На закате века

На закате века

(1998 год)

С приближением больших величин и событий разумный человек начинает осмысливать. Себя, свою жизнь, свои деяния. Историю и современность. Потом – мироздание, где ничего из осмысленного им не видно и нет. Даже тех больших величин, как новый век, новое тысячелетие, приближение которых он предчувствовал.

В жизни человека всё придумано человеком.

И тогда он опять остаётся со своими чувствами и великой пустотой, уже не пытаясь ничего осмысливать и сравнивать. Остаётся с тем, что придумал он сам и подобные ему.

Эти строки нужны были только мне. Может быть, они будут нужны кому-то ещё?

Просьба погибшего воина

(По мотивам старинных монгольских песен)

– Мой нукер!

Когда возвратишься домой,

Зайди в нашу юрту, поведай

О том, что мой меч зарастает травой,

Что я не вернулся с победой…

Скажи, что в бою горемычный убит,

Что тело гниет на чужбине,

Колчан мой блестящий, синея, лежит,

Украсив леса и равнины…

Скажи, что несчастный друзей не предал

И небо не проклял укором,

Что шлем мой железный чернеет у скал,

Покрытый осенним узором.

Скажи, что застыли, мертвея, глаза

И были слезами омыты,

Что черная длинная, плетью, коса

С травою теперь перевита!

Поведай отцу, что я был еще жив

И после пятнадцатой раны!

А матери бедной потом расскажи

Про земли, народы и страны…

Сергею Есенину…

Я смотрю на вечерние дали,

Журавли надо мною летят.

Что за чувства тебя волновали

Мой певучий учитель и брат!

Растревоженный думой неясной,

Замедляю я времени бег,

Повторив за тобой: как прекрасна

Мать-Земля и на ней человек!

Очарован я песнями снова,

Голос твой звучит в сердце всегда.

Время страшно бежит! Только слово

Пролетит и обгонит года.

Простота и согласье созвучий

И великая тайна во всём.

Эту жизнь, мой учитель певучий, -

Золотым овеваешь ты сном.

Веселее, надёжнее, проще,

На Земле с тобой рядом нам жить.

Журавли и рязанские рощи

Продолжают со мной говорить.

«Люди метят в херы или в мэры…»

Люди метят в херы или в мэры,

Даже в президенты и кумиры!

Между тем судьбой всей биосферы

Правят гениальные банкиры…

Проводы тёти

Мотоцикл заводят соседи,

За селом – алый солнечный лик.

Белолицую важную леди

Приглашает в коляску мужик.

Дорогую московскую тетю

До райцентра племянник везет.

Тетя в отпуске, он на работе,

Но работа теперь подождет.

Ах, как гостью соседи встречали,

Все село удивили столом…

Закололи корову и сдали,

Чтобы в грязь не ударить лицом!

Мать сует пирожки ей в пакете,

Обнимают невестка и брат.

Мотоцикл поехал… И дети

Машут тете и что-то кричат.

Кожуру от столичной салями

Благодарно собака жует…

Загрустив о деревне и маме

Сядет тетя в большой самолет.

«Он распарит березовый веник…»

Он распарит березовый веник,

И на камни плеснет кипяток,

Побежит кровь, волнуясь, по венам,

И кольнет по костям тонкий ток.

И, святясь изнутри и снаружи,

Будет пить очарованный чай.

Он прошел сквозь колымские стужи

И вернулся домой… Невзначай.

«Месяц зыбок в Ононе и розов…»

Месяц зыбок в Ононе и розов,

Что боюсь прикоснуться к воде.

Снились мрачные тени колхозов,

Где беда привалилась к беде,

Тризны мертвых с живыми глазами,

Юбилеи чертей в городах…

Болен я! Просыпаюсь ночами,

Явь меня настигает и в снах:

Там безумствуют грады и веси,

Скоморохи слагают стихи,

Круглосуточно празднуют бесы,

И напрасно кричат петухи!

А гордыню сменяет унынье

И тягчайший свершается грех -

Удушающий воздух пустыни

Отравляет безжалостно всех.

Самому себе страшно признаться,

Что схожу незаметно с ума.

Мне бы жить, ничего не бояться,

Но какая надвинулась тьма!

Жить бы в юрте у сопки на склоне,

Молчаливо мечтать у огня,

Видеть розовый месяц в Ононе

И поить вороного коня…

Смерть бродяги

Дух бродяги просит воли,

Ломота уходит в дрожь!

Захмелев от ветра в поле

Бродит спеющая рожь…

В душных избах хлебосолы

Что-то прячут много лет,

Что-то копят невеселы,

Но чего-то нет и нет!

Строил он дома, заборы,

Закрывая даль дорог.

Глянет он на степи, горы…

И уйдет, не чуя ног.

Захлебнется вдруг и ахнет,

И расколет небо гром.

Как дрожжами поле пахнет -

Брагой, водкой и дождем!

Упадет бродяга в поле…

За труды и за приют,

Выжмут силы хлебосолы

И обратно отожмут.

.

«Отважный рыцарь Дитрих…»

Отважный рыцарь Дитрих в блестящем,

рогатом, шлеме очнулся в смутном недоумении.

Сливаясь с небом, тьма всадников откатывалась

за горизонт, как грозовые тучи.

Они появились внезапно и внезапно отхлынули,

как непредсказуемый ураган.

Бедный рыцарь Дитрих снял шлем с отломанным рогом

и огляделся. Было тихо, и солнце слепило глаза.

Над долиной переливался туман, а в зеленых травах

и ярких цветах сверкали латы и шлемы убитых,

тягостная роса войны.

Несчастный рыцарь Дитрих выдернул стрелу

из горла истекшего кровью коня.

Стрела отливала краснотой и была

на четыре пальца длиннее европейской стрелы

Славный рыцарь Дитрих не знал страха в битвах,

но сейчас ему стало страшно. Он закрыл лицо

ладонями и задумался…

Я знаю эти стрелы, пригнувшие и смешавшие народы,

создавшие сегодняшний мировой порядок.

Они сделаны из ветвей дикого персика-буйлэсана

и дикой акации-харганы, что растут за моим домом,

в солоноватой и суровой степи.

Даже не пытайтесь вырвать их из земли!

Даже не пробуйте разогнуть и выпрямить их!

Волокна их ветвей плотно и жестоко скручены,

как мышцы воинов и мастеров,

Делавших из них стрелы над кострами.

Это мои предки.

Но они были стихией самой природы,

а не ее отбросами, последний стадией

перед разложением, дающим новую жизнь остальному!

Стихия не знает препятствий,

Чтобы сделать и выпустить такую стрелу

нужны мощные люди и крепчайшие луки.

А кто бы мог натягивать их ежедневно и ежечасно,

покоряя множество народов в железе и бронзе?

Так какие же это были луки и руки?

Это были не мы, одряхлевшие телом и умом,

это были совсем другие люди!

Никто не знает, как возникает сила инерции

и как она испаряется…

Друг мой, историк, поэт и художник, так ты себя

называешь… Используй и соединяй анатомию

и другие науки, пытаясь познать себя и мир,

проходя по пыльным дорогам минувших столетий,

совершенствуя мысль и укрепляя свой дух.

Химические реакции, происходившие в моих предках

совершенно отличались от сегодняшних.

Ведь сказал же задумчиво один священник,

глядя на землю и звезды: «А, может быть, и химия?..»

А рыцарь Дитрих стал нищим бардом.

На городских и деревенских площадях

он пел, призывая людей укротить гордыню.

Он прожил долгую жизнь и был счастлив.

Он отдался божьей воле и укреплял свою,

Он не стремился судить других и узнать неведомое,

Он познавал себя и был счастлив.

Так Европа осталась на своем месте и расцвела.

А буйлэсан и харгана растут за моим домом,

в суровой и солоноватой степи…

Друг мой, историк, поэт и художник, так ты себя

называешь… Я зову тебя в степь.

Если выживешь – будешь жить!

И станешь – Историком, Поэтом и Художником.

А мир тебе покорится с радостью,

но и ты покоришься миру.

Так ты познаешь вкус прошлого, настоящего и будущего

и разницу между – казаться и Быть!

«То, что легко дается – непрочно…»

То, что легко дается – непрочно.

То, что легко дается – ненастоящее,

обманчиво, как мираж в пустыне.

То, что легко дается – делает человека гордым

и разрушает душу. Иллюзия радости испаряется.

Мне многое дается легко.

Я не люблю себя, берущего…

Мне нравится идти одному от горизонта

до горизонта и преодолевать преграды.

Мне нравится дробить скалы в пыль,

Мне нравится круто замешивать тяжелую пыль

водой из колодцев, выкопанных мной,

мне нравится ваять гармонию и пластику.

После меня остаются тоннели,

а впереди их цветут цветы и сверкает солнце.

Мне нравится трудится!

Я пользуюсь плодами трудов других людей,

отдавая взамен свои плоды.

Ничем иным я не пользуюсь и ничего другого не отдаю.

Так мы создаем относительно равенство,

Так мы даже можем спорить.

Ведь спор – это разговор на равных.

Только так мы можем проникать до сути вещей

и делать все до конца.

От этого нам легко и радостно!

Мы отдаем всем, но берем только у равных.

Других условий и отношений душа моя не приемлет.

И я ничего не беру у окружающих и их властителей.

Но почему они считают меня -

гордецом, злоумышленником и сумасшедшим?

«Судьба – как полет стрелы!»

Судьба – как полет стрелы!

Это большая редкость.

Больше ошибок, сломанных стрел,

смятений, опасений, спасений -

устройства своих делишек,

кардиограммы больного сердца

при вмещающем все желудке.

Судьба – как песня, пронизывающая душу!

Это большая редкость.

Больше сбиваний с такта, криков, вздохов, и выдохов,

измаранных нотных листов -

устройства своих делишек,

кудахтанья курицы над прошлогодним яйцом.

Судьба, как прекрасный стих,

разрешающий в одно мгновенье

сложнейшие проблемы и тугие узлы судеб!

Это большая редкость.

Больше выпрошенных денег, тщеславия, умысла,

облизанных задниц учителей и зализанных головенок учеников -

устройства своих делишек,

мяса из крашенного воска и соуса из цветных помоев.

Судьба – как полет стрелы, как песня, как стих,

как великое и радостное Дело,

после которого рождаются новые люди…

Это роскошная редкость!

Но больше устройства своих делишек

ради желудка и убийства потомков.

Сколько вокруг детоубийц!

«Верю – человеку…»

Верю – человеку нравится жить!

Верю – он делает то, что ему в радость.

Когда он делает то, что ему не в радость,

слова и дела его не поддаются

никаким законам физики.

Когда он делает то, что не в радость,

все вокруг начинает рушится и гнить…

Какая радость от упрямства,

умножающего страдания?

Неразрешимый вопрос!

И потому я смотрю на ласточек.

Как дружно и трепетно строят они жилище!

«В жизни случается всякое!»

В жизни случается всякое!

Сонорный звук

с мажорным звуком

нам дарят сладостный мотив.

Но, превращенные в мораль,

бесстыдно грабят наши души.

А автор пишет, упоенный

своим пророчеством и стилем,

совсем не ведая о том,

что мирно дремлющие звуки

Он в мародеров превратил

и изнасиловал себя.

В жизни случается всякое…

«Когда я парю в полете…»

Когда я парю в полете,

распластав сильные крылья,

то с голубого зенита

вижу людей и дороги…

Как длина и запутана

эта дорога.

Мне видна ее линия,

пролегшая через степи, тайгу и реки,

не признающая границ.

И не тени минувшего, а минувшая тень

мелькает по ней безысходно.

Он был воином и пастухом.

Он отправился в дорогу с берегов Онона,

и тяжелый колчан тяжелел на его бедре.

В оперениях стрел затаился свист,

на остриях – плач женщин и детей,

но там же дремало его далекое беспамятство.

Он направил коня на Восток, и дрогнула степь!

Он прошел сквозь стены городов

и опустошил тысячи колчанов!

Он развернул коня на Запад, и выплеснулись реки!

Он долго блуждал по горам, лесам и долинам,

смешивая народы и страны,

Он каждый день выпускал по колчану стрел!

Его волосы стали седыми,

лицо навсегда попало в сети морщин,

когда конь вынес его к берегу моря.

Он потерял счет колчанам и годам.

И стала его дорога запутанным

и нескончаемым арканом.

Но по ней же он вернулся домой.

Он не знал, что Земля круглая!

Стрелы, выпущенные им в молодости,

вонзались ему в спину уже на излете.

Души убитых вселялись в него,

он забыл свое имя и род, как и дорогу.

Сгнили его колчаны и заржавела сабля.

Дань ему отдавали бритоголовыми Учителями.

Они поставили его на колени.

А через семь столетий, жалкий и маленький,

он отправился по дороге звериного пьянства

и позора…

Но когда я парю в полете,

то вижу его дорогу -

самую длинную из всех дорог,

пройденных человеком!

Я ложусь на крыло, разворачиваясь в полете,

и вижу -

едва заметные линии, заросшие травой.

Они словно брошенный на планету аркан.

Там движется безысходно минувшая тень,

Которая совершенно отличается от сегодняшней…

«Каких послушников в стране…»

Каких послушников в стране

Союз Писателей взрастил…

Вокруг все послухи его,

Как рыбы скользкие притом!

Что слышат эти бедолаги?

«В краю вечнозеленых помидоров…»

В краю вечнозеленых помидоров,

Непуганых веками дураков,

Среди наивных, детских, разговоров

Не ощутишь ни рабства, ни оков,

Всего того, что выдумали люди,

Перемудрив на совесть и на страх,

Того не зная, что когда-то будут

В своих оковах, словом, в дураках…

«Океанскими волнами тучи…»

«Океанскими волнами тучи…»

Обложили опять небеса,

Оседают песчаные кручи,

И поникли печально леса.

Но угрюмые мрачные думы

Поднимаются в душах людей.

Почему, почему вы угрюмы

Среди этих раздольных степей?

Будет солнце осеннее сонно

Нависать над прогретой землей,

Будут спать в степи сытые кони

Под серебряной ясной луной.

Почему вы угрюмы, туманны,

Где, какая случилась беда?

Ливни льют, ливни льют непрестанно,

Насыщается степь на года.

И блаженство, покой и усталость -

В плодородной ее глубине.

Поспевают плоды, наливаясь,

Как стихи сочной силой во мне…

«Живой язык меня прельщает…»

Живой язык меня прельщает.

Какая музыка звучит

в любом народе каждый день,

где каждый маг и композитор!

Какие ласточки мелькают, какая лань, какой олень,

бегут стремглав через ручьи, какие ветры, прошумев

среди деревьев и кустов,

летят по травам к океану!

Какие ливни, вызревая, обвально падают на горы,

на пашни рушатся и степи, луга и синие леса,

какая радуга сверкает

в обычной речи мужика!

Как пахнет мятой и цветами,

тягучим сытным молоком и теплым запахом ребенка,

душистым мылом и бельем, белее пышных облаков,

хлебами, печью духовитой

дородных женщин разговор!

О, как чирикают птенцы в уютных гнездах, обогретых

лучами радостного солнца,

какие живчики-ручьи звенят в предутреннем тумане,

какая вдруг сверкнет роса

в словах и лепете детей!

Живая речь, как человек, как все живое и родное,

не умирает никогда, а только движется, сверкая…

Но как застыли безобразно, какие формы обрели

живые звуки и слова в речах и книгах

мудрецов, что оторвались от народа

и плодородия Земли, себя в пророки возведя.

К тому ж еще – в учителя

других, которые считают, что пишут русским языком.

(Язык не сельское хозяйство, где можно сеять и пахать,

совсем не зная плодородья, корней его и глубины.)

Пророк без Бога, от себя… Без Бога, только от себя

Любое слово умертвит, и похоронит все слова.

Но так народ не говорит, жизнь совсем не такова.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.