Горизонтальная вертикаль. Сборник повестей и рассказов

     Но пока будем игнорировать прошлое и по-большевистски думать о будущем, –  нас будут сосать как общественную свиноматку,  а мы будем делать вид, что это наши родные поросята. Но они-то знают, что это не так. И, как только им не понравится качество молока или сиська, которую им предлагают, они тут же взбрыкнут и перебегут к другой мамаше. А наши собственные детки так и останутся полуголодными и худыми. Дежа вю!

19 апреля 2010 года

ХРЕНОВО ПОЛУЧАЕТСЯ

– Ну, здравствуйте, господин Гарант, – произнёс сквозь зубы Василь Васильич с максимально возможной долей зловещего ехидства.

Иван Иваныч ещё только собирался ответить на «приветствие», когда гость снова заговорил в той же издевательской манере. – Вершим великие международные дела? И как получается? – И тут же сам себе ответил, повысив голос. – Хреново получается!

Иван Иваныч в течение этого монолога продолжал стоять, опёршись кистями рук, сжатыми в кулаки, на крышку стола, затем выпрямился, развернул плечи и, внимательно посмотрев на собеседника, довольно решительно поинтересовался: – что Вы конкретно имеете ввиду?

Василь Васильич слегка опешил. Но после секундной паузы он встал из-за стола, удивлённо подняв брови и округлив глаза, приблизился к Иван Иванычу и издевательски с еле заметной улыбкой стал в упор его разглядывать. Обследовав собеседника спереди, он заглянул ему за спину, как будто хотел проверить не выросли ли у того крылья или ещё что-нибудь, способное подвигнуть на столь дерзкое поведение. Ничего не обнаружив, он резко повернулся через левое плечо и направился к недавно покинутому стулу, развернул его так, чтобы быть обращённым к Иван Иванычу «ан фас» , сел, и закинув ногу на ногу, с каким-то блатным налётом процедил:

– А я конкретно хотел бы знать, что ты там наподписывал по флоту и кто тебя на такое надоумил? Если мы и дальше такими темпами и в таком разрезе будем решать наши внешние проблемы, у нас никакого газа не хватит!

– Хватит, если им карманы не набивать, а разумно расходовать! – Опять же в несвойственной ему манере резко парировал Иван Иваныч и сам удивился своей неожиданной дерзости. – Вроде можно было и поспокойней говорить, – подумал он. Однако какая-то неизвестная сила сейчас управляла его эмоциями и речевым аппаратом. В лёгком недоумении он опустился в кресло.

Василь Васильич вновь удивлённо вскинул брови и посмотрел на собеседника, как на инопланетянина, совершенно непонятно откуда появившегося в кабинете. Он даже хотел подойти и приложиться к начальственному лбу на предмет проверки на высокую температуру. Однако желание показать Иван Иванычу его некомпетентность в решении важных государственных вопросов взяло верх и он, отбросив всякий политес, выкрикнул: – Ты понимаешь, сколько денег мы промухали? Я объясню! Сколько ещё мы могли держать наш флот там? Отвечу – семь лет и это стоило бы нам порядка одного млрд. долларов. Что мы будем иметь, благодаря твоей гениальной комбинации? Двадцать восемь млрд. за тот же период! Разницу улавливаешь? Это только упущенная выгода от продажи им нашего газа по дешёвке за давно уже договорённые семь лет. Приплюсуй сюда ещё от двенадцати до пятнадцати миллиардов за последующие после семи, двадцать пять лет! И за что платить? За то, что почти не плавает и неизвестно когда поплывёт?

Тут Иван Иваныч почему-то опять поднялся из кресла и, приняв строевую стойку, выдал то, о чём, по крайней мере, в данный момент, совершенно не думал: – Позволю Вам заметить, что плавает говно в проруби, а суда ходят. Услышав такое от себя, он машинально прикрыл рот ладонью. Василь Васильич же от неожиданности, вообще потерял дар речи и застыл на стуле со скрещенными ногами, как в граните. Однако Иван Иваныч вдруг заговорил снова, и это были уже его слова, выражавшие именно то, что он хотел сказать. – Это плата за наше военно-политическое присутствие в регионе. И я считаю, что мы добились большого успеха, достойного не меньшего политического резонанса. Не знаю, хотели Вы того или нет, но нам на довольно длительную перспективу, удалось устранить угрозу вступления в НАТО нашего юго-западного соседа. Раньше это было сделано в отношении ещё одной черноморской страны. Теперь у них есть только два пути: или продолжать стремиться в Альянс, отказавшись от территорий, на которых присутствуют наши войска, или сидеть тихо-мирно. Что касается обновления флота, то это дело почти решённое, – будем покупать вертолётоносцы у французов. По-моему, называются они «Мистраль».

– Что значит «хотели Вы или нет»? Ты что, китель генералиссимуса примеряешь? Меня под врага народа и страны подводишь? – Вскочил со стула Василь Васильич и угрожающе двинулся к Иван Иванычу.

– Ну что Вы, что Вы, – предупредительно залепетал тот, – это машинально выскочило, для связки слов.

– Что-то в последнее время из тебя слишком много машинально выскакивает. Скоро уже и не поймёшь, что выскакивает, а что говорится. – Приняв примирительный тон собеседника, уже спокойно заметил Василь Васильич и направился к своему стулу. Однако, садиться не стал, а вновь обратился к Иван Иванычу: – В том, что ты только что пламенно произнёс, безусловно, есть сермяжная правда. Иван Иваныч приободрился. Однако ты забыл, кто правит бал в НАТО и не учёл, сколь долго они будут смотреть на все эти безобразия, пока не возьмут и не изменят устав этой организации. Что тогда? А что будет у этих наших соседей через семь лет, не говоря уж о двадцати пяти? Лично я не возьмусь предсказывать. Да я и сам ещё не решил, – Василь Васильич почувствовал на себе возмущённо-вопросительный взгляд и тут же поправился, – то есть мы, (пусть порадуется) ещё не решили, что будет у нас. Говоришь, «Мистрали» купим. Сколько один примерно будет стоить? Миллиончиков так четыреста? Так сколько их можно купить за, пускай двенадцать миллиардов? Правильно, много. А если собственные построить, то гораздо дешевле обойдётся, плюс рабочие места и научный потенциал сохранятся. Ну, а теперь, если взять уже практически просранные по твоей милости двадцать восемь миллиардов не рублей, а долларов и посмотреть, сколько на них можно военно-морских баз на нашем черноморском побережье построить?

– Это если эти миллиарды не растащат раньше, чем они появятся, – язвительно вставил Иван Иваныч.

Василь Васильич, как будто ничего не услышав, продолжал: – кстати, может для тебя это будет откровением, но в ближайшие годы завершится строительство Северного, а затем Южного потоков и тогда у наших коллег просто пропадёт предмет торга и шантажа. Но ты создал для них общество всеобщего благоденствия. Сейчас, получив льготные цены на газ, они незамедлительно начнут возрождать свою промышленность и мы получим дополнительного конкурента, и вновь столкнёмся с демпингом их предприятий, ограничивающим и без того не особо какой наш экспорт! Вот и получается, если вывести сухой остаток, что никакой это не успех, а то, что плавает в проруби, то есть говно! И мы в нём по самые уши! Спасибо тебе, дорогой соотечественник! – Закончил Василь Васильич, картинно поклонился в реверансе и уселся на стул в ожидании извинений и признания вины.

Но Иван Иваныч, несмотря на нокаутирующие удары, нанесённые ему оппонентом в виде сухих цифр и фактов, выстоял, считал себя победителем и не потерял уверенности в своей правоте. Богу Богово, а кесарю кесарево.

– Вы у нас отвечаете за экономику. Что же Вы раньше не озаботились нашими высокими внутренними ценами на энергоносители? Ведь от того, что при постоянно растущих ценах и тарифах мы будем без конца, как заклинание произносить: – надо развивать реальный сектор экономики, снижать себестоимость продукции, увеличивать экспорт и так далее, – лучше не станет и ничего не изменится. Конечно, сваливать с больной головы на здоровую всегда легче, нежели что-то реально сделать самому. – Иван Иваныч намеревался продолжить анализ нерадивого отношения подчинённого к обязанностям по улучшению экономической ситуации в стране, но звук падающего стула и крик вскочившего с места Василь Васильича вернули его неизвестно откуда на грешную землю.

24 апреля 2010 года

НАДО ЧТО-ТО ДЕЛАТЬ!

На днях позвонил один знакомый и истерично закричал в трубку: «Надо срочно что-то делать»!

Если бы мы разговаривали с использованием видеосвязи, то можно было бы созерцать как он в неконтролируемом нетерпении сучит ногами, грызёт ногти и ходит из угла в угол своей малогабаритной квартирки, не находя выхода не только в архитектурном смысле этого слова, но и из того положения, в которое он сам себя поставил.

Я ещё только собирался разродиться вопросом по поводу его эмоционального звонка, как он (мне так представлялось) махнул рукой, предваряя ненужное сотрясание воздуха и срывающимся до фальцета голосом, задыхаясь от избытка чувств, сам обратился ко мне: «Ты видел!? Ты слышал!?» Осознав, что все попытки перехватить инициативу разговора потерпят фиаско, я решил отдаться бурному потоку звуков и фраз, извергавшемуся из телефонной трубки, и плыть по течению. Другого способа узнать зачем и почему надо срочно что-то делать на тот момент не существовало.

– Ах, мастер! Не знаю, что и как он там на своём танко-вагонном заводе мастерил, но залезть без мыла куда угодно он мастер великий! Можно сказать виртуоз! Сделал себя на ровном месте! А считавшиеся мэтрами в таких делах и глазом моргнуть не успели! – Не унимался знакомый. Да и как он мог спокойно смотреть на всё происходящее, если совершенно серьёзно полагал, что сам мог быть на месте ставшего всероссийской известностью, мастера со странной для Урала фамилией. Но, как оказалось, пошёл немного не тем путём.

Кажется, совсем недавно мой товарищ смотрел на теннисную ракетку, как какой-нибудь обитатель джунглей, вооружённый палкой, смотрит на автомат. Но не успел он научиться сносно попадать по жёлтому мохнатому мячику, как слёг с сильнейшим вывихом руки, полученном на тренировке от неудачного приземления на татами, даже кимоно порвалось.

Слава Богу, следовать очередному увлечению было не так сложно, ибо, в силу заснеженного детства и юности, на лыжах мой знакомый чувствовал себя гораздо уверенней. Пусть лыжи были не горные, но всё равно это лыжи, а не какой-то там бадминтон, до которого, кстати, руки так и не дошли. Как-то не внятно о нем говорили: вроде нужная вещь, а вот насколько полезная – точно никто сказать не мог. Занимался ли им вообще кто-то всерьёз, – тоже ясности до сих пор нет. Да и какая сейчас разница.

А двумя неделями раньше он похвастался мне новенькой хоккейной амуницией. При этом с воодушевлением сообщил, что уже собрал команду, готовую сразиться с президентской дружиной и… проиграть ей с любым счётом. Неужели кто-то поверит в другой исход, если проиграли профессионалы и лично дорогой гарант Конституции безжалостно вколотил им победную шайбу! Хоккей и власть. Какие, казалось бы, далёкие друг от друга понятия. Но жизнь показывает, что стоит кому-то наверху начать заниматься хоккеем с шайбой, как он остаётся на высшей ступени пьедестала всерьёз и надолго. И не только у нас в стране.

– Ты представляешь, – интонацией человека, страдающего зубной болью, продолжал мой знакомый, – столько времени, сил и средств.., и всё псу под хвост! Никогда бы не подумал, что человек, столь долго пробывший во власти, поведётся на такой грубый звук фанфар в свою честь. Раз такое дело, надо срочно что-то предпринимать в этом направлении. Но что!?

– Да ладно, успокойся. Обидно, конечно, но считай, что просто «уральскому самоцвету» повезло – он оказался в нужное время в нужном месте. Не всем же быть «особами, приближёнными к императору».– Воспользовавшись паузой, постарался я успокоить собеседника. Но для себя подумал, что и не все хотят. Главный хоккейный тренер, например, не захотел. А ведь стоило ему посвятить чемпионство сборной чему-то или кому-то иному – не погибшей ярославской команде – и в нынешних условиях мог бы, как минимум, добавить интриги в формирование кабинета министров.

– Что ты сказал про императора? – Неожиданно весело и оптимистично поинтересовался знакомый. Затем в трубке что-то замурлыкало, забубнило и она, как будто до этого не впадала в истерику, спокойно попрощалась, пообещав перезвонить.

Обещание не заставило себя долго ждать. На этот раз голос на том конце радиоканала отдавал самодовольным спокойствием. – Читал? – Бархатно пророкотал он.

– Это про Комитет по проведению референдума за конституционную монархию во главе с императором Всероссийским – действующим Президентом? – Поинтересовался я, хотя наверняка знал, что знакомый спрашивал именно об этом.

– Ну да. – Подтвердил он. – И как?

– Только начал. Нужно разобраться. Слишком неожиданно. Давай позже обсудим. Хорошо? – Попросил я и уткнулся в монитор компьютера.

Оказывается, группа энтузиастов во главе с моим знакомым провела фундаментальные исторические исследования корней президентской фамилии и его генеалогического дерева. Каким же приятным было их удивление, когда они не просто морфологически, но и где-то документально подтвердили, что фамилия его происходит совсем не от каких-то неблагозвучных слов типа путать, путы или, Боже упаси, вообще потеряла приставку «рас». Она имеет гораздо более древнюю и благородную историю. По всему получалось, что родоначальником нашего верховного правителя является ни кто иной, как киевский тысяцкий при князе Владимире – Путята. Придя с юга, он со своим боссом успешно окрестил всех жителей Великого Новгорода, да так там, по мнению энтузиастов, и остался.

Вплоть до 19 века его потомки носили эту древнюю родовитую фамилию. В начале прошлого столетия кому-то она показалась неблагозвучной и трансформировалась в Путятин. А чуть позже, из страсти к сокращениям и аббревиатурам, стала звучать и писаться в современном варианте. Однако этот факт ни коим образом не умаляет благородного, идущего от самих Рюриковичей, происхождения её носителей. Для самых недоверчивых приводился убийственный аргумент преемственности поколений, опровергнуть который непосвящённым очень трудно. В позапрошлом веке некто генерал-лейтенант Путята, проживший долгую жизнь, служил военным агентом в Китае. А это чистой воды военный разведчик. Позвольте, – возразят неверующие скептики, – наш-то родом из КГБ. Бесспорно. Но в те времена разведка была только военной. Понятно, что это не всё, но и этого оказалось вполне достаточно, чтобы сделать вывод о незаменимости претендента на трон. Правда, некоторые дворяне, хоть и не титулованные, но примерявшие на себя монаршьи одежды, высказывали глухое недовольство. Императорский дом Романовых вообще разразился негодованием, граничащим с нецензурной бранью. Аристократы всегда умели ругаться, несмотря на внешний лоск и воспитанность. Однако Администрация сохраняла молчание, поэтому не только ее сторонники, но и оппозиция всех мастей быстро поставили отпрысков когда-то царственных особ на место. Даже потомки и последователи тех, кто этих особ сделал бывшими, не упустили возможности укорить их в развале Российской Империи.

После этого, полагаю, говорить о судьбе и результатах референдума излишне. Название политической системы в России пришло в соответствие с её сутью, а двор Его Императорского Величества обрёл нового министра, удивительно похожего на моего знакомого. Надо обязательно рассказать ему этот сон. Может он действительно поможет ему наконец что-то придумать, чтобы сделать себя на ровном месте. Ведь такая возможность пока действительно существует.

7 сентября 2012 года

21.12.12 – НЕУЖЕЛИ ЭТО КОНЕЦ?

– Хау, я всё сказал, – плохо ворочающимся языком произнёс смуглый черноволосый мужчина с орлиным носом, перепачканным каким-то белым порошком. Затем он сладко потянулся и, бесцеремонно улегшись на расстеленную на каменистом грунте попону, безмятежно захрапел.

Как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Если бы индейцы Майя знали эту прописную истину (но какие у них в горах корабли), то наверняка назвали бы себя или Апреля, или Июня. Хотя, кто знает, может быть именно из-за их нелёгкой доли назвали месяц маем, в котором по народному поверью, лучше не начинать никаких серьёзных дел, иначе всю жизнь будешь маяться.

Это сейчас мы с неописуемым восторгом говорим о том загадочном народе, своими открытиями, научными достижениями и прочими талантами показавшем остальному человечеству путь в современную цивилизацию. Нам сейчас об этом рассуждать легко, а чего стоило это майям? Представить трудно. Но мы постараемся. Закроем глаза, сделаем несколько расслабляющих заговоров и пассов, и где-то между нашим умом и прикрытыми веками начнут появляться картинки из далёкого прошлого…

Смуглые жилистые люди, поминутно протирая миндалевидные карие глаза от попадающих в них каменных осколков и искр, высекаемых незамысловатыми орудиями производства, годами выверенными движениями отделяют от горных массивов неподъёмные каменные блоки. Другие такие же люди с неимоверным напряжением сил тащат их в гору, от чего их миндалевидные глаза становятся круглыми и выпуклыми. Там, на вершине, их более искусные соплеменники, так же не щадя живота своего, складывают из обтёсанных каменных глыб высокие усечённые пирамиды и другие инженерные сооружения непонятного нам предназначения. Не успевает засохнуть раствор, состав которого не разгадан до сих пор, как ещё более искусные, но уже менее жилистые и смуглые граждане с выраженным чувством прекрасного, начинают высекать на возведённых стенах неимоверные по красоте и глубокие по смыслу барельефы и символы. И так изо дня в день, из года в год, из столетия в столетие маялся индейский люд. Ни выходных тебе, ни праздников, а только одна надежда на светлое будущее, которое должно упасть на него с неба, куда бессменно смотрели искуснейшие и умнейшие майские индивидуумы, взгромоздившись на самые вершины самых высоких пирамид. Они так долго смотрели в бескрайние космические просторы, так увлеклись этим процессом, что совершенно забыли о том, что существует строго противоположное направление.

А там внизу, как и положено, всё больше проявлялись низменные инстинкты. Народ, с одной стороны, почувствовав бесконтрольность, а с другой – устав от ожиданий и физических мук, стал сам искать светлое будущее, полное неземных удовольствий. Всё большее распространение получали «трубки мира». Сначала в них курили табак, но постепенно, ввиду дороговизны оного, стали добавлять травку. В результате все курящие получили возможность на мгновение ощутить обещанное счастье. Некурящим же было обидно за непричастность к процессу и они решили табачок нюхать и жевать. Однако кроме чиха и неприятного привкуса во рту ничего не ощущали. Счастье оставалось таким же далёким и непостижимым. Но они, закалённые в многовековой маяте, были бы не они, если бы остановились на полпути и не извлекли из какого-то совершенно не белого растения снежно-белый порошок, который и нюхать можно было, не рискуя изойти соплями, и даже лизать. Самое же главное, что в результате счастье оказывалось значительно ближе и ощутимей.

Наступил день, когда и наверху устали держать головы задранными в небесную высь в надежде на что-то лучшее и обратили свои искуснейшие и умнейшие взоры вниз. А там, о чудо! Всеобщее веселье и пофигизм, отчего они, как когда-то нижние, почувствовали такую усталость и безнадёгу, от которых даже не спасала только им доступная жидкость, выжатая особым способом из кактусов.

– Раз им там всем так хорошо, – подумали верхние, – значит светлое будущее уже наступило, но как этот момент прошёл мимо нас? Получается, что все наши надежды и ожидания – пшик, и все наши усилия прошли впустую? От таких выводов ничего не оставалось, как спуститься вниз и почувствовать тамошнее счастье.

– Всё: и парад планет, и солнечная система, и земной календарь, и даже умение до секунд определять время, всё псу под хвост! – Не совсем членораздельно бормотал черноволосый сухощавый мужчина, облачённый в головной убор из птичьих перьев. Пошарив вокруг себя миндалевидными глазами, он обнаружил посудину – подобие пиалы, выпил её содержимое и занюхал белым порошком. Его карие очи покрылись маслянистой плёнкой. Он, как в последний раз, посмотрел в сереющее небо (близился закат), взял зубило и, пока ещё твёрдой рукой, высек на специальной каменной плите 21. 12. 12. – время захода солнца с точностью до секунды. Затем, немного подумав и счастливо улыбнувшись самому себе, добавил к написанному: «Да пошло оно всё на…». Руки дальше не слушались, но язык ещё смог выговорить: – Хау, я всё сказал. После чего смотритель календаря сладко потянулся и, бесцеремонно улегшись на расстеленную на каменистом грунте попону, безмятежно захрапел.

26.11.12.

Л А М П О Ч К А

Висит груша, – нельзя скушать. Была лет сорок-пятьдесят назад, а может и сейчас существует, такая детская загадка. Какой ответ? Ну конечно – лампочка! Та самая лампа накаливания мощностью 40, 60, 100 ватт, используемая для бытовых нужд по сей день и действительно похожая на грушу.

Маленькие дети, несмотря на способность закатывать капризные истерики, в большинстве своём вполне вменяемые и уже разумные существа, поэтому совершенно спокойно воспринимают аксиому, что лампочки действительно не съедобны, хотя и похожи на грушу, которую ох как хочется скушать, особенно зимой, в период недостатка витаминов. Но дети чётко понимают, что лампочка просто похожа на медовый фрукт, а на самом деле это обыкновенное стекло. Так что даже лизать его нет никакого смысла.

Однако с возрастом и дети меняются и, соответственно – их мировосприятие. Но почему-то, вопреки здравому смыслу, эти перемены происходят не всегда в лучшую сторону, особенно, когда человек достигает зрелого возраста или ему, по крайней мере, так кажется. К тому времени он уже не задумывается, как ответить на загадку о груше, и делает это «на автомате». Хотя внутри, сам того не осознавая, он вовсе не уверен, что это так. Почему? Наверное, потому, что уже был не раз в цирке и наблюдал, как глотают шпаги и огонь. Видел в кино отчаянных выпивох, смачно закусывающих стеклом только что опорожнённого гранёного стакана. А может быть и потому, что он уже «сам с усам» и всё пройденное им раньше он считает не достойным его повзрослевшего внимания.

Как бы то ни было, но детская привычка всё проверить на себе, попробовать «на зуб» засела в нём навечно. И вот мы уже видим, как в ответ на вызывающее: «Слабо?», особенно если это произнесено розовыми девичьими губками, он сидит с торчащим изо рта цоколем лампочки и тупо вращает вытаращенными глазами, пытаясь улыбаться заполненным ртом, сохраняя, как ему кажется, таким образом, внешнее спокойствие. Именно тогда из глубин его, с позволения сказать, ума всплывает детская аксиома о том, что нельзя кушать лампочку, хоть она и похожа на грушу. Не только потому, что можно порезаться, но и потому, что её даже близко ко рту подносить нельзя, ибо если в этот рот засунуть, то уже без посторонней помощи оттуда её извлечь нельзя!

– Ха! Кто сказал?! – И пальцы обхватили цоколь в надежде на скорое освобождение изо рта остальной части лампочки. Нет! Устное народное творчество потому и народное, что этим самым народом опробовано и выстрадано, и превращено в народную мудрость.

И тут, трясясь в такси по дороге в травмпункт, под ехидным прищуром водительских глаз он, сгорая со стыда, отчётливо понимает, что загадка та предназначалась не столько для детей, чьи маленькие ротики не в состоянии поглотить даже сорокаваттную лампочку, а для таких придурков, как он. А таксист не перестаёт облучать его ехидной ухмылкой.

Ах! Как бы ликовал глотатель лампочек, если бы знал, о чём думал этот упитанный мужчина в полном расцвете сил, в форменной кепке-восьмиклинке, лихо управлявшийся с жёлтой «Волгой»! А думал он вовсе не о том, что надо быть идиотом, чтобы, забыв народную мудрость, засунуть лампочку в рот. А о том, что только законченный идиот не в состоянии эту лампочку изо рта вытащить без посторонней, тем более, врачебной помощи.

И вот уже та самая жёлтая «Волга» вновь несётся к тому же травмпункту, а за рулём с лампочкой во рту тот же «умный» таксист, который либо плохо слушал в детстве маму с папой, либо в каком-нибудь ДТП ему отшибло память.

Хорошо, что «лампочки Ильича» были такого размера, что даже самый любознательный комсомолец двадцатых не думал засунуть её в рот, да и форма тех ламп не была похожа ни на один известный тогда пролетариату фрукт.

Какова сила идеологической пропаганды! Ильич никаким боком не касался изобретения лампы накаливания, а её назвали его именем. Не Эдиссона, Резерфорда, Лодыгина, Яблочкова, наконец, а его! Вот и сейчас, никто наверняка не скажет, кто является отцом энергосберегающей лампочки, но с 2014 года она вполне может стать лампочкой Анатольича. Благо, форма этих изделий далека от ассоциаций с каким-либо съедобным предметом, но мало ли в человеческом организме ещё не освоенных таким образом отверстий?

15 октября 2012

К А Р А Н Д А Ш И

Карандаш. Лежит на письменном столе и стоит в стакане прямо перед носом. Был ещё такой знаменитый клоун по имени или прозвищу Карандаш,выступавший с собачкой. Почему Карандаш, а не Ручка или Маркер? Ну, ручка всё же женского рода. Да и довольно многозначительное слово. Как представить, например, дверную ручку с собачкой, не говоря уж о ручке сливного бачка, которую раньше в больших количествах можно было увидеть висящей на своеобразной цепочке в старых коммуналках или общественных туалетах. Там же, кстати, в большом количестве имелись всевозможные надписи и рисунки, сделанные карандашом. Вероятно, где-нибудь в цирке, даже были рисунки с изображением того самого Карандаша, а может быть недоброжелатели по цеху писали о нём гадости. Сейчас пишут больше маркером. Чтобы видней, и трудней было смыть. А тогда маркеров не было, по крайней мере, у нас. Да и слово это какое-то… Совсем, по тем временам, не come il faut.