Они вышли из комнаты, прошли по коридору третьего этажа, спустились на первый этаж и направились по коридору, который Бэль ещё не видела. Ей казалось, что это был первый коридор без ковра. Позже она поняла, что пол идеально ровный и деревянный для того, чтоб с кухни по нему было удобно вести тележку с едой. Они направлялись в столовую, в которую вели большие дубовые двери. Они были приоткрыты, поэтому Бэль увидела мистера Гилмора, стоящего возле стола и людей, что за ним все ещё сидели.

Сегодня мистер Гилмор показался Бэль моложе, его лицо казалось светлым, и весь его образ излучал тепло и доброту. За столом сидело так же толстое неприятное кудрявое существо, и будь оно в платье, Бэль подумала бы, что это толстая девчонка. Но это сидел мальчик лет двенадцати. А рядом с ним за столом сидела очень пожилая женщина, на ее пальцах было множество колец, а в ушах висели тяжелые сережки. С надменным видом она смотрела на тарелку перед собой, в которой уже ничего не было.

– Сер, – мисс Аллен прошла в столовую, – Вы просили меня…

– Да-да-да, Вы привели мисс Дэй.

Сегодня она выглядела лучше, чем за всю свою жизнь. Чистая одежда, мягкая ароматная кожа, темные волосы блестели на солнце с легким рыжим отливом, синие глаза переливались светом кристаллов, и на щеках был здоровый румянец.

Её милость для своих десяти лет заметили все присутствующие в комнате.

– И кто же это? – спросила пожилая женщина.

– Это мисс Дэй, – ответил ей мистер Гилмор.

– Что она тут делает? – с возмущением спросил толстый мальчик.

– Я буду отрабатывать в виде прислуги долг своего покойного отца в размере полутора тысяч фунтов, – ответила девочка.

– Милый, – проговорила снова пожилая женщина, – да для нас это даже не деньги! Гробить такую девочку рабским трудом!?

– Прошу прощения, – заговорил мистер Гилмор, – мисс Дэй, это моя уважаемая матушка Эделия Мэй Гилмор, и мой сын Чарльз Джон Гилмор.

– Приятно познакомится миссис Гилмор и мистер Гилмор, меня зовут Кларибэль Ванесса Дэй, – ответила девочка.

– Да, нам тоже очень приятно, – ответила миссис Гилмор.

– Я выделил ей третий этаж, работы там не много, и она не сложная, – говорил хозяин дома, – а после ежедневных уборок она может заниматься с мадам Дюпре. Если захочет.

У мистера Гилмора младшего от возмущения открылся рот.

– Отец! Прислуга будет обучаться с моей гувернанткой!?

– Замолчи, Чарльз, – строго произнесла миссис Гилмор, и хозяин дома дал жестом понять мисс Аллен, чтоб они уходили.

Когда они уже шли по коридору, Бэль услышала отголоски грозных выкрикиваний миссис Гилмор:

«Из-за полутора тысяч… ей лучше бы учиться… у неё на лбу написано… значит, пастырь не её отец… она ж такая тоненькая… я хочу… фортепиано!»

Мисс Аллен шла рядом напряженная и вскоре остановилась, когда крики остались где-то позади.

– Кто твоя мать? – спросила мисс Аллен спокойно.

– Я не знаю, отец только однажды рассказал, как они познакомились, и что она вышла замуж за уважаемого мистера Бартона.

– Сера Бартона? – переспросила мисс Аллен.

Бэль молча закивала.

Мисс Аллен посерела, а потом, схватив её за руку, потащила обратно на третий этаж.

– Объясняю, что нужно делать! – строго проговорила она.

Каждое утро теперь юная мисс Дэй обязана была просыпаться как можно раньше, одеваться, расчесываться и приниматься за уборку третьего этажа.

– Гости могут прибыть в любой момент, у мистера Гилмора много друзей, – говорила мисс Аллен, – среди них есть очень уважаемые люди Англии, поэтому комнаты должны быть в идеальном состоянии!

Каждое утро Бэль с двумя другими девушками, что были гораздо старше её, должны были везде вытирать пыль, мыть пол, а раз в месяц выбивать все ковры третьего этажа. Было их несчетное количество.

– Раз в неделю, по субботам, так же необходимо менять все постельное белье, – говорила мисс Аллен, – прибывший гость должен спать в свежей постели. Ах, и ещё, если все же гость прибудет, так как третий этаж твой, именно ты будешь его обслуживать: бежать на звон колокольчика и делать то, что тебе прикажут. Если и приятное в твоей работе. Если гостей в доме нет, по воскресеньям уборка не проводится.

Бэль внимательно слушала и поняла, что ей предстоит работа в огромных размерах, так как на третьем этаже было около двадцати комнат, которые должны быть в идеальной чистоте, плюс коридор.

После не долгой лекции мисс Аллен оставила Бэль с её двумя помощницами по третьему этажу. Это были две девушки. Одна высокая и худая с рыжими волосами и пятнами по всему лицу, она была непривлекательна и казалась апатичной. Ей было около семнадцати. Другая была ниже ростом и больше весом с круглым лицом и короткими чёрными волосами. Ей было около пятнадцати.

«Сожгла случайно волосы, однажды разжигая камин» – рассказала она.

Рыжую звали Эмма, брюнетку – София.

С того момента для Бэль день стал стремительно сменяться днём, она не думала о занятиях с мадам Дюпре и даже не читала книг. Она больше не видела мистера Гилмора и его ближайших родственников. Сил думать о чем-то кроме уборки не было. Просыпаясь на рассвете, Бэль начинала с уборок дальних комнат, затем коридор и ближние комнаты к лестнице. Эмма и София помогали ей и даже выполняли больший объём работ, но Бэль страшно при этом уставала.

Весна переросла в лето. Солнечный третий этаж впитывал в себя жару, и работать стало сложнее. Мисс Аллен редко поднималась на третий этаж, сначала она очень часто приходила проверить работу Бэль, а позже перестала появляться на третьем этаже вообще.

В летнюю жару Бэль мечтала скорее о прохладе осени, и уже спокойно принимала ванну, радуясь возможности охладиться. В воскресенья Бэль тоже было чем заняться, ее привлекали к работе на кухне, и она помогала чистить картофель и вытаскивать из рыбы кости. Поэтому книги в шкафу в ее комнате оставались нетронутыми, а мадам Дюпре она так и ни разу не увидела в глаза.

Пришла долгожданная осень, и на третьем этаже стало проще работать. В комнатах уже висела прохлада, и на первом этаже уже нетронутый стоял графин с лимонадом, позже его вообще убрали. На дом стала опускаться зима, за окном завывали холодные ноябрьские ветра, лили дожди и били грозы. Приходилось протапливать третий этаж, зажигая камины, чтоб просохли ковры и постельное белье.

За эти полгода работы Бэль гости приезжали все пару раз, по одному, и то не на долго. Бэль сразу поняла, что нужно делать, поэтому со стороны гостей жалоб на её работу не было.

Кончился и ноябрь, шло дело к Рождеству, и однажды мистер Гилмор вызвал её одну к себе в кабинет.

Она шла по узкому коридору с зелёным ковром, здесь она была всего раз, навстречу кабинету своего хозяина. Постучав и получив разрешение, она прошла внутрь.

– Добрый вечер, мистер Гилмор. Вы вызывали меня.

– Да, мисс Дэй, – он сидел в своем кресле у камина, читая книгу в свете огня, – Вы хорошо работали весь этот период времени, на Вас не было ни одной жалобы. Вы читали все это время что-нибудь?

– Нет, сер, – ответила Бэль.

– И с мадам Дюпре не познакомились? – спросил он разочаровано.

– Нет, сер. Работа отнимает у меня слишком много сил, – ответила девочка.

– Вы работаете у нас с мая месяца, – говорил мистер Гилмор, – Ваше жалование сто фунтов в неделю, Вы отработали уже тридцать три недели, а значит заработали три тысячи и триста фунтов. Вы уже давно вернули долг за отца, и я даже пятьсот фунтов вернул Вашей школе.

– Сер, – зашевелила губами Бэль, – но идти мне некуда…

– Я не говорил, что Вам нужно куда-то идти, я хотел сказать, что Вам больше незачем утруждать себя уборками на третьем этаже.

– Тогда что мне делать, сер? – растерянно спросила Бэль.

– Учиться, мисс Дэй. Моя мать, например, хочет лично научить Вас игре на фортепиано. Она верит, у Вас есть к этому дарование.

– Я могу жить в своей комнате и просто учиться? – переспросила Бэль. – Ничего не отдавая взамен?

– Да, мисс Дэй, – говорил он.

Девочка смотрела на своего хозяина и не могла понять, счастлива она или нет. Последние полгода, а точнее почти восемь месяцев, она жила в доме считая, что обязана отработать долг покойного отца и это будет вся её долгая жизнь. Думала, что жизнь вообще окончена, а теперь ей дают возможность безвозмездно получить образование.

В этот момент Бэль вспомнила отца и школу, покосившийся старый деревянный дом.

– Хорошо, тогда я бы хотела начать занятия с мадам Дюпре, – проговорила Бэль.

– Это замечательно! – мистер Гилмор улыбнулся. – Приходите завтра к девяти утра на завтрак со мной и моей семьёй! Теперь Вы не служанка, а полноценный житель дома.

«Полноценный житель дома». Теперь для Бэль казалось странностью то, что есть она будет не внизу в кухне, в тесном и темном помещении, а в светлой столовой, за одним столом с мистером Гилмором.

– Сер, – вдруг заговорила Бэль, – всю жизнь привыкла есть ложкой, ничем другим не умею. Не обучена.

– Ничего страшного, мадам Дюпре всему вас научит, – ответил мистер Гилмор.

После этого хозяин дома отпустил её спать. Девочка, не веря в происходящее, шумно бежала вверх по лестнице, перескакивая сразу через две ступени, и вскоре оказалась в своей зеленой комнате.

«Полноценный житель дома» – все ещё произносил голос хозяина дома в её голове, когда она залазила под одеяло.

Все казалось огромной странностью, когда утром в восемь (что было непозволительно поздно для пробуждения прислуги) Бэль ласково разбудили Эмма и София, хоть их лица выражали недовольство.

– Мы обслуживаем третий этаж, – говорила Эмма, – сейчас здесь один проживающий.

– Это ты, и теперь ты наша работа, – добавила София.

– Я все могу сделать сама, спасибо…

– Боюсь, что нет, – выдохнула Эмма, – тебя ждёт платье настоящей маленькой леди.

– Что? – Бэль испугано глянула на платье, что лежало на краю кровати.

Оно было золотым и пышным. Виднелись шнурки корсета и пенье.

– Нам надо в это тебя одеть, – заметила взгляд девочки Эмма.

Смиренно кивнув, Бэль стала вылазить из-под одеяла.

Панталоны, корсет, пенье, миллион шуршащих подъюбников и платье. Эмма умело завязала на спине большой золотой бант в то время, когда София заплела волосы девочки в жесткий пучок на затылке. Новые туфли на небольшом каблучке были неудобны, и ноги Бэль быстро устали. Выбирать не приходилось, поэтому девочка направилась в столовую.

– Ровнее спину, – дала совет Эмма.

– Но не выпячивай грудь, – поправила София.

Бэль в ответ тяжело вздохнула.

В столовой уже все собрались, сидели за столом и обсуждали выпавший ночью снег. Бэль тихо прошла в комнату и замерла, не понимая, как себя нужно вести. Она была рада, что её сразу заметил мистер Гилмор.

– Доброе утро, Кларибэль, – произнёс он.

– Доброе утро, сер, – ответила она, – и доброе утро миссис и мистер Гилмор младший.

Пожилая женщина в ответ кивнула, слабо дружелюбно улыбаясь.

Кровавые стены учебной комнаты мадам Дюпре сначала испугали Бэль, когда после завтрака её отправили на первый урок. Она сидела за деревянным столом на небольшом деревянном стуле, на таком же как в церковной школе, где училась до этого. Только мебель была сделана из дорогого темного дерева.

Мадам Дюпре была относительно молода, пышна и очень разговорчива – сказывалась горячая французская кровь. Своё лицо от рождения розоватое, она обильно пудрила, желая придать коже благородный оттенок слоновой кости. На ней было темно-зеленого цвета платье с жёстким корсетом, и она сидела в богатом кресле, разглядывая Бэль.

– Кларибэль, – произнесла она с французским акцентом.

– Можно просто Бэль, мадам Дюпре, – произнесла девочка.

– Мадмуазель, Вы встали на путь становления леди, Вам необходимо принять то, что теперь Вас никто не станет называть «просто Бэль». Вы Кларибэль Ванесса Дэй, мисс Дэй или Кларибэль.

Глубоко вдохнув через рот, девочка кратко кивнула.

– Вы знаете французский? Vous avez peut-être appris cette langue à l'école.

Она что-то говорила на незнакомом языке, быстро, мягко, округляя каждую букву.

– Нет, мадам Дюпре. Я знаю только английский и латынь.

– Значит, на этих языках Вы читаете?

– Библию, мадам.

– А это?

Женщина поднялась из кресла, прошла через комнату и достала из шкафа небольшую книгу с жестким переплетом. Она раскрыла её и положила на стол перед Бэль.

Текст был на латыни, но что это, Бэль не знала.

– Сначала на латыни, а потом переведите.

Бэль послушно стала читать вслух рассказ. Это оказалась самая обычная детская сказка, поэтому перевод не составил труда.

– Но знать латынь и английский недостаточно! Леди необходимо знать французский. Мы займёмся его изучением.

– Мадам Дюпре, – тихо заговорила Бэль, – чему ещё вы будете меня обучать?

– Французский язык главное, что Вы должны изучить за этот год. Я и планирую, что Вы будете знать его в совершенстве. Вы обязаны знать географию, историю. Я научу вас шить или вязать на выбор – леди обязана иметь увлечения и таланты. Так же я обучу Вас игре на фортепиано. А также манеры!

– Простите, мадам Дюпре, но успела ли я за время нашего разговора показать, что у меня ужасные манеры?

– Мистер Гилмор считает, что Вы не плохо показали себя за завтраком. Я не привыкла есть в общей столовой, но я верю мистеру Гилмору, но думаю, правила поведения за столом мы с Вами ещё обсудим. Как с кем общаться, как и на кого смотреть. Даже как танцевать вальс! Но вальс – это позже. Vous êtes trop jeune pour danser.

Бэль снова молча кивнула.

– Сегодня мы займёмся французским, потом я дам время определиться – вязание или шитьё, позже я проверю Ваши знания географии и начну объяснять то, что Вам ещё неизвестно. Историю оставим на завтра. А после ужина я хочу посадить Вас за фортепиано.

Учиться никогда не было так сложно, пусть в церковной школе и били за ошибки и прилюдно унижали, Бэль поняла всю тяжесть обучения, оказавшись в кровавой комнате мадам Дюпре. Она объясняла много, много заставляла учить, и если Бэль в чём-то ошибалась, смотрела на неё с читаемым вопросом в глазах: «Что этот ребёнок тут делает? Этой девчонке явно место не здесь». Французский язык начался с алфавита и чисел, и Бэль было необходимо покорить «картавую» букву «р», а также научиться произносить звуки мягко. Мадам Дюпре произносила одно и то же слово, показывая, как нужно двигать губами и языком, заставляя Бэль повторять.

– Не правильно! Посмотрите на мои губы, Кларибэль! – она уже явно злилась. – Afriquе!

Звуки казались невозможно сложными, поэтому отложив учебник французского, мадам Дюпре вытирала с лица пот платком – с этой ученицей, по её мнению, было просто невозможно работать.

Каждый день одно и то же. Французский язык уже снился Бэль в кошмарах, и она боялась прихода утра. Она знала, что утром придут Эмма и София, помогут собраться, и после завтрака её ждёт мадам Дюпре.

Из вязания и шитья Бэль выбрала первое, и быстро об этом пожалела. Петли слетали с крючка, в то время, когда мадам Дюпре рядом быстро (почти профессионально) вязала шарф.

– Вяжите усерднее, Кларибэль! Будет, что пожарить хозяину в благодарность на рождество.

Бэль действительно стала более внимательно относительно к шарфу из синей шерсти, что должна была связать.

В то время, когда мадам Дюпре и Бэль пропадали в учебной комнате, в дом приезжали гости. Все они планировали встречать с семьёй Гилмор рождество, поэтому у Эммы и Софии появилось много работы, и они не всегда имели возможность больше времени провести с Бэль. Сама она била неумелыми пальцами по клавишам фортепиано, когда дом украшали остролистом, а в большом зале (где проходили балы) установили большую ель, украшенную яблоками в карамели, мандаринами и свечами.

Бэль то и дело отвлекалась от нот, глядя через приоткрытую дверь кровавой комнаты, когда по коридору несли украшения, и раздавались счастливые голоса о приближающемся празднике. На улице выпало ещё больше снега, тяжёлыми хлопьями он опускался с хмурого зимнего неба. Хотелось выбежать на улицу и поиграть хоть с кем-нибудь в снежки, но за все это время Бэль ни разу не разговаривала с мистером Гилмором младшим.

– Кларибэль, играйте дальше, – потребовала мадам Дюпре.

По комнате разнеслись неумелые аккорды, и Бэль попыталась не думать об рождестве.

Географию, как сказала мадам Дюпре, Бэль знала не плохо, но недостаточно хорошо, поэтому каждый день женщина заставляла её выслушивать и записывать новый материал, который Бэль должна была выучить и рассказать на следующий день. Информации было порой слишком много, что Бэль снилось, словно она сидит в кровавой комнате и выслушивает очередную лекцию мадам Дюпре. История показалась для Бэль самым скучным уроком, но мадам Дюпре считала наоборот, поэтому они часто засиживались, заучивая даты и события.

Незаметно пришёл сочельник. Утром пришла Эмма и София, но Бэль проснулась до их прихода и сидела на полу у камина, разглядывая затухающий огонь. Сегодня и завтра Бэль была освобождена от занятий, весь дом праздновал рождение Иисуса.

– Бэль, тебя буду ждать внизу в столовой, познакомят со всеми приехавшими гостями, – говорила Эмма.

– Да, смотри, какое красивое платье мы тебе принесли! – София показала пышное розовое платье с кружевами и узором из тоненьких зелёных веточек.

– Спасибо большое, – проговорила Бэль, желая на самом деле молча кивнуть, но помня слова мадам Дюпре: «Что за молчаливое кивание!? Как китайский болванчик!» -, решила что-нибудь сказать вслух.

Внизу было шумно, столовая была переполнена, и неуверенно проходя внутрь, она увидела, что мадам Дюпре тоже здесь. В персиковом платье она сидела за столом рядом с сыном мистера Гилмора, что был явно голоден и не понимал, почему до сих пор его тарелка пуста. Избалованный капризный взгляд он поднял на свою бабушку – миссис Гилмор, что сидела поодаль в скромном темно-синем платье, скрывающем её покосившуюся от старости осанку.

– Чарльз, потерпи, ещё не все явились, – произнесла она.

В этот момент Бэль заметила, что в ее сторону идёт мистер Гилмор. Он добро ей улыбнулся и тихо произнёс:

– Не переживайте, что так много людей. Это все мои друзья и наши родственники, но они уедут после того, как пройдёт Новый год.

– Я и не переживаю, сер. Я просто удивлена.

Мистер Гилмор улыбнулся шире, положил руку на плечо девочке и заговорил громче, обращаясь к гостям.

– Минуточку внимания! – в столовой повисла тишина, и все перевели взгляды на мистера Гилмора. – Мы здесь все знакомы, кроме одного. Это Кларибэль Ванесса Дэй. Я взял эту девочку на воспитание, после того, как её отец скончался.

– Марк Лестер Гилмор, да Вы сошли с ума! Взяли в семью сиротку? – раздался насмешливый голос. Это был высокий мужчина, сжимающий в руках бокал с шампанским. Его усы были больше похожи на щётку, а живот был круглым барабаном.

– Возможно и так, мистер Нортон, но ведь девочка нуждается в семье.

– Отец, не говори только, что дочь пастыря алкоголика я должен принимать за сестру! – послышался голос толстого мальчишки, он лениво слазил со своего стола. – Кто она вообще такая!?

– Чарльз, немедленно извинись! Перед всеми, за своё поведение, – голос миссис Гилмор был требователен и твёрд.

Избалованный и наглый мальчишка медленно осмотрелся вокруг:

– Прошу прощения за свою резкость по отношению к новому жителю дома, я просто удивлён столь неожиданной новостью.

– Не извиняйся, Чарльз, мы тоже поражены, – подал голос другой мужчина.

– Прошу быть более дружелюбными, – попросил мистер Гилмор.

– А мне даже нравится эта девочка, – произнёс густой низкий голос, и Бэль дрогнула. На неё смотрел чёрный глубокий холодный взгляд из-под тяжёлых бровей, – очень миленькая, заметьте джентльмены и леди.

– Это правда, что она дочь алкоголика, пусть и служащего богу? – спросила вдруг женщина в фиолетовом платье, обмахивающая свое худое и длинное лицо тяжелым веером. Ее чёрные волосы были убраны в несуразную смешную прическу.

– Родителей себе не выбирают, миссис О’Нилл, – ответил мистер Гилмор.

– Соглашусь, иначе я бы рос в более зажитой семье, – мужчина с усами-щёткой засмеялся, – хотя, не важно, какая была бы семья, главное, чтоб все умерли, и навязаться потом к Вам.

Многие подхватили его шутку неуверенными смешками.

Бэль чувствовала себя неуютно, её лицо горело от стыда.

– Хватит, – потребовала миссис Гилмор вдруг холодным голосом и встала со своего места, – все это, конечно, очень смешно, – казалось, от гнева она была готова плюнуть в лицо невоспитанному гостю, – но, по-моему, это переходит все возможные рамки.

– Миссис Гилмор, – усмехнулся мужчина с щёткой, – неужели Вы разделяете решение Вашего сына.

– Я поддержу своего сына, не смотря на то, какое бы решение он ни принял. Я успела уже познакомиться с Кларибэль, и она очень хорошая девочка.

– И у меня у неё отличные успехи, верно, Кларибэль? – заговорила мадам Дюпре, и не дав ответить девочке, продолжила. – Она умеет вязать, тянется изучить игру на фортепиано, хорошо обучена географии, и уже знает основы французского. Elle est une étudiante diligente.

– Merci beaucoup Madame Dupré, – произнесла Бэль, вспоминая все уроки французского, что она успела пройти.

– Что ж, – снова заговорила миссис О’Нилл, – может теперь мы позавтракаем?

«Не упасть в грязь лицом» – думала Бэль, опускаясь на стул, в то время, когда подавали завтрак. Миссис Гилмор сидела справа от неё и незаметно к ней наклонилась, шепнув на ушко: «Вот и посмотрим кто кого, я в тебя верю, Бэль».

В этот момент девочке стало ещё хуже, и уроки с мадам Дюпре моментально испарились из её памяти. Какие там аккорды на фортепиано они изучали? И как правильно держать вилку?

Завтрак прошёл со сплошными расспросами. Всем было интересно, кто такая Кларибэль Ванесса Дэй.

– Вы где-нибудь учились до того, как попали в этот дом, мисс Дэй? – просила миссис О’Нилл.

– Да, я училась в церковной школе, – проговорила Бэль.

– И жили с отцом? – спросила снова женщина.

– Да, – Бэль кивнула.

– А от чего он умер? – вдруг спросил снова низкий голос, и Бэль сжалась под тяжелым холодным взглядом.

– Роберт, дружище, – заговорил мистер Гилмор, – не мучай девочку подобными расспросами.

Воспользовавшись возможностью, Бэль все же положила в рот кусок мяса, но последовал следующий вопрос:

– И никого кроме отца у тебя не было? – это снова была миссис О’Нилл.

– Моя тетушка директриса школы, где я училась.

– Почему же она не забрала тебя?

– Милая, милая Кэтрин, может ты дашь поесть ребёнку, – мягко проговорил мистер Гилмор.

– Может и дам, но сначала узнаю всё, что мне интересно. Скажи, Кларибэль, а мама у тебя была?

Этот вопрос заставил девочку замереть, как и всех в столовой. Пока Бэль не ответила, не было слышно даже шума приборов.

– Я её не помню. Она умерла во время родов.

На этом вопросы закончились.

Весь день Бэль была предоставлена сама себе. Она ходила по коридорам, скрипя половицами и разглядывая картины. Порой она встречала вполне мрачные пейзажи. От скуки она даже ушла в библиотеку, где, уставившись пустым взглядом в страницу, читала что-то на французском, понимая почти каждое пятое слово. В доме была тишина, гости разбрелись кто куда. На улице шёл снег, поэтому все были в доме, но он был настолько огромным, что сложно было отыскать хоть кого-то. Поэтому Бэль не постеснялась сесть за фортепиано, зная, что никто не услышит её ужасной неопытной игры. Она сидела в одном из залов первого этажа, как вдруг услышала шаги. Кто-то по коридору с зелёным ковром уверенно шёл к кабинету мистера Гилмора.

Бэль подхватив юбки, вскочила с софы и направилась по коридору в след. Она шла медленно, боясь быть обнаруженной, но вскоре увидела приоткрытую дверь в кабинет и замерла, услышав знакомые голоса.

– Марк! Отдай её мне! – это была миссис О’Нилл.

– Кэтрин, но зачем тебе она? И как мне тебе её отдать? Перевязать лентой и подарить на рождество? – говорил мистер Гилмор.

– У меня ведь никогда не сможет быть детей, а тут такая милая девочка! Марк, умоляю. Я готова заплатить любые деньги! – женщина молила его, но больше разозлила его, чем разжалобила.

– Ты плохо понимаешь, Кэтрин, что говоришь! Ты хочешь купить у меня эту девочку? Уверен в мире множество сирот, готовых назвать тебя мамой! Но Кларибэль будет жить здесь!

– Ты! – миссис О’Нилл остановила свою попытку оскорбления. – Как ты можешь так со мной!? У тебя есть сын! Что прока с этой девчонки?

– Кэтрин, – спокойно выдохнул мистер Гилмор, – я не хочу ссориться с тобой перед Рождеством.

<1 2 3 >

На страницу:

Перейти

2 из 3