Старая Контра

Тучи между тем сгущались. «Пожалуй, стоит поторопиться… А славно всё же, что мне любая высота нипочём! Ну, в крайнем случае спланирую вниз и начну восхождение заново – только и всего!» Иннот задумчиво оттянул резинку велосипедных шортов и щёлкнул ею. Всё-таки удобная штука! И сохнут быстро, помимо прочего…

Большую часть вещей пришлось бросить: распахнуть летательную перепонку, когда за спиной болтается рюкзак, не так-то просто. Переложив самое необходимое в многочисленные карманы дорожного пончо, он глубоко вздохнул. Вроде всё… Ах да, неплохо бы прихватить оружие! Купленный некогда у растафари бумеранг устроился в петле под мышкой. Иннот попрыгал на одном месте, проверяя, не звенит ли что. В одном кармане и впрямь брякало. Сунув туда руку, он извлёк резной деревянный шарик – подарок Джихад. «Куда бы его спрятать?»

Иннот повертел вещицу в руках. С обратной стороны у неё была парочка небольших отверстий – очевидно, чтобы носить на шнурке. Иннот подумал немного, потом хмыкнул и запустил пальцы в шевелюру на затылке, выбирая прядь. Спустя минуту талисман был надёжно укрыт в густой гриве зелёных волос.

Подъём оказался даже легче, чем выглядел снизу; правда, узкую наклонную площадку пришлось одолеть, прижимаясь спиной к скале и ежесекундно рискуя соскользнуть вниз. Но не прошло и часа, как он, цепляясь за камни, выбрался на вершину утёса и очутился у подножия башни.

С первого взгляда уходящая вверх колонна казалась абсолютно неприступной. Ни окон, ни дверей; лишь мягкая кривизна исполинских бетонных колец, исчезающих в густом тумане наверху. Намётанный взгляд Иннота, однако, тут же зацепился за шляпки здоровенных болтов, скрепляющих конструкцию; они слегка выступали из гладких стен и представляли собой некоторую опору для рук и ног. Путешественник с сомнением осмотрел свои драные кеды, затем решительно снял их, связал шнурки вместе и повесил на шею.

– Что нам, пацанам… – пробормотал он и тихонько запел:

Пускай нам не видать ни згиИ всё вокруг в грязи,Но нам на что даны мозги?Ползи, ползи, ползи.Не надо ныть, не надо врать,Дела не на мазиТы время попусту не трать —Ползи, ползи, ползи.

Спустя несколько минут земля исчезла из виду. Всё окутал туман; остались только влажный бетон перед глазами и собственное тяжёлое дыхание.

Вообще я что бы вам сказалВот в этой вот связи:Компот попил?Батон умял?Ползи, ползи, ползи.Пусть всё пищит и верещит,Хоть громом разрази!И пусть спина твоя трещит —Ползи, ползи, ползи.

Внезапно Иннот ощутил лёгкое дуновение. Туман задвигался, заскользил, свиваясь в косматые клубы. По мере подъёма ветер постепенно усиливался, теперь он шумел и посвистывал, рассекаемый головками болтов. Тело башни неприятно вибрировало под его напором. «Мне кажется или эта штука действительно качается? – подумал Иннот. – Не хватало ещё, чтобы башня рухнула – как раз тогда, когда я на неё полез!!! Да нет, ерунда, – тут же успокоил он себя. – Судя по всему, она тут не первый год стоит. Скорее, это какая-то хитрость конструкции. Ох, чтоб тебя! И впрямь шатает!» В довершение всего зарядил дождь; мокрые головки болтов стали предательски скользкими.

Путешественник потерял счет времени; к счастью, особые свойства его организма не позволяли усталости взять верх над натруженными мускулами. Вот он в очередной раз подтянулся… И вдруг сообразил, что упирается во что-то головой. Иннот перевёл дыхание и осмотрелся. Он как будто оказался под шляпкой исполинского стального гриба – десятки дырчатых балок поддерживали её снизу, словно споровые пластинки, расходясь по радиусам от центральной части. Изо всех сил цепляясь руками за скользкое железо, болтая в воздухе ногами, он добрался до края площадки, повисел там несколько секунд, собираясь с силами, и, нащупав рукой стойку поручня, заполз наверх. Словно дождавшись этого момента, дождь припустил вовсю. Иннот ухмыльнулся возникшей ассоциации – он как будто попал на исполинскую сковородку. Кругом шипело и клокотало, серебряная пена кипела и рушилась с края в пустоту. В десятке шагов впереди колыхался под порывами ветра водяной занавес. Он задрал голову – там, в нескольких метрах, темнела ещё одна площадка, поменьше; срывающиеся с неё потоки кольцом опоясывали башню. «Буйство стихий! Мне уже доводилось видеть нечто похожее, – подумал Иннот. – Причём не так уж давно; на крышах университета… Когда я принял вызов Подметалы. Надеюсь, местные ребята окажутся малость посимпатичнее проклятого эстета – ухайдакера!»

Сутулясь и щуря глаза, мокрый как мышь путешественник прошлёпал к башне и замолотил кулаками в дверь.

– Эй, хозяева! Откройте, что ли! Вам телеграмма… – он хихикнул и замолчал, прислушиваясь.

Ничего… Иннот внимательно исследовал проход. Похоже, неведомые конструкторы башни предпочитали раздвижные двери – металлические, покрытые синей краской створки определённо не имели петель. Между ними темнела резина уплотнителя. Иннот попробовал слегка отогнуть её в сторону. Получилось! Тогда он втиснул кончики пальцев как можно глубже и, кряхтя от натуги, раздвинул створки на несколько сантиметров. В образовавшуюся щель удалось вставить ступню, а минутой позже мокрый и взъерошенный путник очутился, наконец, внутри.

Выложенный светло-серым пластиком коридор был пуст. Иннот уселся у двери и стал, ругаясь сквозь зубы, распутывать шнурки кед. Вокруг потихоньку собиралась лужа. В таком виде его и застал один из обитателей, молодой паренёк в тёмно-синих, боксёрского образца трусах и белой куртке-кимоно. Он с безмятежным лицом вывернул из-за угла – и застыл, словно поражённый громом. Иннот, успевший надеть один кед, дружелюбно ему улыбнулся и помахал рукой.

– Это самое… Ты кто такой?!! – вне себя от удивления воскликнул паренёк; а затем, будто вспомнив о чём-то, сощурился и звучно втянул ноздрями воздух.

– Куки из племени куки, – представился Иннот, воспользовавшись своим любимым псевдонимом. – Я каюкер, охотник на монстров… А что это за место, уважаемый?

Уважаемый, не отвечая, слегка расставил ноги и затянул, словно кот: «Ё-о-о-о-о-о-о-о-о-о!» – всё громче и громче.

– Э! Э! Ты чего? – опасливо спросил Иннот и на всякий случай поднялся на ноги.

– Грохмант атакует! – завопил паренёк и бросился на незваного гостя.

– Грохмант отдыхает, – покачал головой Иннот и выбросил вперёд ладонь, сопровождая движение коротким электрическим импульсом; не настолько сильным, чтобы отправить на тот свет, но достаточным, чтобы отбить охоту к подобным эскападам, по крайней мере, на ближайшие полчаса.

Паренёк взбрыкнул ногами и успокоился. Каюкер тяжело вздохнул и натянул второй кед. «Нечего сказать, хорошенькое начало!» – мрачно подумал он и осмотрелся. Спрятать сей организм, похоже, негде – значит, надо как можно скорее сматываться отсюда самому. Мокрые подошвы противно скрипели по пластику. У первых же дверей Иннот в сомнении остановился: они опять-таки были раздвижными; однако ни кнопок, ни тумблеров нигде не наблюдалось. Всё прояснилось, стоило ему только встать на маленький резиновый коврик: с чуть слышным гудением створки разъехались в стороны, и он оказался на круто уходящей вниз спиральной лестнице. Оттуда сквозь дырчатые ступени наплывал густой, такой знакомый и такой невероятный в этом месте запах варёной капусты. «Да это же кухня! Казённый харч, как пить дать! Знаю я этот запах…»

– Есть такая штука – лифт называется, – ворчал Иннот, спускаясь. – Эх, мудрецы! Эдакую домину отгрохали, а на подъёмник вас не хватило…

«Стоп, – внезапно сказал он себе. – Я что, собственно, хочу – пожрать или поговорить с самым главным? На кой мне кухня?» Иннот резко остановился и повернул в обратном направлении.

– Начальство – оно где повыше любит! – бормотал он себе под нос. – Ставлю своё банджо против резиновых подштанников Подметалы, что это так!

Преодолев с десяток пролётов, каюкер смело шагнул в дверь – и нос к носу столкнулся с тремя аборигенами. Эти выглядели постарше «атакующего грохманта» и одеты были по-другому: в иссиня-серые кимоно и широкие чёрные штаны до лодыжек.

– Что за дела?! – озадаченно сказал один; по акценту Иннот определил, что он откуда-то с юга. – Прозелит, почему не в форме?! Что, совсем страх потерял? А ну, стоять!

– Старший послал, – буркнул Иннот, делая попытку улизнуть.

– Какой еще старший?! Ты кто такой вообще?! Стоять, я тебе сказал!!!

Иннот вздохнул. История, похоже, повторялась.

– Ты где эти тряпки взял?! – очень тихо спросил вдруг его товарищ. – При вступлении в монастырь старые одежды сжигают!

«Ну вот, сообразили, что я чужой…» – успел подумать каюкер. Один из серо-синих как-то по-особому шевельнул шеей, а спустя мгновение все трое набросились на Иннота. Один атаковал в лоб, двое других подпрыгнули, оттолкнулись ногами от стены и налетели с боков. Замелькали кулаки. Иннот присел, уклоняясь от удара, и тут же очень чувствительно получил под рёбра и по лодыжке. Причин миндальничать становилось всё меньше, и в дело вновь пошло электричество. Каюкер успокоил двоих нападавших; третий, почуяв неладное, отскочил было, но запнулся за ногу своего товарища – и Иннот достал его коротким резким ударом: пяткой в солнечное сплетение. Убегать, однако, было поздно: привлечённые шумом, в коридоре стали появляться люди.

«Похоже, эти, в синеньких кимоно, дерутся куда лучше тех, беленьких», – решил каюкер и осторожно попятился.

– Да это же куки какой-то! – подал вдруг голос кто-то из толпы. – Слышь, пацаны? Навалимся всей кучей!

– Ага… не видишь, что ли, он один троих уделал, – отвечали ему. – А Цмуха так вообще без пяти минут адепт был, понял? Корифея надо звать…

– Корифея! Корифея зовите! Точно! – зашелестели голоса. В задних рядах послышался топот – сразу несколько человек бросились на поиски неведомого корифея.

– Эй, парни! А вы кто такие, в общем и целом? – миролюбиво спросил Иннот.

В воздухе повисло недоброе молчание.

– Неофиты, – наконец соизволил ответить кто-то. – А ты?

– А я каюкер. Увидел этакое чудо и решил посмотреть… Зачем сразу драться-то? И что это за башня?

– Это МБМ, – ответили ему. – Монастырь Безумных Метеорологов.

– Безумных? – задрал брови Иннот. – А почему… В этот момент толпа зашевелилась, расступаясь.

Навстречу Инноту вышел высокий черноволосый человек и остановился в нескольких шагах, с лёгкой улыбкой разглядывая его, чуть склонив голову набок.

– Привет! Я каюкер, охотник на… – начал было Иннот.

Всё так же улыбаясь, человек осторожно сунул руку за пазуху и извлёк тёмные очки. Толпа за его спиной притихла.

– Стильные очочки, – хмыкнул каюкер, одновременно пытаясь понять, что же происходит.

Черноволосый чуть встряхнул кистью, расправляя дужки; поднял стёкла на уровень глаз – и разжал пальцы.

Дальнейшее больше походило на сон: корифей (ибо это был корифей) словно нырнул головой вперёд, с такой невероятной скоростью, что очки сами наделись ему на нос; а спустя мгновение он уже оказался рядом с Иннотом. Того спасли лишь рефлексы, наработанные за долгие годы охоты на монстров: тёмные подворотни Биг Бэби, как известно, не прощают ошибок и не дают второго шанса. Он ещё не успел осознать, что же произошло, а тело уже качнулось в сторону, уходя с линии атаки; и всё же каюкер еле успел уклониться от первого удара и с огромным трудом блокировал второй. В тот же миг противник сделал ему подсечку. Иннот упал, успев на лету сгруппироваться, дважды перекатился через голову, поджал колени к подбородку и хотел было вскочить, но враг опять оказался в полушаге, и тогда Иннот нанёс сильный толчок двумя ногами по корпусу, сделав стойку на лопатках – этому приёму некогда научил его один старый мастер капоэйры. Противник легко уклонился, по-змеиному изогнувшись, и каюкеру срочно пришлось сделать ещё один кульбит, чтобы уйти от стремительного топчущего удара: иначе враг сломал бы ему рёбра. Пол загудел. Иннот вскочил и попытался лягнуть противника в печень. Тот даже не стал блокировать выпад – он попросту крутанулся и взмыл в воздух, к самому потолку. Нога Иннота мазнула пустоту; а черноволосый с разворота заехал подъёмом стопы ему по шее. Удар был страшным: каюкера отбросило на несколько шагов и хлобыстнуло о стенку. Он рухнул на пол, на миг потеряв сознание; но тут же заставил себя вскочить и принять боевую стойку. В глазах всё плыло, стены колыхались, пол норовил встать дыбом. Каюкер тряхнул головой, приходя в себя. Черноволосый снова был совсем рядом, отбирая то самое мгновение, которое требовалось для концентрации энергетического импульса. Иннот отразил предплечьем хлёсткий удар – по руке словно палкой заехали; он оказался вплотную к своему противнику и вслепую ткнул его локтем под рёбра. Ответный удар заставил затрещать его собственные; если бы не спрятанный под одеждой бумеранг, черноволосый наверняка сломал бы парочку. Тут каюкер смог наконец собраться для своего коронного приёма. По ладоням забегали мурашки, а затем он совершил то, от чего предостерегают новичков все до единого мастера боевых искусств – на миг опустил взгляд, сосредоточившись на ногах противника. Это был очень рискованный шаг, но Иннот понимал, что иначе ему не победить. Мастерство корифея намного превосходило его собственные скромные способности. Враг не замедлил воспользоваться «оплошностью»: необычным образом сложенный кулак с быстротой атакующей кобры метнулся каюкеру в лоб, но на полпути встретился с его раскрытой ладонью. Сверкнула синеватая вспышка, в воздухе запахло озоном. На этот раз Иннот бил на поражение. Серия импульсов такой силы сразила бы любого человека; но корифей даже не лишился сознания! Волосы его встали дыбом, очки слетели с перекошенной физиономии; но тем не менее он успел разорвать физический контакт и отскочил далеко назад. По толпе пронёсся вздох изумления.

– Может, поговорим? – предложил каюкер, всеми силами стараясь не кривиться: пропущенные удары пульсировали болью.

Корифей, не отвечая, несколько раз глубоко вздохнул и слегка повёл плечами. Иннот сделал полшага назад, наступив на чёрный коврик перед очередной дверью. Створки за его спиной разъехались, и каюкер, не теряя ни секунды, юркнул внутрь.

Комната, в которой он очутился, оказалась просторной, словно какой-нибудь гимнастический зал. Интерьер был выполнен всё в той же серо-сине-белой гамме. Одна из стен, целиком прозрачная, представляла собой огромное окно. За стеклом мерцал дождь. Почти половину всего пространства занимал исполинских размеров круглый стол. Около него стояли, внимательно что-то рассматривая, несколько человек; Иннот мельком успел заметить, что поверхность стола являет собой нечто вроде миниатюрной рельефной карты. Там возвышались искусно выполненные горы, зеленели мшистые леса и вроде бы даже текли тоненькими струйками реки.

Присутствующие с удивлением воззрились на незваного гостя.

– Всем здрасьте! – быстро заговорил каюкер. – Я здесь случайно, просто хотел перекинуться парой словечек с кем-нибудь компетентным. Видите ли, дело в том…

– Ты не из нашего муравейника! – внезапно перебил грозный голос.

Говоривший выступил вперёд. Это был очень высокий, на голову выше остальных, и совершенно седой старик. Окладистая борода доставала ему до пояса; невероятно густые брови орлиными крыльями уходили к вискам. Высокое благородное чело охватывала чёрная бархатная лента; длинные одежды цвета грозовых туч чуть слышно шуршали.

Старец величественно нахмурился и извлёк из складок своего одеяния очки – но не чёрные, как у корифея, а зеркальные. По залу будто прокатилась волна: остальные сделали то же самое.

– Твою мать! – сплюнул Иннот и выдернул из-за пазухи бумеранг. – Не подходи, убью!

Старец поднял руку с очками на уровень глаз. Каюкер понял, что времени терять нельзя: массивная полированная загогулина молнией вырвалась из его ладони и устремилась к голове противника.

После всего случившегося Иннот вполне допускал, что старец сможет уклониться или отбить оружие на лету. Тот, однако, не сделал ни того ни другого – он попросту раскрыл рот и, громко лязгнув зубами, перехватил бумеранг в воздухе, словно собака – тарелочку фрисби!

Это был высший класс. Каюкер попросту офигел – именно так он впоследствии характеризовал своё состояние, рассказывая о поединке друзьям. Безукоризненные, длинные, как у лошади, сахарно-белые зубы ещё мгновение сжимали чёрную древесину, а потом иеро-фант нарочито медленно повернул голову и выплюнул бумеранг на пол. Иннот рванулся к окну. Он понял, что разговаривать с ним здесь никто не собирается; и ещё – его сейчас будут очень больно бить. План был прост: вышибить стекло, раскрыть летательную перепонку и оказаться как можно дальше от этих негостеприимных мест. Однако его ждал небольшой сюрприз: здоровенное стекло, в которое он со всего маху впечатался, даже и не подумало разбиваться! Звонко загудев, прозрачная поверхность спружинила – и ошеломлённый каюкер оказался отброшен навстречу своему противнику. Перед глазами его неуловимо быстро мелькнул костлявый кулак, сложенный каким-то странным образом, а потом вселенная Иннота исчезла в ослепительной бесшумной вспышке.

* * *

Знаменитый обезьянский пират Изенгрим Фракомбрасс, по кличке Ёкарный Глаз, в общем-то не привык ждать от жизни хорошего. Справедливости ради надо сказать – у него были на то причины, особенно в последнее время; и вдруг взбалмошная фортуна решила ему улыбнуться! Нападение на горри было совершено с потрясающей воображение ловкостью: сам большой мастер засад и ударов из-за угла, Фракомбрасс в полной мере оценил оригинальность и изобретательность неведомых спасителей. Повиснув на уровне последнего этажа, он с интересом рассматривал две неподвижные фигурки на земле. Вивисектор наконец-то вышел из ступора и метнулся в подъезд; впрочем, Ёкарный Глаз был уверен, что он не успеет. Чьи-то крепкие руки быстро вытягивали резиновый канат; не прошло и минуты, как пират очутился на крыше. Ещё один обезьянец, тоже орангутанг, дружески ему ухмыльнувшись, извлёк из-за спины что-то вроде больших садовых ножниц с очень короткими лезвиями и одним движением перекусил цепочку наручников.

– Браслеты снимем позже, – подмигнул он. – А теперь дёру, быстро! Уходим по крышам!

– Да кто вы такие?!

– Нашёл время выяснять! Обстоятельный ты перец, однако! – оранг нетерпеливо подтолкнул его. – Скорее!

«Кем бы эти ребята ни были, сомневаюсь, что они альтруисты, – подумал пират. – Впрочем… Они, по крайней мере, не собираются оттяпать мне ноги, в отличие от прежних «спасителей».

Бегство по крышам запомнилось Фракомбрассу как нечто сумбурное: горячая громыхающая жесть под ногами, пляшущие подвесные мостики, которые оранг обрезал за собой при помощи всё тех же чудовищных ножниц, прыжки с крыши на крышу, чердаки, пахнущие пылью и голубиным помётом… Наконец его спутники остановились, чтобы перевести дух. «Интересно, смогу я их одолеть, в случае чего?» – прикинул пират. Оба обезьянца выглядели ловкими и мускулистыми; да и запыхались они куда меньше Фракомбрасса.

– Ну, и что теперь? – спросил он. – Может, всё же объясните, парни, кто вы такие и чего вам от меня нужно?

– Мы – братья Панголини, цирковые акробаты, – улыбнулся один из орангутангов. – Можешь считать нас своими ангелами-хранителями. Гордись, улыба, – у тебя их целых двое!

– Тебе надо спрятаться, – прищёлкнул языком другой. – Нам неплохо заплатили за то, чтобы мы вытащили тебя из этого гуано; и сейчас самое время познакомиться с твоим благодетелем.

– Может, в другой раз? – ухмыльнулся Ёкарный Глаз, украдкой разминая мускулы. – А то я малость спешу, сами понимаете…

– Можно подумать, Бри, я его заставляю! – хмыкнул один из циркачей.

– Ты прикинь сначала, сколько разного народу тебя сейчас ищет… – покачал головой другой. – Ладно, парень, времени-то в обрез! Решай скорее: пойдёшь с нами или нет?

Фракомбрасс прищурился.

– Этот таинственный благодетель поможет мне сховаться понадёжнее?

– Будь спок!

– Ладно, уговорили…

– Вот и славно.

Один из орангов приложил ухо к чердачному люку и некоторое время прислушивался.

– Всё тихо, – объявил он наконец.

Обезьянцы выбрались на пыльную тёмную лестницу. Где-то внизу наигрывало радио; сильно пахло щами. Оранг выразительно прижал к губам палец и осторожно стал спускаться вниз, держась вплотную к стене. Двумя этажами ниже он остановился и тихонько постучал в дверь. Та бесшумно приоткрылась.

– Ну что? Получилось? – громко прошептал кто-то.

Обезьянец молча показал колечко из пальцев.

– Заходите же, заходите скорее!

Спотыкаясь о какие-то тапки и калоши, беглецы протиснулись мимо вешалки и по узкому коридору вошли на крохотную кухню. Там за столом сидел молодой шимп с духовой трубкой в руках. Он тут же вскочил, с обожанием глядя на Ёкарного Глаза, и восторженно показал большой палец. Пират ответил ему кривой ухмылкой.

– Ну, командуй, улыба! Куда его?

– Это… В санузел давайте! – Молодой шимп аж приплясывал от энтузиазма. – Мистер Фракомбрасс, это такая честь для меня! Я столько о вас слышал…

– Давай-давай! – нетерпеливо перебил орангутанг.

Санузел состоял, казалось, из одной только огромной ванны, покрытой ржавыми потёками; унитаз кое-как втиснулся между нею и стенкой. Места оставалось ровно столько, чтобы развернуться. Шимп раздвинул свисающие с верёвок полотенца, наклонился и гулко постучал по растрескавшейся эмали. Участок стены, облицованный бледно-голубой плиткой, вдруг бесшумно отъехал в сторону.

– Клёво, а! – Шимп улыбнулся, показав великолепные зубы, и приглашающе махнул рукой. – Вам сюда, мистер Фракомбрасс!

– Я же здесь не пролезу, – с сомнением проворчал пират.

– Горри, и те пролезают! – обнадёжил его один из братьев-акробатов.

Согнувшись в три погибели, Ёкарный Глаз кое-как протиснулся сквозь узкий лаз и очутился в просторном помещении без окон. Кирпичные стены были до половины выкрашены бледно-зелёной краской; грубый дощатый пол устилали гимнастические маты. В углу комнаты располагался большой письменный стол, причём совершенно непонятно было, как он здесь оказался: через лаз над ванной он бы не прошёл, а других выходов тут не наблюдалось. За столом сидел здоровенный гориллоид и быстро что-то писал при свете низкой настольной лампы, смешно выпятив губы. Маленькие очочки, криво сидящие на носу, придавали ему несколько карикатурный облик. При виде вошедшего он улыбнулся и встал. Ёкарный Глаз секунду вглядывался в его лицо, а потом с проклятием шарахнулся обратно – неведомый спаситель был не кем иным, как приятелем пленившей его девчонки!

– Ну-ну, – пробасил Громила, успокаивающе поднимая ладонь. – Только не надо истерик, Изенгрим. Всё совсем не так плохо, как ты думаешь.

– Да неужели? – Флибустьер глубоко вздохнул и плюхнулся на маты. – Ладно, я тебя слушаю… Оркестрант! Надеюсь только, ноги ты мне отхреначить не собираешься?

– Ноги?! Нет-нет, думаю, до этого не дойдёт! – ухмыльнулся Громила. – Скажем так: у меня есть к тебе интересное предложение. Думаю, тебе за последнее время уже не раз доводилось слышать эту фразу?

– А то! – хмыкнул Фракомбрасс.

– Ну так вот: меня совершенно не интересует твоё золото и всякие там пиратские клады; веришь, нет?

– Так что же тебе надо?

– Об этом несколько позже… Скажи-ка, кто, по твоему мнению, я такой?

Изенгрим Фракомбрасс с интересом взглянул на гориллоида.

– Ну что ж… Ты приятель той стреляющей девки, верно? Но ты с ней не работаешь. Из ваших разговоров я понял, что ты вольный каюкер, по крайней мере, стараешься за такового сойти. Только зачем простому каюкеру спасать такого славного парня, как я? Ты говоришь, золото тебя не интересует. Значит, выкуп отпадает. Остаётся одно: «Веспа Крабро» – не единственная тайная организация; есть, по крайней мере, ещё одна. И, как водится, они соперничают; эти штуки я хорошо просекаю! А ты, стало быть…

– Ну-ну?! – подбодрил Громила, во весь рот ухмыляясь.

– Ты, стало быть, работаешь на них!

– Каков умник, а! – Громила расхохотался. – Ох! Я не ошибся в тебе, Изенгрим! Башка у тебя варит хорошо, и кое в чём ты действительно прав… Но только кое в чём.

– Где же я ошибаюсь?

– Нет никакой «другой» организации. Вернее, есть, но к нам это всё не имеет ни малейшего отношения. Скажи-ка, ты в курсе, что происходит сейчас в Бэби?

– Откуда? – развёл руками пират. – Мы с моими парнями либо сидим в Либерлэнде, либо носимся по воздусям в поисках добычи; где уж тут следить за вавилонскими делами! Иногда, правда, попадаются газетки – нет-нет, да и прочтёшь что-нибудь, пока косячок забиваешь…

– Ну так слушай, – Громила подался вперёд, – нас, обезьянцев, во все времена недолюбливали. Ты, конечно, и сам прекрасно об этом знаешь. Но в последнее время дела идут всё хуже и хуже. Не так давно одного моего приятеля пырнули в живот разбитой бутылкой – просто за то, что он горри. И это не единичный случай. Расистские организации растут как на дрожжах, особенно теперь, когда наводнение согнало в Бэби хренову тучу всякого народу. И если мы сами не позаботимся о себе, то никто за нас этого делать не станет.