Креницы-2000

Глаза Данилы загорелись. Даже по разговору он почувствовал, как возбужден и взволнован его напарник. Вряд ли простые слухи могли его так завести, значит, правда, видел улов соседа.

Попасть на жор окуня мечтает любой рыбак, ибо никакая корюшка не сравнится с азартной ловлей этой спортивной полосатой рыбы. Удар в руку при поклевке и приятное сопротивление на том конце лески заставляет бешено стучать сердце самого искушенного рыболова. Активный клев окуня, как правило, продолжается от пары дней до двух недель. Информация о клеве и координаты места старательно шифруются счастливчиками, наткнувшимися на кормящуюся стаю. Информация распространяется строго среди своих, дабы толпы страждущих не распугали рыбу. Поэтому если до вас дошла такая инфа, то ехать нужно срочно, пока карнавал не закончился. Причем ехать нужно не через неделю, не послезавтра, а уже вчера.

– Так что бросай свою корюшку, она еще до апреля клевать будет. Заезжай за мной с утра и погнали в Креницы!

Громов глубоко вздохнул в трубку, прикидывая все «за» и «против». С одной стороны, договорились уже с Рябчиковым, а нарушать обещания он не любил. С другой стороны, когда еще вновь случится такой проклёв окуня и случится ли в этом сезоне вообще? И ничто не мешало Сергею Рябчикову поехать с ними на Ладожское озеро повеселиться от души. А Дэну плюс – просверлит на льду лунку между двумя Сергеями, и тогда точно улыбнется ему рыбацкая удача. Как попрет полосатый, только успевай вынимать!

– Ну, в принципе, я не против. А что там с ветром? Южняк не обещают?

– С погодой все пучком! – авторитетно заявил Пожарский. Все выходные синоптики обещают сильный мороз до тридцатки и легкий ветерок. А в понедельник сменится давление, снег пойдет и подует южный ветер, довольно сильный. Так что у нас в запасе целое воскресенье! Не очкуй, не сдует.

– Ладно, уговорил! Завтра с утра заезжаю за тобой и рвем на Ладогу! – Громов уже сам загорелся надрать толстых окуней, поэтому не стал изображать из себя восьмиклассницу на первом свидании.

– Базара ноль, братан! С утра жду тебя!

Данила положил трубку и начал обдумывать, как бы сказать помягче Рябчикову, что планы изменились и корабль сменил курс, но тут телефон зазвонил вновь. На этот раз мобильный.

– Пронто! – бодро гаркнул Громов.

– Данька, привет! – это был Рябчиков. Видать почуял, старый вояка, что его персону обсуждают, и решил сам позвонить.

– Здравия желаю! – придурковато-задорным тоном ответил Громов.

Сергей усмехнулся в ответ. Данила всегда по-доброму подшучивал над ним, памятуя его армейское прошлое. Правда, существенная разница в возрасте не давала выходить его шуткам за пределы дозволенного.

– Слушай, Дань, не обижайся. Не смогу завтра поехать: температура поднялась, заболел, походу. Ты уж не обессудь!

Если Магомед не идет к горе, то гора идет к Магомеду. Вот и не нужно выдумывать оправданий. Конечно, нет ничего хорошего в том, что Рябчиков заболел. Здоровье родных и друзей бесценно, но в данный момент ситуация на руку. Убедив Сергея, что он не обиделся, пожелал ему скорейшего выздоровления и положил трубку.

Доел уже остывший ужин, поболтал с женушкой о том о сем. Пообещал быть аккуратным на льду. Попив чаю с печеньем, Громов крепко обнял Любу и пошел спать. До выхода на лед оставалось десять часов…

Глава 2

Путь в Креницы

В четыре утра Данилу разбудила бодрая трель часов «Монтана», которые ещё со студенческих времён служили ему будильником. Не успел он ещё открыть глаза, а мозг уже начал выдумать оправдания, чтобы не вставать с тёплой постели. Расписные узоры на окнах лишь усугубляли ситуацию, повествуя о нехилом минусе за окном.

«Позвоню Серёге, скажу, что заболел… – пробормотал про себя Громов. – Хотя не поверит. Может, „Нива“ не завелась? Тоже не прокатит. Предложит на Галанте ехать». Но едва вспомнил рассказы Докера (партийная кличка Серёги Пожарского, которая прилипла к нему после работы в порту Шлиссельбурга) про окуней, рвущих леску, моментально проснулся, подпрыгнул с кровати и начал собираться. Вещи были подготовлены заранее, оставалось лишь быстренько позавтракать, налить чай в термос, настрогать бутербродов и отправиться в путь-дорогу.

Громов достал с балкона рюкзак с рыболовным скарбом, проверил наличие удилок, запасных ножей для ледобура и прочих мелочей. Ещё раз глянул на окно, термометр за которым беспристрастно показывал -28°. Мягко говоря, не самая благоприятная погода для зимней рыбалки. Радовало лишь отсутствие ветра, о котором свидетельствовали редкие снежинки, что тихо падали на фоне тусклого света фонаря. Надев добротный зимний костюм, привезённый из Финляндии, Дэн закинул за спину рюкзак и взял в руки аккумулятор от «Нивы», который предусмотрительно ночевал дома в тепле. Оставалось лишь тихонько, чтобы не разбудить домашних, покинуть уютную квартиру и выдвинуться в путь.

А путь был неблизкий: сначала заехать за Докером в Шлиссельбург, затем пилить по Мурманскому шоссе до Новой Ладоги, откуда до места высадки в Креницах рукой подать. В подъезде, когда Громов начал открывать дверь, она вдруг резко распахнулась, сильно ударив по аккумулятору в его руке. В свою очередь, уголок энергоносителя впился в ногу владельца, причинил ему невыносимую боль, заставив вспомнить с десяток непарламентских выражений. Вслед за распахнувшейся дверью, на пороге показался Лёня, сосед сверху, молодой парень, не обременённый семьей и прочими заботами. Любитель шумных тусовок и кутежей, в том числе и на подконтрольной ему жилплощади, о чем не раз писали жильцы дома местному участковому. Участковый лишь разводил руками, видать, не хотел ссориться с мажором и его отцом из мэрии. У Данилы с Лёней были вполне тёплые отношения, несмотря на то, что не раз ругались на тему инопланетных звуков, раздающихся из квартиры последнего по ночам.

Увидев скорчившегося от боли соседа, он начал жутко извиняться, костеря себя на чем свет стоит. По его поведению было видно, что искренне расстроен. А широкие зрачки и чересчур взбудораженное состояние, вкупе с отсутствием запаха алкоголя изо рта, говорили о том, что Леонид на вечеринке опять баловался запрещенными веществами. Заверив соседа, что все хорошо и он переживёт эту чудовищную травму без его участия, Громов поковылял к машине.

Поковырявшись с хронически замерзающей личинкой замка, он дёрнул дверь «Нивы», которая открылась со звуком двери в темнице, скрипом напоминая хозяину, что в пути его ничего не ждёт, кроме мук и страданий от неудобного сиденья, тракторного руля, оглушительного воя коробки и прочих прелестей ВАЗа. Открыл капот, покопался с клеммами и повернул ключ в замке зажигания. Старушка «Нива» завелась с пол-оборота. Каждый раз, когда Данила садился за руль своего внедорожника в громоздком зимнем костюме, шапке и рукавицах, он чувствовал себя астронавтом, отправляющимся в космос. Включил первую передачу, захотелось улыбнуться, широко, по-гагарински, и громогласно воскликнуть «поехали»!

– Поехали! – сказал с улыбкой Громов и с буксами тронулся с места, по пути нажимая кнопки на магнитоле, пытаясь найти мелодию под стать своему настроению.

– В эфире Петербург, музыкальные новости, у микрофона Александра Ромашова! – из динамиков раздались бодрые трели «Радио Рокс». Далее приятный женский голос пару минут вещал о погоде на выходные, курсе доллара и прочих житейских делах. Громов уже собирался свалить на другую волну, но тут ведущая, будто прочитав мысли, сказала: «Встречайте, новинка на «Радио Рокс» – группа «Танцы Минус», песня «Город». Из динамиков полилась приятная мелодия, вызывающая улыбку на лице и мурашки по коже. Данила уже покинул свой родной Красногвардейский район и ехал, подпевая классной музыкальной новинке, которая ему понравилась с первого куплета. Двигался в сторону Народной улицы по Веселому посёлку, который никак не напоминал своими хмурыми видами «город-сказку» из песни.

Громов ехал по пустым улицам и блаженно улыбался в предвкушении приятного времяпровождения на рыбалке. Глянув на часы, понял, что немного опаздывает. Опять Серёга Пожарский будет топтаться у подъезда в ожидании напарника, от скуки выпьет полторашку пива, что взял с собой на рыбалку. Опять подмерзнет самую малость, но, сев в машину, не будет ворчать, а лишь добродушно улыбнётся и начнёт рассказывать рыбацкие байки. Про то, как в том году у крепости «Орешек» лосось перевернул «пэллу» с рыбаками, например. За это и уважал его Громов: за лёгкий и непринуждённый характер, за оптимизм и бесстрашие. Только он мог бродить целый день без единой поклевки, но при этом радоваться, кайфовать, а под конец заявить, что рыбалка удалась. Выруливая на Мурманское шоссе, Дэн вспомнил историю их знакомства.

Произошло это осенью, пару лет назад, когда Громов поехал на рыбалку в посёлок Лаврово, что находится на южном берегу Ладожского озера. От знакомых рыбаков поступила информация, что зашла крупная щука и активно гоняет малька у зарослей тростника. Данила приехал на место, накачал свою резиновую лодочку и поплыл по речке Лава к могучему озеру. Выйдя на большую воду, он начал метать воблер к стене тростника. Десятка два забросов оказались холостыми. Либо рыбы здесь не было, либо уже набила брюхо мальком и сидела в зарослях довольная, как устрица в раковине. И гоняться за неведомым куском пластмассы с Кондратьевского рынка отказывалась. Тут ещё в непосредственной близости к Громову прошла двухместная лодка, с молодым парнем за румпелем, который тоже пытался поймать щуку на «дорожку». На транец «пеллы» был установлен полудохлый моторчик, который нещадно тарахтел и дымил, заставляя оставшуюся рыбу покинуть убежище в камышах и в панике бежать до Валаама. Очередной раз сменив место, наш рыболов взял в руки спиннинг и сделал заброс. Вращая левой рукой рукоять катушки, а правой подёргивая удилищем, он внимательно смотрел на водную гладь, надеясь увидеть выход щуки и вовремя её подсечь. Почувствовав сопротивление под водой, резко подсёк и начал выкачивать рыбу удилищем. Через пару секунд Данила понял, что это не рыба, а подводный мусор. Сердце перестало радостно биться, азарт сменился разочарованием. Аккуратно вымотав леску и подтащив неожиданный улов к лодке, он понял, что это браконьерская сеть. «Мать вашу за ногу, голодные ублюдки!» – пробормотал Громов, вытягивая сеть из воды. Возникло огромное желание вытащить её на берег и сжечь. Останавливали лишь рассказы о неадекватных браконьерах, стреляющих дробью из кустов по тем, кто покусился на их снасти и улов. С одной стороны, можно было по-человечески понять местных пейзан, что перетянули сетями весь южный берег Ладоги. Население окрестных деревень искони занималось рыбным промыслом. Рыбу поставляли во все близлежащие города, посёлки и деревни, чем и жили, кладя в карман копеечку. Других вариантов заработка у них не было. ООО «Ладожское озеро» было единственным «градообразующим» предприятием. А с другой стороны, было противно и мерзко в очередной раз доставать из воды сеть с протухшей рыбой, которую какой-то местный колхозник забыл по пьяни.

Понятно, что рыбный промысел всегда был и будет, но в последние годы на наших водоемах он стал принимать какое-то дикое и скотское обличие. Оголодавшее после девяностых годов население гребёт всю рыбу подряд, не щадя откровенную мелочь. Плюс наши друзья из Поднебесной подливали масла в огонь, поставляя на рынок дешёвые капроновые сети по цене, доступной всем и вся. Раньше из-за дороговизны позволить их себе могли лишь профессиональные рыбаки, а теперь каждый безработный алкоголик с дырявой лодкой может стать промысловиком.

Громов горестно покачал головой, метр за метром подтягивая лодку к сети. Наконец из воды показался застрявший воблер. Но, как назло, когда до приманки оставалось пару метров, верёвка якоря закончилась. Лодка встала на месте, будто упрямый ослик. По-хорошему, нужно было сняться с якоря, спокойно подплыть на веслах к воблеру, снять его и плыть дальше. Но до запутавшейся приманки оставался какой-то метр, рукой подать, в прямом смысле слова. Дэн нагнулся над водой и потянулся к сетке. Ну-ну, ещё чуть-чуть! В этот момент резиновая лодка перевернулась, накрыв Громова с головой. Холодная сентябрьская вода обожгла все тело, сковав конечности. Вынырнув из воды, Данила огляделся, перевернутая лодка плавала поодаль, доплыть до неё не составит труда. Но левая нога за что-то зацепилась, нечто, мешавшее плыть и тянувшее на дно. Собравшись с духом, Громов нырнул и нащупал руками сеть, в ней и запуталась нога. Попытка освободиться ни к чему не привела: капрон, из которого китайцы сварганили эту адскую машину, был на удивление прочным, рваться не хотел, да и окоченевшие руки слушались плохо. Вынырнув из воды, чтобы глотнуть воздуха, заметил, что паренёк на «пелле» тарахтит метрах в ста от места кораблекрушения, внимательно глядя в его сторону.

«Ээээ! Рыбачок! – заорал Данила, захлёбываясь. – Спасай меня!» Сеть безбожно тянула на дно. Стоило перестать барахтаться, тело начинало уходить под воду. Силы покидали его, руки стали совсем ватными. Из последних сил Громов сопротивлялся, барахтался и выплевывал воду, пахнущую тиной. Ещё бы пару минут и всё… Но тут Громов почувствовал, как за капюшон куртки его кто-то схватил. Незнакомец затащил его в лодку, освободил ногу от запутавшейся сети. Дальше они шли в Лаврово так быстро, насколько позволял душный моторчик лодки спасителя. Перевернутую лодку взяли на буксир и потянули к берегу. Серёга Докер, так представился незнакомец, оказался весёлым, общительным парнем. Он отдал свой армейский бушлат, чтоб хоть как-то согреть промокшего до нитки Громова.

«А я смотрю – на моей точкe любимой кто-то встал. Ну, гад, думаю! – добродушно промолвил новый знакомый. – Потом развернулся, смотрю, лодка перевернутая плавает, а тебя нету! Думаю – видать, записался в подводные охотники!» – заливисто засмеялся он. Данила заржал в ответ. Он был бесконечно благодарен этому простоватому пареньку, который спас ему жизнь. После этого случая у них завязалась дружба. Стали вместе ездить на рыбалку, так как Докер хорошо знал местные края и здешних рыбаков, так что проблем с поиском мест, где нынче клюет рыба, не было. Впрочем, и в этот раз Данила ехал на Ладогу, взбаламученный рассказами Серёги Докера.

По пути ещё нужно было заехать в рыболовный магазин, что в столь ранний час уже открыл двери в посёлке Разметелево. Этот населённый пункт находился сразу за чертой Санкт-Петербурга по Мурманскому шоссе. Судя по всему, оборот этого магазина был неплохим: все рыбаки, что ехали в сторону Ладоги, Волхова и Свири, так или иначе проезжали мимо этой лавки и покупали забытые дома крючки, лески и прочие рыболовные приблуды. Громов хотел прихватить бухту лески потолще для себя и Докера, памятуя о закилошных окунях.

Поворачивая с трассы к магазину, Данила слишком лихо завернул, так что старушка «Нива» ушла в занос, едва не влетев в другую машину, припаркованную у магазина. «Черт бы тебя побрал!» – про себя пробормотал он и мысленно перекрестился. Не раз уже убеждался, что, пересаживаясь с иномарки на отечественное авто, нужно быть аккуратнее. Наши машинки не любят резких поворотов, торможений и ускорений. Их стезя – это плавный ход на крейсерской скорости, не любят эти механизмы проверок на стрессоустойчивость.

Зайдя в рыболовную лавку, Громов огляделся. В помещении и за прилавком никого не было. Он направился к кассе, рядом с которой увидел витрину с лесками. Неожиданно из-за прилавка на свет божий явился молодой парень. На вид одногодок Данилы. Заспанное, помятое лицо, рыжие взлохмаченные волосы и бородка. Дэн едва удержался, чтоб не засмеяться. Паренёк был чертовски похож на американского президента Авраама Линкольна! Та же борода, та же кривая улыбочка, черты лица и надменный взгляд. Худощавый, невысокого роста. Его образ завершал бейджик на толстовке, с надписью «Вячеслав-продавец консультант».

– Привет, трудяга! Дай лески 0,25-ой моток, хорошей только.

– Ща! – «трудяга» недовольно протёр зенки, встал на табуретку, достал с прилавка требуемое. – На, эту бери!

Бухта лески шлёпнулась на прилавок и покатилась. Данила ловко, как тигр лапой, схватил её в последний момент и недовольно покосился на продавца.

– Ты полегче давай, а то чиркану пару строк ласковых в жалобную книгу, уволит тебя босс с тёпленького местечка! – недобро ухмыльнулся Громов, протягивая купюры.

– Не уволит: немного-то желающих на моё место! – фыркнул продаван и, сев обратно в кресло, скрестил руки на груди, всем видом показывая, что аудиенция окончена.

Данила развернулся и уже было пошёл к выходу, возмущенный обслуживанием в а-ля советский сельмаг, как услышал сзади:

– Куда едете-то?

– В Креницы, горбатого пороть.

– Ты извини меня, если нагрубил, – примирительным тоном сказал Слава. – Сижу тут уже третью неделю без выходных, сменщик в отпуск свинтил, а я батрачу, осатанел от этой работы! Босс обещал временную подмену найти, но что-то пока не чешется!

Громов добродушно улыбнулся и успокоил собеседника в отсутствии потаенной злобы к нему. Бывает, мол, со всеми.

– Я сам рыбак заядлый, сейчас самый сезон, народ мимо меня на рыбалку табунами прет, а я сижу тут взаперти! – продолжал гневно сокрушаться продавец.

Данила снова улыбнулся и пообещал передать Ладоге и окуням привет от страдальца. Напоследок Слава впарил Даниле самодельную блесну от некого известного мастера Олегыча по цене, равной пяти заводским приманкам. Наш герой не шибко любил самоделки, но все же купил. Уж больно активно и умело Славик продвигал товар, даже презентовал игру блёсенки в пустом аквариуме и пообещал чудовищный клёв окуня на эту приманку. «По любому, хороший процент с них имеет, шельмец!» – про себя подумал Громов и хитро ухмыльнулся. Махнул продавцу на прощание и быстром шагом двинул к машине, про себя отметив, что опять опаздывает к Докеру. От Разметелево до Шлиссельбурга двадцать минут ходу, это если не торопиться. А торопиться в гололед на короткобазной «Ниве» не стоит. Значит, опять опоздает, значит, опять Серёга опять будет мерзнуть на улице….

Погода была просто сказочная. Крепкий мороз, почти полное отсутствие ветра и редкие снежинки, что падали на ходу на лобовое стекло. Дешёвый омыватель замёрз в бачке, не давая водителю смыть со стекла маслянистую грязь. Лишь дворники со зловещим скрежетом елозили по стеклу, перемешивая дорожную пыль с девственно-белыми снежинками. Радио уже работало с небольшими помехами, напоминая, что автомобиль отдаляется от цивилизации. А вдобавок ко всему, после съезда на Шлиссельбург все четыре колеса начали отплясывать в диком танце. Судя по всему, дороги тут не ремонтировали со времен Царя Гороха. Иной раз ямы на дороге были таких размеров, что приходилось выезжать на встречку, чтобы не оставить подвеску и предстоящее мероприятие в придорожной яме. «Улица Чекалова, второй или третий поворот после моста?» – про себя вспоминал Громов, проезжая спящий «Ключ-Город». Вот он знакомый поворот, еще несколько сотен метров бездорожья, по недоразумению именуемых улицей. «Нива» на ручнике уходит в лёгкий дрифт и останавливается перед молодым парнем, одетым в тёплую рабочую спецовку ярко-оранжевого цвета. В руке у него ледобур, за спиной армейский сидор, на лице широкая дружелюбная улыбка.

Серёга Пожарский собственной персоной. Любитель рыбалки и веселых компаний. Завсегдатай рыболовных слетов и местных пивбаров. Душа компании, ходячий позитив. Открыл переднюю дверь, впустив за собой карусель веселых снежинок, и забросил на заднее сидение бур и рюкзак. Плюхнулся на переднее сидение, крякнул и протянул руку Громову, озарив салон «Нивы» лучезарной улыбкой. «Здоров, братан! Опять колесо спустило что ли?» – опоздание Данилы не осталось без внимания. Пропустив подколку, Данила улыбнулся и резво газанул вдоль Староладожского канала.

Редкие встречные тачки шарахались от бешеной «Нивы», что неслась по дороге, поднимая за собой торнадо из снега. На поворотах казалось, будто кибитка сейчас улетит с трека, но опытный пилот вовремя уводил её на исходную траекторию. В салоне, через новенькие колонки рубала бодрая композиция группы «Limp Bizkit». Парни трясли башками, ржали и дурачились. Путь предстоял неблизкий, поэтому заряд энергии и позитива лишним не будет.

В дороге общались, обсуждали новости, политику и успехи коллег по рыбалке. Пожарский опять начал рассказывать об уловах своего соседа, об окунях, которые в лёгкую рвали леску, даже не показав морду в лунку, что заставляло Дэна жать на педаль газа ещё сильнее, дабы скорее оказаться на льду. По пути в Новую Ладогу их на трассе обгоняли дорогие внедорожники с прицепами, в которых стояли снегоходы. Голодные девяностые закончились, и народ потихонечку обживался. С ростом цен на природные ресурсы в страну потекли нефтедоллары, кои самые шустрые граждане осваивали, покупая на них предметы роскоши и быта. В том числе и средства досуга стали интересней и дороже. Взять хотя бы те же «Бураны». За последние годы их позиции сильно пошатнулись, уступая место под солнцем современным японским снегоходам. Да, последние стоили дороже, но и по надёжности они были куда выше отечественной техники. Порой их счастливые владельцы знали лишь куда заливать бензин, когда обладатель «Бурана» должен владеть техническими навыками и иметь при себе солидный набор инструментов, дабы не остаться ночевать в лесной глуши или на безмолвном ледяном поле в случае поломки. Поворачивая с Мурманского шоссе на Новую Ладогу, Громов спросил Докера:

– Ты территориально-то знаешь, где там нынче окуня порют?

– Рядом с Птиновым, – авторитетно ответил Серёга.

– Исчерпывающе, блин! А поточнее есть информация, или весь день будем тупо вдоль Птинова бродить?

– Короче от Крениц до Птинова идёт полоса старого льда, километра два шириной, примерно. Он крепкий, можно туда прям на тачке заехать. Дальше начинается поле нового льда, недавно наморозило. Рыба клюет по всему этому молодому полю. Только ходи и ищи. Амбал табунами ходит! – выдал Пожарский авторитетным тоном аборигена-старожила, объясняющего дорогу иностранцу.

– Не, тачку в деревне оставим. Наймем местного бомбилу на «Буране», пусть нас прям на точку забросит, – Данила по своей природе был человеком осторожным, любил подстелить соломку лишний раз. Несмотря на сильный мороз и достаточно крепкий лёд, риск ввалиться в полынью на машине всегда оставался. Поэтому, ну его на фиг.

– За заброску я плачу, – добавил Громов, памятуя, что на судоремонтном заводе Докер получает весьма скромную зарплату, которая не позволяет ему шибко разгуляться на отдыхе.

– Хозяин-барин! Хочешь на доставке, поехали. Меньше пешком идти – больше времени на рыбалку останется!

Друзья ехали по Новой Ладоге, справа нес свои воды могучий Волхов, укрытый льдом. До деревни Креницы, что была конечной точкой их маршрута, оставались считанные минуты. Уже начинало светать. Февраль как-никак, последний месяц зимы, световой день становится длиннее. Если в конце декабря в восемь утра ещё темно, как в сарае у негра, то в конце февраля довольно светло. При въезде в деревню, увидели явно аборигена, который недовольно покосился в сторону автомобиля с питерскими номерами. Местные жители были, мягко говоря, не в восторге от ежегодных сезонных паломничеств рыбаков в их деревушку. Деревенские привыкли к спокойной, размеренной жизни, и эта движуха их совсем не радовала. Приезжие оставляли за собой кучи мусора на берегу, шумели, ставили машины вдоль заборов. Один раз Данила наблюдал занимательную картину, когда местный дедок не мог выйти из ограды, потому что какой-то умник перегородил ему калитку своим ведровером. Умник отделался разбитым стеклом и получил в подарок молоток, который нашел на заднем сидении. Это разозленный ветеран войны ловко метнул его прямо с крыльца своего дома.

К тому же большое количество автомобилистов привлекало сотрудников ГАИ, которые приезжали под вечер на облаву и с воем и улюлюканьем гоняли по деревне подвыпивших рыбачков и всадников на неучтенных снегоходах. Какой уж тут спокойный отдых! Чистой воды экшн, даже в кино ходить не надо.

Сама деревня представляла из себя типичное рыбацкое поселение, довольно древнее, о чем свидетельствует старинная полуразрушенная церковь. Практически в каждом дворе можно увидеть какое-либо плавсредство: от утлой лодчонки до более солидного баркаса с мотором, который перекатили сюда на зимовку с канала. Также во дворах, на стенах сараев можно было узреть канаты, якоря, спасательные жилеты и прочие судоходные принадлежности. Само название деревни КренИцы, именно так, с ударением на предпоследний слог, тоже связано с судоходством. По одной из версий, в этом месте выходя из реки Волхов, корабли «кренились», поворачивая и вставая на курс. По другой версии в этой деревне кренговали суда, то есть кренили, заваливали на борт, чтобы очистить днище от налипшего мусора и водорослей.

Так или иначе, но коренное население этих мест испокон веков жило озером и рыболовством. И было очень недовольно, когда приезжие рыбаки по незнанию портили колхозные сети, приняв их за браконьерские. Всегда рад приезжим был только хозяин местного магазинчика: у городских водились денежки, и они, не скупясь, тратили их на коньячок и сигаретки. Собственно, наши герои тоже держали путь в этот лабаз, так как у Пожарского по дороге закончилось «горючее». Громов вышел из машины и невольно поежился: мороз был хорошо за двадцатку, надежда лишь на теплый заграничный костюм. А Докеру хоть мороз, хоть понос, хоть обвал рубля – стоит и улыбается во всю морду.