Александра

– Давно не виделись, – сказал Дмитрий, и его сердце, так в свое время страдавшее по этой женщине, даже не екнуло. Оно вело себя так, как при встрече с другими. – Как живется тебе за пределами России?

– Ты мало изменился. Давно очки носишь? – спросила Мила, словно не слыша его вопроса. – Говорят: ты с женой развелся.

– У тебя устаревшая информация. Я женат и у меня двое сыновей. Старшему сыну уже три года, а младшему – три месяца.

– Тогда тебе самое время отвлечься от домашних забот и расслабиться, компенсировать то, чего не хватает. Согласен?

– Нет! Мне всего хватает, а всем этим заботам я даже рад. У меня все хорошо. Я своей жизнью доволен. Сама как живешь? Чем занимаешься?

– Так не бывает. Живому человеку всегда чего-то не хватает. – Мила рассказывала о своей жизни, но при всей беспечности, Дмитрий не чувствовал ее счастливой. Она, как будто играла и озвучивала заученную роль и ни разу не ответила на его вопросы.

– Димка, пойдем, я покажу тебе свою берлогу, пока имею еще возможность подняться на второй этаж. Ребята оценили уже мое жилище, – говорил Вадим, уводя Дмитрия из-за стола. – Как семья? Как Саша?

– Все у нас в порядке, спасибо зарядке. Мальчишки растут, Саша справляется. Я вижу, что ей трудно, но она против помощи посторонними, а я не могу убедить ее в обратном.

– Как тебе мой сюрприз, в лице Милы? Это она проявила инициативу, а я согласился, преследуя свои корыстные цели. Ты помнишь, кому и сколько испортила она нервов в выпускном классе? Это все, которые простили ей выходки. Я думал, придут еще меньше. Выглядит она сногсшибательно, а в глазах, как и раньше, чертики так и бегают. Это даже лучше, что она мало изменилась. Разницы во времени, как будто и не было. Я взял свой реванш, – говорил Вадим, открывая по очереди двери одну за другой. Комментарии были излишними, и он продолжал начатый разговор. – Будет желание, можешь получить и ты свой.

– Не боишься, что Ирина закатит скандал, узнав о Миле?

– Не боюсь. Она порадуется, что я получил компенсацию. А вот тебе стоит подумать: нужно ли обманывать Сашу? Она тонкостей не знает и измены может не простить. Это, Димка, ни ревность к Миле, это совет. Лично я не узнал ничего нового из-за границы, но самолюбие свое потешил и, ни один раз. Как тебе мои апартаменты?

– Отлично, ты молодец! – сказал Дмитрий, обняв Вадима за плечи. – Я предлагал Саше переезд, но она категорически против проживания за городом. Говорит, что за домом уход нужен и одной ей с ним не справится. Она у меня не признает ни няни, ни кухарки, ни горничной. Пока я с этим мирюсь.

– Значит, плохо предлагал или ни то, что нужно.

– А насчет Милы, ты не переживай. Моя месть не стоит

спокойствия и доверия Саньки. Быть отвергнутой мною будет для нее гораздо хуже, чем быть удовлетворенной.

Они спустились на террасу, где начинались танцы, которые сменялись очередным тостом. Каждый пил, зная возможности и пределы, и чтобы не «упасть» в глазах друзей. Они не виделись шесть лет, и находили о чем поговорить. Около девяти часов вечера Дмитрий собрался уезжать. Его одноклассницы тоже засобирались по домам, когда Мила как бы «случайно» пролила на рубашку Дмитрия красное вино. Посыпались советы, как и чем, застирать, и тут же нашелся помощник в столь ответственном и не простом деле, в лице виновницы.

– Чего ты добилась? – спросил Дмитрий Милу, снимая легкую рубашку и открывая кран умывальника. – Не трудись, я сам умею застирывать вещи. Чего ты хочешь? К чему эти детские игры? Тебя не смущает даже присутствие ребят?

– Я тебя очень хочу. Это так сложно понять? – спросила она, прижавшись грудью к его спине и обняв его руками за пояс. – Хочешь, мы это сделаем прямо здесь? – спросила она, и ее рука опустилась ниже. – Тебе стоит лишь повернуться ко мне лицом и оставить на время стирку.

– Мне не хочется тебя расстраивать, Мила, но я тебя не хочу. Видишь ли, – глядя на отражение в зеркале и не прекращая своего дела, говорил Дмитрий, – мне не восемнадцать и я не ученик выпускного класса. Я сексуально удовлетворенный мужчина. У меня нет ни страсти к тебе, ни желания. Чувствуешь, рефлексы и те отсутствуют. Не трать на мою персону свое время.

– Димка, что не так? Я нормальная здоровая женщина, мне захотелось секса с тобой. Ты стал такой взрослый, успешный и очень интересный мужчина. Что за комплексы? Не надо так со мной, пожалеешь.

– Я уже пожалел. Как только увидел тебя, сразу подумал: «от нее можно ожидать всего, чего угодно», и, как видишь, не ошибся. Правильно говорит моя жена: – «Люди не меняются». То, что я стал взрослым – это, правда, но это значит и то, что я теперь и думаю, как взрослый. Я счастлив. Зачем, ради твоей прихоти, я буду меняться? Извини, но нет. Вадим утешит тебя.

Ее ногти прошлись по его спине, оставляя неглубокие следы.

– Объяснишь это своей жене. Небольшие царапины, крови нет, через пару-тройку дней пройдут. Они выглядят, как после секса, очень правдоподобно.

– Отвергнутые и оскорбленные женщины хуже любого оружия, – говорил он, осматривая свою спину в зеркало. – А ты еще и гадишь там, где тебя принимают. – Вадим, зайди в ванную, – крикнул он, приоткрыв дверь. – Пошла вон отсюда.

Вместо Вадима пришла одноклассница Алла.

– Что у тебя? С Милой не сошлись во взглядах? Вадим ее успокоит, не переживай.

– Что у меня со спиной? Сделать что-нибудь можно, чтобы быстрее зажило? – спросил Дмитрий. – Она ненормальная на всю голову.

– Не переживай, ты мог бы их получить и после секса, но они были бы более глубокими, учитывая ее темперамент. Радуйся, все обошлось малой кровью, – говорила Алла, доставая из шкафчика флакон с прозрачной жидкостью и протирая кожу на спине. – День, два и будешь «здоров». Ты нас до метро подвезешь или такси вызывать? Девчонки нас ждут. Как жене объяснишь? Я своему бы не поверила, явись он в таком виде.

– Скажу правду, а поверит или нет, не знаю. Хорошо время провел. Рубашка на мне высохнет. Собираемся в дорогу. Спасибо за незабываемый вечер, – сказал, прощаясь, Дмитрий Вадиму. – Твоя гостья оставила на моей спине такие следы, что вряд ли Саша поверит в мою порядочность. Все, пока. Девчонок я забираю.

– Димка, может, мне позвонить Саше?

– Не надо. Смотри, чтобы она и для Ирины, какой подарок не оставила.

Дмитрий развез девчонок по адресам, оттягивая время своего возвращения домой.

* * *

«Теперь шифруйся, пока не пройдут царапины», – думал он, допивая кофе.

Но на завтра разговора не получилось. Была встреча с важным клиентом, на которую ушел не только день, но и вечер. А в обед Саша получила странное сообщение с незнакомого телефонного номера: «Гостиница Русь, нр.302». Сердце неприятно сжалось. Она вдруг вспомнила, что сегодняшнюю ночь Дмитрий спал в детской комнате, а утром переодевался в спешке и не завтракал. «Не надо себя накручивать. Посмотрим на него еще пару дней, может что-то прояснится», – думала она, занимаясь детьми. В гостиницу Саша не поехала. Зачем? Что изменит эта поездка? Если, что и было, оно уже произошло, и изменить этого нельзя. В понедельник Дмитрий увез Алешу в сад и уехал на работу. Домой они вернулись вместе. Вечером, он помог Саше купать детей, а потом засиделся за работой в кухне.

– Мить, что происходит? – не выдержала Саша.

– Дела, Саш, дела. Так и раньше бывало. Разве ты забыла?

Она ничего не забыла. Только от прежних дел, он не спал на диване в детской комнате, а ложился на ночь в кровать рядом с женой. Карантин, после рождения Шурика, был снят еще полтора месяца назад, и секс между супругами стал, как колыбельная на ночь. Теперь он сошел не нет. Она позвонила отцу Дмитрия в офис.

– Евгений Вениаминович, Митя будет сегодня в офисе?

– Нет, Саша. Он где-то в области. После выходных я его не видел. У вас все в порядке?

– У нас все замечательно. Про область я знаю, просто не могу дозвониться. Закончит дела, сам расскажет. Всего доброго.

«Еще один камень в мой огород, – подумала она. – Сегодня же поговорю с ним. Хватит играть в прятки». Повод для разговора сам нашелся. Дмитрий переодевался после работы, стоя к ней лицом, и она в отражении зеркала, заметила следы от царапин на его спине.

– Митя, ты ничего не хочешь мне рассказать? – укладывая Сашеньку в кроватку, чуть дрогнувшим голосом, спросила Саша.

– Что тебя, Саша, беспокоит? Что-то произошло?

– Царапины на твоей спине, которые почти прошли, но следы видны, номер 302 в гостинице «Русь». Где бываешь в свое рабочее время? Мне все мелочи перечислять или ты сам чистосердечно начнешь каяться? Ты изменился после встречи с одноклассниками. Что с тобой происходит? Ты хочешь уйти?

– Саш, не говори глупостей. Не собираюсь я ни куда уходить, – ответил он присев на кровать. – Я могу рассказать обо всем, что было, но вряд ли ты поверишь в происшедшее.

– Ты расскажи, я послушаю, а там посмотрим: верить или не верить, – сказала Саша, глядя на мужа. Рассказ оказался не столь длинным и содержательным. – Мить, ты сделал большую ошибку, не рассказав мне все в тот же вечер. Ты понимаешь, что сам дал мне повод усомниться в твоей порядочности. Я за три дня так себя накрутила твоей возможной изменой, что мне теперь трудно себя переубедить в обратном. Ты меня не обманул, ты не сказал мне правды, а значит, между нами нет доверия. Ты взрослый мужчина с богатым опытом в общении с женщинами, скажи: что со мной не так? Чем я не устраиваю своих мужчин, которые «меняют меня, как перчатки»? Объясни, я пойму. Я чего-то упускаю, не додаю вам всем? Чего во мне не хватает, чтобы муж мне доверял, был со мною счастлив в семье? Скажи, я постараюсь исправиться, но уже не с тобой.

– Что ты задумала? – задал вопрос Дмитрий, резко встав с кровати, на которой сидел. – Сашка, я знал, что ты мне можешь не поверить, но что сделаешь такие выводы в отношении себя, не думал.

– А ты не догадываешься? Ты считаешь, что можно сделать вид, будто ничего не произошло? Это не семья, где нет доверия. Я не смогу держать тебя в квартире, как часть интерьера, ради ее видимости.

– Ты этого не сделаешь, Саша. Это жестоко, – взяв ее за плечи, говорил он. – Я ничего не сделал. Я даже по физиономии ей не дал, хотя она это заслужила. Я не буду больше оправдываться.

– Ты действительно ничего не сделал, кроме того, что избегал меня, делал вид занятого и спал в соседней комнате. Ты мне, Митя, говоришь о жестокости? – сбрасывая резко его руки со своих плеч, спросила Саша. – Будь честен хотя бы перед собой. Не заметь я царапины на твоей спине, возможно уже через неделю, ты перестал заниматься самобичеванием, успокоил свою совесть и все пошло бы как раньше. Я не узнала бы ни о чем и продолжала сама себя истязать сомнениями. Нас бы надолго хватило? Я слышала, что по статистике девяносто процентов мужчин изменяют женам, но лишь десять процентов из них уходят из семьи. Ты, Митя, не учел один маленький момент. Все женщины чувствуют измены, какими бы они не были. Все! Только одни делают вид, что не знают о них, из-за страха остаться в одиночестве. Такие прощают и их почему-то называют «мудрыми». Вторые устраивают истерики, ставя условия, что гораздо хуже первых. Третьи уходят. Уходят даже тогда, когда чувства остались, но непринятие измены сильнее. Всем этим троим, живется не так просто, и пути «выживания» у каждой свои. Мне, в отличие от других, выпала такая честь дважды искать этот путь. Я научилась жить одна. Да, это трудно, но я справлюсь. Я смирюсь, на время, с фактом твоего присутствия в квартире, пока ты не найдешь себе жилье.

– Саша, это несерьезно. В тебе говорит сейчас не гордость, а глупость. Нельзя перечеркнуть все хорошее одними подозрениями.

– Это более чем серьезно и менее глупо, по сравнению с тем, как поступил ты. Я не вчера родилась и с уверенностью могу тебе сказать, что царапины, полученные от рук страстной партнерши в сексе, расположились бы на твоей спине немного иначе. Тебе не было смысла скрывать их. Ты беспокоился о моем спокойствии, не рассказав, что произошло, а получилось с точность наоборот. Я не хочу больше об этом не говорить, не думать. Развод мне не нужен, делить нам с тобой нечего, начинай искать квартиру и собирать вещи.

– Саша, палку не перегибай. Какой развод? Для него нет ни одного основания. Подумай, у тебя на руках двое детей. Ты одна не справишься. Я должен остаться, хотя бы в качестве помощника.

– Тебе основание нужно? Я тебе, Митя, не доверяю. Этого мало? Недоверие рождает непонимание и сомнение, а сомнение – это разочарование, горечь и боль. Можешь выплачивать на Сашу алименты, я не буду против этого. Алешку я на тебя не повешу. Мальчишки подрастут, можешь навещать. Это все.

– Нет не все. Недоверие – штука тонкая, изощренная и почти всегда оставляет право на надежду. А вдруг? Я внимательно тебя выслушал, теперь твоя очередь послушать меня. Что такое измена, я знаю не понаслышке. Мне знакомо чувство отвращения и некой грязи. Ты говоришь со мной так, как будто уличила меня в измене. Я ничего не сделал, моя совесть перед тобой чиста, это раз. Ни в какой гостинице я не был, это два. Я знал, наверняка, что ты меня не услышишь. О работе я тоже думал. Но основные мои мысли были о тебе. Ты спрашивала: что в тебе не так? Все в тебе так, как надо, о лучшем я и мечтать не мог. Меня все в тебе устраивает. Какой смысл все ставить с ног на голову? А в-третьих, я не двинусь с места из этой квартиры. Считай, что я временно снимаю койко-место в комнате Лешки, а в счет оплаты, буду возить и забирать его из детского сада, привозить, как было всегда, продукты и помогать с ребятами. Это будет длиться до тех пор, пока ты не поймешь и не услышишь меня. Услышь, пожалуйста. Что я должен сделать, чтобы ты мне поверила?

– Ничего. Люди редко меняются, а все это, я уже проходила.

– Я тебе давал повод усомниться в своей порядочности? Саша, что с тобой? – спросил он жену, изменившуюся в лице.

– Наверное, температура. Знобит. Присмотри за Сашенькой, я сейчас, – сказала она, направляясь в ванную. Одна грудь была болезненна. « Я полная идиотка. Молоко у нее пропало, а признаки мастита тогда откуда?» – подумала она, склоняясь над раковиной. Она сцеживала молоко и на глазах наворачивались слезы от боли, но грудь становилась не такой тугой и болезненной. Вторая, была на ощупь мягкой, безболезненной и «молочной».

– У тебя есть время побыть с Санькой минут двадцать? Я должна съездить в поликлинику, – спросила Саша мужа, выходя из ванной. – Или мне парня взять с собой?

– Его кормить не пора? Что произошло?

– Вернусь, накормлю, – одеваясь, сказала она. – Я постараюсь вернуться, как можно быстрее.

Александра запаниковала не зря, а главное во время. Мысли об измене, «затмили» необходимость повседневных процедур, о которых нельзя было забывать даже в преддверии конца света. Она вернулась через двадцать минут и первым делом накормила сына.

– Ничего страшного, но я, из-за всей этой истории, кое – что забыла, чуть не лишив Сашку груди. Прости меня, малыш. Раз уж ты собираешься снимать угол в квартире, выполняй свои функции и езжай за Алексеем. Нет лучшего помощника, чем провинившийся муж, – сказала Саша, взглянув на часы. – Купи Сашуле питание, я напишу список. И принимайся уже за работу, пока тебя твой отец не уволил. Мне квартиранты без денег не нужны.

– Я, практически закончил дело. Суд на следующей неделе, – ответил Дмитрий, принимая из рук жены список. – Питаться мы

тоже будем раздельно? Мне переходить на сухой паек?

– Как хочешь, но разносолов я тебе не обещаю.

– Саша, может нам поехать к родителям на выходные? Что делать в городе? Ты отдохнешь от кухни, а я поговорю с отцом, посоветуюсь.

– Езжайте с Лешей вдвоем. Пусть родители не знают о наших разногласиях. Я с Сашей останусь дома, а ты придумай что-нибудь правдоподобное.

Проводив мужа и старшего сына за город, Саша в который раз мысленно возвращалась к разговору с мужем. «Может все дело во мне? Нужно было не ждать три дня, а настоять на разговоре сразу, ведь я видела, что что-то произошло. Зачем я завела разговор об измене, о том, что могу жить одна. Неужели, я подсознательно ее жду и от Мити? Ладно, Олег, который не нагулялся в силу своего возраста, и женился на мне рано. Максим, которому я была нужна, как рыбе зонтик. Секс с ним был хорош, но не долог. Я и спала то с ним не больше десяти раз. Первый раз в день рождения Яны, после клуба, потом в нашем пансионате, потом он меня навещал дома до отпуска раза четыре, я ездила к нему пару раз и все. И это за полгода. Переехала в Москву, и он потерял ко мне интерес, как к беременной женщине. Первое время был очень заботливым, но близости избегал, да и мне ее не хотелось. У меня к нему не было таких чувств, как к Дмитрию. Да, мне было грустно, но потом, мне стало все равно. Митя мне понравился с первой минуты нашего знакомства. Он все делал с любовью, я это чувствовала. Одни его карие глаза говорили мне о многом. Его терпение, настойчивость, решимость, внимание, нежность сделали свое дело. Его я считала самым порядочным, и как-то незаметно влюбилась. Что же мне делать? Детей рожать я умею, а мужчин, получается, любить не умею. Нет, Митю я очень люблю. Возможно не так, но люблю, как умею. Я представить себе не могу: как я буду жить без него, если он соберется и уйдет? Жить то я буду, только как? У меня хватит сил, ума и средств одной поднять мальчишек, но при этом, я сама добровольно поставлю на себе жирный крест. Как обходиться без его утренних остроумных шуток, без его прощальных поцелуев, без его голоса и смеха в этой квартире? Кто будет меня «критиковать» и хвалить за обеды и ужины? Кто будет поднимать меня на руки, и кружить, радуясь со мной моим успехам? Кто будет так живо интересоваться нашими делами прошедшего дня? Кому я еще буду нужна с двумя детьми, кроме него? Его отношения с Алексеем ближе, чем у меня с сыном, но я не ревную. Мне нравится все, что делает Митя. Господи, не дай мне совершить глупость, – думала Александра, видя перед собой образ мужа. – Митя прав в одном: нельзя одними подозрениями перечеркнуть все хорошее, что между нами было». Ее мысли прервал телефонный звонок. Звонил Вадим.

– Саша, я не пытаюсь выгородить друга, – сказал он, после приветствия. – Димка эту дамочку даже пальцем не коснулся. Я тебе клянусь. Сама подумай, на фиг бы Димка звал постороннего, чтобы показать царапины? Зачем ему были нужны свидетели? Мила не прощает обид, а Димка ее отверг, за что и поплатился. Подлыми бывают не только мужчины, но и женщины. В нашем классе она была такая одна.

– У вас круговая порука? – спросила Саша с иронией.

– У нас школьная дружба, Саша. Будь Димка не порядочным, или «юным мстителем», вроде меня, я не стал бы тебе звонить, а молчал бы в тряпочку, чувствуя свою вину. Это же я пригрел змею в своем доме.

– Вадим, пожалуйста, не будь адвокатом. У нас и так в семье их два. Мы разберемся.

Прошла неделя. Все это время они прожили, как два добрых соседа. Дмитрий процесс выиграл и в четверг пришел с цветами.

– Решил начать с цветов? – спросила Саша, принимая от мужа желтые розы. – Я на осадном положении, но взять меня измором не вариант.

– Тебя можно взять только лаской и нежностью, тогда есть надежда, что ты не выпустишь свои колючки, – говорил он, целуя ее в щеку. – Санька спит?

– Угомонился минут двадцать назад. Нам гулять пора, а он уснул раньше времени. Обедать будешь?

– Саш, родная моя, я понимаю тебя, твои сомнения, – говорил он, переодеваясь. – Пойми и ты меня. Давай уже мириться.

– С чего ты хочешь начать свое перемирие?

– Если позволишь, с поцелуя, – не дожидаясь ответа, он обнял ее и поцеловал.

Один поцелуй перешел в другой, третий и Саша уже не помнила, кто из них кому помогал снимать легкую одежду. Она лишь слышала голос мужа: – « Я люблю тебя, Сашка, люблю»…

Закончив парить в облаках и спустившись с небес на землю, Дмитрий продолжал крепко обнимать жену, вдыхая аромат ее волос. Ему все еще не верилось, что Саша перестала не доверять и все возможно будет, как прежде.

– Сань, рассказывай: в чем причина, что ты сменила гнев на милость? Ты мне поверила или сделала вид, что поверила?

– Ты теперь знаешь мою реакцию на предательство, а мне нужно было «выпустить пар», который я носила в себе и чуть не взорвалась. Мить, прости меня. Я наговорила много и разного от злости и обиды. Знаешь, я никогда никому не навязывалась. Если мне мужчина был симпатичен, я давала ему самому право выбора и никогда не просила остаться, – говорила она, глядя в глаза мужу. – Ты очень мне дорог и нужен. Мы не будем больше возвращаться к вопросу об измене и, если она произойдет, мы расстаемся без ссор и обид, упреков и раскаяний. Мы не будем прислушиваться к мнению и советам психологов. Мудрость хороша там, где имеют место искренние чувства. Я люблю тебя так, как умею. Ты сумеешь сделать из меня ту Сашу, которая тебе нужна не ломая меня. Я в твоих руках, как глина, ваяй свою Галатею. Только помни одно, обожженная глина очень хрупкая. Да, звонил твой друг Вадим. Так яро за тебя заступался.

– Вадим? С чего это вдруг? Я никого ни о чем не просил, тем более защиты адвоката. Он даже не пришел тогда, когда я его позвал, а пришла Алла. Нашла в шкафчике какую-то жидкость и протерла мне спину. Еще и съязвила, что, если бы ее муж пришел домой с такой спиной, она не поверила бы его рассказу. Утешила. А сколько я наслушался советов, пока развозил их по домам? Всех и не запомнил. Сань, прости меня. Глупо было не сказать всего сразу. Я не только тебя «накрутил», но и сам «извелся». Одно дело, когда ты виноват и не знаешь, как оправдаться, и совсем другое дело, когда ты невиновен, а чувствуешь себя последним подлецом. Сашка, ты так меня отчитала, как школьника, – говорил Дмитрий, обнимая нежно жену.

– А ты, с одной стороны, и есть школьник, который вместо того, чтобы сказать все как есть, предпочел смолчать в надежде «авось пронесет». С другой стороны, ты оказался очень мудрым и дал мне выговориться. Начни ты возражать, я и думать боюсь, чем могло все закончиться. Весь этот вздор, мог перерасти в крупный семейный скандал, – отвечала жена, глядя на него пристально своими синими глазами.

Дмитрий прочел в них не только понимание, но и прощение.

Глава 9

Прошло две недели с тех пор, как Мила Савченко вернулась после встречи десяти выпускников в свою питерскую квартиру. Это была ее инициатива, ее каприз и ее «показательное выступление». После школы она не встречалась ни с кем из одноклассников. Ее жизнь складывалась очень удачно. Уже через год, после окончания школы, она вышла замуж. Молодая, здоровая и очень красивая, она разбила ни одно мужское сердце. Мила уехала с мужем сразу в Лондон, потом в Канаду. Но ее семейная жизнь длилась недолго, всего шесть лет. Ей было двадцать пять, когда она, втайне от мужа, прервала свою нежелательную беременность. Ее семейная жизнь дала трещину. После скандального развода, возвращаться домой, где все считали ее успешной и счастливой, она посчитала глупо. Оставаться в Канаде, не имея ни специальности, ни образования, ни богатого «спонсора» было возможно, но муж поставил условие: «Мила покидает страну, но остается на его полном содержании или остается в стране и лишается всех денежных «потоков». Не думая, она выбрала первое и осела в северной столице, купив небольшую квартиру. С ее внешностью найти себе друга, не составило бы больших трудов. Только Людмила Савченко не хотела длительных отношений. Ее устраивали короткие романы, заканчивающиеся для мужчин кабальными условиями или шантажом. Она понимала, что молодость и красота не вечна, и надо пользоваться моментом. Что она делала последние семь лет, и ни разу не было никаких «сбоев». В свои тридцать четыре года, она выглядела не просто хорошо, а прекрасно. Ей нужно было уехать из города на Неве дня на три-четыре, пока не уляжется очередной скандал, и она решила поехать в Москву. «А что, если в это время мне устроить встречу со своими одноклассниками? Время проведу, на них погляжу, себя покажу, – думала она. – Пусть думают, что я так и живу в Канаде». Она не была ограничена в денежных средствах, у нее были модные вещи и дорогие украшения, машина марки «Форд», пара приятельниц, с которыми она проводила время и слишком эгоистичная натура. Мила всегда добивалась поставленной цели. Да, она была особой меркантильной и никогда об этом не жалела, но мало кто об этом догадывался. Ее красивая внешность, скрывала недостатки натуры. « Жизнь у меня одна, и прожить я ее должна так, как мне этого хочется», – думала она. Найдя в социальных сетях своих бывших одноклассников и воздыхателей, она созвонилась с Вадимом, и он, с большой радостью, обещал помочь. Встреча школьных друзей состоялась, приняли Милу хорошо, правда, не все. Она никак не ожидала, что бывший «ботаник» Димка Александров, который «пускал слюни», ее так откровенно отвергнет. Через шестнадцать лет, он стал интересным мужчиной. Запретов для Милы не было, и она устроила для него провокацию, оцарапав ему спину и отправив его жене сообщение на телефон. Но чем больше проходило дней после встречи, тем острее было ее желание напакостить ему еще и еще. Она понимала, что это может быть только началом, и скоро ей придется мириться с тем, что она кому-то может быть неинтересна. Что наступает тот период, когда следует остановиться, чтобы было меньше разочарований в будущем, но мириться с этим фактом ей было трудно. «Димка Александров первый, кто так откровенно меня отверг. Возможно, у него комплексы и он не виноват в том, что я не интересна ему. Но он и сам не сделал ничего, чтобы этот интерес мог проявиться и мне не позволил. Почему? Он говорил со мной так, как будто он султан, а я надоевшая наложница в гареме, потому заслуживает наказания. Если бы он «растаял», возможно, и не было бы ничего, а он оказался стойким оловянным солдатиком, который не только выстоял, но и указал мне мое место. Я смогу это забыть только тогда, когда накажу и унижу его за это вместе с женой. Я докажу ему, что со мной нельзя так обходиться и, что я всегда получаю то, что хочу, – думала она, выстраивая планы мести один глупее другого, и навязчивая идея не давала ей покоя. Она вернулась в Москву через неделю, навестив своих родителей, приятелей и друзей далекой юности, имея на руках план, который, по ее мнению, растопчет Александрова морально, а заодно и его жену. – Ты будешь, господин адвокат, выглядеть в глазах своей жены жалким ублюдком, с которым справилась отвергнутая тобой женщина, а я буду на коне. А, что? Изображу, под занавес, для нее наездницу», – улыбалась Мила, собственным планам. При этом, так и не решив для себя: в чем вина жены Александрова во всей этой истории?