It for the Boy» или что-то подобное. И в какой-то момент ты такой выходишь из примерочной в костюме гориллы или типа того, а я тут же отрицательно качаю головой.

Дилл надел рубашку, застегнул пуговицы и повернулся к зеркалу.

– Ты смотришь чересчур много старых фильмов.

Наконец они отобрали стопку рубашек, джинсы, джинсовую куртку, отороченную овечьим мехом, и сапоги.

– Мне нравится подбирать для тебя винтажную одежду, Дилл. У тебя фигура как у рок-звезд семидесятых. На тебе все сидит хорошо.

Пометка на будущее: у всех моих университетских бойфрендов должна быть фигура как у Дилла. На парне с таким телом все отлично сидит. Вообще-то, на парне с таким телом и сидеть наверняка тоже… в общем, да, одежда сидит на нем отлично.

– У меня не хватит на это денег, – произнес Дилл едва слышно.

Лидия похлопала его по щеке.

– Расслабься.

Эйприл пробила вещи: тридцать долларов за три рубашки, еще тридцать – за куртку, сорок – за сапоги, двадцать – за две пары джинсов – всего сто двадцать долларов.

Лидия облокотилась на прилавок.

– Ладно, Эйприл, давай так. Будет здорово, если ты отдашь нам все это за пятьдесят баксов, а я обещаю, что ты об этом не пожалеешь.

Эйприл сочувственно наклонила голову.

– Ах, солнце, жаль, но не могу. Хотя вот что: я скину до сотни – это цена для друзей, потому что я бы с радостью с тобой подружилась.

Лидия перегнулась через прилавок, жестом показав на ее ноутбук.

– Можно мне?

– Конечно.

Лидия набрала в браузере название сайта – Dollywould – и стала ждать, пока загрузится страница. Потом развернула компьютер к Эйприл.

– Заходила сюда когда-нибудь?

Эйприл, прищурившись, посмотрела на экран.

– Ага… что-то знакомое. Скорее всего, заходила. Не здесь случайно была статья о лучших винтажных магазинах в Теннесси?

– Здесь.

Эйприл прокрутила страницу.

– Ну да, заходила. Статья была классная.

– Спасибо.

– Погоди, так это ты ее написала?

– Ее и все остальные статьи на Dollywould. Это мой сайт.

У Эйприл открылся рот.

– Не может быть. Ты серьезно?

– Ага.

– Сколько тебе… восемнадцать?

– Семнадцать.

– Где же ты была, когда я училась в старших классах?

– В Форрествилле, Теннесси, мечтала стать похожей на тебя. Как ты рекламируешь свой магазин?

– В основном посредством сарафанного радио. У меня небольшой бюджет на продвижение. Иногда, если прибыль за месяц нормальная, даю рекламу в Nashville Scene.

– Что если я подробно расскажу о твоем магазине на Dollywould, а ты сделаешь нам скидку на эти вещи?

Эйприл забарабанила пальцами по прилавку.

– Не знаю даже.

Пока Эйприл раздумывала, Лидия вытащила свой телефон и принялась что-то печатать. Потом положила телефон на прилавок, отошла назад и широко улыбнулась, скрестив руки на груди. Ее телефон почти сразу же начал вибрировать и издавать звуковые сигналы.

– Что там? Что ты сделала? – спросила Эйприл.

– Решила дать тебе некоторое представление о том, что я предлагаю. Ты есть в Twitter?

– У моего магазина имеется аккаунт.

– Я написала твит для своих ста двух тысяч шестисот семидесяти восьми читателей о том, что в настоящий момент стою в лучшем винтажном магазине штата Теннесси, и порекомендовала им тоже сюда заглянуть.

– Bay. Спасибо, я…

Лидия подняла палец и снова взялась за телефон.

– Подожди-ка. Давай посмотрим, что у нас тут. Та-ак, семьдесят пять лайков, пятьдесят три ретвита. «Спасибо за совет, обязательно загляну… Всегда доверяю твоему вкусу… Нужно сгонять в Нэшвилл, может, встретимся и устроим совместный шопинг?..»

– А если…

Лидия снова подняла палец кверху.

– О-о-о, вот это шикарно. Сандра Чен-Либовиц. Это имя, вероятно, ни о чем тебе не говорит, но она – заместитель директора отдела моды в Cosmo. Посмотрим, что она написала… «Отличная рекомендация, я как раз делаю обзор по Нэшвиллу. Спасибо!» Так что твой магазин, скорее всего, попадет на страницы журнала. Я тебя убедила?

Эйприл еще секунду смотрела на Лидию, потом с усмешкой вскинула руки вверх.

– Ладно, ладно. Твоя взяла.

– Наша. Наша взяла.

– Так ты наверняка самая крутая девчонка в школе, я права?

Лидия рассмеялась, и Дилл с Трэвисом засмеялись следом.

– Господи, да, я самая крутая. Но самая ли популярная? Просто скажу, что моя известность в интернете мало влияет на мой имидж среди одноклассников.

– Это имидж с несколько негативной окраской, – добавил Дилл.

– Да, он прав. Что можно сказать о репутации девушки в школе, если у нее есть свое мнение по любому вопросу и она привыкла выражать его вслух?

– Что ж, я под впечатлением, – сказала Эйприл.

– Чудесно. А теперь, пока ты рассчитываешь моего друга, я, пожалуй, прикину, как мне лучше всего потратить здесь свои три сотни долларов.