Загадки для дракона

Канти благодарно улыбнулась. Постояв у озера, мы отправились домой, а потом поспешили на занятия. Канти, Аль и я получили возможность воспользоваться недостающим ингредиентом для лекарства от рваных ран. Я осторожно добавил три капли бесцветного вещества в свой отвар. Содержимое горшка, в котором он находился, вспенилось и забурлило, но быстро успокоилось. Отвар из почти зеленого превратился в желтый.

– Цвет приличный, – удовлетворенно произнес учитель. – Ну а как нам убедиться в силе этого снадобья?

– Разве у нас есть пациент с рваными ранами? – в свою очередь спросил друг Аль.

– Ты прав, – согласился учитель. – Никому из вас подобное лекарство пока не требуется. Хотя иметь его про запас очень неплохо каждому. На всех здесь не хватит, но я с удовольствием подарю этот эликсир тому, кто сможет до завтра создать черный яд. Восемнадцать трав и другие составляющие снадобья найдете в окрестностях школы. Только имейте в виду: вторая группа учащихся получила то же задание. Так что поспешите!

Я знал о черном яде. Эта мазь помогала при сильных ушибах и больших гнойниках. Использовать ее надо умеючи, очень осторожно и в небольших количествах. Превышение дозы грозило мучительной смертью. Так говорила моя бабушка. Мы взлетели и рассыпались по территории школы. С чего было начать? Каждый обдумывал свой план действий. Оставив на потом сбор самых распространенных трав, я в первую очередь занялся поиском того, что труднее найти: ядовитых грибов. Примерно через час обнаружив их у подножия скал, набрал пять штук, решив, что этого будет достаточно. Там, где росли травы, воздух гудел от хлопанья крыльев. Не обошлось без мелких стычек: драконы делили найденную добычу. Стараясь держаться в стороне от других, я быстро раздобыл почти все, что было нужно. Оставалась серебристая соломка. Интересно, что на моем родном острове она не встречалась. Куда летала за ней бабушка, было неведомо даже родителям. Поэтому я не мог сообразить, где искать эту серебристую соломку.

Неожиданно рядом со мной опустилась Канти. Не хотелось тратить дорогое время на пустые разговоры, и я было отвернулся от призрачной, но она произнесла:

– Мне известно, где растет то, чего тебе не хватает.

– A что ты попросишь взамен? – спросил я, полагая, что эта информация не будет безвозмездной.

– Пока не знаю, – ответила Канти.

Недолго думая, я согласился. Мы взлетели по направлению к пещере, миновав которую направились к озеру. Здесь, у самой воды, в обрамлении осоки и белых лилий росла трава, прозванная серебристой соломкой: тонкие полые стебли с маленькой шишкой наверху. Абсолютно белая трава терялась среди сочной зелени. Я сорвал ее и поднялся в небо, устремляясь в лабораторию, где нас ждал учитель. Одновременно со мной у входа оказался Аль. Я пропустил его вперед, помня, однако, что победителем может быть только один. Мы знали, что мазь готовится быстро, главное – соблюдать последовательность добавления ингредиентов и их правильное соотношение. Когда начали прибывать другие одноклассники, половина работы нами была уже сделана. Я добавил грибы и начал смешивать ингредиенты до готовности. «У меня не хватает грибов. Поможешь?» – послышался голос Аля. Его телепатический вопрос глухо звучал в лаборатории, полной драконов, но был обращен только ко мне. Я посмотрел на то, что осталось, и ответил: «Есть только половинка». Аль отрицательно покачал головой. Ему требовалось больше. Но что я мог поделать? Он кинулся прочь из лаборатории, а я уже через полчаса представил результаты своего труда  учителю. По цвету и консистенции мазь выглядела идеально. Тот долго оценивал мою работу и, наконец, сказал громко, чтобы слышали все: «Не исключено, что среди вас находится будущий великий лекарь Овиладистоламер Кинтарбалистбормаг. Этот учащийся с честью справился с заданием и получит обещанную награду». В ту же минуту на пороге появился Аль с десятком ядовитых грибов. Мой товарищ выглядел так, будто пролетел много миль. Он сразу понял, что победитель уже назван. Добравшись до своего места, Аль начал яростно крошить грибы, добавляя их в почти готовую мазь.

Я ушел. Не стоит утешать кипящего от злости дракона, даже если он твой друг. Поздно ночью решил объясниться с Алем, хотя и не был ни в чем виноват. Он не спал.

– За что ты злишься на меня? – спросил я, хотя и так знал ответ.

– Ты оказался удачливее, – сказал он ворчливо.

– Вот именно! Мне просто повезло больше. А ведь могло быть и наоборот. Зачем же злиться?

– Я уже не злюсь. Просто трудно справиться с досадой. Перед отправкой в школу родители предупредили, что ждут от меня только побед.

– Но бывают же и поражения!

– Теперь я это знаю.

Мы заснули. А утром снова началась учеба. Рецепты снадобий, которые нам поручалось приготовить, становились все сложней. Теперь от нас требовались не азы фармакологии и врачебной науки, а кое-что посерьезней. Призрачным драконам стало совсем невмоготу. Им явно не хватало тех базовых знаний, которые были у остальных. Туманным успехи давались с трудом, но они старались, как и изумрудные. И все же черные драконы были лучшими. В рецептах появлялись очень редкие ингредиенты, которые учитель доставал невесть откуда. Некоторые вещества никто из нас никогда не видел. Они наделяли приготовленные нами отвары почти волшебными свойствами. Мы изучали природу ядов и их формулы. Алхимики во все века могли лишь мечтать о таком объеме знаний. Увлекшись учебой, я совсем забыл об обещании, данном Канти, которая первой пришла мне на помощь. А ведь долг платежом красен.

На одном из уроков учитель объяснил нам, как приготовить синий лат[2], лекарство от острого отравления, в состав которого входил отвар болотной лилии. Однако она не росла в границах школы, а пересекать их нам не позволялось. Как же быть? Именно с этим вопросом и обратилась ко мне Канти. Я вспомнил болото, над которым летел, оставшись без проводника по дороге в школу, но от этого далеко не безопасного места нас отделяло лиг двадцать. Где еще могли встречаться такие цветы? За полтора года мы побывали во всех уголках пришкольной территории. Тут был только один водоем, на чистой глади которого красовались белые озерные лилии. А нам нужны были желтые болотные… Я напрягал память и вдруг вспомнил один любопытный опыт. На моем родном острове тоже не было болотных лилий, но встречались дикие хризантемы. Однажды мы с младшей кузиной нарвали охапку этих цветов и с помощью разных снадобий пытались превратить их в болотные лилии, так и не добившись успеха. Меня отругали, однако это воспоминание навело на мысль, что надо искать альтернативу болотным лилиям. Этой альтернативой могли стать озерные. А поскольку они обладали только частью необходимых для приготовления синего лата свойств болотных лилий, оставалось включить в рецепт дополнительные ингредиенты.

Превращать одно в другое – дело довольно хлопотное. Стоит что-нибудь перепутать – все труды насмарку. Но я, как лучший ученик школы, не мог отступить и готов был приложить все свои знания, чтобы добиться нужного результата. А потому посвятил Канти в свой план. Не теряя времени, мы направились к самым удаленным границам школы. Наше передвижение внимательно отслеживали два школьных стража. Не помышляя нарушать установленные правила, мы нарвали полыни, горе-травы[3] и четырехлистника. Это была лишь небольшая часть того, что я намеревался включить в состав «превращалки». Потом отправились в горы. Оставив позади учебные площадки, опустились на каменный выступ, с которого хорошо просматривалась чуть ли не вся территория школы. В четверти лиги от нас парил страж. Он уже заметил нас, но не препятствовал нашему полету. «А мы тут не одни», – прошептала Канти и оказалась права. Со стороны школьной башни к нам направлялся туманный дракон. Карфисрамол Борталомикс удивился встрече не меньше нас.

– Что вы тут ищете?! – спросил он.

– Тот же вопрос могу задать и тебе, – ответил я.

– Хочу найти кое-что…

– Бледный мох?[4] – поинтересовалась моя спутница.

– А откуда вы знаете?! – опешил Карфисрамол Борталомикс.

– Не ты один такой догадливый, – немного грубо бросил я.

Туманный развернулся и улетел.

– Не сердись, – посоветовала мне Канти. – Мха на всех хватит. Интересно, многие ли догадались, как обойтись без болотных лилий?

– Гораздо важнее, сможет ли кто-то из нас правильно приготовить «превращалку», – заключил я.

Набрав мха, снова пустились в путь. Несколько недель назад один из младших учителей (изумрудный дракон) устроил для нас экскурсию в пещеру, где когда-то хранилось много золота. Ее долго защищали, но во время какой-то драконьей войны клад был разграблен. Как заметил учитель, иногда там до сих пор находят золотые монеты. Услышав это, некоторые учащиеся тут же кинулись на поиски, но им не повезло.

Мы добрались до «золотой» пещеры, когда солнце уже клонилось к закату. Было тихо и чересчур прохладно. Впрочем, Канти не жаловалась: для призрачного дракона, живущего в ледяных расщелинах бездонных пропастей, это самый подходящий климат. Потоптавшись у входа, я нашел среди негустой растительности красный сполох, траву, которая встречается только в местах былых боев. Обычно красный сполох родится на крови погибших. В окрестностях пещеры мы собрали и другие реликтовые растения, необходимые для «превращалки». А вернувшись в сумерках в родные пенаты, разжились тем, что в изобилии произрастало рядом с нашим убежищем.

По-видимому, многие догадались о том, что надо делать. Слово «превращение» просто витало в воздухе. По всему полю рассыпались ученики. Никто не помышлял о сне, и наши наставники решили не мешать нам. Я послал Канти за лилиями, а сам полетел в лабораторию, стараясь никому не попасться на глаза. Впрочем, все были так увлечены, что никто не обратил бы на меня внимания. Канти вернулась быстро. Мы договорились разделить успех пополам. Для этого предстояло приготовить две порции волшебного отвара. Его цвет и запах вселили в меня уверенность. Когда на склоны гор упал луч солнца, я сказал Канти:

– Если мы что-то перепутали или забыли, значит, все напрасно.

Призрачная улыбнулась и промолчала. Я взял лилию, окунул ее в полученный отвар и медленно вынул. Прошло несколько минут и цветок начал темнеть. Он сделался розовым, а затем приобрел яркий желтый цвет.

– Получилось, – тихо сказала Канти.

– Получилось, – в унисон прошептал я, восхищенно взглянув на призрачную. Мне показалось, что она удивилась меньше меня. Может, не сомневалась, что я не допущу ошибки. Пока Канти превращала остальные лилии в болотные, я начал готовить синий лат, надеясь, что изменился не только цвет растения, но и его свойства. Размельчив траву и поделив ее на две части, добавил лилии и залил все водой. Час варево кипело, источая ужасный запах. Но драконы не привередливы.

Наступило утро. Пришла пора ученикам показывать свои работы. Учитель проверял их очень внимательно. Он обошел уже больше половины группы, так и не найдя того, что, по его мнению, имело право именоваться лекарством. Около туманных драконов задержался.

– Неплохо, но кое-что в этом рецепте отсутствует, – отметил он, обращаясь к Карфисрамолу Борталомиксу. – В результате ваш синий лат получился очень слабым. Он не поможет ни одному дракону.

Осталось пять учеников, мы с Канти были последними. Мельком взглянув на работу изумрудных, учитель остановился у меня за спиной, спрашивая: «Что может показать мне Овиладистоламер Кинтарбалистбормаг?» Я молча протянул учителю эликсир. Он долго и внимательно проверял цвет, запах, прозрачность и даже вкус, а потом вынес свой вердикт: «Великолепная работа, просто великолепная!» Заметив краем глаза, что Канти спрятала свою часть лекарства, я рискнул мысленно послать ей короткий вопрос: «Зачем!?» Но подруга не ответила, а когда учитель подошел к Канти, покачала головой в знак поражения. «Призрачные драконы не справились с заданием», – констатировал он. В конце концов я оказался единственным учащимся из группы, приготовившим синий лат. Правда, во второй группе тоже нашелся отличник: черный дракон, родиной которого был ветреный полуостров, находящийся в нескольких тысячах лиг от моей родины.

…После ужина я все же добился ответа на вопрос, мучивший меня весь день. Канти долго не хотела говорить, но потом сдалась. «Ты выполнил свое обещание, но победитель должен быть один. И уж если большинство черных драконов не справились с заданием, что говорить обо мне? Не переживай! Зато я знаю теперь, как готовить синий лат», – сказала она. И, наверное, была права, хотя отчасти доставшаяся мне победа была и ее тоже. Ведь Канти снова помогла мне.

До конца учебного года оставалось еще пять месяцев. Мы учились готовить мази для заживления ран и ожогов, снадобья от отравлений и опухолей, эликсиры, сиропы, настойки и противоядия на все случаи жизни. Лекарства были разными: горькими, сладкими, кислыми, солеными, приторными, безвкусными, вонючими, обжигающими. Одни драконы постигали их свойства лучше, другие – хуже. Наши наставники внимательно следили за тем, чтобы между учениками не возникало черной зависти, способной привести к серьезным конфликтам. Как уже замечалось, драконы горды, но и месть им не чужда. Они не любят проигрывать. Признать лучшего для них – не всегда его принять.

Бытовые травмы учеников не нуждались в особой терапии. И все-таки учителя решили, что пришла пора познакомить нас с пришкольной лечебницей, расположенной в небольшом подвале под главной башней. Сюда помещали тяжелораненых драконов. Чаще всего ими оказывались сопровождающие учеников. Отправившись в лечебницу на практику, мы увидели там пять больных пациентов, среди которых было четыре черных дракона и один изумрудный. Все они подверглись нападениям краби. В одном из них я узнал своего проводника и сильно удивился. Прошло полтора года после того печального происшествия, а он все еще не мог оправиться от ран. В основном они уже затянулись и не кровоточили, но глубокие борозды от когтей хищных тварей остались видны. Множество пластинок на спине и боках дракона пока не отросли: на это требовалось время.

Мой сопровождающий тоже узнал меня и похвалил. Он слышал о моих успехах и радовался, что из меня вышел достойный ученик. Мы практиковались в госпитале неделю, помогая обрабатывать раны выздоравливающих пациентов, а затем вновь вернулись в класс. Как-то утром учитель принес туда большого упитанного оленя с простреленным боком и сломанной передней ногой, в очень плохом состоянии, предлагая нам вылечить животное.

– Кто его покалечил?! – спросил один из учеников.

– Люди, конечно, – ответил учитель. – Но я забрал у них добычу.

Олень пытался подняться, однако это ему не удавалось. Вероятно, животное не до конца понимало, где находится. Собравшиеся вокруг оленя драконы были пострашнее людей. Подойдя к нему, я попытался успокоить редкого пациента методом телепатии, как советовал учитель. Но глупое животное меня не слушало. Пришлось его обездвижить, после чего мы распределили роли и принялись за дело. Одни подбирали оптимальные лекарства, другие – приводили в порядок ногу оленя. Пулю, всаженную ему в бок, учитель попросил извлечь меня и Аля. Отверстие оказалось маленьким, а пуля застряла достаточно глубоко. Как же было тяжело удалять такой крохотный предмет! Пришлось когтем расширить рану и почти вслепую найти пулю. Обработав поврежденную поверхность настоем трав, мы остановили кровотечение. Зачем глупые люди сшивают края ран, если вытяжка календулы, листьев омелы и капля драконьей крови затягивают небольшую рану за несколько минут! И никакие нитки не нужны…

Со сломанной ногой оленя возились дольше. Сначала совместили кости, потом зафиксировали их и натерли сломанное место корнем антромилы[5]. «Дня три, и он будет здоров», – сказал Аль. Учитель похвалил нас за слаженную и качественную работу. Довольные собой, мы почувствовать себя настоящими лекарями. И только олень, должно быть, недоумевал, почему его еще не съели.

Тем не менее до экзамена по врачеванию из нашей группы допустили только троих. У призрачных не было шансов, туманные тоже не смогли показать достаточных знаний. В итоге претендентами на сдачу экзамена стали я, Аль и один изумрудный, самый успешный из своих собратьев. Что до второй группы, экзамен там предстояло сдать пяти черным драконам. Для начала все мы получили трудное задание: приготовить сильнодействующий яд, никогда не используемый драконами ранее. На эту экспериментальную разработку давалось всего сутки. Отсчет времени начинался с завтрашнего утра.

Ночью я перебирал в уме все, что знал о ядах. С тем и уснул, ничего не решив. Рано утром семь черных драконов и один изумрудный получили сигнал к началу эксперимента. Не смогу рассказать, чем занимались мои однокашники, но сам я отправился к подножию гор, где когда-то нашел грибы. На этот раз надеялся отыскать здесь «вечнозеленое горе»[6], траву, известную многим драконам. На моем родном острове она растет в изобилии, поскольку любит теплый климат, но в здешних краях считается редкой. Мои усилия оказались не напрасными. Уже имея четкий план действий, я собрал целую охапку «вечнозеленого горя» – почти все, что нашел. Таким количеством можно было бы усыпить и обездвижить пару взрослых драконов, но никого не убить. Значит, нужны были и другие ингредиенты. В частности, быстродействующее токсичное вещество без сильного запаха, яркого цвета и характерного вкуса.

Крылья уже несли меня к южной границе школы. Здесь, на самой большой площадке, поросшей высокой травой, наши занятия проводились лишь изредка. Но буйство красок и запахов меня не интересовало. Сторожевые драконы зорко следили за мной, пока я внимательно исследовал поле, собирая в густой траве ядовитых ярко-красных сороконожек. Толстые и волосатые насекомые извивались, пытаясь меня ужалить, но не могли прокусить драконью чешую. В действительности яд сороконожки был не слишком сильным. Для верности в зелье нужно было положить кое-что покрепче. И тут я вспомнил секрет, которым со мной поделилась бабушка, когда однажды мы готовили с ней отвар от изжоги, для которого требовалось всего три простые травы. «Добавишь туда серый песок Кары[7], и этот безобидный отвар станет сильнейшим ядом», – заметила Первая. Бабушка уверяла, что щепотки серого песка, подмешанного к пище или лекарству, достаточно, чтобы убить взрослого дракона. Я знал, что готовится этот песок из хрустальной травы[8], произрастающей только в пустоши Кары, очень далеко отсюда. Смогу ли я превратить речную осоку в хрустальную траву с помощью десятка других трав? Хватит ли на все это времени? Думая об этом, я уже приступил к изготовлению зелья, а наблюдавшие за моими молниеносными действиями драконы решили, что их собрат потерял рассудок. Отвар «превращалки» был готов поздно вечером. Погруженная в него осока приобрела сиреневый цвет и не имела никакого сходства с хрустальной травой, но когда я сжег один побег, то все, кто находился в лаборатории, почувствовали тошнотворный запах. Стебель сгорел, оставив маленькую горстку серого пепла. Значит, отличаясь от хрустальной травы внешне, осока все-таки приобрела ее свойства, что было главным для меня. Я сжег еще несколько больших стеблей, и горка пепла передо мной выросла. К этому времени в лаборатории витало множество различных запахов, но мой был самый противный. Не сомневаясь, что яд сороконожек в сочетании с пеплом хрустальной травы – огромная убойная сила, я понял, однако, что моему зелью нужна отдушка. А потому ночью слетал на поле и нарвал немного мяты: ее приятный, знакомый всем запах мог сбить с толку любую жертву. После этого я измельчил сороконожек, перетер их с серым порошком, добавил мяты и, залив все водой, поставил на медленный огонь. Отвар должен был хорошо нагреться, но не кипеть. Ночь кончалась, а с ней истекало время, отведенное на выполнение задания.

Когда солнце позолотило пики гор, директор сообщила, что у экзаменующихся остается полчаса до полного сбора. Я снял свой шедевр с огня и перелил в две деревянные колбы. Получилось минимум три порции отвара. Аль заканчивал готовить что-то сложное, сильно пахнущее хмелем, странного малинового цвета. «Посмотрим, есть ли у кого-нибудь такая же умная бабушка, как у меня», – подумалось мне. Мой отвар остыл и вместе со мной ждал своего часа. «Ваше время вышло, – прогремел под сводами лаборатории голос Чим. – Прошу на поляну!»

Мы покорно вышли. Там, в больших клетках, сидели краби. Восемь особей, пойманных при содействии призрачных, свирепо смотрели на наше сборище. Было пасмурно, и краби не страдали от яркого солнца, их главного кошмара. Указывая на отвратительных существ, директор произнесла: «Это ваши подопытные. Надеюсь, возражений не будет?» Все выразили согласие отыграться на краби. Первым испытание держал изумрудный. Его бурый отвар пахнул полынью. Кусок мяса, обильно политый этим снадобьем, дракон бросил первой краби. Угощение было проглочено. Прошло пять минут, а эффекта не последовало. Прошло еще пять минут: краби и не думала умирать. «Вы провалили задание», – сказала директор серьезным тоном.

Для чистоты эксперимента Алю дали другую краби. Про себя я отметил, что теперь малиновый сироп моего друга уже потерял запах. Операция с куском мяса повторилась. Краби сожрала наживку. Через три минуты она забеспокоилась, забилась в клетке и вскоре умерла от потери крови. Яд растворил ее артерии и нарушил всю кровеносную систему. Результат моего друга был зачтен. Он назвал свое экспериментальное зелье довольно банально – «Малиновой смертью». Следующие за Алем два черных дракона вызвали у краби острое расстройство, но оно их не убило. Эти наши собратья не выдержали испытание. Мне, как лучшему ученику, довелось проходить его последним.

К этому времени погода улучшилась и краби занервничали. Подали кусок мяса. Я открыл деревянную колбу и наклонил сосуд, из которого на мясо тонкой лентой полилась чистая, прозрачная струя, отливающая на солнце серебром. У хищницы разгорелся аппетит: мясо вместе с моей приправой было проглочено в одно мгновение. Прошло чуть меньше минуты. Краби грозно смотрела на меня, но взгляд ее потух, глаза затуманились, затем она упала на бок, не издав ни единого звука. Крылья краби пару раз ударили по клетке, как будто она собиралась взлететь, но затихла. Воцарилось молчание: все поняли, что подопытная мертва. «Что ж, прекрасно! – констатировала Чим, поворачиваясь ко мне. – Как ты назовешь свое изобретение?» «Прозрачный поток», – выпалил я первое, что пришло в голову. Директор утвердительно кивнула.

Праздновать победу нам с Алем было рано: на завтра предстояло выполнить второе задание, прямо противоположное первому. То есть вылечить животное, как когда-то мы реанимировали оленя. О ком пойдет речь на этот раз, нам не сказали. Утром следующего дня на площадке для занятий собрались все учащиеся. Директор сообщила, что мы оба получим аттестацию, если вылечим своих пациентов за шесть часов. «Хотелось бы поскорее увидеть этих больных, – читалось во взгляде Аля. И ему тут же представилась такая возможность. На поляну внесли клетку с большим озерным кратом[9], полузмеей, получервем огромных размеров, плоская голова которого оканчивалась чем-то похожим на маленький клюв. Раздвоенный язык то высовывался из пасти, то исчезал в ней. Почти синего цвета длинное тело покрывали жесткие волоски. Два огромных глаза не выражали ничего.

– Тебе, Алькантадорсипорт Прайстиромкалдамт, предстоит выяснить, чем страдает озерный крат, – приказала Чим. – Ну и исцелить его, разумеется. Больной кое-что понимает. Ты можешь использовать телепатию, но не жди, что он тебе ответит. Озерные краты не любят общаться со столь не похожими на них существами.

Аль слушал директора, пребывая в глубоком трансе. «А вот и животное для Овиладистоламера Кинтарбалистбормага», – проговорила тем временем Чим тоном заговорщицы. Все, включая меня, были снова ошарашены. Мне предоставили лечить сумеречного дракона. Как говорится, хуже не придумаешь. Сведения об этих представителях нашего сообщества, которыми я располагал, не сулили ничего хорошего. Как мне рассказывали, сумеречные очень капризны. Живут в глубоких норах, выбираясь оттуда только с последними лучами заходящего солнца. От нелюбви к свету их чешуя – тонкая и непрочная, хотя голова сумеречных защищена твердой роговой оболочкой. Полагаю, что природа отдохнула на этих драконах. Они питаются мелкими животными, не имея возможности без большого риска для себя разжиться крупной добычей. Сумеречные не умеют выдыхать огонь, вырабатывать яд и защищаются только зубами. Правда, у них это очень сильное оружие.

Видимо, только из-за очень плохого самочувствия мой пациент согласился предстать перед нами белым днем. Его большая голова была высоко поднята, маленькие синеватые глаза внимательно смотрели на меня. Нам отвели отдельную площадку. Целый час я потратил на установление диагноза. Мой подопечный был молчалив: возможно, просто не верил в мое мастерство. Он так односложно, с таким безразличием отвечал на вопросы, что в конце концов я понял: у этого дракона болит сердце. Выяснилось, что он уже обращался к другим лекарям, но ему никто не смог помочь.