Золото императора династии Цзинь

На этом общение с шаманом эвенкил закончились.

– Это чаучу наслали на нас злого духа нам на погибель, – сказал Ингэ.

Настроение у всех было подавленное, один только Уба смотрел вперёд гордо и не зависимо – он ничего не боялся – уж очень он верил в своего бога-креста.

– Как ты хорошо говорил с Белой Совой на моём языке, Уба, – сказал я.

Он посмотрел на меня удивлённо и сказал:

– Я говорил с ним на своём языке.

– А мне показалось, что вы говорите на моём языке, – сказал Ингэ.

– Белая Сова с вами вообще не говорил, – поведал нам Дзэвэ. – Говорил с вами Дух, который помогает шаману. Говорил мысленно. Вот мы и слышали каждый свой язык.

Всё это очень удивительно!

На следующий день мы пошли дальше, наши больные вскоре выздоровели.

Дни тянулись за днями. Горы вдали стали пёстрыми от разноцветных листьев. Начало осени.

Наконец, подошли к излучине Большой реки в то место, где в неё впадает река Стрела. Там так много островов, проток, что если бы не Дзэвэ, то нам довольно таки трудно бы было найти устье реки Стрелы. Река Стрела текла с запада, потом свернула на юг, но я бы не сказал, что она прямая как стрела, и для меня загадка, почему её так назвали.

Где-то здесь недалеко был посёлок Дзэвэ.

Х

Мы два дня шли по реке Стрела. Утром третьего дня меня разбудил Уба.

– Они ушли, господин.

– Кто? – не понял я.

– Дзэвэ, Лей Хэни и вся команда. Испугались Красного Злого Духа.

Я не сразу понял, что произошла катастрофа.

– А стража?

– Проспали. Виновных – казним.

– И с кем мы останемся? Плёткой отстегай и хватит с них.

Нас осталось: двадцать воинов охраны, Уба, Ингэ, Кин и я. Всего двадцать четыре человека.

Охрану, конечно, винить было трудно. Её можно было вообще не выставлять. Это Уба настоял, для поддержания дисциплины. Внешне нам ничего не угрожало: безмятежная, спокойная река, мирное местное население, звери нас сами боялись. Бдительность была потеряна. Но и такого от команды джонки никто не ожидал!

Учитель Кун говорил: «Я не понимаю, как можно иметь дело с человеком, которому нельзя доверять? Если в повозке нет оси, как можно на ней ездить?» И это правильно. Дзэвэ производил впечатление хорошего, честного человека, он мне сразу понравился. Но я мог ошибиться. Но Лей Хэни! Я его знаю шесть лет. Сколько мы с ним вместе пережили?! Конечно, мы не равные по положению, но я считал его почти другом и доверял безоговорочно! И такая подлость! Такое предательство! Понять их можно – они спасали свою жизнь. И Красный Злой Дух тут не причём! В Поднебесной сейчас не спокойно. Придут войны Чингисхана, и они потеряют свои семьи и свою жизнь или свободу. А поступив так, как они поступили, они теряют только свои семьи. То, что наш император одержит победу над грозным степняком, верили не все. Что очень прискорбно! Не веря в победу – нельзя победить! И почему ко мне такое не доверие? Если бы Лей Хэни попросил его с командой отпустить, неужели бы я не отпустил? Дошли бы до верховьев Стрелы и простились бы! Зачем же делать всё по тихому и так подло? Боялись, что и в верховьях Стрелы уже война? Всё равно – подло! И очень обидно. Я подумал, что, может быть и Юй Сугэ не пропал без вести в Северном море, а попросту сбежал? Поселился где-нибудь среди айну на Северном острове, который айну называют Земля Бога Устья или на Эдзо и забыли Поднебесную а, заодно и свои семьи. А что? Местные жители очень милые и гостеприимные люди. Потом, поделившись этими мыслями с Кином, я узнал, что всё не так просто. Что у местных жителей жизнь однообразная, скучная, события в ней случаются редко, и, поэтому, они с удовольствием принимают гостей. Гости рассказывают им о своих странах, о приключениях, случившихся с ними в пути. Это развлекает местных дикарей, вносит разнообразие в их жизнь. Но если пришельцы решили поселиться рядом с местными, то местных это вряд ли обрадует. Местные прекрасно понимают, что если у пришельцев нет своих женщин, то они рано или поздно захотят отнять их, и отнять именно у них, потому, что больше не у кого. А женщины, как они считают, это единственное их богатство. Есть женщины – рождаются дети, живо племя. Поэтому местные жители постараются как-то избавиться от пришлых, отправить куда-нибудь подальше, лучше всего в земли своих врагов, и это, в лучшем случаи или убить – в худшем.

Отвлекшись от своих грустных мыслей, я спросил:

– Что-нибудь пропало, Уба?

– Надо смотреть, господин.

Разбудили Ингэ, доверенное лицо казначейства императора, всё проверили. Ничего не пропало. Да и зачем им здесь золото и драгоценная кость?! Дзэвэ оставил нам свой челнок, зато взял два топора. Молодец! Я обещал ему только один.

– Ушли пешком, – пояснил Ингэ. – В одну лодку они всё равно все бы не поместились. Им топоры нужнее, чем лодка, поэтому Дзэвэ поменял свою лодку на наш топор. Всё по-честному. Лодка и топор в этих местах одинаковы по цене. Дзэвэ поступил честно.

Проснулись воины. Узнали в чём дело, отхлестали нерадивых стражей, но настроение это не улучшило. Оно было очень подавленно.

Я обратился к ним с речью:

– Что ж, у нас выбор не большой. Или мы остаёмся здесь или выбираемся отсюда. Кто хочет остаться здесь, пусть сразу скажет!

Ответом мне было угрюмое молчание.

– Славные степные воины! Я понимаю, что вам всё это не привычно. Но нам надо добраться до верховий реки! До чжурчженьских селений! Там мы добудем лошадей, что бы продолжить путь!

– Господь нам даёт то испытание, которое мы можем вынести! – поддержал меня Уба.

Спорить с этим утверждением никто не стал, хотя в Бога-Креста верило только одиннадцать человек, то есть одни кереиты.

Я встал у руля, Ингэ прокладывал курс, то есть стоял на носу джонки и высматривал препятствия и сообщал мне о них. Плохо нам было без Дзэвэ!

– Ты знаешь эти места, Ингэ?

– Нет. Я родился далеко отсюда, на южном берегу большого озера. Но про эти места слышал.

С огромными трудностями мы прошли участок реки в этот день.

Вечером я спросил Уба:

– Что это за Бог такой, которому ты всё время молишься? Который посылает нам испытания? Мало того, что злые духи нам вредят, так ещё бог посылает испытания. От Бога ждут помощи, а не испытаний.

– Разве я смеюсь над твоими богами, господин? Богов, которых так много, что не понятно, кто за что отвечает. И если возникнет надобность в них, непонятно, кого просить? Почему ты так не почтителен к моему Богу?

– Я просто спросил, Уба. Твой Бог, как я понял, отвечает за всё?

– Да. И кто в него верит, воскреснет из мёртвых, когда придёт конец мира! Ты не воскреснешь, господин.

– И не надо. Я после смерти стану духом и буду помогать своим потомкам. Хотя учитель Кун говорит: «Как мы можем знать, что такое смерть, когда мы не знаем еще, что такое жизнь?»

– Те, кто верят в моего Бога, так не считают. Но я спорить не буду.

– Прекрасно! Просто расскажи о нём.

– Я не священник.

– Что-то ты знаешь?

– Конечно.

– Тогда рассказывай.

– Хорошо, слушай. Когда-то, очень давно, далеко, далеко на западе жил один праведный человек по имени Иса.

– Что значить праведный?

– Который ничем не оскорблял и не огорчал Бога. Однажды, когда он зашёл в священную реку и три раза окунулся в святую воду, на него сошёл Дух Божий, и он стал Богом и Человеком одновременно. Он много проповедовал, говорил всякие мудрые мысли, как твой учитель Кун. За это и пострадал. Его долго пытали, потом убили на кресте. Но Бог воскресил Его на третий день. Этим Он показал, что все люди, которые верят в Него, воскреснут! Все, кто в Него верят, молятся кресту и накладывают на себя крест, когда, чего-нибудь просят или благодарят Его. А испытания даются, что бы человек подтвердил свою веру в Него.

– А так он не верит? Жизнь слишком тяжела для того, что бы её утяжелять испытаниями.

– Нам дана свобода воли, господин, – усмехнулся кереит. – Мы можем грешить, а можем не грешить. Что у нас в голове никто не знает, и Бог тоже. Поэтому и даёт человеку испытания на крепость в его вере. Если бы мы знали, что в головах у Лей Хэни и у остальной команды всё было бы сейчас по-другому. Но, думаю, что это слова Белой Совы о Красном Духе, что жаждет крови, подтолкнули их к бегству.

С этим я полностью согласился.

Мы продвигались всё дальше и дальше. Берега становились всё уже и уже, но река всё ещё была широка, хотя с Большой рекой её не сравнить.

С востока к воде приблизились горы.

Здесь и случилось несчастье.

Мы засмотрелись на лесных коз, которые огромным стадом, нескончаемым потоком, как нам казалось, переходили реку, отвлеклись, и, случайно забрели в протоку между восточным берегом и островом, наскочили кормой на камень, влезли на него, нос джонки стал медленно поворачиваться по течению, а сама она стала ложиться левым бортом на воду.

Крик отчаянья вырвался у меня!

Мы лихорадочно стали разгружать джонку. И, хвала предкам, успели.

Мокрые и усталые мы стояли и смотрели, как наше судно запрудило протоку и вода, переливаясь водопадом через неё, с треском стала рушить джонку. Скоро всё было кончено! Обломки нашей джонки поплыли к Большой реке.

– Вот ещё одно испытание! – сказал я и посмотрел на Уба.

Он пожал плечами и очень спокойно сказал:

– Всё в Его руках.

– Это духи разгневались на нас! – сказал расстроинный Ингэ.

– Духи или кто – это не важно, – сказал я, – но надо что-то делать.

– На себе мы всё не унесём, – со слезами в голосе скал Ингэ.

– Да мы и не вьючные лошади, – мрачно сказал кереит.

– Тогда надо решать – что делать? – сказал я.

Для начала Уба приказал своим людям разбить лагерь здесь на берегу.

– Надо дойти до ближайшего города или селения, купить там лошадей, вернутся, забрать всё и пробираться в Северную столицу или, что лучше, в Срединную, в Чжунду, – сказал Ингэ.

– А это? – я показал на разбросанные по берегу сокровища.

– Оставим здесь. Кому они нужны? – безразлично сказал чжурчжень.

Эти слова было удивительно слышать из уст доверенного лица казначейства.

– Никогда нельзя терять веру в себя – плохо будет, – сказал Уба. – И унывать никогда нельзя! Это грех!

С этим я полностью согласился и сказал, что драгоценный груз надо надёжно укрыть во избежание каких-либо случайностей и оставить охрану, потом подняться вверх по реке, купить лошадей, вернуться и забрать золото.

– Охрана здесь не останется! – сказал Уба. – Нас лишком мало, что бы разделяться.

И в этом он был прав.

– Тогда, надо спрятать сокровища. Спрятать надёжно.

– И нарисовать, где спрятали, – сказал Ингэ. – На всякий случай.

Утром Ингэ ушёл на челноке Дзэвэ искать место, где можно было спрятать сокровища. Через два дня он вернулся. Два дня мы с ним перевозили золото и всё прочее в потайное место. На двух дощечках, я нарисовал, где мы спрятали груз с подробным описанием места. Одну дощечку я оставил у себя, другую отдал Ингэ. Взяли с собой четыре цзинь и четыре лян [19] золота на дорожные расходы. Около устья маленькой речки, вверх по течению, которой мы спрятали золото императора, татары сложили из речных камней конус в пол роста человека, что бы это место легче было искать, когда мы вернёмся. А если не вернёмся, то другим, что придут за золотом будет проще искать его.

XI

На следующий день мы переправились на западный берег реки Стрела.

Я переправлялся последним. Как с родным человеком прощался с обломками моего корабля. Слёзы навернулись из глаз. Степняки понимающе, молча, ждали меня. Наконец переправился и я.

Отсюда началось наше пешее путешествие на юг. Степняки несли на себе только оружие, провизию и шкурки пушных зверей, добытых ими на севере. Свою добычу оставлять на берегу Стрелы они отказались.

Ходоки из нас были плохие. Так далеко ногами никто из нас не ходил, все или ездили на лошадях или плыли. Было очень тяжело, но мы упорно продвигались на юг.

Лес светлел, теряя листву. Ночи стали холодными.

На двадцатый день пешего перехода мы подошли к земляным стенам, окружённого полями, чжурчженьского посёлка. Мы разбили лагерь на самом краю поля, на опушке, в тени леса, чтобы не привлекать к себе не нужного внимания. Ингэ и Уба пошли в город покупать лошадей и сбрую. К вечеру они пригнали тридцать две лошади и две телеги со сбруей. Степняки обрадовались лошадям как жених невесте: ласкали их, шептали что-то им на ухо, гарцевали, гордо сидели в седле и улыбались не понятно чему. Не воины, а дети малые. С другой стороны, что с них взять? Дикари! Варвары! Северные варвары.

– Как ты держишься в селе, господин? – спросил Уба.

– Постараюсь не упасть, – ответил я. – Если бешеных скачек не будет, то шагом на лошади я – удержусь.

На лошади я ездил редко, палуба джонки мне привычней.

Снятся с лагеря, решили ещё до рассвета. В предрассветных сумерках двинулись на север за оставленным золотом.

Китаи появились неожиданно. Несколько воинов выехали нам на встречу и тоже остановились в растерянности, не понимая, кто мы и откуда, свои или чужие. Уба выстрелил первый своей свистящей стрелой. За ним выстрелили и наши войны, несколько китаев упали с сёдел. Мы развернули лошадей, началась погоня. Я лежал на шее лошади, вцепившись в гриву, и молил предков, что б только не упасть!

На востоке всходило красное солнце. Мы промчались мимо города. Часть наших преследователей свернула к городу. Там раздались отчаянные и горестные крики жителей, застигнутых врасплох китаями. За нами гналось не больше сотни. Под нами были отдохнувшие, сытые кони, мы всё больше и больше отрывались от преследователей. Я надеялся, что Ингэ знает, куда нас ведёт. Свернули направо, в ущелье между отрогами гор, в надежде, что нас не заметят. Заметили. Мы понеслись вперёд. Ущелье не имело выхода. Перед нами высился довольно отвесный склон, усеянный мелкими и крупными камнями. Наши воины спрыгивали с сёдел, хватались левой рукой за хвосты лошадей, а правой плётками стали бить лошадей по крупу. Кони как горные козы стали взбираться по склону, таща на хвостах своих седоков. Вьючных лошадей пришлось бросить.

– Я так не умею!

– Тогда тебе, господин, надо научиться, прямо сейчас, – сказал Уба, – или погибнуть.

Я подумал, что так и так погибать и смерть от китайской стрелы не лучше смерти от падения. Я плохо помню, как очутился на вершине. Привёл меня в себя удар копытом в плечё – мой конь, мной был явно не доволен, я не отталкивался ногами от камней, помогая коню, как делала наша охрана.

Китаи хотели было повторить наше восхождение, но наши воины стали стрелять по ним из луков, и те были вынуждены отказаться от своих намерений. Погоня прекратилась. Наши вьючные лошади и часть золота достались китаям.

Мы стали спускаться с западного склона хребта, ведя лошадей в поводу. Спустились в долину и повернули на север. Ингэ уверял, что эта долина выведет нас прямо к реке Стрела, минуя город.

Поворачивая вместе с долиной на восток, уже под вечер мы опять столкнулись с китаями. Они сидели у костров и их лошади по степному обычаю были привязаны к их поясам. В погоню за нами китаи собрались быстро. И опять мы поскакали на юг, отстреливаясь, надеясь, что темнота укроет нас от погони. Так оно и получилось. В той, первой погоне, мы потеряли вьючных лошадей и трёх человек. В этот раз мы потеряли ещё одного человека, а вторым стал Ингэ. Это была самая тяжёлая потеря! Он умер у нас на руках, когда мы уже оторвались от погони. Умирая, он всё силился чего-то сказать, но не сумел. Мы так и не узнали, что он хотел нам сказать.

– Как его хоронить? – ни к кому не обращаясь, сказал я вслух. – Он верил в Будду.

– Я думаю, как и кереита, – сказал Уба. – Иса был праведным человеком, и Будда был праведным человеком. И оба учили людей жить праведно. Будда был принцем, а Иса был древоделей, но оба хотели спасти всех людей. И оба вознеслись на небо! Поэтому, если мы похороним Ингэ по нашему обычаю, то Будда не обидится, а Ингэ – тем более.

Я с ним согласился.

Саблями вырыли для Ингэ могилу и положили его головой на запад. Могилу завалили землёй и камнями. Кину отдали лук, колчан и саблю Ингэ. Кин растрогался до слёз.

– Что будем делать, господин? – спросил Уба. – Нас осталось в девятнадцать.

– Надо пробиться к золоту.

– К золоту мы, может быть, и пробьёмся, но где мы возьмём вьючных лошадей?

– Отбить у китаев?

Уба задумался.

– Добраться до Срединной столицы – тяжело, – после раздумий сказал он. – А добраться до золота, да ещё у китаев и лошадей увести, думаю, что не возможно. Мы все погибнем, и где находится золото, император никогда не узнает. Отобьётся от Чингисхана, на следующий год будет с золотом.

– А если нет? Это золото и нужно для войны.

– Если Родина в опасности, твои земляки могут выковать оружие и бесплатно, а воевать уж – тем более.

– А вы?

– У нас свои счёты. И честь воина! А это не пустые слова!

Что ж решение надо было принимать мне. Понятно, что Елюй Люгэ, отложившись от Поднебесной со своими китаями и создав своё государство Ляо, теперь подчиняет отрезанных от метрополии чжурчжений и, за одно, делает свой тыл безопасным. Да и увеличение дани не лишнее. Конечно, дань он будет собирать в пользу Чингисхана, но жить у реки, да не напиться? Тучи над Поднебесной сгущаются – китаи вместе с монголами пойдут на Срединную столицу – Чжунду, тем более что Елюй Люге в спину подталкивает Кэтэгэ, ставленник Чингисхана. На север, к золоту нам не пробиться, значить надо идти на юг, к своим. Отобьёмся от монголов, на следующий год император соберёт и отправит на север три джонки, две как обычно, а одну за оставленным нами золотом на реку Стрела, и будет у него золота за два года, но гнева царствующей особы нам, конечно, не избежать, но будем надеяться, что разум образумит императорский гнев.

Мы двинулись на юг. Вначале по чжурчженским владениям. За нами, отстав на два дня, шла армия китаев. На севере земель подвластных империи Цзинь не осталось!

XII

Начались владения китаев, страна Елюй Люгэ – Ляо. Первое, что сделала наша охрана на уже вражеской территории, так это ограбила небольшоё кочевье. Мы с Кином переоделись в одежду китаев, чтобы не бросалась в глаза наша одежда, одежда жителя Поднебесной и одежда вадзин. Теперь мы стали похожи на северных варваров, осталось только перебороть брезгливость и научиться пить молоко. Мы решили выдавать себя за отряд монголов, который зачем-то едет на юг. Зачем – мы не объясняли, да нас и не спрашивали. Как оказалось позже, единственными в степи, кто не знал где находиться Чингисхан, были мы. Чингисхан был на юге, как раз там, куда мы направлялись.

В начале зимы мы добрались до земель Срединной империи. Хотя это всё очень условно. В это время от Поднебесной откалывались огромные куски. Правители земель объявляли себя ванами, то есть независимыми царями и тут же присягали на верность Чингисхану. Впрочем, северные земли Поднебесной давно были беззащитны, ещё со времени сражения в Сюаньдэфуской долине два года назад, где наши войска – увы! – потерпели поражение. По всей территории безнаказанно хозяйничали облавные отряды монголов. Нас принимали за один из таких отрядов.

А нам главное было, не наткнутся на такой отряд. Но что боишься – то и случается. Наткнулись!

Они вышли из оврага, перемётные сумы воинов были переполнены, каждый тянул за собой по две – три вьючные лошади, тюки на которых были подвязаны кусками дорогих шёлковых тканей. Было их человек пятьдесят.

Хорошо они погуляли по Поднебесной! Сколько городов сожгли и ограбили! Наполнили дороги Поднебесной тысячами нищих!

– Почему люди Поднебесной просят милостыню у своих врагов, – допытывался у меня Уба, – а не сражаются с ними? Почему кереиты, татары, меркиты и другие племена монголов защищали свои кочевья от воинов Чинхисхана совершенно бесплатно?

Что я мог ответить на это? Может быть, то, что жители Поднебесной мирные люди, а северные варвары воины с рождения? И воюют ради войны?

Уба приказал нашим людям не останавливаясь, пересечь путь встречному отряду.

– Это чонос! – сказал он мне, указывая на отряд. – По-вашему – волки.

– Это важно?

– Нет, но у меня с ними были стычки в прошлом году. Один из их командиров знает точно, что я служу императору. А вот и он!

К нам подъехал типичный монгол. Чем он отличался от других монгольских племён, я не знаю, но, наверное, отличался, если Уба увидел в нём, представителя племени чонос, может быть, какие-то детали одежды? Он приветствовал нас. Вглядевшись в лицо Уба, на его собственном лице появилось выражение удивления.

– Увар-нойон? Что ты здесь делаешь? Ты уже не служишь Алтан-хану[20]?

– Нойон всегда кому-то служит, Гэнду, – уклончиво ответил Уба. – Это не старые времена, когда нойоны были вольные.

– Это, правда! Я служу Мухали. А ты?

– А я всем понемногу, – сказал Уба и объехал любопытного монгола.

– То есть никому?

– Почему? А Чингисхан? Он же над всеми! Мы спешим очень. Прощай, Гэнду!

– Прощай, Увар, – растерянно произнёс Гэнду.

Мы уже отъехали на значительное расстояние, как услышали за спиной голос Гэнду:

– Стой! Стой, Увар-нойон! Я приказываю тебе ехать к моему господину, к Мухали!

– В другой раз, Гэнду! – крикнул в ответ Уба. – Я черби [21] у Тулуя! Мне некогда! У меня особое задание!

И мы взмахнули плётками, пуская коней в галоп. Началась погоня. Но лошади у чонос были усталыми и нагруженными тяжёлыми перемётными сумами, погоня отстала.

– Кто такой Тулуй? – спросил я.

– Сын Чингисхана. А Мухали, подручный Чингисхана, руководит его войсками в восточных провинциях Поднебесной.

– Это я знаю.

– Только, я думаю, Гэнду про Тулуя не поверил. Я, то одно сказал, то другое. Как тут поверишь? Теперь нас будут искать, господин, по всей степи до самой Срединной столицы.

– Это плохо.

– А я говорил. Торопиться надо. Но при этом быть очень осторожным.

Уба выслал двух воинов, назад в дозор. И выставил охрану. Но нас слишком мало. Ночь прошла тревожно. Снег. Холод.

Утром прискакал дозор, коротко сказал:

– Идут.

Замёрзшие войны спокойно, без суеты оседлали лошадей. Сделали крюк, видели из засады, как мимо нас промчалась полусотня чонос. Пошли по их следам, но там, где они свернули, мы понеслись прямо. Начались обычные степные игры в прятки-догонялки. Но от этих игр, от всего этого перехода, у нас с Кином, не привычных к седлу, было отбито всё, что можно отбить, и стёрто, всё, что можно натереть. Степнякам-то что!? Они с трёх лет в седле, привычные, дьяволы кривоногие. И, даже, мороз им нипочём!

Все эти засады, неожиданные налёты с той и другой стороны нас здорово задерживали, пока Уба не организовал последнюю засаду. Он послал семерых своих воинов заманить чонос в овраг, который он приметил накануне. И им это удалось. Чонос устроили погоню за семёркой отважных. Те летели отстреливаясь. А сверху, на краю оврага, чонос ждали остальные воины Уба. Десять стрел, пущенных сверху, сбила десять всадников с сёдел. И, даже, одиннадцатая, пущенная Кином, поразила вражескую лошадь. Потом ещё вылетели одиннадцать стрел, и ещё десять всадников упало, и один был ранен. Чонос бросились бежать. Им вдогонку полетели стрелы. Это была безоговорочная победа. Больше они нас не беспокоили. Зря Уба утверждал, что с пятью десятками врагов не справиться. Справился же!

Вдали показались горы. За ними Чжунду – Срединная столица Поднебесной. Ещё немного и мы у цели!