Пристань надежды

– Ты чего расстроилась? – спросила она. – Чего ревешь?

– Это слезы радости. Я так ждала этого дня и он наступил. Мне вручил диплом сам профессор, у меня столько гостей, цветов и пожеланий. Это дорогого стоит. Вы устроили мне настоящий праздник. Спасибо вам огромное, я так счастлива.

– Дай я посмотрю, за что ты страдала пять лет, – попросила Лиза, протягивая своему деду вкладыш от диплома.

– Вот как надо внучка учиться. Здесь две третьих обложки должны быть красного цвета, – сказал Владимир Петрович, возвращая вкладыш.

– Спасибо вам Юрий Владимирович, огромное спасибо.

– Ему– то за что? – спросила Лиза, протягивая отцу документ. – Идея принадлежит мне. Все лавры тоже мне, и немного деду, он мне помогал во всем.

– Нет, Лизонька, ты не права, без твоего папы было бы торжественно, но не официально. Тебе за инициативу и проявленную смекалку двойное огромное спасибо, а Владимиру Петровичу за помощь.

– Давайте так, официальная часть закончилась, переходим к банкету. Мне обещали чайник, а чашки и кофе я прихватила с собой. Устроим пир.

– Вы девочки пируйте без меня, а я на работу, ее никто не отменял, – сказал Смирнов, поднимаясь со стула. – Выздоравливай и меньше плач. До свидания.

– Не расслабляйся, я провожу папу и по дороге заберу чайник.

– Слушай, юный акселерат, ты это делаешь из-за меня? Ты с ней играешь, изображая сестру милосердия, или хочешь подружиться? Говори прямо, – обратился отец к Лизе.

– Пап, ты в своем уме? Прости. Я похожа на мучительницу, которая обхаживает больную девушку в своих интересах? Она ясно дала понять, что не имеет к тебе никаких претензий. Она мне просто нравится, без всяких причин. Можешь мне верить, я говорю правду. До вечера.

– Как сегодня себя чувствуешь? – спросил Владимир Петрович. – Я в молодости ломал ребро – это очень больно и неприятно. Ни лечь, ни встать. Тебе уколы делают?

– Делают, но особо они меня не спасают. Кажется, двигайся я или ходи, было бы легче. А из-за «сдвинутых мозгов» я вынуждена лежать. Выбор не велик, так что лучше пусть болят ребра, а мозги встанут на место, – говорила Надя, пытаясь шутить. – Как вам все это удалось?

– Лизавета придумала. Ты же помнишь, сколько ей лет? Подслушала ваш разговор с подружками и решила устроить тебе тоже праздник. Только ты меня не выдавай, она через время сама все тебе расскажет, не удержится долго, – говорил дедушка Лизы, которая принесла чайник и начинала командовать «парадом».

В это же время, профессор делился со Стасом, который вез его назад в институт, историей Нади. Он рассказал своему новому знакомому все, что знал сам со слов Нади, чему был сам свидетель.

– За последние десять-пятнадцать лет у меня не было более талантливой студентки, чем она. Да, именно талантливой. Одно дело заниматься, и совсем другое дело иметь к этому талант. Начальная школа сумела рассмотреть его, и мало того, убедила ее в том, что она способна его развивать. В результате имеем то, что имеем. Вы бы слышали, как она разговаривает. Даже у меня, ее преподавателя, нет того произношения. Она, как будто, только что прилетела из Лондона. А перевод? Она переводит текст с листа, словно между строк есть текст, написанный по-русски. Таких специалистов, как она, не так уж и много, а у нас в институте совсем нет, и ее место не в средней школе, как впрочем, и в нашем институте. Одно время она собиралась поступать в институт иностранных языков. Я поговорил с ней и дал совет, если у нее нет желания изучать еще один-два языка, то не стоит тратить время в совершенствовании английского. Он у нее и так совершенен.

– Она сможет работать переводчиком?

– Она должна им работать. Кроме знания языка, она разбирается и в психологии, что не маловажно. Вы можете ей предложить работу или просто интересуетесь? Я могу ее порекомендовать Вашим знакомым, хотя сейчас все решается через кумовство. Между специалистом и родственником, даже если он бездарен, делают выбор в пользу семьи, клана. Извините за прямоту. Спасибо за приятную миссию. Я был очень рад повидать Надежду Романову. Надеюсь, мы с ней, в скором времени, встретимся. Прощайте.

Лиза с дедушкой пробыли в больнице до обеда, расспрашивая Надю о том, что их больше всего интересовало, и та им терпеливо тихонько рассказывала. Уходя, Лиза убрала пирожные в холодильник, а фрукты помыла и сложила в чистый пакет. Самовольно перетащила тумбочку от другой кровати, и поставила с другой стороны от кровати Нади. Теперь по обе стороны кровати стояли тумбочки, а на них букеты цветов. Она достала сумку Нади и положила туда диплом с приложением. Управившись с делами, которые лежачей подруге не сделать, они собрались домой.

– Какие будут просьбы, пожелания? – спросила Лиза. – В пакете, в тумбочке, лежит коробка конфет. Это для твоих девочек, я как знала, что торта на них не хватит. Тебе с какой стороны положить фрукты, сок и шоколад, чтобы удобнее было брать?

– Не суетись, я справлюсь, у меня руки длинные. Лежу в цветнике, ем фрукты, прямо как в раю. Спасибо вам. Вчера, после тихого часа, приходил следователь. Я все рассказала, как было на самом деле, и подписала протокол. Вашему сыну и отцу могут только выписать штраф, за превышение скорости. Он имел право закончить маневр, по-простому поворот. Я хотела сказать это сразу, но вы с сюрпризом выбили меня из колеи. Потом разговоры, рассказы, расспросы затянулась. Извините меня.

– Не извиняйся, дочка. У тебя сегодня праздник, радуйся и быстрее поправляйся, – сказал Владимир Петрович и вышел из палаты.

– Понятно, ты тоже считаешь, что я хожу к тебе ради папы? Ты будешь удивлена, но нет. Я хожу к тебе по собственной инициативе. Как долго это продлиться, я не знаю, но пока мне этого хочется. Мне с тобой комфортно, такое впечатление, что мы с тобой знакомы, но давно не виделись. Ты не считаешь меня маленькой, разговариваешь и ведешь себя со мной на равных, а главное не изображаешь из себя учительницу. Я понятно объясняю?

– Ты хочешь со мной дружить? – спросила Надя, улыбнувшись при этом. – Давай попробуем, я не против дружбы.

– Хочу! – ответила Лиза. – У меня есть компания сверстников, но мне с ними иногда бывает скучно. Это старшая группа детского сада « Ромашка», одни глупости в голове. Девиз: – « Что бы такого сделать плохого?». Ты девушка взрослая, с тобой я себя чувствую старше и умнее.

– А почему «Ромашка»? Меня так мальчик в школе называл, из-за моей фамилии, Романова, ни Надя, а Ромашка, – спросила она, вспомнив Романа.

– Не знаю. Но звучит, то и в правду лучше, чем недоразвитое дитя, дебил, – ответила Лиза. – Пусть будет детский сад «Солнышко».

– Тогда одно условие. Ни каких тайн и недоговоренности. Дружба заканчивается тогда, когда ты перестаешь доверять другу, – сказала Надя. – И еще вопрос. Как к этому отнесутся твои родители?

– Принимается! Я думаю, папа и дедушка не будут против нашей дружбы, а мама с нами не живет, она в Лондоне. До завтра друг, – сказала Лиза, неловко целуя ее в щеку. – Завтра я принесу тебе настоящей домашней еды. Пока.

Выйдя из палаты, Лиза пошла ни на выход, а в кабинет доктора.

– Доктор, Надя держится молодцом, но мне кажется, ее мучают боли. На лбу испарина, губы кусает. Вы посмотрите ее, а я подожду, она думает я ушла, – попросила Лиза.

Доктор, поднявшись из-за стола, прошел в палату к Наде. Ему была симпатична эта девочка– подросток, с ее неуемной фантазией и детской прямотой.

– Как дела после многолюдного посещения? Как себя чувствуешь? Как настроение? – спросил он.

– Настроение отличное, но все болит, как будто меня сунули под пресс и забыли, а он все давит и давит, – ответила Надя.

– Сейчас медсестра сделает укол и принесет таблетки анальгина. Следующий укол поставят на ночь. Если в промежутке между ними опять появится боль, пей таблетку, не терпи. Поняла?

– Спасибо доктор. Сколько это будет длиться? К чему мне готовиться? – спросила Надя. – Может, есть таблетки посильнее? Деньги у меня есть, девочки купят, принесут.

– Хорошо, я посмотрю, что для тебя лучше и скажу.

Доктор вышел, и почти сразу вошла медсестра с уколом, положив упаковку анальгина на тумбочку.

– А ты глазастая, – сказал врач Лизе. – Сейчас ей сделают укол, станет легче. Пойдем со мной, я выпишу тебе рецепт на хороший препарат, он есть в аптеке, но нет у нас. Надя тоже просила названия лекарства посильнее, говорит, что девочки принесут, но ты ее опередила. Козыри все тебе.

Он быстро заполнил рецепты и протянул два бланка Лизе, при этом внимательно посмотрев на нее.

– Здесь рецепт на 10 ампул и 30 таблеток. Стоит это все порядка двухсот рублей, но продать ампулы можно гораздо дороже. Тебе можно доверить это или лучше передать ее подругам? – спросил доктор, глядя на Лизу пристально.

– Я не дружу с наркоманами. Да у нас своеобразная компания, но таких нет. И потом, я хотела помочь Наде, и я ей помогу, не сомневайтесь.

– Давай не будем тянуть до завтра, купим все в аптеке, и вернешься с лекарством к доктору. Глядишь, ночь пройдет для нее спокойно, – предложил дед.

– Давай так и сделаем. Ты у меня дед голова, сама бы я не сообразила. Да и доктор засомневался, а я ему прямо сейчас и докажу. Идем.

После тихого часа пришли подруги с небольшой передачей для Нади. Увидав цветы и шары, девочки устроили настоящий допрос. Надя рассказала обо всем, что произошло сегодня. Девочки задержались недолго, они торопились на банкет. Надя почувствовала легкую усталость от напряженного дня, полного положительных эмоций, но и они ее утомили. Незаметно для себя она уснула. Проснувшись на несколько минут для укола, она опять погрузилась в сон. Принесенные Лизой препараты оказались для Нади «спасительными». Они хорошо снимали боль, и их действие было гораздо дольше по времени.

В это время Лиза рассказывала отцу обо всем, что узнала о Наде. Что она тоже, как и он, подозревала ее в корысти, но они выяснили отношения и решили дружить. Она сообщила отцу и о визите следователя, и о возможном наказании для него.

– Пап, ты меня прости, но у меня нет больше карманных денег, я все истратила. Ты возместишь мне хотя бы часть расходов? Мы с дедом купили лекарство для Нади, доктор выписал рецепты. Ее мучают сильные боли, я это заметила и сказала врачу, но она не знает о моем визите.

– Вот тебе деньги, чадо мое. Не экономь, покупай, что посчитаешь нужным. Я тоже заметил, как она закусывает губы, но не подумал, что от боли. Будешь в больнице, передай доктору, пусть пишет все, что нужно, потом купишь, я тебе доверяю.

Закончив разговор с отцом, Лиза спустилась к Никитичне, здесь же сидел и дедушка, что-то рассказывая и попивая чай.

– Никитична, ты не могла бы завтра с утра испечь немного блинов? Ни к завтраку, чуть позже. В больнице дают такую гадость, а она ее ест.

– Блины фаршировать или обычные? А с чем ты их понесешь со сметаной или вареньем? Может кофе в маленький термос сделать?

– Давай обычные блины со сметаной и кофе. Спасибо, – сказала Лиза, целуя домработницу в щеку.

« С таким отношением, Лизонька, я буду каждый день варить, печь, жарить все, что захочешь» – подумала Никитична, мысленно поблагодарив незнакомую Надю, ради которой дочь хозяина обратилась к ней по-доброму, а не приказала.

– Ты это видел, слышал Петрович? – обратилась она к Смирнову старшему. – Может, я сплю и вижу сон? Что там за волшебница бросилась под колеса машины нашему Юрию Владимировичу?

– Пусть нам с тобой Никитична такие сны снятся каждый день. На волшебницу Надя не похожа, а вот на роль доброй феи подходит в самый раз. Девушка самостоятельная, умная, а главное простая и добрая, я это сразу отметил. В ее возрасте, такие девушки, как она, бывают редкостью, это даже я знаю. Нашей Лизавете десятой доли хватило бы от ее воспитания.

Лиза приходила к Наде каждый день на полтора-два часа. У них находились темы для разговоров. Теперь у Нади на завтрак, а чаще на обед были блюда, приготовленные Никитичной и привезенные Лизой. Шел девятый день пребывания Нади в больнице и ее готовили к выписке, три дня назад разрешив ненадолго вставать. Лиза, прямо с утра, решила поговорить еще раз с отцом.

– Папа, Надю завтра выписывают. Что ты решил? – спросила она напрямик.

– А что я должен был решить? – невозмутимо спросил он.

– Ты обещал вернуться к нашему разговору о Наде, когда она поправится. Она пока не совсем здорова, но уже ходит, боли стали меньше. Мы забираем ее к себе или нет? Если забираем, то, на каких условиях, если нет, то куда она пойдет. Пока у нее нет ни работы, ни жилья, но она может заниматься со мной и жить с нами. Пройдет месяц, выйдет на работу, снимет квартиру, а занятия можно будет продолжить за деньги. Мы же говорили с тобой на эту тему, ты не можешь этого не помнить.

– Да помню я все. Я помню даже то, что профессор обещал ей место в общежитии, а вот ты видимо забыла. Конечно, у нас ей будет гораздо удобнее, чем в общежитии, пока она окончательно поправится. Давай, привози ее завтра к нам домой, но пока только на месяц, а там посмотрим, Ты согласна на такой вариант?

– Спасибо. Я согласна. А вот согласится ли она, вопрос.

– Убеди ее. Меня же убедила. Ладно, раз уж решила, помочь новой подруге, приготовьте ей с Никитичной комнату. Ты купила ей одежду вместо той, что мы забрали, испорченной? В чем же ты ее будешь забирать, в пижаме? Деньги возьми в ящике стола, их должно хватить. До вечера.

– Деньги я возьму, а одежду купим вместе с ней. В чем забрать, я нашла в ее вещах.

Поговорив с отцом, она прямо окрыленная, заговорила с Никитичной.

– Никитична, у Вас сегодня много работы по дому? – спросила она.

– Как обычно. Завтрак, обед, рынок, ужин. Тебе что-то нужно? Не заговаривай мне зубы, говори прямо. Завтрак для твоей подруги готов, правда, кофе я еще не приготовила.

– Не сердись. Ты поможешь мне подготовить для Нади комнату? Я вернусь из больницы, помогу тебе с уборкой, поедем на рынок, а вечером расскажешь мне с чего начинать, подскажешь.

– Лиза, ты не заболела? Я сама все сделаю. В какую комнату ты хочешь поселить подругу?

– Ей пока трудно передвигаться, приготовим ей комнату внизу, рядом с комнатой дедушки. Помочь я тебе все же попробую, постараюсь, а на здоровье я не жалуюсь. Спасибо за завтрак.

« Девочка меняется прямо на глазах. Ладно, эта новая подружка ее чем-то заинтересовала, но отношение ко мне стало другим. Раньше я для нее была частью кухни. С тех пор, как девочка осталась без матери, которая развелась с ее отцом и уехала, я кроме претензий и требований не слышала от нее ни каких других слов. Она пропадает в больнице, не болтается с друзьями, больше бывает дома, не огрызается и еще предлагает свою помощь. Все это не просто так, ой не просто. Что ж там за подруга?» – думала Никитична, готовя кофе. О том же думал и отец. «Лизе было семь лет, когда я развелся с Ольгой, и она уехала из страны с другим мужчиной. Меня мало огорчал развод с женой. Поженились мы поспешно и ничего хорошего из этого не вышло. Уже тогда я почувствовал свободу, от каких– либо обязательств. По решению суда дочь оставили со мной. В то время я много внимания уделял девочке, но недолго. Потом поднимал свой бизнес, пропадал большую часть суток на работе. Воспитанием Лизы занялась няня. То ли няня была не профессионалом, то ли Лиза была трудным ребенком, но няню пришлось не раз сменить, а Лиза все равно росла своевольной и капризной. В новый дом мы переехали втроем. Никитична работала у нас не первый год и натерпелась от дочери больше чем я. Время шло, а отношения с дочерью не выстраивались. Чем старше становилась Лиза, тем труднее мне было скрывать свои похождения. Мало того, что я видел дочь только за завтраком, перед школой и вечерами после работы, она умудрялась испортить каждый, то своими капризами, то неприятностями. Так было и в каникулы и во время учебы. Единственное время, когда мы жили дружно, это было время отпуска. Мы выбирались с ней куда-нибудь вдвоем и все менялось. Но стоило вернуться домой, все возвращалось. Я поздно понял, что Лиза меня ревнует к женщинам, а когда понял лишь «сбавил обороты». Училась она, мягко говоря, неважно. Она знала математику на твердую четверку, а простую географию не тянула и на три. Она водила дружбу с такими же, как сама «богатыми», прогуливала уроки, грубила учителям. Одним словом с учебой и воспитанием были большие проблемы. Ей исполнилось в январе тринадцать лет, когда я, устав от всего этого, поставил ей условие, сказав: – « Я не справляюсь с тобой. Ни просьбы мои, ни ограничения не помогают. Не изменишь своего отношения к учебе и окружающим, поедешь жить к матери. Пусть она занимается твоим воспитанием. Срок тебе даю до конца учебного года, потом пеняй на себя». Вот тогда мы с ней впервые крупно поссорились. Она высказала все, что думает обо мне. Мало того, она заявила, что это я виновен в ее поведении, что она берет пример с меня и, «возможно скоро, буду, как и ты, папочка, пропадать по ночам». Тогда я даже испугался этого монолога, и подумал, что дочь давно выросла, она все понимает и воспринимает это как взрослая. Она изменилась за полгода меньше в десять раз, чем за последние девять дней. Этот наезд на девушку менял дочь на глазах. Это была совсем другая Лиза, о которой я даже не мог мечтать. Прошло девять дней, а мы ни разу не поссорились. Дочь советовала, спрашивала и делилась своим мнение, как взрослая, при этом не навязывала, а тактично предлагала. Правда, тон при этом не всегда соответствовал просьбе. Первые дни я считал это игрой на публику, но все оказалось, не так. Я и согласие свое дал на переезд Нади, ради простого эксперимента по перевоспитанию дочери. Посмотрим, что будет через месяц. Чем закончится эта игра в благородство?» – думал он, выходя из машины.

Лиза ехала к Наде в больницу и совсем не была уверена в том, что ее предложение о переезде обрадует новую подругу. Она рассказала Наде о разговоре с отцом, о том, что получила его согласие и о комнате, которую они сегодня приготовят вместе с Никитичной. Поинтересовалась, что из вещей привезти ей на завтра.

– Лиза, ты не поторопилась со своим решением? Нам целый месяц придется жить с тобой бок обок, а мы едва знакомы. Сумеешь продержаться, если тебе эта игра наскучит? – спросила Надя напрямик. – Не окажусь ли я на улице, если мы с тобой не найдем общего языка?

– Смогу, не сомневайся. Мы же договорились ни каких тайн и недоговоренности. Если я пойму, что ошиблась, скажу прямо, и поверь, дам тебе время на поиски нового жилья. Идет?

– Хорошо, я поеду с тобой, и совсем не потому, что мне некуда деваться. У меня три стипендии в кармане, хватило бы или на билет к одному из братьев, или на комнату, но с работой сложнее. До первого августа, мне надо обязательно поправиться. Как я буду работать еле передвигаясь? А так я и деньги сэкономлю и поправлюсь за месяц окончательно. Видишь, я не скрываю своих корыстных интересов. Ну, а от безделья, так между завтраком и обедом, буду учить тебя английскому языку.

« Предложение, конечно, неожиданное. Более того, оно похоже на каприз девочки. Зачем ей в каникулы английский? Чего она хочет на самом деле? Ладно, я дала согласие, на месте определимся. В данный момент выбирать мне не приходится, а дальше посмотрим» – думала Надя.

Пробыв у Нади не меньше часа и решив свой вопрос, Лиза вернулась домой.

–Никитична, я пришла. С чего начинать будем, с рынка? – спросила она.

– Чего ты на рынке забыла? Говори, что надо купить и сколько, я сама справлюсь. Ты когда в маршрутке ездила? Сумки тяжелые носила? – задавала вопрос за вопросом Никитична Лизе. – Чего ты задумала?

– Не волнуйся, мешать тебе я не буду, проведу себе экскурсию, а на обратном пути помогу нести твои тяжелые сумки, я жилистая. Что ты на меня так смотришь? Я здорова и в своем уме. У нас завтра, что на обед?

– Что прикажите барыня, то и приготовлю. Вы сами чего изволите?

– Я действительно такая капризная, самовлюбленная особа? – спросила Лиза, обиженным голосом. – Тогда почему ты меня никогда не ставишь на место?

– Да нет, Лизонька, ты хорошая девочка, только иногда тебя «заносит», как вы выражаетесь. Указывать тебе я не могу, это ты когда-то поставила меня на мое место. Забыла? Подруга согласилась на переезд?

– Прости меня. Видимо мне не хватало хорошей трепки. Все меня жалели, баловали и нажили в моем лице несносное чудовище. Надя согласилась, но только на месяц, пока поправится и сможет выйти работу. А пока будет со мной заниматься английским. Ты поможешь мне выбрать ей одежду на завтрашний день, выбрать я и сама смогу, а погладить не сумею.

– Идем на экскурсию на рынок, вернемся, займемся и комнатой и вещами, не стоять же сумкам еще месяц. Может, что постирать надо, просушить, а потом уже в шкаф. Будет уезжать, соберет из шкафа все чистое.

Они вдвоем съездили на рынок, купили продукты сверх того, что планировала Никитична. Вернувшись, занялись сразу вещами Нади, оставив ей только книги для разбора, потом комнатой. Поставив пустые сумки в шкаф. Лиза помогала Никитичне перестилать постель, чего никогда не делала раньше, пылесосить, вытирать пыль. Никитична обратила внимание, что делает она это с удовольствием и без принуждения. В комнате стояла большая кровать, рядом тумбочка, на которой стоял светильник, справа от входной двери небольшой плательный шкаф с зеркалом, слева – дверь в совмещенный санузел с душем, напротив двери, чуть правее окно, из которого открывался отличный вид на небольшой сад. На противоположной стороне от кровати стоял телевизор. У стены с окном – журнальный столик и кресло. Вещи на выписку были простираны, отутюжены и собраны в пакет.

Глава 4

На следующий день Лиза привезла Надю на такси. Коттеджный поселок располагался в черте города, на месте ранее процветающего совхоза, кормившего не только город, но и область. Совхоз пришел в упадок. Город рос, сельчане перебирались туда на работу или учебу, старики в мир иной. Дома ветшали и рушились, и земли начали продавать под строительство горожанам. Одноэтажные особняки за высокими заборами соседствовали с замками с башенками и небольшими двухэтажными домами, с прозрачными коваными заборами. Все зависело от достатка хозяев и их вкусов. Этот дом из двух этажей казался небольшим и каким-то воздушным, видимо из-за большого обилия стекла и цвета наружных стен. Девушка не спешила входить внутрь дома, прошлась по небольшому саду, который начинался прямо за домом, в котором росли и плодовые деревья и березки. За садом ухаживали, как в прочем и за клумбами во дворе, где росли кусты и цветы. Трава была аккуратно скошена, а газон пострижен. С левой стороны от дома, была построена открытая большая беседка, увитая плющом, как и забор на соседний участок. « Хорошее место для отдыха» – подумала Надя. В саду, под деревьями, стояли качели, садовый набор из двух плетеных кресел и небольшого стола. Двор был небольшой. От входной двери и ворот гаража до калитки было метров пятнадцать-двадцать. Все это пространство занимали тротуарные дорожки и въезд в большой гараж из плитки, чередуясь с газонами и вазонами с цветами. На дворе стояло лето, и двор выглядел нарядно и чисто. Лиза не торопила новую подругу, давая ей время оглядеться. Надя в таком месте была в первый раз, и ей все было интересно.

– Кто поддерживает такую красоту? – спросила Надя.

– Дворник, он же садовник. Приходит через день, следующий день работает у соседей напротив. Живет в поселке за шлагбаумом. Дедушка работает под настроение, у него нет к этому тяги. Идем?

Надя осмотрела дом с фасада. Первый этаж дома, был практически на пятьдесят процентов «стеклянный». Но со двора было не видно, что было за стеклом. К входной двери вела дорожка из плитки, заканчивающаяся тремя ступенями на площадку перед дверью. Дверь тоже была прозрачной. Дом начинался с «аквариума», прозрачного с трех сторон тамбура, в котором слева, за зеркальными дверцами, располагался шкаф для верхней одежды и обуви.

Они вошли в дом, где Надю встречала Никитична, протянув руку для знакомства.

– Как вас зовут по имени? – спросила Надя.

– Валентина, но все по привычке называют меня просто по отчеству, и Вы зовите меня так.

– Привычка – это вторая натура, а мне не надо двух натур. Вас я буду называть, как положено.

– Ладно, правильная ты наша. Пойдем, я покажу тебе твою комнату и расскажу, где у нас и что.

Она провела ее по всему дому, комментирую по ходу, где что находится, не забыв показать свою комнату. Переступив порог « аквариума», они очутились в гостиной. Здесь стояли диваны и кресла, журнальный столик, стоял большой телевизор, небольшой бар. На первом этаже, левое крыло занимала по одну сторону кухня– столовая, по другую – кладовая и комната Никитичны. В правом крыле располагались две гостевые комнаты, в одной из которых летом проживал Владимир Петрович, выбираясь «на дачу». Справа из гостиной была лестница на второй этаж. Здесь справа располагался кабинет и спальня Смирнова, тренажерный зал, слева «апартаменты» Лизы из двух комнат и еще одна гостевая комната. В холле стоял бильярдный стол. В каждой спальне и гостевой были душевая, умывальник и туалет. На втором этаже комнаты были значительно больше. В подвале располагалась котельная, прачечная, насосная и генератор.